– Не буду.
– Почему? Посадите их в тюрьму, вышлите за пределы княжества… Я не понимаю, в чем их вина? В том, что они верно служили вашему дяде? В чем их преступление?!
– Вы в Японии не так давно и еще не понимаете нашей специфики, – ага, так и сказал: «нашей». Потихоньку вживаюсь в местные реалии.
– Двадцать миллионов человек живут на четырех небольших, по европейским меркам, островах. Белковой пищи мало, выращивание риса – весьма рисковое занятие. Ловля рыбы также не гарантирует стабильного питания, да и запасать морских гадов трудно. Свободной земли нет. Крупного животноводства нет. Пара засушливых лет – и крестьяне начинают убивать новорожденных, отвозить пожилых родителей в горы. Поймите, самоубийство – это способ саморегуляции общества. Важный и нужный ритуал. Представьте, что вам в Португалии запретят корриду.
– Да как можно сравнивать убийство быка и человека?! – Глаза иезуита просто мечут молнии.
– Можно, можно. Не исключено, что пройдет лет пятьсот – и у вас в стране появятся люди, которые скажут, что страдания быка ничем не отличаются от страданий человека. Что он тоже живой, чувствует. Издеваться и втыкать дротики в холку ради развлечения – негуманно. Вы же священник! Смотрите на все sub specie aeternitatis[34].
– Вечность – это Бог! Он прямо в Библии запрещает самоубийство! Это один из смертных грехов. Человек, нарушивший волю Бога, отказавшийся от дара жизни, попадает сразу в ад.
– По мне, сознательно приезжать в Иерусалим, зная, что через несколько дней тебя подвесят на кресте, – это и есть натуральное самоубийство. В этом смысле Иисус Христос очень похож на самурая – исполнил свой долг до конца.
– Не богохульствуйте! – Священника трясет от ярости. – Это была крестная жертва, выкуп перед Богом-Отцом за все грешное человечество!
– Ну и эти самураи – тоже жертва, и тоже выкуп. Только не за все человечество в целом, а за японскую нацию конкретно и за наш клан в частности. Сам пожил – дай пожить другим. Поймите, они – жертвы той среды, в которой приходится жить. Клан Сатоми не может себе позволить раскола и смуты – кругом враги. Цена такой розни – десятки тысяч жизней, что, согласитесь, много больше, чем эти десятеро.
– Вы… вы… – не мог подобрать слов священник. – Варвары!
Сказал и, видно, испугался.
– Разве варвары могут перед смертью написать такое? – я подозвал Хира-сана и взял у него лист с предсмертными стихами – Послушайте, я вам переведу.
Или:
Ну, разве не потрясающие хайку[37]? Человек в двух шагах от неведомого, его ждет боль и ужас смерти, – и в чем же он находит силы?
– Бесконечность, Филипп, – она не в боге. Она внутри нас.
– Какая мерзость возвеличивать смерть! – Иезуит аж весь передернулся. – Я сейчас же уезжаю! Сию же минуту.
– Никуда вы не уезжаете. – Я жестом подозвал мацукэ: – Мураками-сан, проследите, чтобы сеньора Родригеса и его людей устроили в городе получше. Он у нас еще задержится.
Мисаки поклонился, а я махнул рукой. Крик боли, свист клинка – первая голова покатилась по двору. Эта картина мне будет сниться всю оставшуюся жизнь.
Нельзя сказать, что я так легко дал согласие вассалам дяди последовать вслед за ним. Я против самоубийства как метода. Но вместе с тем я начал принимать реальность такой, какая она есть. Совершить сэппуку – это по местным обычаям доблесть и честь. О таких героях будут рассказывать детям, предсмертные стихи читать женам и друзьям. Попади эти люди в тюрьму, а подвалы Тибы позволяли разместить хоть сто узников, – жертв может быть намного больше. Например, могут покончить с собой из-за позора отца дети самурая или жена. Тут женщины-самураи имеют те же права, что и мужчины. Правда, кончают с собой они не вскрывая живот, а перерезая горло, но суть от этого не меняется. Я решил проявить благородство – назначить семьям хорошую пенсию, а сыновей взять в свое личное войско. Так что самураи уходили в великую пустоту с гордо поднятой головой, а моя совесть по местным меркам была чиста.
