В перелетах между Москвой и Вашингтоном Мэтлок всегда возил с собой кипу журналов и газет. Он читал статьи в «Советской культуре» о нелепости государственной монополии в производстве и распределении; в «Правде» – о некогда еретическом постулате, что интересы человечества выше противостоящих друг другу интересов рабочего класса и буржуазии; в «Известиях» – о том, как Запад был прав, считая, что сталинская внешняя политика после Второй мировой войны угрожала ему.
Мэтлок пессимистически смотрел на то, что Горбачеву удастся добиться успеха в своей собственной стране, а также удержаться у власти. Перестройка означала реформу цен, а это вело к инфляции. Возрастающая конкуренция в промышленности не могла не повлечь за собой безработицу. А гласность означала, что пресса будет сообщать об этих социальных бедах и сокрушаться. При этом демократизация позволит гражданам – и тем, кто способны покупать по более высоким ценам, и тем, кто лишились работы,– выбирать депутатов в советский парламент, а те в свою очередь смогут грозить кулаком Горбачеву и его министрам.
Тем не менее Мэтлок считал, что, какая бы судьба ни ждала Горбачева или отдельные части его программы, советская система уже коренным образом и весьма обнадеживающе изменилась и будет продолжать меняться, кто бы ни сел в Кремле.
В конце февраля Мэтлок уехал на несколько дней на дачу, принадлежащую американскому посольству в Тарасовке, с участком в пять акров, расположенным на берегу реки Клязьмы, в сорока пяти минутах езды от Москвы. Там, сидя в своей гостиной, выходящей окнами на березовый и хвойный лес, Мэтлок составил три длинные памятные записки, которые затем передал телеграммами в Вашингтон.
Первая касалась внутреннего положения страны; вторая характеризовала советскую внешнюю политику; третья содержала рекомендации Мэтлока относительно реакции США на происходящее. Из соображений секретности все это было написано от руки, и Мэтлок носил бумаги с собой: американские чиновники считали, что все принадлежащие посольству помещения прослушиваются КГБ, и если что-то печатается на электрической машинке, то по электронным импульсам можно восстановить текст.
В своих телеграммах Мэтлок делал акцент на состоянии экономики. Он утверждал, что Соединенные Штаты недооценивают свое «воздействие» на Горбачева, а именно: свою способность не «помогать» советскому лидеру, а подталкивать его в том направлении, каким он уже следует. Если администрация Буша займет положительную позицию в отношении улучшения двусторонней торговли и участия СССР в мировой экономике, это может побудить Советский Союз принять экономику свободного рынка.
Вернувшись в Вашингтон в начале марта, Мэтлок в разговоре с Робертом Блэкуиллом из Совета национальной безопасности рекомендовал устроить встречу Горбачева с Бушем по примеру встречи в верхах, состоявшейся в 1989 году между Горбачевым и Рейганом. Блэкуилл сказал в ответ: «Не знаю, Джек. Возможно, президенту и не следовало говорить, что империя зла отошла в прошлое. Вы никогда не думали, что подобного рода заявление сняло Советы с крючка?»
Мэтлок ответил, что Соединенные Штаты как раз и не должны снимать Советы с крючка. Но чтобы держать их на крючке, необходимо взять на себя повышенные политические и экономические обязательства.
Мэтлок высказал президенту свою точку зрения в пятницу, 3 марта, в Овальном кабинете. Президент уделил Мэтлоку двадцать минут, на протяжении которых посол уговаривал его провести встречу в верхах с Горбачевым до конца 1989 года. Мэтлок считал, что, если между встречами в верхах пройдет слишком много времени, повестка дня окажется чересчур перегруженной. Да и общественность будет слишком многого ожидать. Лучше предложить идею ежегодных встреч – это будет, по словам посла, «нормальной дипломатией на самом высоком уровне».
На той же неделе Бейкер полетел в Вену. В пышном барочном дворце Хофбург собрались тридцать пять делегаций для обсуждения проблем, связанных с пребыванием обычных вооруженных сил в Европе – размеры армий, а также количество и типы вооружений, противостоящих друг другу вдоль «железного занавеса».
В 1979 году НАТО, стремясь предотвратить возможность нападения на Западную Европу стран Варшавского пакта, решила разместить новое поколение ядерных ракет среднего радиуса действия. Эти новые американские ракеты, выдвинутые против Советского Союза, должны были противостоять новому классу советских ракет, уже нацеленных на Западную Европу. Кремль предпринял огромные усилия, чтобы помешать осуществлению этого американского плана.
В первый год своего пребывания на посту Рональд Рейган предложил «нулевой вариант» решения: НАТО не станет размещать свои ракеты, если все аналогичные ракеты будут убраны Советами. СССР отказался: с какой стати они должны убирать уже установленные системы в обмен на обещание Запада отменить свои планы на будущее?
