– Да бросьте…
– Еще одно слово, и я…
– Рассказывайте. Молчу.
– Итак, после смерти отца Зоя вместе с сестрой и братьями жила и воспитывалась при дворе римского папы. Ее опекуном был Виссарион Никейский, католический священник, по происхождению грек.
– У вас прекрасная память.
– Как у всех историков.
– Зоя была итальянкой?
– Нет, гречанкой. Да будет вам известно, полуостров Пелопоннес – это Греция. Так вот… Турки продвигались к Балканам, они были уже в Средиземноморье, чем серьезно угрожали существованию итальянских городов-республик. Поэтому папа Пий II в поисках союзников обратил свой взор на Русь. В Москве появляется посланец римского папы к Ивану III с предложением взять в жены дочь Фомы, деспота Морейского. Тут надо сказать, что незадолго до этого великий московский князь овдовел. В том же году Иван Васильевич направляет в Рим ответное посольство – затем, чтобы его представители оценили невесту.
– Хорошенькая была барышня? – спросил Дуло.
– Хорошенькая?.. Как тогда говорили, Зоя Палеолог имела самый тонкий ум и самую широкую талию во всей Европе. Одни утверждали, что она похожа на жабу. Другие говорили – у нее удивительная сияющая кожа, редкой красоты глаза и… усики на верхней губе.
– Короче – крокодил.
– Что бы вы понимали… Это была удивительная женщина, умная и образованная. Дослушайте до конца. В общем, повидал невесту посол Иван Фрязин, взял ее портрет и вернулся в Москву. Кстати, вы знаете, что означает слово «фрязин»?
– Фрязино – город в Московской области.
– Фрязины – так называли в те времена итальянцев, – пояснила Полина и продолжила: – Портрет Зои был первым образчиком светской живописи на Руси. Летописец, который упомянул об этом событии, назвал живописный портрет Зои Палеолог иконой. Митрополит Филипп воспротивился женитьбе царя на католичке, усмотрев в этом посягательство Рима на православную веру. Однако Иван III снова направляет посольство в Рим. Летом того же года Зоя Палеолог с многочисленной свитой отправилась в дальний путь, в Москву. Обоз пересек всю Европу…
– Обоз? Что она за собой тащила? Приданое?
– Об этом немного позже. По некоторым данным, обоз состоял из семидесяти тяжелых подвод.
– Завидная была невеста.
– Вы даже не представляете, насколько, – улыбнулась Полина. – Морской путь из Италии к Черному морю был блокирован турками. Удобная сухопутная дорога – заказана из-за плохих отношений с Польским королевством. Поэтому обоз направился кружным путем, через Германию. Кортеж торжественно встречали во всех городах, где устраивались балы и рыцарские турниры. В Нюрнберге знатные горожанки подарили Зое двадцать коробок конфет…
– Теперь я знаю, откуда взялась ее широкая талия.
– Да замолчите вы?! – Полина сделала убедительную паузу. – Далее было тяжелое морское путешествие, которое длилось без малого две недели. На Балтике бушевал сильный шторм. Можно только предполагать, что испытала византийская принцесса во время того путешествия. Наконец ее корабль прибыл в Ревель, так называли в те времена город Таллин. В Ревеле Зое Палеолог преподнесли в подарок ювелирное украшение работы местного мастера. Что-то невероятно красивое, но что именно, об этом сейчас не знает никто. В начале октября обоз продолжил свой путь по суше. Со звоном колоколов ее встречали в Пскове и Новгороде. Во главе обоза ехал папский легат с большим католическим крестом. Именно этот «крыж», так его прозвали православные христиане, явился причиной скандала, приключившегося на самом подъезде к Москве…
– А что там случилось?
– Когда кортеж невесты остановился в пятнадцати верстах от Москвы, митрополит пригрозил, что уедет, если католический крест появится в стенах города. Одним словом, тот самый «крыж» попросту отняли у папского посланника. Зато Зоя смогла въехать в Москву и предстать перед Иваном III. Свадьба состоялась через несколько часов. Попутно Зоя приняла православие и при крещении получила новое имя – Софья. Иван Васильевич влюбился в нее с первого взгляда.
– Не вижу ничего особенного в этой истории.
– И совершенно напрасно. Этот династический брак укрепил влияние России и многое изменил к лучшему.
