Четыре после полуночи - Кинг Стивен 9 стр.

После многочисленных дискуссий, в том числе и очень жарких, проекту Крейга дали зеленый свет. Том Холби, старший вице-президент, после решающего заседания отвел Крейга в сторону, чтобы поздравить и… предупредить:

– Если к концу финансового года все будет, как ты говоришь, ты станешь всеобщим любимчиком. Если нет, боюсь, ты окажешься на семи ветрах, Крейг. Я думаю, что тебе надо загодя построить убежище.

– Мне не нужно убежище, мистер Холби, – уверенно ответил Крейг. – Потому что за убежищем придет черед строить виселицу. Это будет самая удачная сделка века… все равно что найти бриллианты в купленном сарае. Вот увидите.

В тот день домой он отправился пораньше, и когда запер дверь на три замка, маска уверенности сползла с его лица. У Крейга были пустые глаза. По пути он купил пачку журналов. Отнес их на кухню, аккуратной стопкой сложил на столе и начал разрывать на длинные, узкие полоски. Рвал шесть часов. Пока «Ньюсуик», «Тайм», «Ю-Эс ньюс энд уорлд рипорт» не превратились в ворох бумаги у его ног, под которым исчезли туфли от «Гуччи». Выглядел он как единственный выживший после взрыва на билетной фабрике.

Предложенная им покупка аргентинских облигаций таила в себе куда более высокий риск, чем указывался в представленных им материалах. Он добился одобрения своего проекта, выпятив одни факты, затенив другие… выдумав третьи. Причем выдумал он не так уж и мало. Но, придя домой и разорвав несколько журналов, задался вопросом, а зачем он это сделал. Крейг ничего не знал о рыбах, обитающих в океанских впадинах, которые живут и умирают, ни разу не увидев солнца. Он не знал, что есть рыбы и люди, беда которых не во внешнем давлении, а в его отсутствии. Крейг только знал, что ему очень уж хотелось купить эти облигации, и теперь, получив на это необходимые средства, он крепко подставился.

В Бостон он летел на встречу с представителями пяти крупных банковских корпораций, специализирующихся на операциях с государственными облигациями. Собравшись в Пруденшл-центре, они намеревались обсудить сложившуюся ситуацию, поговорить о будущем рынка государственных облигаций, провести обстоятельную дискуссию о крупных покупках этих облигаций в последние шестнадцать месяцев и результатах, к которым привели эти покупки. И еще до окончания первого дня трехдневной конференции они бы узнали то, что Крейг Туми знал последние девяносто дней: купленные им облигации при продаже могли вернуть лишь шесть центов от каждого затраченного доллара.

А вскоре руководство «Солнца пустыни» узнало бы и все остальное: он в три раза перекрыл лимит отпущенных на покупку средств. Он также вложил в аргентинские облигации все свои деньги… Но едва ли начальство поставило бы ему это в заслугу.

Вместо того чтобы сгореть от стыда, Крейг Туми сел в самолет авиакомпании «Американская гордость», вылетающий рейсом 29 в Бостон, с чувством безмерного облегчения и ни с чем не сравнимого счастья. Он чувствовал, что скоро взорвется, но его это нисколько не огорчало. Наоборот, он буквально жаждал этого взрыва. Он чувствовал, как отступает давление с его кожи по мере приближения к поверхности. И впервые за последние недели у него не возникло ни малейшего желания рвать бумагу. Он заснул еще до того, как «767» выкатился на взлетную полосу, а разбудили его вопли этой маленькой слепой паршивки.

И тут ему заявили, что все переменилось, но допускать такого просто нельзя. Нельзя, и точка! Он попал в сеть, он чувствовал, как растягивалась его кожа, пытаясь компенсировать перепад давлений. Они не имеют права передумать и вновь бросить его в океанские глубины.

Бангор?

Бангор, штат Мэн?

Нет. Никогда!

Крейг Туми вроде бы осознавал, что большая часть пассажиров рейса 29 исчезла, но не придавал этому какого-либо значения. Что они ему? Они не являлись частью того, что его отец называл ОБЩИМ ЗАМЫСЛОМ. Вот совещание в Пру входило в ОБЩИЙ ЗАМЫСЕЛ.

Эта безумная идея лететь в Бангор, штат Мэн… Кому она могла прийти в голову?

Разумеется, пилоту. Конечно, это идея Энгла. Так называемого капитана.

Энглу, значит… Энгл вполне мог стать частью ОБЩЕГО ЗАМЫСЛА. А также ВРАЖЕСКИМ АГЕНТОМ. Крейг подозревал это с того самого момента, как голос Энгла раздался в динамиках громкой связи, но в данном случае он мог и не полагаться на голос сердца, не так ли? Он прислушивался к разговору между костлявым парнем и мужчиной в пиджаке, купленном на какой-то распродаже. Вкуса у мужчины не было никакого, но говорил он разумные вещи… во всяком случае, для Крейга Туми.