Кроме того, из приехавших с Ёшитойо остается мой брат и тот самый носатый японец со сбитыми костяшками. Он оказался любопытной личностью. Мацукэ уже доложил мне, что товарищ не так прост, как кажется. Не исключено, что он связан с пиратами вако, которые предположительно имеют базу на самой оконечности полуострова Босо. А еще этот самурай вез садок с почтовыми голубями. Для связи с кем? На этот и на другие вопросы теперь предстояло ответить нашему главе ГБ.
А мне же следовало закрепить успех (если так, конечно, можно назвать убийство дяди) и встретиться с главами семей куни-сю. Сельские отряды уже начали собираться под стенами замка, и первым прибыл Самаза Арима.
Обработку провинциальной аристократии мы построили следующим образом. При въезде в замок региональный лидер проезжал мимо галереи из отрубленных голов бунтовщиков, насаженных на колья. Венчала галерею забальзамированная голова моего дяди. Оказалось, что наш Аптекарь-сан не только хороший доктор, но и неплохой бальзамировщик. Так что после снятия швов у меня на голове Кусуриури еще успел обработать дядины останки.
Куни-сю спешивались, и их приветствовал генерал с моим братом. Хайра, после того как протрезвел и осознал, что произошло, – здорово пришел в ум. Никакого прежнего раздолбайства, глупых ухмылок. Я объяснил брату, что Ёшитойо замешан в смерти отца. От этой новости брат, конечно, выпал в осадок. Кроме того, нам предстоит война на выживание с Огигаяцу, и не исключено, что с Ходзе тоже. Брат впадает в задумчивость. Понимает ли Хайра, что Ходзе и Огигаяцу – это фактически уже один большой клан, который сильнее нас в разы? Вроде понимает, кивает. Так что от сплоченности Сатоми, от верности и энергичности наших самураев зависит жизнь всех. От мала до велика.
В общем, пиар нового дайме начинался еще на крыльце донжона. Хайра с печальным видом рассказывал самураям о предательстве дяди, капитанов и лейтенантов Итихары. Дальше генерал демонстрировал письменные показания свидетелей, ну а финальную шлифовку производил уже я.
В этом мне помогали жена и «писатель». Тотоми давала общие сведения о семье и ее лидере, а рыжеволосый мацукэ, перелистывая досье своего приемного отца, искал различный компромат. Первым под наш конвейер попал Самаза Арима – тучный самурай с мясистым лицом и высокой косичкой. Вошел, опасливо осматриваясь, низко поклонился. С кряхтением сел перед помостом на подушку. Пока служанки ему наливали чай, пока он его, отдуваясь, пил, Тотоми с Мураками тихонько обрисовали мне ситуацию с уездом Гои, которым управлял Арима.
Площадь владений Самазы составляла пять тысяч тё[38], только половина сельхозназначений, расположено оно большей частью на побережье моря Эдо. Сорок пять лет, женат, имеет наложницу, троих дочерей. Жаден, труслив, поддерживает обширные связи с торговцами, богат. Обручил старшую дочь с сыном патриарха дома Джинья, что расценивается остальными куни-сю как бесчестье. У моего отца активно выпрашивал самурайское достоинство для будущего зятя. Безрезультатно. Главный актив – порт в бухте Фунобаси, через который идут основные экспортно-импортные операции Сатоми. Привел триста бойцов, в основном пеших, но хорошо вооруженных и экипированных.
Разговор ведет осторожно, почтительно. Сразу заявляет, что я – лучший дайме, чем мой дядя. Поверженного льва да не пнуть? Сходу показываю ему кнут – дескать, грязные торговцы совсем обнаглели, платят в казну совсем мало, пора привести их в чувство. Кое-кого, наверное, стоит распять в воспитательных целях. Куда смотрит владелец порта? Может быть, стоит прислать моего казначея для ревизии? Арима вздыхает, вытирает пот со лба. А вот теперь можно и морковку дать.
– Но если, конечно, остались еще у клана Сатоми верные слуги среди негоциантов, – я демонстративно смотрю в окно, – готовые помочь родине в тяжелую минуту…
Тяну паузу.
– Господин дайме, – кланяется Арима, – о какой помощи идет речь?
– Мне нужно, чтобы уезд Гои к концу месяца без дождей мог выставить две тысячи бойцов.
Толстяк охает.