– Например?
– Например, Софья внушила мужу идею утверждения единовластия и традиций великой Византийской империи. Не забывайте, она была чистокровной византийской принцессой. А двуглавый орел?
– С ним-то что?
– Ничего. Просто именно Софья ввела в оборот герб с изображением двуглавого орла, унаследовав его по праву крови от поверженной Византийской империи. Был введен новый порядок престолонаследия, появились придворная пышность, этикет, все то, что мы имеем в виду, когда говорим о царской власти. Софья была необычайно умная, хитрая и властная женщина. Под ее влиянием московский князь сделал многое, в том числе присоединил Новгород к Великому княжеству Московскому. Между прочим, низвержение монгольского ига – тоже ее рук дело…
– Ну, здесь вы явно переборщили.
– Ничуть! Именно Софье мы обязаны строительством Московского Кремля. Вслед за ней из Италии приехали архитекторы Аристотель Фиораванти и Пьетро Антонио Солари. Они возвели Кремль таким, каким мы его знаем. Но все это мелочи. Сейчас я расскажу вам о главном.
– Не томите.
– Она родила двенадцать детей и, кроме прочих, дала жизнь человеку, который стал отцом Ивана IV.
После минутного молчания Сергей Дуло спросил:
– То есть она была бабкой Ивана Грозного?
– Именно.
– Ну, так это другое дело… С этого и надо было начинать! Но при чем здесь фреска?
– На фреске отображена церемония помолвки Зои с московским князем Иваном III.
– Тот мужик в голубом плаще – Иван III? Постойте, вы не говорили, что он сам ездил в Италию за невестой.
– Фреска – чистейший вымысел. Вместо него перед папой Сикстом IV стоял дворянин – доверенное лицо Ивана III.
– Сначала вы говорили про другого папу.
– Верно. Вся процедура женитьбы, от портрета до свадьбы, заняла несколько лет. Одна только дорога до Москвы длилась четыре месяца. Папа Пий II к моменту заключения брака умер, его место занял Сикст IV.
– Ясно. Теперь про подводы. Что она тащила с собой в Москву?
– Здесь мы подступаем к самому интересному. Вы слышали когда-нибудь про библиотеку Ивана Грозного?
– Конечно.
– Основу ее составили книги, которые привезла Софья на тех самых подводах. Приданным невесты являлась часть знаменитой Константинопольской библиотеки, спасенная ее отцом, Фомой Палеологом. В сундуках лежали книги гениев античности, десятки фараоновых папирусов, хеттских глиняных табличек, пергаментные свитки из Иудеи и зороастрийские документы.
– Неужели библиотеку до сих пор не нашли? – спросил Дуло.
– Нет. По приказу Софьи под Московским Кремлем построили надежный каменный сейф для царских сокровищ. Существует мнение, будто принцесса Палеолог была колдуньей и наложила на хранилище проклятие фараонов, о котором узнала из древнего пергамента, хранившегося в той же библиотеке.
– Тогда при чем здесь Иван Грозный?
– Иван Грозный дополнил библиотеку – или либерею, как ее тогда называли. А потом куда-то вывез или перепрятал в надежном месте. Для чего он это сделал – никто не знает. Возможно, была какая-то причина. С тех пор тайна либереи присоединилась к короткому списку главных загадок человечества.
Сергей Дуло зажег спичку и посмотрел на часы.
– Половина пятого…
Полина встала с кровати.
– Я, пожалуй, пойду спать.
– А я еще посижу.
– Ничего не хотите сказать? – спросила она.
– Как жаль, что наконец-то вы уходите, – усмехнулся Сергей Дуло.
– Там темно…
– Неужели боитесь? – Он встал. – Идемте, провожу. Знаете, сегодня мне исполняется сорок лет…
– Поздравляю. Но мне нечего вам подарить.
Они вышли в коридор. Прикрыв дверь, Полина замерла.
– Кажется, я оставила в комнате свой телефон.
– Зачем вы его таскаете? Связи-то все равно нет.
– Привычка. – Она взялась за дверную ручку. – Подождите, я быстро.
Полина вошла в комнату, включила свет и, отшатнувшись, вскрикнула. У кровати, спиной к ней, стоял мужчина.
Услыхав крик, в комнату ворвался Сергей.
