Шесть
Линкольн-Инн-Филдс, Лондон
13 июня 2011 года, 13.00
Рашель смотрела на Кайла, пока тот вытаскивал разрывающийся телефон из бокового кармана кожаной куртки.
– Вам обязательно отвечать?
– Нет, это вполне может подождать.
Это был третий звонок Макса с того момента, как он сел с Рашель Филлипс на скамейку на площади Линкольн-Инн-Филдс. Посмотрев в окно выбранного ею же паба, она отказалась туда идти.
– Не волнуйтесь, дело не в том, что я не хочу, чтобы меня видели с вами. Но вот чтобы нас подслушивали – не хочу. Я тут слишком многих знаю. У меня всего двадцать минут. Поесть можно и потом. Вы не возражаете?
Говорила она быстро и коротко, а пока они шли к площади, не отрывала взгляда от своего «Блэкберри». Кайл понял, что интервью будет недолгим.
– Надеюсь, вы не выставите мне счет за беседу? Полагаю, вы берете недешево.
– Я подумаю, – она засмеялась.
Хрустящая белая блузка, нитка жемчуга, дизайнерские очки в черной оправе, черный костюм в тонкую полоску, белые чулки, туфли с ремешком, «взрослый» парфюм. Она была довольно полная, но все равно сексуальная – средних лет блондинка с белоснежной кожей. При движении рук красные ногти отблескивали, как спинки огромных божьих коровок, а на гладком веснушчатом запястье блестела тонкая золотая цепочка.
Кайл вручил ей диски с двумя своими последними фильмами, надеясь, что мрачная обложка ее не отпугнет. Он хотел показать, что настроен серьезно, не сумасшедший, и ему можно доверять, если она все-таки решит появиться перед камерой или хотя бы позволить использовать свои слова.
– Боже мой. «Шабаш». А дальше что? – Потом она посмотрела на него и добавила: – Спасибо, – запихивая диски в сумочку.
– Название не я выбирал. Дистрибьютор.
Телефон Кайла пискнул – Макс оставил очередное сообщение.
– А я-то думала, это я занята.
– Это исполнительный продюсер фильма. Он может и подождать, а ваше время дорого стоит.
– Спасибо, – скромно сказала она, смотря на купола и стены колледжа Сент-Мэри, – сначала появился запах. Точнее, я первым его заметила.
– Как бы вы могли его описать?
– Мерзкий. Сначала немного пахло сточными водами, а потом я уверилась, что под полом застряла дохлая крыса. Воняло падалью. Абсолютно точно. Я расследовала военные преступления в Боснии в составе миссии ООН, так что знаю, как пахнут трупы, – она трижды моргнула тщательно подведенными глазами, – но этот запах появлялся и исчезал. Обычно по ночам. Его никогда не было, когда днем присылали человека из агентства. Они ничего не нашли. Трубы оказались в идеальном состоянии.
– А подвал они осмотрели?
– Конечно.
– Мы, кажется, обнаружили там протечку.
– Протечку?
– Да, за всеми коробками и мебелью. На стене. Света не было.
– Свет… – Рашель прикусила нижнюю губу, вертя «Блэкберри» в наманикюренных пальцах.
– Да. Мы вернулись около десяти, чтобы доснять пару кадров, и обнаружили, что света нет. Поэтому мы использовали фонарь на камере, и Дэн увидел пятно на стене подвала.
– Это не протечка, – сказала она почти шепотом. Оглянулась, следя, чтобы рядом никого не было.
– Нет?
– Вы заметили выцветший участок в кладовке, правильно? – резко спросила она, сузив голубые глаза.
– Да, – он с трудом удержался, чтобы не добавить «ваша честь».
– И что конкретно, по-вашему, вы там увидели?
Кайл пожал плечами, слегка удивленный прямотой ее допроса:
– Пятно, наверное. Или подпалину. На штукатурке. А в записи я разглядел… не знаю. Кости, что ли.
Рашель торжествующе улыбнулась:
– Пятна на штукатурке появились у меня в двух комнатах. Через три месяца после полного ремонта с заменой проводки, сантехники и новой отделкой всех трех квартир. Я точно знаю, потому что агент показывал мне счета и чеки. И там не было воды. Никаких протечек. Никакой сырости. Пятнам неоткуда было появиться.
– Кстати, там все снова вычистили. Дом выглядит идеально.
