– Можно научиться. Те двое ваших научились… В нашей хижине нельзя жечь открытый огонь, как в пещере. Хижина сгорит. Маленькие твёрдые пещерки стоят в наших хижинах. Огонь держится в них. И выпускать его нельзя. Тогда будет тепло. Мы научим этому ваших глупцов и дадим хижины. Сколько понадобится!
– Как это сделать?
– Мы перенесём ваших глупцов вместе с их женщинами в наши хижины. Научим – привезём обратно. Вместе с хижинами. И поставим их возле ваших пещер. Глупцы поедут?
– Я заставлю! – Вук посмотрел на меня со снисходительной непреклонностью горного орла. – Не хотят жить как все люди, пусть учатся жить отдельно!
– Ты прав, вождь Вук! – снова поддержал я, – Пусть учатся! Сейчас я обо всём договорюсь с нашей пятёркой. Сиди, смотри и слушай!
Я показал Вуку на откидное сиденье, захлопнул на всякий случай дверцу вертолёта и вызвал сразу Совет, Фёдора Красного. Председателем в этот месяц был он. Включил и видик: пусть Вук полюбуется на эффектного вождя «сынов неба». А Фёдор пусть посмотрит на Вука – тоже теперь вождь…
– Важные новости? – спросил Фёдор и улыбнулся. – Не часто ты вызываешь Совет…
– Важнее некуда, – ответил я. – Новый вождь племени урумту сидит у меня за плечами. Посмотри!
– Где-то я его видел, – признался Фёдор.
– В давней записи допроса.
– Вук?!
Услышав своё имя, Вук вздрогнул и заёрзал на сиденье. И в мыслеприёмнике прозвучал вопрос:
– Кто это, Сан?
– Наш великий вождь Фёд, – ответил я.
– Это ты ему меня представляешь? – догадался Красный.
– Это я вас знакомлю, – уточнил я. – Вдруг вожди сами захотят побеседовать?
– Так что ему надо? – поинтересовался Фёдор.
– Он согласен прислать двух курсантов в пустующие хижины из супердека. Причём курсантов вместе с жёнами. Эти жёны – из неведомых нам каннибальских племён. Курсанты хотят жить с этими женщинами отдельно. Первые сторонники парного брака… Вук, понятно, называет их глупцами. Но пришёл за них похлопотать. Уже отец народа… Может, обучить их и вернуть вместе с хижинами?
– Прекрасно! – Фёдор даже руками всплеснул от удовольствия. – Возрождается компьютерный вариант! Сам собой! Как это ты видишь практически?
– Наверное, нужны два вертолёта, и я в небе – для страховки.
– А в один не влезут?
– Пилот останется наедине с двумя охотниками. А руки у него заняты…
– Ты им не веришь?
– Лучше подстраховаться.
– Согласен. Когда и где?
– Дней за пять Вук дойдёт домой. Дня четыре они будут добираться до старых пещер. Брать лучше оттуда.
– Почему не от новых?
– Там народу поменьше. А значит, и возможностей для эксцессов.
– Значит, через девять дней?
– Давай ещё денёк накинем? Страховочный.
– Что-то у тебя зачастило это слово…
– Обжёгся на молоке – на воду дую.
– Хорошо! Десять! И две команды.
– Сейчас при тебе буду договариваться. Слушай!.. Вук! Отсчитай на пальцах десять!
Вук понял меня и поднял вверх две руки – с растопыренными пальцами.
– Через десять дней, – сказал я, – на закате, приведи своих глупцов с их женщинами к старым пещерам. К той пещере, которая ближе всех к восходу. За глупцами придут две летающие хижины. Ты понял?
– Понял, – ответил Вук. – Я сделаю.
– У меня, Фёдор, ещё вопрос, – сказал я. – Для хижин надо приготовить что-то вроде фундамента. Придёт Вук ещё или нет, не знаю. Сейчас надо решить, при нём.
– В подробностях не силён, – признался Фёдор. – Вебер придумал что-то простое и удобное. Переключить тебя на него?
– Переключай.
Тут же на экране возник Теодор Вебер и так посмотрел на меня пронзительными своими голубыми глазами, как будто спросил: «Будешь убивать?»
Я постарался не заметить сугубо личного его вопроса и коротко объяснил суть дела.
Вебер облегчённо вздохнул, и мне показалось, что его не оставляет чувство временности того, чем он сейчас владеет. Не позавидуешь…
– Включи факс, – тихо попросил он. – Набросаю эскиз.
