– С дочерью? – изумлённо переспросила Нефиза. – Как такое возможно? Она же вдова! Ты точно знаешь?
Цыган снова кивнул.
– Я всё разузнал. Дочь родилась сразу после смерти… – цыган запнулся, увидев, что Нефиза погрустнела, услышав эти слова. Чуть позже, он всё же продолжил: – Жаль, что он так и не смог увидеть свою дочь. Говорят, она очень красивая. Вся в мать.
– А почему в Гасконь? Тебе известно?
Цыган в ответ на эти слова, неопределённо хмыкнул.
– Дочь Мемфизы, Гасконь принадлежит дому Д,Арманьяков, как и много других земель. Они поселились в замке Фацензак, – продолжал негромко рассказывать цыган. – Туда же графиня велела перевезти тела покойного графа и девушки по имени Мирианда. Графиня до сих пор ходит в чёрном платье. Все говорят, что она по прошествии трёх лет, всё ещё горюет по своему супругу.
– Ты виделся с ней?
– Мог, но не стал, – нахмурившись, ответил цыган. – Люди из ордена всё время следят за ней. Я видел их собственными глазами. Какое обличие бы не принимали эти убийцы, я всегда узнаю их. Я несколько дней находился возле замка и искал подходящего случая, чтобы поговорить с графиней. Но он так и не представился. Эти монахи везде рыщут. Один из этих убийц устроился в церкви священником. Я узнал его. Он приходил в табор вместе с другими после смерти Мемфизы. Если б тогда они нас застали… – цыган ещё больше нахмурился и продолжал с откровенной ненавистью в голосе: – Я тогда спрятался и видел их всех. Теперь этот человек исповедует графиню. Все его зовут отец Бернар.
– Что же мне делать? – бледнея, прошептала Нефиза.
– Выкинь из головы встречу с графиней, – предостерёг её цыган, – ребёнок и дня не проживёт в замке. Они найдут способ убить его. Ей нельзя говорить. Ты должна ещё немного подождать, пока они не забудут о нём и не перестанут искать.
– Этого никогда не произойдёт. А если,…если обратиться к Д,Арманьякам? – в голосе Нефизы появилась надежда. – Среди них ведь остались друзья моего господина?
– В Осере остался только один человек из друзей твоего господина. Его имя Гийом Ле Крусто. Сейчас он командует всеми Д,Арманьяками. Но им нелегко приходится. Бургундцы начали их теснить, и неизвестно чем всё закончится. Поэтому я тебе повторю мои слова. Ты никому не можешь доверять сейчас, когда мальчика ищут убийцы. Затаись и жди. Ничего больше не остаётся.
– Хорошо, – после недолго молчания вымолвила Нефиза, – я сделаю, как ты говоришь. Я поклялась оберегать жизнь мальчика. Поклялась его отцу. И я не сделаю ничего, что может навлечь опасность на него. А ты…, – Нефиза осеклась, так как в этот миг цыган приложил палец к губам, призывая к немедленному молчанию. Нефиза сразу же насторожилась. И не только она одна. Цыган встал со своего места и бесшумно подошёл к двери. Он некоторое время прислушивался, а затем так же бесшумно открыл дверь и выскользнул наружу. Прошло совсем немного времени, когда он вернулся обратно. Войдя в дом, цыган закрыл дверь на засов и шёпотом, в котором слышалась отчётливая тревога, обратился к Нефизе.
– Дочь Мемфизы, настал для тебя час испытаний. Эти убийцы здесь. Их много. Очень скоро они ворвутся в дом. Быстро собирайся. Я помогу тебе уйти.
Нефиза резко изменилась в лице, услышав эти слова, но присутствие духа не потеряла. Она все эти годы пребывала в беспокойном состоянии и всегда была готова к таким событиям. По этой причине она не стала медлить. В углу лежал небольшой мешок. Она подняла его и быстро закинула за плечи. Затем подбежала к постели и, укутав спящего мальчика в одеяло, подняла его и прижала левой рукой к своей груди. Свободной правой она вытащила пристёгнутый к поясу кинжал и, с решимостью взглянув в лицо цыгана, прошептала:
– Я готова!
Полусонный мальчик так и не проснулся. Он обнял её рукой за шею. Его голова свесилась на плечо Нефизы. Один за другим оба вышли наружу.
