– Травка зеленая, – воскликнула Моя Длина. – Что с вами со всеми делается? Ладно бы я забыла. У меня сейчас все физические и моральные силы брошены на подготовку к конкурсу.
– Мы не забыли, мы просто не помним, – обезоруживающе улыбнулся Женька.
– Удачно сказано, – не замедлила с очередной колкостью Катя.
– Ты про какого хмыря говоришь? – навис тем временем Женька над Моей Длиной.
– Про позавчерашнего, – повторила Школьникова. – Из «Авангарда-два».
– Там был не хмырь, а женщина, – возразил Пашков.
– Хмырь тоже был, – вклинился Олег. – Только он с нами не общался.
– Просто сидел за столом, – добавил Женька. – И рылся в каких-то бумагах.
– Но Машенька, видимо, им заинтересовалась, – многозначительно произнесла Катя.
– Мне такие не в кассу, – лениво повела рукой Школьникова. – Не мужик, а бледная тень. Но я говорю о другом мужике. В дубленке. Который скандал закатил.
– Ах, этот! – воскликнули остальные. – Откуда ты знаешь, кто он?
– Тут-то, мальчики-девочки, и начинается самое интересное, – медленно проговорила Моя Длина. – Поехали мы вчера после уроков с матерью оформлять документы…
– Какие документы? – полюбопытствовал Женька.
– Заткнись и не перебивай, – ткнула его в грудь увесистым кулаком Школьникова. – Мы с матерью, как всегда, на мои каникулы собрались отдохнуть. Естественно, за границей.
– Почему естественно? – снова вклинился долговязый Женька. – Я, например, на зимние каникулы в Москве отдыхать собираюсь.
– Отстань! – рявкнула на него Школьникова. – У нас так принято. В общем, мы с матерью едем в Арабские Эмираты. Ну, и вчера пошли в туристическую фирму. Фирма – супер. Другими не пользуемся. Нас с матерью сразу приглашают в кабинет генерального директора.
– А при чем тут хмырь? – опять не выдержал Женька.
– При том, что именно он генеральным директором и оказался, – сообщила Школьникова.
– Действительно интересно, – задумчиво произнес Олег.
– Я лично пока ничего особенно интересного не вижу, – с равнодушным видом откликнулся Темыч. – Тоже мне, событие. Генеральный директор. Да таких туристических фирм в Москве вагон и маленькая тележка.
– Фирм-то да, – посмотрел на него Олег. – Но не каждый генеральный директор потащится в какой-то занюханный «Авангард-два».
– Именно! – перебила Школьникова. – Видели бы вы, какой он важный.
– А вчера там орал как резаный! – отчетливо вспомнилось Женьке.
– Орал и угрожал, – добавила Катя.
– И, по-моему, сам чего-то боялся, – внесла еще один штрих Таня.
– А перед нами с матерью выступал таким крутым боссом, – снова заговорила Школьникова.
– Так, наверное, его фирма в этом «Авангарде-два» заказывает какие-нибудь бланки, – предположил Тема.
– Умненький мальчик, – просюсюкала Катя. – Ты, интересно, когда-нибудь видел, чтобы генеральный директор крупной туристической фирмы сам поперся за какими-то паршивыми бланками?
– Я ни с одним директором крупной туристической фирмы незнаком, – откликнулся Тема.
– Куда уж тебе, Микроспора! – процедила сквозь зубы Моя Длина. – И все равно тебе, как будущему великому писателю, следует знать, что у крутых боссов для получения всяких там бланков имеются подчиненные и секретарши. Мотай на ус, пока я жива.
– Спасибо за информацию, – ответил Тема. Тут на его лице появилось мстительное выражение, и он с нарочитой небрежностью произнес: – Видно, вы с матерью выбрали не слишком крутую фирму, раз самый главный начальник за бланками ездит.
– Ну, Микроспора, уел, – не поддалась на провокацию Школьникова. – Мать, прежде чем обратиться, навела справки. Эта фирма входит в число наиболее солидных.
– Была солидная, стала инвалидная, – не унимался Темыч. – Я бы на вашем месте поостерегся с ними связываться.
– А о чем, собственно, спор? – спросила Катя. – Вам не кажется, что дело обстоит куда проще. Помните, мужик из «Авангарда-два» обращался к крутому боссу из туристической фирмы по имени и на «ты». Я полагаю, они просто старые друзья. Поэтому генеральный и не считает для себя унизительным лично заскочить за заказом.