Рисуя эскиз прямо на экране факса, он объяснял:
– К хижине приварена платформа. Шесть на шесть метров. Диаметр хижины – четыре с половиной. Достаточно навалить на закраины платформы камни – и никакого фундамента не надо. Лишь бы площадка была ровная… Камни потом можно присыпать землёй.
– А внутри пол приподнят? Вода не зальётся?
– Конечно! – Вебер развёл руками. – Не тазик же мы сделали! Не беспокойся за них! Жить можно! Там ещё и крючки внутри, и петли. Чтоб вешали что хотят. Всё в одной отливке!
– Спасибо. Буду объяснять.
Я отключился и тут же услыхал вопрос Вука:
– С кем ты говорил сейчас, Сан?
– Как у вас называют членов «пятёрки»?
– Первый, второй, третий…
– Вот это наш «третий». Все хижины – в его руках.
– Он нам даст?
– Даст. Просил подготовить для них две ровные площадки. Чтобы в длину было двадцать полных шагов, а в ширину – десять. Ну-ка, встань, сделай полный шаг – я посмотрю.
Вук поднялся, сделал полный шаг. Он был поменьше моего, сантиметров семьдесят. Достаточно! За эти секунды я включил магнитофон. У меня были к Вуку вопросы.
– Ты запомнишь, Вук? Повтори: двадцать полных шагов в длину, десять – в ширину.
Он послушно повторил и показал эти цифры на пальцах. Технические вопросы на этом уровне с ним вполне можно решать. Да и к телевидению он отнёсся спокойно, без потрясений. Видимо, само общение с «сынами неба» заранее настраивало его на сплошную цепь всяких чудес.
– По краям ровной площадки, – предупредил я, – приготовьте побольше крупных камней.
– Зачем? – Вук удивился просьбе.
– Глупцы вернутся, объяснят.
– Они будут знать больше меня? – В голосе Вука прорезалось возмущение.
– Больше тебя никто знать не будет. – Я решил отступить. – У вас бывают сильные ветры?
– Бывают.
– Они валят деревья?
– Редко.
– Вот чтобы такой ветер не свалил хижину, её надо окружить камнями. Тогда она будет стоять крепче дерева. Понял?
– Да.
– Теперь ты знаешь больше всех. Глупцы этого пока не знают.
– Они же глупцы. – Вук усмехнулся.
Мне показалось, что гостя пора покормить, я распечатал банку тушёнки и бутылку «Тайпы», протянул Вуку ложку и стаканчик.
– Поешь! Запей!
Вук занялся этим с явным удовольствием. Ещё в прошлый раз я заметил, что моя постоянная пища ему по душе. Нашлось единство вкусов!..
Пока он ел, я подкидывал ему вопросы для обдумывания:
– Как уводили вы новых женщин из лесов? Их защищали или отдавали легко?.. Ты сейчас не отвечай, Вук, ешь, потом ответишь… Как эти женщины живут в вашем племени? Им нравится у вас или нет? Ещё пойдёте в те леса за женщинами?
Вук проглотил порцию тушёнки и торопливо ответил:
– Пойдём! Женщинам у нас нравится. Лучше спать на шкурах, чем на деревьях.
– Их защищали?
Вук скривился, глотнул «Тайны» из стаканчика и ответил:
– У тех охотников только палки да камни. Они боятся нас.
– Убегают?
– Одни убегают. Другие отдают женщину за ногу оленя. Им трудно убить оленя.
– Вы не учите их делать копья и луки? Как вас учил Нур-Нур.
– Зачем учить? Чтобы они стали сильнее нас?
– Никого из ваших там не съели?
– Одного съели. Он заснул возле их женщины.
– Вы за него отомстили?
– Он сам виноват. – Вук усмехнулся. – Женщин сразу надо уводить подальше. Ему это сказали. Он не послушался. Молодой был.
– Какие женщины вам нравятся больше – прежние или новые?
– Новые! Они всему рады. И еде и шкурам. Часто смеются. А старые часто плачут. И долго говорят по-своему. А новые – сразу по-нашему.
– Вы и сейчас не выпускаете женщин из пещер?
– Новых выпускаем. Они не убегут.
– Ты пришёл ко мне один?
– Вождь не ходит один! – Вук произнёс это с явной гордостью. – Меня рядом ждут охотники.
– Много?
Вук поднял вверх три пальца. И пояснил:
– С каждым, кто в «пятёрке», ходят охотники.