– Меня это не удивляет. Подумайте лучше о том, что его ремонтировали дважды, когда я там жила, всего за двенадцать месяцев. Другие две квартиры пустуют?
– Да.
– Жильцы оттуда выехали еще раньше меня. По тем же причинам.
– Запахи? Пятна?
– Это только часть проблем. Что касается света – два электрика уверяли меня, что проводка в идеальном состоянии, хотя электричество постоянно вырубалось по всему дому. Я научилась сама менять пробки, от этого свет обычно включался. И лампочек ушло около сотни. Никто так и не смог сказать, что перегружает цепь. А потом проводка под распределительным щитком оказалась испорчена.
– Испорчена?
– Перерезана. Но кем? А когда свет выключался, всегда появлялись запахи и пятна. Понимаете, Кайл… держу пари, что, если вы вернетесь в тот дом сегодня, пятно на стене уже почти исчезнет. И оно совсем не рядом с трубой, это не протечка. Любой мастер подтвердит вам, что никакой протечки там нет. В этих пятнах что-то видно. И это еще не самое худшее. Я уехала из-за того… я постоянно чувствовала, что в доме кто-то есть. Я там большую часть времени жила одна, а такое ни одной одинокой женщине не понравится.
– Мы слышали что-то странное, – сказал Кайл, когда Рашель повернулась к нему.
– На верхнем этаже жил фондовой менеджер с женой. А квартиру на втором снимал владелец авиакомпании, который останавливался там иногда. Мы все что-то слышали.
– Вы можете описать эти звуки?
– Попробую. Но это очень сложно. Думаю… это странно звучит, но иногда я слышала детские голоса. Плач. И ветер. Дети на ветру. Жилец верхнего этажа жаловался на собак. По утрам он говорил: «Снова собаки выли». Он был из Ирана, но отлично говорил по-английски. Эти звуки издавали животные. Надеюсь. Но не знаю, какие точно. И всегда за пределами квартиры, на лестнице. Семья сверху была уверена, что кто-то пробрался в дом. Они по три раза вызывали полицию по ночам. Я слышала какие-то шаги в холле и на лестнице. Как будто пьяный шел.
Кайл уставился на свои ноги:
– А музыка?
– Музыка? Нет. Но иногда мне слышался какой-то свист.
– Значит, мне не почудилось. Мы сильно испугались. Как вы прожили там столько времени? Мы убежали сразу же. Там как будто дул ветер…
– На лестнице?
Кайл кивнул.
– И что это, по-вашему? Вы ведь эксперт.
– Не сказал бы. Ни о чем подобном я раньше не слышал. Может, полтергейст… – Кайл сглотнул, – а вы что-нибудь видели?
– Боже мой, нет. Но материала для застольных рассказов мне хватит до конца жизни, – Рашель взглянула на Кайла, прищурившись. – Я имею в виду, среди друзей. Не хотелось бы, чтобы вы использовали мое имя в фильме. Я буду следить.
– Нет-нет, что вы. Не смею даже мечтать об этом. Соседский ребенок подтвердил кое-что из того, что вы рассказали. Дэн разговаривал с ним в воскресенье, когда мы вернулись за камерой, и он сказал, что люди все время приезжают и уезжают, и никто не живет в доме долго. А еще дом вечно громят и ремонтируют заново, и он скоро с ума от этого сойдет. Мне бы хотелось использовать некоторые детали из жизни арендаторов этого дома, но я не стану упоминать ваше имя.
– Хорошо. Тогда расскажите мне про дом. Вы сказали, что у него есть история. Конечно, агент по недвижимости ничего такого не упоминал, но, думаю, мне не очень понравится ваш рассказ. Там… водятся привидения?
– Мы снимаем документальный фильм о Храме Судных дней.
Рашель Филлипс выглядела так, как будто ее сейчас хватит удар.
– Об американской секте?
– Она началась с этого дома, Рашель. Тогда они называли себя Последним Собором и жили в этом доме в шестьдесят восьмом и шестьдесят девятом годах.
Семь
Вест-Хэмпстед, Лондон.
13 июня 2011 года. 14:45
– Макс, успокойтесь, ради бога.
«Я разве велел вам разговаривать с какой-то несчастной юристкой?! С соседями? Вы не могли просто все сделать по плану? Я надеюсь, что не ошибся, доверившись вам», – голос Соломона в трубке дрожал, и не только от гнева – казалось, он сейчас расплачется.