– Беги в лес! Он справа от тебя. Темно, они тебя не заметят, – прошептал, было, цыган, но именно в этот миг их заметили. В непосредственной близости от них раздались яростные крики:
– Вот они! Ловите их!
Сразу несколько человек бросилось им наперерез. Цыган преградил им путь и сразу же ввязался в ожесточённую схватку. Сражаясь, он что было силы, закричал Нефизе:
– Беги, я не смогу их остановить!
Не успели эти слова отзвучать, как цыган охнул и начал оседать на землю, поражённый несколькими ударами шпаги одновременно. Но время было выиграно. Нефиза прижимая ребенка к груди, помчалась к изгороди. Сзади слышался шум. Он становился всё ближе и ближе. Послышались крики ярости.
– Ловите эту проклятую цыганку! У неё мальчик!
Нефиза достигла изгороди и здесь чуть замешкалась, пока пролезала между двумя жердями. Ребёнок не позволял сделать это сразу. Пришлось его перекладывать на руки. Она уже почти перебралась на другую сторону, когда почувствовала, как в бок вошла холодная сталь. Она вскрикнула от боли. Сразу же после её крика раздался торжествующий голос:
– Я ранил цыганку. Она сейчас упадёт!
Вслед за криком в изгороди показалась голова. Не мешкая, Нефиза быстро освободила одну руку и нанесла несколько ударов кинжалом по торчавшей голове. Раздались дикие вопли. Нефиза снова прижала к груди мальчика и побежала по полю в сторону леса. Обувь мешала ей бежать. Поэтому она сбросила её, и ещё крепче прижав к груди мальчика, понеслась с огромной скоростью. Вслед за ней раздавались крики и угрозы. Но она не останавливалась и не оборачивалась. Вдалеке раздался конский топот. Услышав его, Нефиза напрягла все свои силы, стремительно приближаясь к лесу. А вот и они…спасительные ряды деревьев. Не останавливаясь, Нефиза укрыла голову мальчика руками и побежала меж деревьев. Сердце бешено отстукивало удар за ударом, ветки хлестали её по лицу, но она слышала лишь одну мысль, что настойчиво билась в голове.
«Беги Нефиза, беги…». И она бежала. Бежала не оглядываясь. Страх за жизнь мальчика гнал её вперёд. Нефиза боялась остановиться. Она знала, что если остановится, больше не сможет сдвинуться с места. В мгновения, когда эта страшная мысль проносилась у неё в голове, она ещё крепче прижимала к себе мальчика, чувствуя тепло его тела. Ряд деревьев закончился неожиданно. Впереди показались очертания монастырских стен. Достигнув стен, Нефиза побежала вдоль них, свободной рукой нащупывая дверь. Стена, сплошная стена. Она чувствовала, что силы у неё на исходе. Она скоро упадёт. И в этот миг её рука наткнулась на свободное пространство. На её счастье калитка была отворена. Нефиза вбежала внутрь. В глаза бросился слабый огонёк. Не раздумывая, Нефиза побежала в сторону мерцающего пламени.
Сестра ордена доминиканцев Мария сидела в своей келье и читала Библию. На столе горела одинокая свеча. Она освещала одеяние монахини. Камизу, монашеское платье и скапуляр. Шею облегал белоснежный горжет. На голову монахини была наброшена чёрная накидка с белоснежной каймой по краям. Левая рука монахини лежала на Библии, а правая держала крест, вдетый в чётки. На лице её застыла безмятежность. Она предавалась высоким мыслям о господе, когда…дверь её кельи неожиданно распахнулась и на пороге показалась юная девушка, сжимающая на груди ребёнка. Лицо девушки исказила страшная гримаса. Оно совсем посинело. Почти всё платье вымокло от её собственной крови. Кровь струилась по платью и стекала на босые ноги, окрашивая их в красный цвет. Монахиню потряс вид этой девушки. Она вскочила с места и с ужасом вскричала:
– Да ты вся в крови! Тебя надо перевязать…
Девушка прижалась спиной к стене и стала медленно оседать на пол. При этом она не выпускала из рук ребёнка. Оставив крест на столе, монахиня бросилась к ней. Она опустилась на колени перед девушкой и попыталась определить, где находится рана. Едва она начала её ощупывать, как раздался хриплый голос, который постоянно прерывался:
– Закли…наю вас име…нем того…бо. га…кото…ро…го вы лю…бите. Спа…сите ребё. нка…
– Потом поговорим. Сейчас я постараюсь тебе помочь, – прошептала монахиня. Ей удалось обнаружить рану, и она уже собиралась перевязать её, когда раздался душераздирающий крик девушки:
– Нет…
Монахиня оцепенела. В этом крике было столько боли и отчаяния, что рука монахини так и осталась висеть в воздухе. Она подняла взгляд на девушку и…вздрогнула всем телом. Мольба, слёзы в её глазах… выворачивали ей душу.