Значит, проглядели их наши спутники в густых лесах… Видно, такие мелкие группы спутникам не по зубам. Да ещё при отсутствии специальных заданий… Вот где пробелы современной техники! Хорошо хоть урумту о них не подозревают.
– Вук, – спросил я, – в новых пещерах стены светятся?
– Нет, – отозвался мой гость, выскребая пальцами опустевшую банку тушёнки. Ложка для этого не годилась.
– А тёплая вода в пещерах есть?
– Только в двух местах. Но нам хватает.
– Ещё вопрос, Вук… Кто у вас колдун? Он входит в «пятёрку»?
Вук замер. Взгляд его стал испуганным. Глубоко сидящие глазки заметались, словно он почувствовал себя в ловушке. Совсем как в первом разговоре, когда я попросил назвать вождя племени.
– Что же ты молчишь, Вук? Забыл, кто у вас колдун?
– Я не скажу, – глухо отозвался мой гость.
– Боишься колдуна?
– Боюсь богов.
– Они защищают колдуна?
– Он говорит с ними каждый день.
– А ты?
– А я говорю только с колдуном.
– Не бывает так, чтобы ты сказал одно, а колдун – другое?
– Бывает.
– Кто решает, что делать?
– Пятёрка.
Ну, что ж… Вроде всё я выспросил, что хотелось. Будет над чем подумать и мне, и Совету, когда я переправлю ему магнитофонную запись… Чем же одарить Вука на дорожку, кроме тушёнки да последней бутылочки «Тайпы»? Уж так мы с Толей Резниковым ужимали груз на этот рейс… Кажется, ничего лишнего в вертолёте не отыщется…
Почти безнадёжным взглядом обвёл я машину и вдруг заметил на крючке возле дверки, под мыслеприёмниками, две нитки стеклянных бус. Когда-то страшно давно, в конце самой сумасшедшей ночи своей жизни, когда искал я по всему Материку исчезнувшую Розиту, взял я три нитки бус в Нефти, для Лу-у. Одну, чёрную, отдал ей. Остальные повесил тут – и забыл про них. Нужды не возникало. После поездки на Материк всяких бус у Лу-у полно. А те две старые нитки так тут и висят – нитка прозрачных и нитка зелёных.
– Скажи, Вук, – спросил я, – есть среди ваших женщин одна, которая нравится тебе больше других?
– Есть, – охотно признался Вук. – Её зовут Ач.
– Оно из новеньких?
– Да.
– Подари ей эти бусы! – Я снял с крючка прозрачную нитку, на которой стёклышки переливались синеватыми и красноватыми огоньками. – Может, она станет с тобой поласковей.
– Она и так ласковая.
– Тут не бывает предела, Вук, – грустно сказал я. – Поверь мне! Я тоже кое-что знаю о женщинах. И не забудь: через десять дней, на закате, у крайнего входа в старые пещеры. У крайнего на восход! Запомнил?
– Запомнил, – отозвался Вук.
На этом мы с ним простились, и я открыл дверку машины. Мыслеприёмника с гостя я не снял – не по забывчивости. Да и вещь уже принадлежала ему.
Как хорошо, что новоиспечённый вождь ничего не знает про официальные рукопожатия и официальные политические поцелуи! Мы обошлись без этого, но он всё равно ушёл очень довольный.
6. Нур-Нур среди аборигенов
Он умел разговаривать с местными жителями безо всяких приборов. Догадывался об этом я давно, ещё с первых мифов о Нур-Нуре. Теперь я это увидел. Племена в его исповеди менялись. Метод разговора оставался один: он легко читал чужие мысли и так же легко транслировал собеседнику свои. В коэме это были прежде всего разговоры с вождями.
Наверняка общался он так же и с колдунами, и с рядовыми охотниками. Но коэма этого не отражала. Она говорила о главном.
Никаких объяснений по способу общения Нур-Нур не давал. И, значит, с его точки зрения, это не требовало объяснений, было нормой. А уж для кого нормой – дело тёмное. Может, только для звездолётчиков? Может, с этого умения и начинался их первичный профессиональный отбор? Как у нас – отбор в гипнотизёры… Один умеет, другому от рождения не дано… Потому что если бы обладали свойством читать чужие мысли все жители планеты, то и облик её, и уровень бытия были бы там другими, глубокие политические распри стали бы невозможны, и сам Нур-Нур не остался бы здесь, даже если случайно и залетел.
На этой земле Нур-Нур спокойно проходил сразу к вождю племени, дарил ему какую-нибудь сущую безделицу, вроде искусно вырезанного из дерева свистка, и получал разрешение поставить свою надувную палатку на окраине селения.
