Подробности Сомов узнал уже от следователя, ведущего дело об убийстве его дочери. В шесть часов утра тринадцатого мая, как раз в тот день, когда Сомов безуспешно пытался дозвониться до своей дочери, тело Олеси Сомовой было найдено в здании Центрального исторического музея мировых искусств города Тарасова. Девушка была задушена собственным шарфом. Других следов насилия эксперты не обнаружили. Смерть наступила не более пяти часов назад. По подозрению в убийстве был задержан сторож музея.
– Пожалуй, это все, что мне известно, – закончил свое повествование Сомов.
– Какие улики указывают на обвиняемого, вы не знаете? – спросила я.
– Да какие там улики! – в сердцах воскликнул Сомов. – Схватили первого попавшегося пьянчужку и навесили на него все грехи. С момента смерти моей дочери прошло уже десять дней, а следствие все топчется на месте. Выбивают признание из алкаша. А мне нужен настоящий убийца, понимаете?
– Понимаю. – Я помедлила, потом продолжила: – В ходе расследования могут открыться непредвиденные факты, в том числе из биографии вашей дочери, вы готовы к этому?
– Не думаю, что вы накопаете какой-либо компромат на Олесю.
– Так думают практически все мои клиенты, однако жизнь частенько преподносит нам неожиданные сюрпризы. Прежде чем я соглашусь работать на вас, вы должны уяснить: я работаю до тех пор, пока в деле не будет полной ясности. И добиваюсь правды, какой бы горькой она ни была.
– Довольно лирики. – Сомов вдруг разозлился. – Предлагаю такой расклад: я даю вам месяц. Это время я пробуду в Тарасове. С моей стороны вы получите любую, повторяю, любую помощь. Можете обращаться ко мне хоть по сто раз на день. А для того чтобы вы всерьез заинтересовались этим делом, предлагаю вот что: если в течение месяца вы находите убийцу моей дочери, я плачу вам круглую сумму. Если же по истечении срока вы не сможете предоставить мне имя убийцы, опираясь на неопровержимые доказательства, то мы расстаемся. За отсутствие результата я платить не намерен. Думаю, такая сумма вас устроит?
С этими словами Сомов вынул из нагрудного кармана блокнот, вырвал из него листок и что-то нацарапал на нем. Закончив свои манипуляции, он протянул листок мне. Я посмотрела на цифры. Они впечатляли. Признаюсь, за свои услуги я просила немало, но даже по самым приблизительным подсчетам сумма, предложенная Сомовым, раз в десять превышала мой обычный гонорар.
– По рукам, – сказала я.
Мужчина удовлетворенно крякнул. После этого я задала ему еще несколько вопросов, и мы расстались, обменявшись номерами телефонов.
***
Спустя час я сидела в кабинете директора музея и выслушивала его разглагольствования на тему вреда алкоголя.
– Вот ведь сколько уже раз собирался выгнать взашей Михаила. И почему я не сделал этого раньше! А все моя доброта. Думал: пропадет совсем человек. А теперь расплачиваюсь за свое мягкосердие. Да ведь никто и предположить такого не мог! По своей сути Михаил абсолютно безобидный. Если бы не водка, ему цены бы не было. А тут вон как дело обернулось. Видно, совсем допился мужик, раз до преступления дошел.
– Скажите, Михаил Воронков раньше проявлял агрессивность в пьяном виде? – Мне едва удалось вставить слово в поток красноречия директора.
– Не могу вам сказать. Прежде Воронков не появлялся в музее даже в легком подпитии. Он всегда пил только вне работы. Данный случай – исключение из правил. Да, раньше бывало, что он не появлялся на работе целую неделю, но когда возвращался, всегда был уже в норме. Остальные сторожа подменяли Воронкова. Чаще всех Петр Семенович Карагодин. Знаете, ведь Мишка мог по полгода спиртного в рот не брать. А потом вдруг срывался и уже неделю остановиться не мог. Мужики, я имею в виду сторожей, жалели Мишку и всегда были готовы его подменить.
