Лотрик опасливо поежился:
– Ох… а не слишком ли легко с дверью-то вышло, чтоб ей в Проклятии гореть? Не нравится мне это…
– Двери триста лет, – бросил Кари, – сгнила. А ты, дружок, мнителен сделался, боязлив. Раньше, помню, был не таков.
– И раньше был таков, – возразил Корель, – не то пристукнул бы твою милость, прежде чем сбежать. Тьфу, Гангмар, вот уж не ждал, что свидимся. Лучше было бы тебя, господин, убрать сперва, а уж потом валить…
– Если хочешь спать спокойно, не отягощай совесть незавершенными делами, непременно доводи начатое до конца, – назидательно поднял палец Тонвер, – так советовал его священство Энтуагл великому королю Фаларику, когда тот размышлял, предать ли смерти гевского князя, или же отпустить, взяв с него выкуп.
Кари ухмыльнулся:
– Вот на такое у тебя, Лотрик, и прежде кишка была тонка.
– Если не хочешь входить, шкипер, то перетащи мертвецов пока что за стену. А Тонвер с Кари за вами приглядят.
– Ну нет, – моряк поскреб щетину на мятом подбородке, – если я уж сюда добрался, то после в жизни себе не прощу, коль своими глазами не погляжу на логово эльфа.
– Тогда я первым, а вы – чуть погодя, – решил король и нырнул в темноту.
Внутри оказалось сухо и пахло так, как и должно пахнуть в давным-давно заброшенном жилище. В воздухе витал сладковатый запах хорошо просушенного дерева, при каждом шаге под ногой похрустывали старинные плиты, поднималась пыль… Поток маны ощущался заметно явственней, чем снаружи – все-таки источник магии был слаб, даже каменные стены его заметно заглушали. Поблескивал лак на перилах и дубовых панелях – триста лет, триста лет никто не входил сюда, никто не тревожил этих покоев, даже ветерок не врывался – и древесина спокойно гнила и рассыхалась в темноте. Под стеной неопрятными грудами темнело истлевшее тряпье. Должно быть, когда-то дальнюю стену покрывали гобелены.
Ингви постоял минуту в нескольких шагах от входа, чтобы привыкли глаза. Из двери струился свет, и демон разглядел кладку стен. Похоже, здешние хозяева не признавали резных украшений и всевозможных завитушек, до которых так охочи нынешние эльфы. Камень был отесан гладко и уложен ровно, никаких украшений не видать. Король стоял посреди небольшого зала, впереди был темный проем. Ни двери, ни следов того, что дверь когда-либо имелась.
Возможно, когда-то портал был завешен драпировкой или, быть может, здесь и вовсе никак не отгородили вход.
– Ну, что там? – окликнула Ннаонна. – Можно нам войти?
– Да, пожалуй.
Когда вся компания двинулась внутрь, сразу сделалось темней, входящие заслонили проем, сквозь который струился свет. Но Ингви уже шел по коридору. Поворот, еще один – здесь не могло быть обширных помещений, король шагал по первому этажу одной из семи башен, а они невелики…
И верно – впереди показался светлый проем. Выходит, коридор обогнул квадратное помещение и теперь привел ко входу. Ингви заглянул в зал, потом вошел и остановился, озираясь. Свет струился из узкого оконца, верней бойницы. На полу, в мягкой куче пыли, которую нанесло сквозь проем, тускло поблескивал металл. Ключ – наверняка тот самый, от входной двери. Эльф, уходя, запер дверь, но возвратиться сюда он не надеялся. Бросил ключ в бойницу, прежде чем отправиться в свой последний путь.
Ну что ж, по крайней мере, на один вопрос ответ найден! Запертая дверь обретала некоторый смысл… Правда, этот вопрос не слишком занимал Ингви, но ведь и ключ оказался далеко не самым интересным в этом зале. В зачарованных палатах, где Меннегерн проспал три стони лет, было много любопытного. И прежде всего – источник маны, поддерживающий силы заклинания. Того самого заклинания, что сбивает с толку кладоискателей.
