– Одетая к празднику, – сказал он радостно. – В платье из кожи угря, выкрашенной в розовый цвет, в тон чешуек у нее на лбу. Она была нежнее, чем крохотная ящерка на воздушном цветке, а ее губы – мягче, чем розовые лепестки.
– Рапскаль! – резко оборвал его Лефтрин. – А ну, немедленно очнись. Вернись к нам сейчас же. Только посмотри вокруг. Мы замерзли, приближается ночь, и этот город мертв Са знает как долго. Здесь нет никакого праздника и прекрасной женщины в платье, которую ты описываешь. Возвращайся! – Он сжал лицо юнца между ладонями и заставил того встретить его сердитый взгляд.
Спустя долгое мгновение Рапскаль резко подтянул колени к груди и сильно задрожал.
– Я так замерз! – пожаловался он. – Нам нужно поскорее вернуться на тот берег и обогреться у костра. Хеби! Хеби, ты где? Темнеет! Ты должна отнести нас домой!
Услышав звук его голоса, драконица сунула голову в центр их кружка, вынудив Лефтрина и Элис попятиться. Она широко раскрыла пасть, пробуя воздух вокруг Рапскаля, когда он воскликнул:
– Конечно же, со мной все в порядке! Я просто замерз. Почему мы все еще здесь? Сколько времени?
– Уже вечер, – мрачно ответил Лефтрин. – И мы все еще здесь по твоей милости. Поверить не могу, что ты оказался настолько безалаберным и неосмотрительным! Но сейчас мы не станем говорить об этом. Надо как можно быстрее перебраться на тот берег.
Юный хранитель быстро приходил в себя. Элис наблюдала, как он выпрямился, поднялся на ноги и заковылял к своему дракону. Как только он прикоснулся к Хеби, оба заметно успокоились. Драконица прекратила метаться, а Рапскаль глубоко вздохнул и обернулся к ним. Его красивое лицо наконец расслабилось.
Он откинул темные волосы и заговорил как ни в чем не бывало:
– Не будем понапрасну терять время. Бедной Хеби и так придется в третий раз лететь в полной темноте.
– Элис полетит первой, – заявил Лефтрин. – Потом ты. Тебя нельзя оставлять здесь без присмотра.
– Без присмотра?
– Ты знаешь, о чем я. Мы обсудим это, когда будем в безопасности на другом берегу, возле огня.
Рапскаль с обидой взглянул на капитана, но сказал лишь:
– Значит, сначала Элис.
Элис не впервые поднялась в воздух на драконе, но ей казалось, что она никогда не сможет к этому привыкнуть. Она знала: другие драконы не одобряли того, что Хеби позволяла людям взбираться к ней на спину и ездить, словно на вьючном животном, – и опасалась, что они захотят положить этому конец. Громче всех возмущалась Синтара, самая крупная из самок. Но не стоило сейчас думать о плохом, сердце Элис и без того отчаянно колотилось от страха. Шутка ли сказать, тут ведь совершенно не за что ухватиться, нет даже самого короткого троса.
– А зачем тебе это? – озадаченно спросил Рапскаль, когда впервые уговорил Хеби отнести Элис на тот берег, а она поинтересовалась, за что можно держаться во время полета. – Драконица знает, куда летит. Просто сиди спокойно, и все.
Лефтрин подсадил ее, а драконица услужливо присела, но Элис все равно пришлось карабкаться вверх по чешуйчатому плечу. Она оседлала Хеби, устроившись там, где крылья соединялись с телом. Это было не слишком удобно. Ей пришлось наклониться вперед и положить ладони на шею: эх, жаль, что нет никакой упряжи. Рапскаль научил Хеби взлетать, разбегаясь и подпрыгивая, но остальные драконы считали, что он не прав: они говорили, что нужно просто резко взмыть с земли прямо в небо. Тем не менее каждый полет Хеби начинался со стремительного бега с вершины холма в сторону реки. Затем следовали наклон, резкий прыжок, хлопок, когда она раскрывала крылья, и, наконец, неровное тяжелое биение огромных кожаных крыльев. Элис никогда не была уверена до конца, что Хеби сможет подняться в воздух, не говоря уже о том, чтобы удержаться там.
Но когда драконица взлетела, ритм ее крыльев стал ровнее. Ветер пронизывал Элис насквозь, обжигал ее щеки, пробирался под изношенную одежду. Женщина судорожно вцепилась в чешуйчатую мускулистую плоть. Если она соскользнет, то упадет в холодную реку и погибнет. Никто не сможет ее спасти. С тех пор как беспомощную Хеби унесло наводнением, та боялась воды. Она ни за что не нырнет в ледяную воду вслед за свалившимся седоком. Элис отогнала пугающие мысли. Она не упадет. Не упадет, и все тут.