– По поводу пьянства Воронкова мне все понятно, – прервала я директора. – Сейчас мне хотелось бы осмотреть место преступления и пообщаться со служащими музея. Может быть, удастся выяснить, каким боком убитая связана с вашим музеем.
– Следователи уже беседовали со всеми служащими, – поспешил заверить меня директор. – Эта женщина никому из них не была знакома. Видимо, она приятельница Воронкова. Другого объяснения ее появления в стенах нашего заведения я не нахожу.
– Иван Андреевич, – обратилась я к директору по имени-отчеству, – предоставьте мне решать, какое объяснение является правильным.
– Да, да, конечно. Пойдемте, я провожу вас в южное крыло здания, в котором и произошла трагедия.
Представив, как Иван Андреевич еще битый час ходит за мной по пятам и комментирует каждое мое движение, я поспешила избавиться от его общества, предложив дать мне для сопровождения кого-то из сотрудников музея. К моей великой радости, директор согласился.
– Приставлю-ка я к вам Майечку, – оживившись, предложил Иван Андреевич, – она девушка расторопная. И проводит, и покажет, и все, что вам нужно, расскажет.
Он нажал кнопку селектора, и мы погрузились в ожидание. Только после третьего звонка на пороге кабинета Ивана Андреевича появилась молодая, улыбающаяся девушка.
– Майечка, вот госпожа Иванова желает осмотреть место, где была обнаружена женщина, – поспешно представил меня директор. – Прошу вас, проводите ее и расскажите все, о чем она будет спрашивать.
– Конечно, Иван Андреевич. Как скажете, Иван Андреевич, – затараторила Майечка, и я тут же пожалела о своем предложении. По всей видимости, директор был меньшим из зол, подстерегающих меня в музее.
Делать было нечего, и я, смирившись с обстоятельствами, последовала за Майечкой.
Для начала я попросила проводить меня в южное крыло. Осмотр места происшествия нужен был в первую очередь для того, чтобы иметь представление о том, как устроено здание музея. Обнаружить что-либо относящееся к событиям десятидневной давности я не рассчитывала. Затем попросила показать мне комнату охраны и пульты слежения. Я обходила помещение за помещением, а Майечка, не переставая ни на минуту, давала свои комментарии всему, что попадало в поле моего зрения. «Эх, мне бы такого свидетеля», – подумала я про Майечку. Но, к моему глубокому сожалению, по ночам Майечка не работала. Когда осмотр был закончен, девушка обратилась ко мне с вопросом. По всей видимости, он не давал ей покоя на протяжении всего нашего похода.
– Скажите, госпожа Иванова, а детектив – опасная профессия?
Я улыбнулась, отметив про себя обращение, усвоенное Майечкой от своего шефа.
– Смотря как работать. Если вы собираетесь расследовать дела только о неверных мужьях и женах, то ничуть. А вот если вы планируете помогать людям добиваться правды, то без риска тут не обойтись.
– Ой, как интересно! А я вот целыми днями в запасниках торчу! Скука смертная. Может, я не ту профессию выбрала?
– И такое бывает. Если для вас здесь скука, то лучше, пока не поздно, поменять профессию. Скажите, что вы думаете обо всей этой ситуации? – направила я мысли девушки в интересующее меня русло.
– А что тут думать. Напился Мишка, вызвал свою подружку в музей. Еще добавили. А потом, как водится, что-то не поделили. Мишка спьяну и задушил ее. Жалко, конечно, дурака. Но и девушку тоже жалко. Она небось еще и влюблена в него была.
– Почему вы так решили? – поинтересовалась я.
– Так ведь если бы не любила, разве потащилась бы среди ночи к этому балбесу?
– Вероятно, нет.
– Вот и я так думаю, – закончила Майечка.
Она проводила меня обратно до кабинета директора. Войдя, я застала Ивана Андреевича за телефонным разговором. Я стала ждать окончания беседы. Как только Иван Андреевич положил трубку, я обратилась к нему:
– Иван Андреевич, не могли бы вы подсказать мне, с кем из сотрудников музея общался Воронков?
– Да он практически ни с кем не общался. Пришел, «пост сдал, пост принял!» – и по своим делам.