Вице-президент Буш добился поддержки «нулевого варианта» в Западной Европе, где была широко распространена оппозиция размещению новых американских ракет. В январе 1983 года в Западном Берлине Бушу была устроена овация стоя после того, как он зачитал «открытое письмо» Рейгана к народам Европы, в котором президент предлагал встретиться с Юрием Андроповым и убедить его в достоинствах такой договоренности. В конце 1983 года, когда США стали в соответствии с графиком размещать свои ракеты, Советы в Женеве ушли с переговоров о ядерных ракетах среднего радиуса действия.
Придя к власти, Горбачев оказался гораздо более сговорчивым в отношении «нулевого варианта». Весной 1987 года он предложил расширить понятие «вооружения среднего радиуса действия» и включить в него ракеты радиусом действия в триста миль. Рейган согласился.
Многие западноевропейские лидеры забеспокоились, что Рейган слишком увлекся: а что если президент согласится даже на полную «деатомизацию» Европы. Следуя доктрине НАТО, существовавшей уже сорок лет, присутствие ядерных вооружений США считалось жизненно необходимым для уравновешивания двух преимуществ СССР – того, что Советский Союз расположен географически ближе к Западной Европе, чем США, и что у Варшавского пакта больше солдат под ружьем и больше танков и артиллерии, чем у НАТО.
Стремясь развеять эти страхи, администрация Рейгана заявила, что США не только оставят в Европе свои ядерные вооружения ближнего радиуса действия, но и усовершенствуют восемьдесят восемь ракет «Лэнс», размещенных в Западной Германии. Это успокоило многих стратегов в Вашингтоне, Лондоне, Париже и Брюсселе и расстроило в Бонне.
Западногерманский канцлер Гельмут Коль знал, что ракеты «Лэнс» будут пущены в ход скорее всего в том случае, если НАТО будет проигрывать начальную стадию войны и командование Западных войск попытается остановить танковые колонны Советского Союза, уже успевшие глубоко проникнуть в Западную Германию. В результате от этих ракет погибнет больше западных немцев, чем тех, кто будет осуществлять вторжение. Коль опасался, что даже если ракеты «Лэнс» не будут пущены в ход, они явятся заманчивой целью для упреждающих ударов наступающих сил Варшавского пакта, которые могут ударить по ним, возможно, даже с применением советских ядерных вооружений.
США и их западные союзники, казалось, ступили на путь конфронтации. США настаивали на размещении новых ракет ближнего радиуса действия, в то время как в Западной Германии росли возражения.
Бейкер дал понять советским пропагандистам, «слабоумным» в Западной Европе и правым республиканцам в США, что новая американская администрация будет занимать твердые позиции не только в отношении своего советского противника, но, если потребуется, и в отношении своих западных союзников. На встрече со своим аппаратом Бейкер добавил, что «любая уступка» по ракетам «Лэнс» «явилась бы классическим скольжением под уклон», ибо Европа станет тогда свободной от ядерного оружия, что поставит под угрозу «всю стратегию, хорошо служившую НАТО на протяжении сорока лет». Это было преувеличением. По соглашению о ракетах ближнего радиуса действия, ядерные вооружения США по-прежнему защищали бы Западную Европу. Четыре сотни боеголовок, размещенные на подлодках США, были «предоставлены в распоряжение» НАТО, как и многие другие вооружения в этом районе…
В конце 1988 года, к удивлению Запада, Горбачев объявил о резком сокращении советских вооруженных сил. Вслед за своей знаменитой речью в ООН в декабре 1988 года, когда он пообещал сократить советские вооруженные силы на полмиллиона человек и на десять тысяч танков в течение ближайших двух лет, Горбачев объявил о десятипроцентном сокращении расходов на оборону. Кроме того, Кремль опубликовал подробные цифры о размерах своих вооруженных сил и начал выводить войска из стран Варшавского пакта.
В ответ на эти односторонние уступки Соединенным Штатам необходимо было изменить свою позицию. Скоукрофт сказал, что США могли бы выступить с предложением о выводе войск обеих сверхдержав из Европы: американские войска, размещенные в Западной Европе, возвращаются через Атлантику домой, а советские войска выводятся из Восточной Европы.
Соединенные Штаты ведь держат войска в Западной Европе исключительно для защиты своих союзников от атаки с Востока. Советские же войска находятся в Восточной Европе, чтобы держать страны Варшавского пакта в подчинении Кремлю. Советское влияние в Восточной Европе основано почти исключительно на пребывании там советских войск, тогда как американское влияние в Западной Европе основано на торговле, культурных обменах, наличии общих политических ценностей и институтов.
Таким образом, если обе сверхдержавы выведут свои армии из Восточной и Западной Европы, Соединенные Штаты и Запад получат львиную долю выгоды. А если удастся убедить Советы покончить с оккупацией Восточной Европы, народы этого региона, возможно, сумеют наконец пойти по пути подлинного самоопределения и даже воссоединения с Западом. Вот что означал «нулевой вариант» по обычным вооруженным силам в Европе.