– Так. Стоп. В вашей инструкции ясно сказано – найти и заснять доказательства паранормальных явлений, возникших из-за Храма Судных дней. Это цитата из вашего текста, Макс. Интервью с бывшим жильцом их первой штаб-квартиры, столкнувшимся с паранормальным, напрямую относится к теме фильма. И эта «несчастная юристка» явно заслуживает доверия гораздо больше, чем сестра Исида, которая, кажется, сбежала из сумасшедшего дома.
«Не говорите так! Эта дама откровенна и честна. Она была там, Кайл. А юристка и соседи – нет. Сьюзан Уайт никогда не стала бы приукрашать свою историю. Любые ее слова можно в банк нести на проверку!»
Тут они вступили на незнакомую почву. После первой встречи Кайл считал Макса доброжелательным, спокойным, но ловким и увертливым человеком. А теперь тот вдруг стал вспыльчивым и эмоциональным, и даже пытался Кайла контролировать. И Кайла это не радовало.
– Макс. Моя работа говорит сама за себя. Я все делаю тщательно. Я следую инструкции. Я не упущу важного, надежного свидетеля с правдоподобным рассказом. Рашель Филлипс – адвокат. Адвокат! Или пусть лучше в фильме будет только кучка престарелых хиппи с байками о сущностях и Семерых? А? Тогда получится дешевка. Подумайте об этом. Хотите на выходе «Подземелья и драконов» получить?
«Пожалуйста, не повышайте голос. Постарайтесь понять…»
– Нет, Макс. Не могу. Не могу понять, почему вы не даете мне проявить инициативу. Это плохой способ начинать деловые отношения. Я не предполагал, что моя попытка найти какие-то доказательства вызовет вопросы. Я говорил вам это при первой встрече, и вы отдали всю творческую часть картины мне. Я не буду подчиняться каким-то планам. Я так не работаю. Своих корыстных целей я не преследую и ваши тоже не стану. Особенно с учетом того, что вы тоже состояли в секте.
Макс долго молчал, тяжело дыша.
«Нет. Нет, Кайл, вы правы. Прошу прощения. На меня сейчас сильно давят». В его голосе появилось раскаяние, как будто он сам теперь не мог понять, чем вызван недавний взрыв. Кажется, он удивил их обоих.
Кайл сохранял осторожность. Он инстинктивно не переносил давления со стороны киношных начальников. Видит бог, их в его жизни было достаточно.
– Почему вы не сказали, что тоже были членом Последнего Собора? Это огромное упущение. Вы были там с самого начала, но промолчали. В чем дело?
«Сьюзан не должна была об этом говорить. Я ее просил».
– Почему? Вы вместе ушли из секты! Вы могли бы рассказать все то же самое, что и она. Может, взять интервью у вас?
«Нет!»
Кайл дернулся, как будто трубка ударила его током.
«Извините. Сейчас тяжелое время для нас».
– Нас? Кого это «нас»?
Макс тяжело вздохнул:
«Еще один из нас ушел этой ночью».
– Не понимаю. Вы, вообще, о чем?
«Мы больше не можем терять время. На этой неделе нужно обязательно поговорить с Гавриилом. А пленка из Лондона нужна мне прямо сейчас! Загрузите файлы на фтп. Адрес у вас есть?»
– Да. Но… «один из нас ушел» – что вы имели в виду?
«Мы стары. Нас осталось немного, многие нездоровы. Недавно нас покинул мой любимый старый друг».
– В смысле умер? Кто?
«Неважно. Он не собирался участвовать в фильме. Никогда бы на это не согласился. Но я очень расстроен».
– Мне очень жаль, Макс.
«Я узнал вчера. Это ужасно. Мы столько пережили вместе, – Макс закашлялся, – позвоните мне из Франции. Поговорим подробнее. А после вашего возвращения встретимся».
– Подождите.
Но Макс уже повесил трубку.
Helter Skelter
Восемь
Неподалеку от Мортена, Нижняя Нормандия,
Франция.
15 июня 2011 года
Телефон Кайла опять звякнул – пришла смс.
От Макса: «Снимайте все здание. Мне нужен брат Гавриил во всех комнатах».
Это было девятое сообщение от Макса с того момента, как они приехали во Францию с братом Гавриилом, похожим на маленькую куклу, умастившуюся на заднем сиденье.
– Да хватит уже! – Его подозрения о лицемерности Макса, появившиеся, когда тот вдруг попытался по мелочи контролировать съемку, еще больше усилились теперь, когда на них сгрузили старого идиота-сектанта. Раздражение переросло в настоящее возмущение, и что-то поделать с этим было сложно.