– Жаль, – искренне посочувствовала я.
– Но если вы хотите поговорить с очевидцем недавних событий, тогда вам лучше всего встретиться с Петром Семеновичем. Это он обнаружил пьяного Воронкова, а впоследствии и погибшую женщину.
– Где я могу его найти?
– В музее он появится только завтра, сегодня смена не его. Но я дам вам номер телефона Петра Семеновича.
– Большое спасибо, – поблагодарила я.
Иван Андреевич достал записную книжку, полистав, нашел нужный номер, выписал цифры на листок и протянул его мне. На этом мы расстались.
***
Выйдя на свежий воздух, я решила прогуляться, а заодно назначить встречу с Петром Семеновичем. Я неторопливо шла по парку, расположенному вблизи Исторического музея, и слушала длинные гудки в трубке. Мой абонент был недоступен. Что ж, попробую дозвониться попозже. Я убрала телефон в карман. Вдруг мое внимание привлекло оживленное движение в конце парка. Я приостановилась, чтобы лучше рассмотреть происходящее.
– Стой, зараза, – услышала я резкий женский голос.
Того, кто, по мнению женщины, должен был стоять, видно пока не было. Обзор закрывали деревья, обильно растущие в дальней части парка. А женщина продолжала надрываться.
– Караул, лови его! – призывала она окружающих принять участие в погоне. Сама же обладательница луженой глотки почему-то срываться с места не спешила. Зато теперь в поле моего зрения появился беглец. Это был подросток лет пятнадцати, невысокого роста, щуплого телосложения, в спортивных брюках, черной ветровке с капюшоном, натянутым на голову до самых глаз, и в дешевых стоптанных кроссовках. В руках парнишки была зажата дамская сумочка-клатч красного цвета. Охотник за женскими сумочками вилял между деревьями, как маркитантская лодка среди океанских волн. Подросток находился на приличном расстоянии от меня. Больше в парке никого не было. Оценив ситуацию, я не стала спешить. Пусть беглец думает, что с моей стороны опасность ему не угрожает. Я медленно отвернулась и сделала вид, что собираюсь покинуть территорию парка. Женщина заголосила еще громче, почему-то перейдя на устаревший деревенский стиль.
– Люди до-о-о-обрые! Да чавой-то это деется! Добрых людей грабют, да посередь бела-то дня!
Скосив глаза, я обнаружила, что беглец почти поравнялся со мной. Выждав для верности еще пару минут, я резко свернула с центральной дороги на боковую тропинку и помчалась наперерез грабителю. Раскусив мой маневр, парень почему-то замахал руками и бросился в обратную сторону. Я припустила за ним. Бежать в ботильонах, снабженных высокими каблуками, было весьма некомфортно, но оставить женщину в беде я не могла. До цели оставалось каких-то десять метров. Несмотря на юный возраст, бегал парень отвратительно. Я была уверена, что никуда он от меня не денется. Обогнув очередное дерево, я налетела на живое препятствие. На моем пути встала огромная собака, породу которой я определить не смогла. Внушительные размеры, бело-черный окрас. Мощные лапы упираются в грунт с такой силой, что оставляют в земле глубокие вмятины. Широченная морда на уровне моего живота, из кровожадной пасти течет слюна. Она приняла агрессивную стойку. От неожиданности я не сразу смогла остановиться. Пытаясь предотвратить столкновение, я изо всех сил рванула в сторону, одновременно оттолкнувшись руками от соседнего дерева. Пес проделал тот же самый трюк, только от дерева отталкиваться не стал. Каблуки моих ботильонов запутались в прошлогодних пожухлых листьях, и я, как в замедленном кино, стала опускаться прямо на спину псины. Краем глаза я увидела, что ко мне с противоположных сторон несутся два человека: горластая женщина и ее обидчик, грабитель-подросток. Я еще успела удивиться странному поведению этих двоих, но в следующее мгновение, перелетев через массивную тушу пса, я со всего маху ударилась головой о дерево и отключилась.