Вскоре Скоукрофт начал давать задний ход. Блэкуилл безостановочно атаковал то, что он лишь полушутя называл «непродуманной схемой» Скоукрофта. Поддразнивая Скоукрофта, он говорил, что тот-де столько лет на протяжении своей карьеры занимался проблемами ядерной стратегии, что совсем забыл об основах обороны с помощью обычных вооруженных сил: «Живые люди сражаются на войне, и потому живые люди должны предотвращать войны. До тех пор пока Советский Союз находится в Евразии, а США нет, нам придется держать там войска. Вот если СССР передвинется на Багамские острова, можно будет подумать о том, чтобы перебросить наши войска назад, на эту сторону океана, но не раньше».
Касаясь того, что по плану Скоукрофта американские наземные войска должны быть убраны из Европы, а некоторое количество авиации должно быть там оставлено, Блэкуилл в шутку замечал, что на генерале сказывается узкопрофессиональная приверженность авиации, которая его взрастила: «Перед нами взгляд летчика на проблему контроля над вооружениями: давайте-де вернем армию домой, чтобы ребята могли обеспечить воздушное прикрытие для тех, кто останется!» Блэкуилл не только возражал по сути против плана Скоукрофта, но и не хотел, чтобы Соединенные Штаты были втянуты в торги с Горбачевым: «Не надо нам стараться идти голова в голову с Горбачевым, смело ставя на тотализаторе».
Подобные высказывания дали Скоукрофту точное, хотя, по всей вероятности, и весьма мягкое, представление о той оппозиции, которую он может встретить со стороны институтов национальной безопасности, если публично выдвинет свою идею. И он поспешил от нее отступить.
Этикетка Горбачева
Во вторник, 14 марта 1989 года, за день до истечения назначенного срока, президенту на письменный стол, обтянутый зеленой кожей с золотым тиснением, лег наконец долгожданный анализ политики. Буш не любил читать бумаги. Когда его бывшего помощника Питера Тили спрашивали, ознакомится ли президент с той или иной справкой, он отвечал: «Да, только пишите кратко». Подобно Франклину Рузвельту и Рональду Рейгану Буш предпочитал получать информацию на слух.
Единственным исключением из этого правила служили ежедневные секретные донесения ЦРУ. В середине семидесятых, когда Буш возглавлял Центральное разведывательное управление, он иногда лично вручал эти документы – наряду с чертежами новых советских ракет и бомбардировщиков – президенту Форду. (Во всяком случае однажды он явился к Форду под чужой фамилией – мера предосторожности, характерная для секретной службы.) Окончательный вариант «Анализа национальной безопасности-3» состоял из тридцати одной страницы, напечатанной через интервал. Этот подробнейший документ начинался с многозначительной фразы: «Мы вступили в переходный период, по важности не уступающий послевоенному». На данном этапе «вряд ли» Советский Союз «вернется к беспощадной автократии».
«Перестройка в наших интересах»: новый подход Горбачева «дает нам в руки рычаги воздействия, которыми восемь лет назад мы не обладали». Политика США должна быть нацелена не на то, чтобы «помочь» Горбачеву, а скорее на то, чтобы умело «бросить вызов» Советам и, таким образом, «направить их действия в нужное нам русло».
Далее, политика США должна способствовать «институционализации» советской реформы, чтобы ни Горбачеву, ни его последователю не удалось бы приостановить ее или повернуть вспять, к ледниковому периоду. Демократические преобразования в СССР «напрямую соотносятся с нашей задачей – добиваться пересмотра ценностей и приоритетов в Советском Союзе: территориальная экспансия, равно как и внутренняя диктатура советского политического и партийного руководства, должны уступить место качественному изменению жизни народа».
В текст «Анализа национальной безопасности» был включен список желательных преобразований в Советском Союзе: более прочные законные гарантии гражданских, политических и экономических свобод; либерализация законодательства и процедуры выборов, включая тайное голосование; независимость судебных органов; «более беспристрастная пресса»; «активизация неправительственных организаций»; большая свобода передвижения; целенаправленное обеспечение «экономической самостоятельности» посредством децентрализации принятия решений; право собственности на землю и капитал; упразднение командной экономики; и самое дерзкое: «отмена монополии коммунистической партии и ликвидация полицейского государства».
Авторы настоящего документа и не подозревали, что все это, как и многое другое, осуществится в течение последующих трех лет.
В конце марта во время закрытого обеда в Белом доме Бейкер сказал президенту, что необходимо активнее развивать отношения с Горбачевым. Он охарактеризовал недавние выборы съезда народных депутатов как очередное подтверждение тому, что Горбачев «всерьез посягнул на существующую систему. Каждым новым шагом он доказывает, что назад пути нет».