* * *
Посреди зала идеально ровные плиты черного камня были взломаны, вывернуты, от дыры во все стороны, змеясь, ползли трещины. Из развороченной кладки тянулся стройный ствол необычного деревца. Прямой, точно эльфийская стрела, побег толщиной с руку ребенка, на высоте глаз Ингви ствол расходился четырьмя ветками, от этих побегов тянулись другие, еще тоньше, крона была прозрачной и ажурной. Листики округлой формы, изящно выгнутые ветви – все было молочно-белым и отливало серебром. На первый взгляд казалось, что деревцо источает свет, однако это впечатление было обманчивым – просто серебристая крона очень ярко выделялась в полутемном заброшенном зале, среди истлевшего хлама и развалившихся фрагментов древней мебели.
Свет проникал сквозь бойницу в стене, а также сверху – туда уводила винтовая лестница, устроенная в дальнем углу. Что творится на верхних этажах, непонятно, но, судя по тому, как оттуда струится свет, башня порядком разрушена, то ли во время штурма, а еще вероятней – под ударами непогоды… за столько-то лет.
А здесь, внизу, все простояло неизменно веками, тихо разрушаясь, трескаясь и рассыпаясь от ветхости. Здесь не осталось светлых пятен, не осталось блестящих поверхностей, золотое шитье потускнело, гладкий металл тронула коррозия и припорошила пыль, яркие краски облупились и осыпались. И лишь серебристое деревце не разрушалось и не тлело, оно тянулось сквозь взломанный камень, рвалось из мрачных руин, но ему не суждено было покинуть темное обиталище – до нынешнего дня.
– Ого! – следом за Ингви в зал заглянула вампиресса. – Вот это да! Какое дерево! Какое растение серенькое!
– Угу. Гунгиллино древо, изволь отзываться о нем с почтением.
– А зачем оно здесь, такое?..
– Ну, как же! – Ингви, как это частенько случалось, воспользовался вопросом, чтобы объяснить свои догадки вслух. Ему самому становилось ясней, когда он, объясняя Ннаонне, упорядочивал догадки. – Если, как повествует легенда, Прекрасная решила укрыть любимчика от Мира на неизвестный срок, она должна была устроить таким образом, чтобы маскирующая магия простояла, не иссякая, сколько угодно долго. Я думаю, нашлось бы немало магов, способных сотворить подобное заклинание, но…
– А ты смог бы?
В дверях зашуршали одежды, в зал, шаркая растоптанными башмаками, вошли моряки – и отступили к стене, в тень. Последними были Тонвер с Кари. Ингви оглянулся на спутников, те помалкивали. Естественно, первым делом их взгляд притягивало деревце, все пялились на творение Матери.
– Смог бы, нужно только книжку полистать. Наверняка что-то в таком роде у меня отыщется среди записей. Так вот, наложить заклинание – не проблема. Но сила его вскоре иссякнет. А богиня решает дело иначе, она вкладывает чары в дерево, которое будет расти и источать ману, таким образом сила заклинания с годами только увеличивается.
– Решение совершенно в духе Гунгиллы, Матери Сущего, – подал голос Кари. Он и сам был не лишен магических способностей, так что понимал Ингви получше прочих.
– Да будет благословенно ее имя, – добавил Тонвер.
Монах сложил ладони перед собой и склонил голову, словно молился. Тем не менее, хитрые глазенки толстяка бегали по темным углам. Святошу гунгиллина реликвия увлекла гораздо меньше, чем спутников. Он высматривал сундуки, где могло бы таиться богатство князя Меннегерна.
* * *
А Ингви уже позабыл о золоте, он шагнул к дереву, придерживая ножны – пришлось придерживать, Черная Молния снова ожила. Оказавшись поблизости от источника маны, меч потянулся к дереву, будто намагниченный. Оружие влекла магическая энергия, струящаяся по тоненькому стволу, истекающая с листвы, с кончиков серебристых побегов. Воздух вокруг светлой изящно очерченной кроны дрожал, пронизанный струями волшебства. Ингви приблизился к растению, провел рукой вокруг, едва не касаясь листвы… присел у основания ствола, там, где расколотые камни приподнялись, обрамляя отверстие в полу.
Тонвер, бормоча молитвы, сдвинулся в сторону, отступил к стене, потом сделал шажок в сторону, еще… как бы невзначай склонился к сундуку из потемневшего от древности дерева, обитому медными полосами. Медь окислилась и позеленела – возможно, поток маны служил своего рода катализатором. Едва слышно скрипнула крышка, когда монах украдкой заглянул в сундучок.