А дальше начинался обычный быт, изучение местных нравов, помощь советами, приобретение друзей, знакомство с окрестностями и окрестными племенами. Когда Нур-Нур и его жена становились в каком-то племени в доску своими и крайне необходимыми – они неожиданно исчезали и объявлялись в другом племени.
Там начиналось то же самое, а тут их жалели, часто вспоминали, и они уходили в легенду.
Спустя долгое время они появлялись вновь – и их встречали почти как богов, вернувшихся из легенды. Если раньше с ними просто советовались, то со второго захода им беспрекословно повиновались. И вожди и колдуны принимали теперь их советы как указания свыше.
Именно в результате этих скитаний и появились у вождей тиары из перьев. Первую Азгу сплела для себя, от солнца. Вторую сплела мужу. Когда их издали стали узнавать по этим тиарам, Нур-Нур и Азгу начали дарить такие же тиары вождям. И убеждали их не убивать других вождей, а только брать в плен, требовать выкуп и даже женить на женщинах своего племени.
Постепенно тиары проникали и в те места, где не бывали звездолётчики. Вожди сами стали дарить друг другу тиары при заключении союзов и установлении мира. Обычай этот вышел из-под контроля Нур-Нура. С усмешкой он подытожил:
– Этого-то я и хотел.
Бывшие астронавты кочевали по материку много лет, и почти в трёх десятках племён успели пожить по три, а то и по четыре раза. Они спасали племена от соседних нападений, узнавая о них заранее. Они отговаривали «своих» вождей и колдунов от агрессивных акций против соседей, предсказывая верное поражение. Они лечили болезни и принимали роды. Вместе со здешними умельцами они изобретали салазки и колёса. Нур-Нур показал, как человек в набедренной повязке из пальмовых листьев везёт на деревянной двухколёсной тележке какую-то растительную поклажу. Колёса «жидкие», меняющие форму при движении, сплетённые из лиан, но это колёса! И, значит, где-то на юге материка мне предстоит их увидеть.
У Роли и Азгу появляется сын. Я вижу, как он, белокожий и рыжеватый, играет с темнокожими ребятишками. Такой же голенький, как и они. Но вот он вырастает и учится стрелять из какого-то оружия вроде нашего древнего фотоаппарата. И вдали, пронзённый мелькнувшей как молния световой стрелой, падает на бегу олень.
– Избегал я только людоедских племён, – признаётся Нур-Нур. – И из брезгливости и из осторожности. Туземцы обычно угощают. Не хотелось по незнанию отведать однажды жареной человечины. И самому не хотелось быть съеденным. Как ни берегись, но если живёшь среди людоедов, они тебя однажды сожрут. Поэтому среди них я не провёл ни одной ночи. Впрочем, у них и селений, как правило, нет. Кочуют по определённой местности, ограниченной более сильными племенами… И нет смысла в эту местность заглядывать. Хотя изредка приходится…
В четвертой коэме я и обнаружил начало рассказа о племени, которое называло себя урумку – люди лесов! – и жило не на деревьях, а в шалашах. Среди каннибалов оно было, пожалуй, наиболее развитым. Поэтому, как сформулировал Нур– Нур, «за него стоило бороться».
Однако борьбу пришлось отложить до следующего раза, так как ладонь моя под шестым пальцем уже ныла и отчётливо намекала на желательность перерыва.
…Лу-у знала: когда я зажимаю в руке коэму, не стоит меня отвлекать. Сути того, что происходит, она не понимала. Довольствовалась простым объяснением: я слушаю Нур-Нура. А значит, занимаюсь делом явно колдовским. Ибо не колдуну это недоступно: Нур-Нур давно ушёл к предкам.
Но уж когда я коэму отложил, можно и потревожить…
– Что это? – Лу-у держала за уголок переплёта раскрытый букварь, который извлекла из неразобранного багажа.
Страницы букваря рассыпались веером. Держала его Лу-у вверх ногами.
– Книга, – ответил я.
– Зачем это?
Она часто спрашивала «зачем», когда видела незнакомую вещь.
– Сядь рядом, Лу-у, – попросил я и пересел на раскладушку. – Давай посмотрим книгу вместе.
Первая картинка изображала разрезанный арбуз. Его я и назвал.
– Это кхет, – поправила Лу-у. – Но почему красный?
Внутренность кхета была бледно-оранжевой. И семена того же цвета, не чёрные. И отчётливых полос на кожуре кхета не водилось.