Паром из Портсмута в Нормандию шел восемь часов. Почти бессонная ночь из-за нескончаемых монологов брата Гавриила, да и спать на стульях, прикрученных к кренящейся палубе, оказалось сложновато. А поездка из Гавра в Мортен вогнала Кайла в ужас – с точки зрения любого английского водителя, здесь все ездили по неправильной стороне дороги.
– Что случилось? – спросил Дэн, не столько интересуясь содержанием сообщения, сколько пытаясь перебить очередное нравоучение, доносящееся с заднего сиденья.
Кайл ткнул телефон в подставку.
– Макс! Опять. Блин! Мы знаем, что делаем. А он все повторяет и повторяет.
В зеркале заднего вида он поймал взгляд маленьких веселых глазок брата Гавриила, прячущихся за очками, заляпанными перхотью и следами от пальцев. «Как он вообще в них видит?» Казалось, старому сектанту очень нравится, что Кайл злится на Макса.
– Да уж, – Дэн выглянул в окно.
Вряд ли его вдруг потянуло к сельским видам – скорее пугало вонючее дыхание брата Гавриила, высунувшего головенку между передними креслами. Пейзаж за окном, казалось, был нарисован всего тремя цветами: зеленым, белым и грязно-серым. Монотонные поля перемежались маленькими фермами. Если бы Кайл не ехал по неправильной стороне дороги, мягкий солнечный свет мог бы его немного успокоить.
Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться истерически. Не верилось, что на Земле существует еще один человек, кроме брата Гавриила, который бы так хотел рассказать о том, что никто не желал слушать. Старик был настолько тощим, что рядом с огромным Дэном выглядел куклой с головкой, увенчанной гривой сальных серых кудрей, доходивших до плеч. Лицо у него было минимум на два дюйма у´же черепаховой оправы, а уши напоминали курагу.
Они забрали его из Вуд-Грин, где бывший сектант жил на пособие по нетрудоспособности в муниципальной квартире на первом этаже. Воняло там так, что Кайл с Дэном едва не сбежали. Сразу стало ясно, что брату Гавриилу редко выпадает шанс поговорить с людьми, если только те не заперты с ним в одном помещении.
Стоило им позвонить в дверь, как он открыл ротик, окруженный несвежей седой бородой, да так и не закрыл. Пиджак был велик ему размера на три, хотя, кажется, изначально шился на мальчика. На потертой черной ткани виднелась белая шерсть, но ни кошки, ни собаки в полутемной захламленной квартире с одной спальней они не разглядели. Гавриил упомянул, что с ним живет девяностолетняя мать, за которой он присматривает. При мысли об этом Кайлу стало нехорошо.
– С вашей мамой все будет хорошо, Гавриил? – спросил Дэн у маленького человечка, склонившегося над старым фибровым чемоданом с латунными уголками. – Вы вернетесь через два дня. Может, не нужно брать столько вещей? – В чемодане было полно одежды.
Между потертыми лацканами Гаврииловой куртки виднелся зеленый спортивный костюм, а под ним – еще две рубашки, заляпанные у ворота. Кайл подумал, что, если все это снять, под одеждой останется только детский скелетик. На секунду он даже пожалел, что Гавриил уезжает из дома, и теперь они с Дэном за него отвечают.
По дороге в Портсмут их осчастливили долгими подробными лекциями об истории поместья, где жил Гавриил, его важности для изучающих географию паранормального, о бункерах инопланетян в Гемпшире, о возможном местонахождении Атлантиды неподалеку от южного побережья Англии, о движении психической энергии по силовым линиям и их влиянии на радио, которое Кайл включил, чтобы заглушить бесконечный словопомол. Лекции продолжались и продолжались, каждое предложение произносилось с характерной иронической интонацией человека знающего, пока Дэн тайком не воткнул в уши крохотные наушники, а Кайл не попросил говорить «немного потише», чтобы «он мог сосредоточиться на незнакомой дороге».
В автомобильной очереди на паром Кайл получил от Дэна смс: «Этот чувак похож на египетскую мумию в парике Харпо Маркса. Еще один клоун. Давай выкинем его за борт».
Кайл ответил: «Я беру за ноги, ты за руки». Мысль о целом дне наедине со стариком и обратной дороге вводила в ступор. Единственное, что Гавриил не упомянул ни разу, – Последний Собор.