– Эй, святой человек, якорь тебе в портки, – тут же прохрипел Лотрик, – ты не таись, всем скажи, чего там? Очень уж любопытно, чего в сундуке, чтоб ему утопнуть!
Лотрик тоже приметил сундук и теперь шагнул к монаху. Вдвоем они откинули скрипящую крышку, и тут же раздался дружный вздох разочарования – в сундуке отказалась старая рухлядь. Теперь уже скрываться не имело смысла, матросы и Тонвер стали обходить углы, заглядывая в каждый короб и сундук, каких здесь оказалось дюжины полторы – вдоль стен, по углам, иногда друг на дружке…
Кари встал в дверях, недвусмысленно намекая, что бдит.
– А легенда врала, – заметил бродяга, – эти покои не были сокровищницей.
– И то верно, здесь тряпье в сундуках, от старости совсем разлезлось, – пожаловался один из миренских матросов.
Ингви не отвлекался, он старательно изучал деревце Гунгиллы. Похоже, короля посетила некая занятная мысль. Ннаонне надоело ждать, пока эта молчаливая мысль обретет голос, и она присоединилась к поискам. Ей-то удача и улыбнулась.
Девушка попробовала открыть низенький сундучок, притаившийся в тени у основания лестницы, но крышка не поддавалась, тогда вампиресса в своей обычной манере пнула сундук – взлетело облако пыли, гнилые доски рассыпались. Содержимое просело, со скрежетом посыпались обломки. Ннаонна стала чихать и ругаться. Потом чихание прекратилось, из серых клубов донесся энергичный крик:
– Ага-а-а! Вот оно!
Все тут же двинулись в угол, Ннаонна сгребла сапогом остатки древесины, уничтоженной временем – из хлама блеснули аккуратные кругляши. В отличие от меди, этот металл не был подвержен окислению. Золото эльфов, вот оно!
– Посторонитесь, олухи, ну-ка отодвиньтесь, – захлопотал Тонвер, – мы должны быть осторожными… аккуратными…
– Очень аккуратными, – согласился Кари, – учти, поп, я слежу за твоими руками. Считать будешь медленно, понял? А вы, почтенные, станьте вон туда, в уголок и постарайтесь меня не отвлекать.
Миренские моряки отступили в тень, а Тонвер изобразил оскорбленную невинность.
– Гилфинг с тобою, добрый Кари! Уж не подозреваешь ли меня в стяжательстве?.. А ведь мои обеты…
– Я не подозреваю, – буркнул Счастливчик. – Я уверен: тебе хочется заграбастать золотишко. Я же знаю, за что ты попал в немилость, слыхал о твоих проделках на острове блаженного Лунпа.
– Что ты, что ты, я давно раскаялся…
Ннаонна не слушала, он сгребла горсть золотых и подбежала к Ингви – показывать:
– Гляди, гляди, вот оно, золото!
– Между прочим, здесь совсем немного, – печально заметил Тонвер. – Совсем-совсем мало. Такая добыча недостойна короля. Мне бы в самый раз, а вот для короля маловато! Легенда соврала.
– М-да, и сотни монет, пожалуй, не будет, – согласился Кари. – Клянусь косами Гунгиллы, я рассчитывал на большее.
– Она не заплетает кос, так что твоя клятва не имеет силы, – буркнул Ингви. – Мне очень нравится это дерево, в некотором смысле оно дороже золота.
– Еще бы, – протянул Тонвер, – вот неоспоримое свидетельство присутствия Прекрасной, истинное гунгиллино чудо! Хотя, признаться, я бы предпочел золото…
Глава 11
Сантлак
В лагере под стенами Энгры снова поднялся шум. Доблестные герои просыпались. Больные головы и пересохшие глотки звали их к новым подвигам. Оказалось, что Ирса в лагере нет, зато его люди, исполняя господский наказ, выкатили новые бочонки вина. Тут же прошел слух о благородстве нового короля и его клятве помочь несчастной вдове. Рыцари один за другим присоединялись к попойке, выкрикивали здравицы во славу Перка и проклятия в адрес взбунтовавшихся смердов из этого, как его… городишки этого самого… который… в общем, за погибель вероломных смердов.