– Это могут быть ронины, и даже крестьяне-асигару. Вручим им бамбуковые копья, простые доспехи и, может быть, даже заморские ружья.
Где бы взять еще столько снаряжения и аркебуз?! Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Арима тоже не скоро навербует солдат. Дай бог к августу раскачается.
Вешаю еще пару морковок перед носом самурая. Во-первых, я готов вложить клановые деньги в строительство верфи. Мне нужны новые, современные суда и моряки, готовые на них ходить. Изображаю на бумаге голландский флейт с двумя мачтами. Двадцать пушек, пятьдесят человек экипажа. Типовое судно этой эпохи. Еще сто ближайших лет на таких кораблях будут и торговать, и воевать.
Оказывается, Самазу уже в курсе насчет флейтов. Один такой стоит в его гавани Фунобаси. Получается, что португальцы тоже уже освоили этот тип судна? Или захватили чужое? Я помечаю в своем дневнике уточнить некоторые моменты с Родригесом, а также все важные особенности уезда Гои.
Сноски
1
До свидания (яп.).
2
Указывать пальцем я Японии считается неприличным, так же как сморкаться, показывать зубы и т. д.
3
Специальное помещение с торговыми терминалами, где работают дилеры банков.
4
Стажер (яп.).
5
Извините (яп.).
6
Чужак-иностранец (яп.)
7
Стой (яп.).
8
Тревога (яп.).
9
Формализованный комплекс упражнений в японских боевых искусствах с четкой последовательностью движений.
10
«Великая сила лекарственного канона» (яп.).
11
Хатамото обычно переводится как «знаменосец», этот титул традиционно присваивали личным телохранителям военачальника, которые всегда сопровождали своего командира и защищали его на поле боя. Он также присваивался потомкам семей выдающегося происхождения, а также людям, обладающим исключительным мастерством. Хатамото составляли своего рода «мелкопоместное дворянство».
12
Здравствуйте (яп.).
13
Вы говорите по-испански? (Исп.)
14
Японское ритуальное самоубийство.
15
Отходы жизнедеятельности (яп.). Ругательство.
16
Каста париев в феодальной Японии. К ней причислялись люди, занимавшиеся «нечистыми» (согласно буддийским канонам) профессиями: убой скота, снятие и выделка шкур и др.
17
С 15 до 17 часов.
18
Среда. В Японии дни недели было принято именовать по видимым небесным объектам. Воскресенье – Солнце, понедельник – Луна, вторник – Марс, среда – Меркурий, четверг – Юпитер, пятница – Венера, суббота – Сатурн.
19
Понедельник.
20
Кодекс поведения самурая в обществе, представлявший собой свод правил и норм (быть бережливым, верным, изучать боевые искусства и уметь принять смерть с честью).
21
Дзэн – одна из важнейших школ дальневосточного буддизма, в широком смысле дзэн – это учение о просветлении.
22
Сигнал остановки схватки в японских боевых искусствах.
23
Устройства для отработки ударов.
24
Сама – самый уважительный суффикс. Употребляется по отношению к людям, старшим по возрасту, должности и так далее; сан – уважительное нейтральное обращение; кун – суффикс для более близких знакомых мужского пола, обычно употребляется среди одноклассников или коллег по работе равного ранга; тян – самый мягкий суффикс, используется при очень близком знакомстве, в основном при обращении к девушкам и детям.
25
Спарринг-партнер в яп. боевых искусствах.
26
Деревянный меч, используемых в кэндо для тренировок.
27
Почетный титул, дававшийся воину за искусное владение мечом.
28
Деклассированные самураи феодального периода Японии, потерявшие покровительство своего сюзерена либо не сумевшие уберечь своего господина от смерти.
29
Казнь каждого десятого в римских легионах.
30
Омар Хайям. Рубаи. Перевод Н. Стрижкова.
31
Куробунэ, Черное судно – японское название европейских торговых судов, корпус которых приобрел черный цвет из-за обработки дегтем.
32
Да (яп.).
33
Японский обряд взросления гейши и юдзё, сопровождавшийся выставлением девственности на продажу.
34
С точки зрения вечности (лат.).
35
Неизвестный автор XVI в.
36
Неизвестный автор XXI века.
37
Хайку (хокку) – жанр японской поэзии. Маленький философский стих из трех строк без рифмы.
38
1 тё = 10 тан = 1 га.