– Ему не…кому по…мочь кроме вас, – посиневшими губами зашептала девушка, – маль…чик…на моей…гру…ди…един стве нный наследник ро. да Д,Арма…ньяков…его отца…уби…ли. За ним то…же гоня. тся убийцы. Они ско…ро…будут здесь и тог…да все ум…рут. Его на…до спасти. Увез…ти из Фран…ции. Здесь…они убьют…его. В мешке…за моей спи…ной…там две бумаги…они очень…важ…ные…там напи…сано…что этот маль…чик…граф Д,Арманьяк. Там есть…деньги…золото…возьмите всё и уве. зите маль…чика дале…ко отсюда…сейчас…сейчас…сейчас…скорее… – вместе с последним словом отлетела и душа девушки. В открытых глазах застыла мольба. Монахиня с глубоким состраданием смотрела на неё. Прошептав короткую молитву, она закрыла ей глаза и осторожно взялась за ребёнка. Но она не смогла его забрать. Рука мёртвой девушки крепко сжимала мальчика. С огромным трудом монахине удалось освободить мальчика от этих цепких объятий. Мальчик настолько крепко спал, что даже не пошевелился, пока она его укладывала на свою постель. Затем сестра Мария сняла мешок и осмотрела всё содержимое. Там лежали четыре увесистых кошелька набитые монетами и три свитка. Два из них были запечатаны. Третий просто скручен. На свитке было написано несколько слов. «Нефизе от графа Д,Арманьяк». Прочитав надпись и увидев на печатях свитков всем известную букву «А», – символ дома Д,Арманьяков, – она больше не сомневалась в том, как ей следует поступить. Она взяла крест со стола и повесила его на свою шею. Затем преклонила колени и коротко помолилась. После этого она положила в мешок Библию и закинула его за плечо. И уже в конце она укутала мальчика и, взяв его на руки, направилась к двери. На пороге она остановилась и прошептала, обращаясь к мёртвой девушке:
– Наши сёстры позаботятся о твоей душе. Я же клянусь: придёт день и он узнает, что ты для него совершила!
Глава 3
Тулон
Двумя днями спустя сумрачным утром в порту Тулона появилась монахиня. Рядом с ней шёл маленький мальчик. Она его держала за руку. Мальчик был одет в короткие штанишки, маленькие остроносые башмачки и тёплую рубашку, поверх которой был накинут плащ. Мальчик всё время с любопытством озирался по сторонам и задавал монахине разные вопросы, на которые она отвечала с завидным терпением. В порту царила обычная суматоха. Груды провизии, бочек и всяческих товаров постоянно встречались на пути, равно как грузчики и матросы, сновавшие между этих скоплений. Монахиня и мальчик шли вдоль кромки причала и, задрав голову, с уважением смотрели на высоченные борта кораблей, которые мерно покачивал морской бриз. То и дело слышались глухие всплески, когда волны ударялись о борт. Один из кораблей, двухмачтовое торговое судно, привлек внимание монахини. Она остановилась в непосредственной близости от здорового бородача. Бородач выкрикивал угрозы в адрес матросов, которые грузили на судно бочки. Нередко угрозы приправлялись бранными словами. И эта выразительная особенность моряка вызывала неприязнь на лице монахини. Она бросила осторожный взгляд в сторону мальчика. Но тот был занят созерцанием якоря. Выждав подходящий момент, когда бородач молчал, хмуро отслеживая очередные суетливые движения своих подчинённых, монахиня обратилась к нему с вопросом:
– Брат мой, куда идёт этот корабль?