Мужчина медленно повернулся…
Перед ними стоял Бекешев. Он был бледен и совершенно спокоен.
– Подарок не заставил себя ждать, – сказал следователь. – С возвращеньицем, Дмитрий Андреевич!
Глава 18
Убит выстрелом в голову
– А теперь вы расскажете все, – сказал Дуло, придерживая раненую руку и усаживаясь в кресло напротив Бекешева.
– Я понимаю, понимаю… – закивал Дмитрий Андреевич, как будто соглашаясь, но ничего не обещая наверное.
Полина была уверена в том, что если Бекешев расскажет хоть что-то, он окончательно разрушит свою жизнь. Поймав ее взгляд, тот, улыбнувшись, сказал:
– Не думайте, я не боюсь. Это уже просто волосы на отрубленной голове. Волосы, по которым не плачут.
– Принести вам чаю? – спросила Полина.
Дмитрий Андреевич кивнул:
– Если не трудно…
На кухне Полина отыскала чайник, поставила на поднос кружки и огляделась в поисках чая. Открыла навесной шкаф. Увидев коробку, достала пакетики и закрыла дверцу.
Раздался хлопок. Она снова открыла и закрыла шкаф, прислушиваясь к звуку. На этот раз дверца притворилась тихо. Пожав плечами, Полина села на стул. Ожидая, пока закипит вода, она вспомнила недавнюю фразу Сергея Дуло: «Сдается мне, что в этом доме отыщется немало занимательного».
На кухонных часах было пять.
«Хорошенькое дело – сна ни в одном глазу!»
Возвратившись в комнату, она поставила поднос на стол. Кресло, в котором расположился Бекешев, было просторным, но сидел он очень неудобно, боком и совсем не по-хозяйски. Дуло, напротив – развалясь и прикуривая новую сигарету.
– Чай, – сказала Полина.
– Спасибо…
– Мне нужно знать, где вы были этой ночью и как снова оказались в комнате? – спросил Сергей Дуло.
– Какая разница… – тихо промолвил Бекешев. – К чему рассказывать… Мне теперь все равно.
– Тогда сделайте это ради меня, – проговорил следователь.
В дверь спальни тихо постучали. Все трое замерли, будто застигнутые за непристойным занятием.
В дверь постучали еще раз.
– Дмитрий Андреевич… – голос без сомнения принадлежал Таисии Титовне.
– В чем дело? – спросил Бекешев.
– Откройте, пожалуйста. Мне кажется, с Джаником что-то случилось.
Бекешев встал с кресла и распахнул дверь. Окинув взглядом спальню и всех присутствующих, Таисия Титовна на мгновение потеряла дар речи. Затем повторила:
– Мне кажется, что-то случилось с Джаником…
– Пойдемте, – сказал Дуло, встал с кресла и первым вышел из комнаты.
Остальные последовали за ним. На втором этаже все столпились у комнаты итальянца.
– Сначала я услышала шум. Потом вышла в коридор.
– Когда это было? – спросил следователь.
– Минут сорок назад. Я, как только услышала, пошла в коридор. Дай, думаю, постучу…
– Дальше.
– Постучала в дверь – не отвечает. Позвала несколько раз: Джаник… Джаник… В ответ – ничего. Сначала вернулась в свою комнату, а после подумала: надо бы разбудить Дмитрия Андреевича.
Сергей Дуло решительно постучал и, не дождавшись ответа, толкнул дверь. Она отворилась…
В комнате горел свет. Джанпаоло лежал в постели. Подушка, в которую он уткнулся лицом, была залита кровью. Рядом с кроватью, на полу, лежал пистолет.
– Всем оставаться на месте. Руками ничего не трогать. – Сергей Дуло приблизился к кровати и склонился над итальянцем. – Кончено. Убит выстрелом в голову. – Следователь обернулся и посмотрел на пистолет. Было заметно, как сильно он побледнел.
– Мне кажется… это ваш пистолет, – сказала Полина.
Дуло метнул на нее зловещий взгляд и, вынув из кармана носовой платок, поднял оружие, стараясь не прикасаться к нему пальцами.
– Необходимо срочно вызвать полицию, – снова заговорила Полина.
– Заткнетесь вы наконец? – не сдержался Сергей Дуло. – Кажется, нетрудно сообразить, что никакой связи нет, а можно только съездить.