– Тогда почему он орал и угрожал своему старому другу? – удивился Пашков.
– Действительно, – пожал плечами Олег. – Нет. Тут что-то не сходится. Будь они близкими друзьями, общались бы в другом тоне. А если они не друзья, то вряд ли бы генеральный туда сам поперся.
– А если это их дочерняя фирма? – предположила Таня. Вы с матерью ходили, случаем, не в «Авангард-один»?
– Нет, – покачала головой Моя Длина. – Турфирма называется «Диамант-сервис-плюс».
– Плюс чего? – полюбопытствовал Женька.
– Плюс – это значит сервис на высшем уровне, – растолковала Моя Длина. – Говорю же, солидная фирма.
– Раз солидная, – очень серьезно проговорил Темыч, – значит, у нее миллионные обороты. Разумеется, не в рублях, а в долларах.
– Любит наш Темочка чужие обороты считать, – устало выдохнула Катя. – И…
– Погоди, – жестом остановил ее Олег. – Ребята, – поглядел он на друзей. – А ведь и впрямь забавно.
– Чего там еще тебе забавно? – не поняли остальные.
– Да что директор фирмы с миллионными оборотами закатит истерику из-за того, что ему вовремя не напечатали какие-нибудь бланки или визитные карточки.
– А нам какое дело, – ответил Темыч. – Вот Школьниковы с этой фирмой связались, пусть теперь и волнуются. Мы-то пригласительные билеты уже получили.
– Тут еще вопрос, какая из двух фирм подозрительней, – откликнулась Моя Длина. – Если «Диамант-сервис-плюс», то мы с матерью попухли. А вот если «Авангард-два», то, боюсь, как бы Мише с Арсением не пришлось плохо.
– И впрямь, – наконец-то забеспокоился Темыч. – Въедут к нам во флигель какие-нибудь, а Мише с Арсением потом отдуваться.
– Ладно, пошли в школу. Сейчас первый звонок будет, – сказала Таня.
Компания с Большой Спасской повернула в калитку школьного двора, но тут прямо перед ними остановился синий джип «Паджеро». Ребята узнали его. Это был один из многочисленных автомобилей Хамитяя Хамзяевича Ахметова.
– Глядите-ка, – посмотрел на машину Пашков. – Кажется, дядя Хама к нам в школу пожаловал.
– До чего же ты, Лешенька, фамильярно обращаешься с акулами российского бизнеса, – разыграла негодование Катя.
– Я бы даже сказала – теневого бизнеса, – тихо добавила Таня.
Но Пашков возразил:
– Мы с дядей Хамой – свои люди.
Ахметов-старший и впрямь, по его собственным словам, «уважал этого парня за выдающийся ум». Кроме того, Лешка, да и все прочее бывшее содружество «В» помнили Хамитяя Хамзяевича, когда тот был совсем простым человеком, а именно бригадиром носильщиков на Курском вокзале.
В те, не очень-то отдаленные, времена у Ахметова-старшего не существовало вообще ни одной машины, и передвигался он на своих двоих или, в крайнем случае, на общественном транспорте.
Пашков подошел к джипу, чтобы поприветствовать «дядю Хаму», однако оттуда вылез Марат Ахметов. Ребята охнули. Правая нога Марата была снизу доверху загипсована. Он тяжело и неумело опирался на костыли. А сзади его бережно поддерживал здоровенный детина с лицом, испещренным вдоль и поперек шрамами. Это был главный охранник Хамитяя Хамзяевича – Олесь Убейволк.
– Чего это с тобой, Марат? – первым не выдержал Женька.
– Пострадал немного наш малец, – вместо Марата объяснил мужественный Убейволк. – Споткнулся вчера случайно. Но ничего, – махнул рукою охранник. – До свадьбы заживет. Вот когда мне однажды в пузо автоматную очередь выпустили, было хуже.
– В пузо хуже, – с радостным видом поддержал его Женька.
– С ногой тоже несладко, – заковылял к школе Марат. – А главное, не удалось соревнования выиграть, которые мой предок спонсировал.
– Так это ты, значит, на соревнованиях? – поинтересовалась Моя Длина.
– С какой стороны посмотреть, – отозвался Марат.
– Полезная штука бокс, – вмешалась Катя. – Если челюсть не раздробят, то ногу уж точно сломают.
– При чем тут бокс! – заорал Марат. Было ясно, что Катя затронула больную тему. – Дойди я до ринга, этому американцу был бы обеспечен нокаут. И я уже стал бы чемпионом. А так…
Голос у здоровяка Марата предательски дрогнул. Отвернувшись от друзей, он махнул рукой. Компания с Большой Спасской сочувственно молчала.