Бородач повернул лицо в сторону монахини и, криво улыбнувшись, грубым голосом ответил:
– В Константинополь! Шевелитесь, лентяи, – прикрикнул он, обращаясь к матросам. Те забегали быстрее, а монахиня тем временем задала ещё один вопрос:
– Константинополь? Чтят ли там господа нашего Иисуса Христа!
– Чтят сестра, – ответил бородач и, сняв шляпу, с набожным видом перекрестился.
– Я поеду с вами, брат мой!
Бородач напялил шляпу и тут же скептически пробасил:
– Прости сестра, но мы не можем везти без платы. Такое путешествие вам не по карману. Так что…, – бородач осёкся, с удивлением и жадностью глядя на монеты, поблёскивающие в ладони монахини.
– Мне с…мальчиком отдельная келья…простите, я хотела сказать…комната. Конечно же, комната. Пусть маленькая. Я заплачу.
– Каюта, – поправил её бородач с явным удовлетворением. По всей видимости, он уже предвкушал удовольствие от предстоящей сделки.
– Мне нужна комната, а не то, что вы сказали, – весьма строго потребовала от бородача сестра Мария. Тот в ответ незлобиво махнул рукой.
– Называйте, как хотите сестра, лишь бы платили. А это…ваш сын? – с нескрываемым любопытством спросил он, бросая взгляд в сторону мальчика. Его вопрос прозвучал весьма двусмысленно. Вернее, в нём прозвучал откровенный намёк на несоответствие её одеяния и мальчика. Сестра Мария прекрасно поняла смысл этого вопроса.
– Любой ребёнок – дитя господа! – холодно ответила она.
– Хорошо, хорошо, – поспешно ответил бородач и, услужливо поклонившись, показал рукой на дощатый настил, ведущий на судно. – Если вы не возражаете, сестра. Очень скоро погрузка закончится, и мы сразу отплываем.
Сестра Мария, сжав руку мальчика, повела его рядом с собой, вслед за бородачом. Тому пришлось несколько раз останавливаться и придерживать её за локоть, пока они взбирались на палубу. Мальчик в отличие от неё чувствовал себя довольно свободно. Он с радостным смехом побежал наверх. Едва не потеряв равновесие в очередной раз, она выпустила его руку. Оказавшись на борту, мальчик мгновенно обежал всё судно, с откровенным любопытством оглядывая всё вокруг себя. Для него всё увиденное было внове. Однако его радости не суждено было продлиться долго. Бородач поймал мальчика за руку и отвёл к сестре Марии. А затем он проводил их в отдельную каюту, где кроме деревянной кровати и маленького стола, что были наглухо прикреплены к полу, ничего не имелось. Здесь он оставил их и вышел, предварительно сообщив о времени обеда. Сестра Мария помогла снять плащ с мальчика, затем усадила его на кровати и села рядом. Пока он болтал ногами взад вперёд, она вытащила из мешка Библию и незапечатанное письмо с надписью «Нефизе от графа Д,Арманьяк». Сестра Мария положила Библию на свои колени и уже собиралась раскрыть её, когда услышала голос мальчика:
– А где Нефиза?
Сестра Мария с нежностью посмотрела на мальчика. Ярко голубые глаза излучали вопрос. Она погладила его по голове рукой и произнесла так мягко, как только могла:
– Её забрал к себе наш господь!
– Почему? – задал новый вопрос мальчик.
– Он не спрашивает и не отвечает. Он лишь говорит, а мы внемлем. Он пожелал её принять в своё лоно. Там она будет счастлива.
– Я скучаю без Нефизы, – тихим голосом признался мальчик.
– Я знаю! – прошептала сестра Мария. Увидев, что мальчик погрустнел, она сняла с него башмаки и уложила на кровать, укрыв его же плащом. – Нефиза очень хорошая. Я постараюсь быть похожей на неё.
– Ты тоже хорошая, – прошептал мальчик. Он свернулся калачиком и закрыл глаза. В груди сестры Марии одна за другой стали подниматься волны нежности. Она очень долго смотрела на мальчика, затем отложила Библию в сторону и взяла в руки письмо. Первые же строки целиком захватили её.