Полина почувствовала себя полной идиоткой. В этот миг в ее голове промелькнули все предшествующие события, на фоне которых случившееся показалось вполне обыденным фактом. На кровати лежал мертвый и, по всей вероятности, убитый человек. В доме находился его убийца.
– К тому же полиция уже здесь. И, кажется, я знаю, что нужно делать. – Дуло перевел взгляд на Бекешева: – Ступайте к себе и ждите меня там. Вы подозреваетесь в убийстве своей жены и служащего Джанпаоло Вендетти. Остальных, – он сделал паузу, – прошу покинуть комнату. Мне нужно осмотреть место преступления.
Глава 19
Преисподняя
– Скажите, вы верите в то, что сказал Дуло?
Они сидели в комнате Бекешева. Задав вопрос, Дмитрий Андреевич смотрел ей прямо в глаза.
– Вы про итальянца? – уточнила Полина.
– Не только. Думаете, это я убил Алину?
– Мне трудно судить…
– И все же. Что вам подсказывает женское чутье, жизненный опыт, сердце в конце концов? Пожалуйста, скажите, для меня это очень важно.
– Нет, – сказала Полина, – я не верю, что это сделали вы.
– Спасибо.
Дмитрий Андреевич замолчал, но, как только справился со своими эмоциями, снова заговорил.
– Я родился и вырос неподалеку отсюда, в деревне, которой теперь нет. – Он придвинул кружку с остывшим чаем и стал машинально перемешивать ложкой несуществующий сахар. – Знаете, я учился в этих стенах. Именно потому купил старую школу. Место для постройки дома выбрал давно, еще в детстве. Я всегда знал: когда-нибудь здесь будет мой дом. Раньше тут стоял монастырь. О нем напоминали только замшелые развалины да часовня на старом кладбище.
– Я видела ее, когда сидела в машине. Мрачноватое местечко, – сказала Полина.
– Кладбище было монастырским. Потом, когда основали Прилуцк, его стали использовать как поселковое, но вот уже больше двадцати лет там никого не хоронят. Кстати, имя свое поселок взял от Спасо-Прилуцкого монастыря.
В комнату вошел следователь. Не останавливаясь, он деловито направился к свободному креслу. Бекешев схватил кружку и приблизил ко рту, но тут же со стуком опустил на стол, будто поставив точку своим сомнениям.
– Я должен сделать заявление, – сказал он.
– Ну, так делайте. – Сергей Дуло придвинул к себе пепельницу и закурил.
– Я соврал. И приказал соврать Таисии Титовне. В ту ночь Алина спала не у себя, на втором этаже, а в этой комнате. Когда я вернулся, дверь была заперта, и мне пришлось открывать ее своим ключом. Но жены в комнате не оказалось.
– Она могла закрыть дверь и уйти, – затягиваясь дымом, сказал Дуло.
– Видите ли, дверь была заперта изнутри, при этом ключ оставался в замке.
– Как же вам удалось открыть дверь?
– Это было нелегко, – вздохнул Бекешев.
– Для чего вы дали ложные показания?
– Я должен был все проверить сам. Я должен был все понять.
Бекешев поднялся с кресла и подошел к окну. С минуту он вглядывался в темноту за стеклом, а потом, повернувшись, сказал совсем просто:
– Каждый человек сам создает рай или ад для себя и для своих близких. И никого нельзя винить в собственных бедах. Винить можно только себя.
– И в чем же ваша вина?
– Я не должен был жениться на Алине.
– Знаю, что вы сейчас скажете. – Сергей Дуло изобразил на лице скучающий скептицизм. – Он что, был ее любовником?
– Да, – кивнул Бекешев.
Полина удивленно переводила глаза с одного на другого.
– И за это вы его застрелили, но для начала украли мой пистолет, – продолжил Сергей Дуло.
– Я не крал вашего пистолета и не убивал своего повара. Он совсем неплохо готовил.
– Как цинично! – воскликнула Полина. – А то, что он был любовником вашей жены? Для вас это ничего не значило?
– Ровным счетом ничего. Вы действительно считаете, что я должен был его убить? – заметив, как вытянулось лицо Полины, Бекешев поспешил объясниться: – Видите ли, по взаимной договоренности мы с Алиной старались не отравлять друг другу существование. Но это не значит, что мы не любили друг друга. Я очень любил ее.