Только бестактный Женька осведомился:
– Как же тебя, Марат, угораздило не дойти до ринга?
– Споткнулся, – был краток Ахметов-младший. – Телевидение приехало, снимали. Провод лежал. Я споткнулся.
– Ясненько, ясненько. Очнулся, гипс, – процитировала изречение из бессмертного фильма Катя.
– Нет, сознания я не терял, – на полном серьезе уточнил Марат. – Но боль была жуткая.
– Видать, на критическую точку кости попало, – со знанием дела заявил Убейволк.
Тут к остальным подбежал одноклассник ребят и соратник Марата по секции бокса Боря Савушкин.
– Живой? – хлопнул Ахметова по плечу он.
Марат покачнулся на костылях и едва не упал.
– Ты, Борька, поаккуратней, – жалобным голосом произнес он. – Видишь? Я сейчас не в кондиции.
Из школы послышался второй звонок. Олесь Убейволк, заручившись обещанием ребят, что они помогут «мальцу» подняться до родного класса, уехал. Марат с помощью друзей протиснулся в тесную раздевалку.
– И чего они все так толкаются? – возмущался он. – Человек, можно сказать, на костылях.
– Потому что, когда этот человек не на костылях, – выразительно поглядела на него Катя, – он всех тут в два раза больше толкает.
Это было совершеннейшей правдой. Обычно бурное содружество «В» использовало Марата Ахметова и Борьку Савушкина в качестве таранов и следом за ними легко проникало в школьный гардероб. Впрочем, заметив страдание друга, Савушкин с раздевалкой сегодня справился и один. Затолкав внутрь добрую половину десятого «А», он расчистил проход. Быстро раздевшись, друзья поспешили на первый урок. Впрочем, особенно быстро передвигаться с Маратом «на руках» не удавалось. До лестницы Марат еще кое-как доковылял. Но когда Ахметов попробовал подняться на первую ступеньку, он еле-еле удержался на ногах.
– Ребята, я, кажется, не могу, – растерянно посмотрел на друзей Марат.
– Надо было дома остаться, – с осуждением произнес Тема.
– Вот еще, – запротестовал Ахметов. – Во-первых, дома скучно. А во-вторых, мне врач сказал, что учиться можно.
– По-моему, как раз нельзя, – возразил Темыч. – Как ты будешь целый день из кабинета в кабинет по лестнице ходить?
– Да я вообще-то думал, что это проще, – сказал Марат и тут же выронил один костыль. – Черт! – в досаде воскликнул он. И почему у нас в школе давно лифт не сделали? Как было бы хорошо. И учителям пожилым одно удовольствие.
– И какими мы все становимся заботливыми, когда самим плохо, – вкрадчиво проговорила Катя. – Ручаюсь, Маратик, что еще вчера тебя не волновала судьба наших пожилых преподавателей.
– Не волновала, – честно признался Марат. – Но вообще надо предку сказать. Пускай выделит нашему Мише благотворительную сумму на строительство лифта.
– Тогда твоему отцу сперва придется за свой счет школу отремонтировать, – вмешался Олег. – Потому что в нынешнем своем состоянии она лифта не выдержит.
– Всю школу предок, пожалуй, не согласится, – скис Марат.
– А даже если бы и согласился, тебе без пользы, – тихо произнесла Таня. – Пока в школе сделают капитальный ремонт, у тебя нога срастется.
– Меня сейчас другое волнует, – сказал Пашков. – Вот вы тут пожилых преподавателей упомянули, а у нас сейчас, между прочим, один из них. И к тому же очень вредный. А на урок к нему мы давно опоздали.
– Травка зеленая! – возопила Моя Длина. – Ведь Роман как раз сегодня меня обещал про «Господ Головлевых» спросить!
– Меня тоже, – откликнулся Женька. – Только я не прочел.
– Почему? – повернулась к нему Таня.
– Да как-то у меня такие книги не идут, – развел руками долговязый мальчик.
– Не скажи, – возразила Моя Длина. – Там даже про любовь есть. Разумеется, в сатирическом свете.
– У нас есть шанс сачкануть урок, – не хотелось получать двойку Женьке. – Скажем, что Марата тащили по лестнице. А пока тащили, началась перемена.
– Спасибочки тебе большое, – не согласился Марат. – Что я тебе, паралитик какой-нибудь?