Потом о Вейвере и госпоже ок-Дрейс позабыли, все наперебой проталкивались к королю, благо он расположился рядом с бочонками, из которых виночерпии наливали благородным господам. Виночерпии переглядывались и хмурились, они утомились, ливреи с гербом Ирса пропитались потом и пролитым вином. Вот-вот – и ковши станут задевать дно, где же граф? Все новые рыцари присоединялись к пьянке, того и гляди опоздавшие станут возмущаться, что им не хватило вина… Ирс не появлялся, а в его отсутствие некому было поднять в поход развеселую ораву.
Перк и сам с удовольствием отдался шумному разгулу, вдову ок-Дрейс оттеснили в сторонку, затем она и сама сообразила, что сейчас ей не удастся получить большего, чем обещание, отданное впопыхах. Впрочем, дело сделано, рассудила женщина – клятву, данную при сотнях свидетелей, рано или поздно придется сдержать. Она лишь не могла решить, как будет ловчей поступить – остаться здесь и сопровождать армию Перка Первого в походе, или убраться от буйной толпы подальше, и уже после напомнить о себе? Даме, которая провела жизнь в захолустье, сделалось не по себе посреди громадного лагеря, в окружении сотен орущих буянов.
Госпожа ок-Дрейс потихоньку отошла от бочонков, в ее сторону, как будто, никто не глядел. Некрасивая толстуха в темном мешковатом одеянии не привлекала алчущих вина и развлечений вояк. Сыновья топтались рядом. Старший то вертел головой по сторонам, разглядывая пьяных воинов, то вспоминал об обещании вести себя прилично. Младший теребил мамину юбку и пищал, что ему хочется пить – пусть мама попросит, чтоб ему налили из бочки. Как всем.
Повозка и конвой Дрейсов расположились на краю лагеря, и госпожа направилась туда. Вокруг шумел пробудившийся лагерь, ржали кони, суетились и орали слуги… Из дырявого грязного шатра выбрался рыцарь в помятом колете, хрипло прокашлялся и, отойдя на несколько шагов, стал мочиться в пыль. Госпожу ок-Дркейс с мальчиками он не заметил – а может, просто не счел нужным соблюдать приличия. Эта сцена окончательно убедила женщину: сейчас лучше убраться подобру-поздорову. Сегодня не выйдет сделать больше того, что уже удалось. Вдова приподняла подол, чтоб не пачкать в лагерной грязи, и ускорила шаг. Младший сынишка сперва хныкал, потом перестал и только пыхтел, торопливо перебирая ногами – он боялся отстать от матери. Старший держался получше и помалкивал. Он еще успевал вертеть головой, разглядывая рыцарей – все спешили навстречу ок-Дрейсам, торопились на шум пиршества.
Возле повозки дама с удивлением увидела незнакомых воинов. Трое рыцарей расхаживали взад и вперед, а в сторонке расположились воины – судя по гербам на линялых плащах, вассалы этих дворян. Госпожа ок-Дрейс остановилась, младший тут же запищал: «Мама, идем, мама, я хочу пить, мама, у нас есть что попить? Мама, мама, мама!..»
Слуги ок-Дрейсов глядели на чужаков настороженно, однако те держались спокойно. При появлении хозяйки рыцари обернулись в ее сторону, а самый старший – лет пятидесяти, пожалуй, с седыми усами и черной повязкой, скрывающей левый глаз – двинулся навстречу.
– Госпожа ок-Дрейс?.. Позвольте называть свое имя и титул. Ок-Ренгар, Эйлих ок-Ренгар, свободный господин, к услугам вашей милости.
* * *
Женщина кивнула. Она не понимала, что происходит, однако седой вояка вел себя вежливо, и она успокоилась.
– Мадам, давайте говорить начистоту, – ок-Ренгар расправил усы, – я присутствовал при вашей аудиенции у Перка. Он славный малый, и если пообещал – то непременно сдержит слово. Однако вряд ли это произойдет скоро. Сперва нам предстоит схватка с императорской армией, затем коронация, далее его величеству предстоят всевозможные заботы, связанные с восшествием на престол. В общем, о вашей беде Перк вспомнит нескоро.