Очнувшись, я обнаружила, что лежу на парковой скамейке. Под голову мне услужливо подложена черная ветровка грабителя. Женщина, обладательница луженой глотки, участливо склонилась надо мной и обтирает мое лицо платком, который периодически смачивает минералкой. Грабитель держит за ошейник виновника трагедии и успокаивающе поглаживает его по холке. Пес с виноватым видом сидит у моего изголовья и изредка поскуливает.
Заметив, что я открыла глаза, женщина, на этот раз радостно, заголосила:
– Очухалась! Вот и славно. Как голова, болит? Не мудрено. Вон как вы ею приложились. Звук был, скажу я вам! Мы с Митяем думали – напополам раскололась. Уж и «Скорую» вызвали. Да только их пока дождешься, или помрешь, или сам выздоровеешь. Вон Митяй за минералкой в ларек сбегал, я вам личико умыла, вы и очухались.
Митяй приветливо улыбался, глядя мне в глаза. Я все еще ничего не понимала. Голова изрядно кружилась, место удара ломило, но не сильно. Я попыталась сесть. Митяй кинулся мне помогать, поддерживая под локоть, усадил меня на скамейке, набросив на плечи свою ветровку.
– Что происходит? – задала я вопрос.
Поняв, что я имею в виду, женщина смущенно заулыбалась, а потом заговорила:
– Да это все Митяй, придумщик! Племянник он мой. Друг его в Германию жить уехал, а пес его в Тарасове остался. Вот он Митяю его и подарил. А Митяй решил, что Бустера, это кличка пса, нужно срочно дрессировать. Ну, мы в парк и пошли. На репетицию. А тут вы! Кто ж знал, что в наши дни еще такие отзывчивые люди сохранились.
– Ну, вы даете! – искренне поразилась я. – Разве можно на человеческих чувствах играть!
– Да ведь говорю вам, никто и внимания на мои вопли не обращает. Мы уж две недели в этом парке Бустера дрессируем. За все это время вы первая так отреагировали. Простите уж нас. А мы в следующий раз что попроще придумаем. Чтоб людей не смущать. Обещаю.
– С одним условием. – Я сделала вид, что все еще сердита на женщину.
– Да что угодно, – притворно-ласково пропела та, а у самой взгляд забегал.
Видно, подумала, что, для того чтобы замять инцидент, я, по старой русской традиции, потребую с них отступные.
– Порода пса, – все еще строгим тоном произнесла я.
– Порода? – переспросила женщина, а парнишка, засмеявшись, ответил:
– Амстаффтерьер. Это бойцовая порода собак. Довольно редкая и жутко дорогая. Бустер – славный пес, только очень пугливый. Вы когда перед ним появились, он от неожиданности все команды забыл. Я ему свистом команду подал «домой», а он от вас шарахаться начал. Под ноги к вам попал. Тоже небось страху натерпелся!
Бустер слушал оправдания хозяина с озабоченным видом. Я протянула руку и потрепала пса по холке. Довольный, что его простили, Бустер лизнул мою руку и помчался по аллеям парка. Митяй бежал за ним, еле удерживая в руках поводок. Его тетушка, раскланявшись, пошла следом.
Я еще немного посидела на скамейке. Окончательно придя в себя, я вынула телефон и вызвала такси. Ходить пешком мне как-то расхотелось.
***
Добравшись до дома, я первым делом проверила наличие горячей воды в кране. Последнее время работники ЖКХ не баловали жильцов нашего дома благами цивилизации. Отключали все по очереди: то свет, то лифт на ремонт поставят, то водоснабжение приостановят. Прямо апокалипсис в отдельно взятом жилом доме!
Сегодня в череде непредвиденных ремонтных работ образовался перерыв. Все коммуникации были в исправности, и я, наполнив ванну ароматной пеной, с наслаждением погрузилась в горячую воду, смывая с себя воспоминания о неудачной попытке спасения отдельных представителей человечества.
Через тридцать минут релаксационных водных процедур я, соорудив на голове тюрбан из полотенца, прошествовала на кухню, приготовила себе хорошую порцию кофе и, устроившись перед монитором компьютера, принялась изучать новости по делу об убийстве в местном музее.