– Ну, вообще-то ты сейчас не очень хорошо двигаешься, – отвечал Женька.
– Все вы мыслите в корне неправильно, – вмешался Пашков. – Тут надо сочетать приятное с полезным.
– Не вижу в своем состоянии ничего приятного, – угрюмо изрек Марат. – И полезного – тоже.
– Это потому, что ты, как и большинство спортсменов, не умеешь абстрактно мыслить, – покровительственно проговорил Лешка. – А у меня голова, – с уважением постучал он пальцем по собственному лбу. – И в ней, Марат, уже возник план, как из твоего состояния извлечь для всех нас пользу.
– Ну, если у Лешеньки возник план, – всплеснула руками Катя, – то мы сейчас все окажемся со сломанными ногами, руками…
– И головами, – подхватил Темыч.
– Вечно вы преувеличиваете, – снова заговорил Лешка. – Это очень простой план, и у меня все совершенно четко рассчитано. Нам что важно? – посмотрел на ребят он.
– Естественно, чтобы Роман не спрашивал про «Господ Головлевых», – откликнулся Женька.
– Правильно, – кивнул Лешка, который и сам не удосужился прочитать Салтыкова-Щедрина. – Но если мы сачканем, Роман нам потом по «Господам Головлевым» отдельный зачет устроит. А это, может, еще хуже, чем просто урок.
– Хуже, – подтвердил Темыч, которому множество раз приходилось сдавать Роману Ивановичу невыученные стихотворения.
– Значит, лучше всего, если мы и на урок попадем, и Роман нас не удосужится спросить, – продолжал Пашков.
– Мечтатель ты у нас, Лешенька, – иронично сощурилась Катя.
– Вовсе нет, – Пашков почему-то поглядел не на нее, а на Школьникову. – Я реалист. Вот. Слушайте.
Глаза у Пашкова азартно блеснули. Он уже был во власти очередного потрясающего замысла:
– У нас с вами есть козырь – сломанная нога Марата.
– Это не ваш козырь, а моя беда, – уточнил тот.
– Тем более, поработаешь на общее дело, – ничуть не смутился Лешка. – На урок мы можем не торопиться. У нас есть хорошая отговорка: помогали дойти до класса раненому другу.
– Я не раненый, – возразил Марат. – Просто ногу сломал.
– Слушай, на тебя перелом плохо действует, – возмутился Пашков. – Занудой стал.
– Это кто зануда? – Марат, по привычке, хотел погрозить Лешке кулаком, но едва попытался это проделать, как оба костыля упали на пол. Несчастный мертвой хваткой вцепился в Савушкина.
– А говоришь, не раненый, – подал ему костыли Пашков. – Чем выступать, лучше послушай умных людей. В общем, мы вроде тебе помогали подняться в класс, поэтому и задержались.
– Верно, – поддержала Школьникова. – Роман у нас хоть и нудный, но чуткий. Он поймет. Тем более что мы скажем ему абсолютную правду.
– Но это, Машка, еще полдела, – ответил Пашков. – Если мы просто опоздаем, Роман про «Господ Головлевых» не забудет.
– Ох, боюсь, не забудет! – взъерошил двумя руками и без того спутанную длинную шевелюру Женька. – Не забудет он никогда про этих чертовых Головлевых. И тогда мне предки вместо зимних каникул наймут еще одного репетитора.
Одного репетитора Васильевы-старшие уже наняли. По химии. Правда, Женька чаще всего забывал к нему ездить.
– Погоди причитать, – перебил Пашков. – Говорю же: план у меня простой и четкий. И, так сказать, без спецэффектов.
– То есть? – насторожился Олег.
– Ежу понятно, – продолжал Лешка. – Дополнительных средств никаких не понадобится. Используем одного Марата.
– Как это ты, интересно, собираешься меня использовать? – забеспокоился Ахметов.
– Элементарно, Ватсон, – растянулся рот до ушей у Пашкова. – Тебе даже почти ничего не придется делать.
– Что значит почти? – не успокаивался Марат.
– От тебя требуется только одно: вести себя естественно, – отвечал Пашков.
– Не понял, – уставился на него Марат.
– Да чего тут понимать! – воскликнул Лешка. – Мы входим. Роман спрашивает: «В чем дело?» Мы отвечаем: «Ахметов ранен. Помогали ему подняться». Роман, понятно, проявит интерес. Вот тут, Маратка, ты и упадешь.
– Как упаду? Куда упаду? – заволновался Марат.
– На пол, естественно, – пояснил Пашков.