«Дорогая, милая моя Нефиза, – писал граф Д,Арманьяк, – если ты читаешь это письмо, значит я самый несчастный из людей. И не потому, что уже мёртв, но по причине того, что мой сын Жан остался один перед лицом могущественных врагов. У меня осталась лишь одна надежда, а именно, что этот поступок лишь плод моего больного воображения, ибо я не вижу никакого спасения для моего сына, в случае если мои смутные опасения оправдаются. Ну, а что же остаётся ещё? У меня были верные друзья. Я вырос среди Д,Арманьяков, но всё же лишь чудом сумел уцелеть. Лишь чудом смог избежать смерти. А он – лишь невинный ребёнок, который ничего не знает и ничего не понимает. У него не будет ни друзей, ни иного защитника за исключением тебя. Враги же настолько могущественны, что способны сокрушить королей. Многие года я провёл вдали от родины, мечтая о справедливой мести. Я мечтал уничтожить всех наших врагов. Я мечтал избавить следующего наследника Д,Арманьяков от того кровавого наследства, что досталось мне. И, кажется, моя мечта осуществилась. Сегодня мы с герцогом Бургундским заключим, наконец, долгожданный мир и покончим с кровавой войной. Здесь ты можешь спросить меня: а почему же я всё же пишу тебе это письмо? Отвечу на этот вопрос со всей откровенностью. Виной всему твоя мать. Не удивляйся этим словам. Они с точностью обозначают истину. Сегодня ночью, едва я заснул, мне приснилась Мемфиза. Мне приснился мой сын. Его хотели убить люди, у которых не было лица. Топор был готов опуститься на него, когда Мемфиза спасла его. Она унесла его, оставив меня одного, в лесу. Когда я проснулся, у меня появилось чувство неотвратимой беды. Позже Капелюш принёс мне перо и чернила. Я сел и написал это письмо. И ещё два, которые запечатал личной печатью. Одно из них свидетельствует о том, что Жан является моим сыном. Второе же должен прочитать только мой сын и никто иной. Оно предназначено только для него. В нём я подробно описываю свою жизнь и тех людей, кого он может и обязан считать собственными врагами. Если мои опасения сбудутся, он должен прочитать эти письма не раньше, чем достигнет возраста в двадцать два года. Теперь о главном, Нефиза. Передавая тебе золото и Жана, Капелюш должен отвести тебя на постоялый двор, где ты и будешь дожидаться вестей. Я не желаю оскорбить герцога Бургундского своими подозрениями, но если они всё же имеют место, ты должна убедиться в том. Если меня убьют, ты не должна возвращаться обратно в замок. Мои убийцы не позволят жить моему сыну. Увези его и спрячься. Ни единой душе не говори, куда именно ты поедешь. Ты поняла? Никому. У меня есть основание предполагать, что кое-кто из ордена «Лионских бедняков» всё-таки выжил. Тело Гилберта де Лануа так и не было найдено. А если так, то мой сын находится в страшной опасности. Этот человек не успокоится до тех пор, пока не убьёт его. Надеюсь, Нефиза, ты правильно поймёшь мои слова и сделаешь в точности, как я велю. Только так, ты сможешь спасти жизнь моего сына. И я всегда буду благодарен тебе за эту милость. Равно, как до сего дня чувствую глубокую признательность по отношению к твоей матушке и скорблю о её смерти. Теперь последнее, Нефиза. Опять же, в случае если я не смогу защитить своего сына, ты должна воспитать его достойным главы клана Д,Арманьяков. Не жалей его, не щади, ибо этим окажешь дурную услугу всем Д,Арманьякам. Он должен вырасти сильным. Очень сильным. Иначе он не сможет справиться со своими врагами. Как отец я не желаю ему той участи, что поневоле досталась мне. Но как граф Д,Арманьяк, я должен сказать эти слова. Каждый из нас должен нести свой крест. И Жана это будет касаться в гораздо большей мере, чем может быть меня самого. Мы живём во имя своего имени, своей чести, своего клана и своей страны. Иначе нас бы не называли Д,Арманьяками. Вот и всё, что я хотел сказать тебе. Я заканчиваю писать. Потом я впервые за многие годы от всего сердца помолюсь господу за моего сына. В своё время он оставил меня, лишил родителей. Надеюсь, он оградит моего сына от такой же участи. А если всё же это случится,…надеюсь, он сможет защитить его…»