«В этом случае пилот – один из нас», – сказал юноша.

«Да и нет, – ответил ему мужчина в поношенном пиджаке спортивного покроя. – По моей версии, пилот – он и есть пилот. Пилот, случайно оказавшийся на борту, вроде бы летящий в Бостон. Он должен сидеть в салоне первого класса, футах в тридцати от кабины пилотов».

Другими словами, Энгл.

И еще другой парень, тот, что чуть не сломал ему, Крейгу, нос. Наверняка с Энглом заодно, охраняет псевдокапитана от тех, кто может раскусить его.

Далее разговор между юношей и мужчиной в поношенном пиджаке спортивного покроя Крейг слушать не стал, потому что мужчина понес какую-то чушь насчет исчезновения Денвера, Де-Мойна, Омахи. Куда могли пропасть три больших американских города? Но эта чушь не означала, что старикан ошибается и в остальном.

Конечно, речь идет об эксперименте. Дельная, правильная мысль. А вот другая идея, что эксперимент ставится над всеми, кто остался в самолете, уже не выдерживала критики.

«Эксперимент ставится на мне, – подумал Крейг. – Только на мне. Подопытный объект – я, и никто больше».

Всю жизнь Крейг полагал себя подопытным объектом в таком вот эксперименте. «Вопрос, господа, в выборе соотношения нажима и успеха. Оптимальное соотношение дает наилучший результат. Как его определить? Да с помощью нашего подопытного кролика, мистера Крейга Туми!»

И вот тут Крейг Туми сделал то, чего они не ожидали, на что не решались их мыши, крысы и морские свинки: сказал им, что выходит из игры.

«Но ты не можешь этого сделать, – заверещали экспериментаторы. – Ты взорвешься!»

«Взорвусь? Отлично». Да уж, все ясно, яснее некуда.

«Остальные пассажиры – посторонние или специально нанятые люди. Все делается с одной целью: не допустить меня в Бостон, не позволить мне помахать экспериментаторам ручкой. Но я им еще покажу».

Крейг раскрыл еще одну страницу журнала, взглянул на нее. Увидел счастливого мужчину, который слыхом не слыхивал о лангольерах, знать не знал, что они шныряют везде, прячутся за каждым деревом и кустом, в каждом темном углу. Счастливый мужчина ехал по сельской дороге в автомобиле, взятом напрокат в компании «Авис». Рекламное объявление гласило, что обладателям карточки «Постоянный клиент “Американской гордости”» достаточно предъявить ее в пункте проката автомобилей компании «Авис», чтобы получить такой вот автомобиль, а может, и симпатичную девушку-водителя, которая отвезет его по нужному адресу. Крейг начал раздирать страницу на длинные полосы. Звук рвущейся бумаги успокаивал.

«Я им покажу, – думал Крейг. – Если я сказал, что больше не желаю участвовать в их эксперименте, значит, так оно и будет».

Он выронил полоску на пол, начал отрывать вторую. «Главное, рвать бумагу медленно. Главное, отрывать узкую полосу. Но не очень узкую, а не то полоса оборвется, не дойдя до нижнего края». Для того чтобы определить нужную ширину полосы, требовались острый глаз и твердая рука.

«Я возьму их за горло, – думал Крейг. – Можете мне поверить. Советую мне поверить».

Ри-и-ип.

Возможно, придется убить пилота.

Руки его замерли, не дорвав полосу. Крейг посмотрел в иллюминатор, увидел отражение своего длинного бледного лица. Возможно, придется убить и англичанина.

Крейг Туми в своей жизни еще никого не убивал. Сможет убить? Подумав, решил, что сможет. Разумеется, не в воздухе. Англичанин слишком быстр, слишком силен, а оружия здесь не найти. А вот после посадки?

Да, если придется, убью обоих, решил Крейг.

В конце концов, конференция в Пру будет продолжаться три дня. На начало он уже опоздал, но по крайней мере сможет оправдаться: тайное государственное агентство накачало его наркотиками и захватило в заложники. Он уже видел изумленные лица банкиров, собравшихся со всей страны, чтобы обсудить перспективы рынка государственных облигаций и долговых обязательств. Вместо этого они услышат правду о том, к каким грязным методам прибегает государство. «Друзья мои, меня похитили…»

Ри-и-ип.

«…и я смог сбежать лишь…»

Ри-и-ип.

«Если придется убить, я убью их обоих, – утвердился Крейг в принятом решении. – Если понадобится, я могу убить их всех».

Руки Крейга Туми вновь пришли в движение. Он дорвал полосу, бросил на пол, принялся за следующую. В журнале страниц хватало, из каждой получалось много полосок, а это означало, что до посадки самолета ему предстояла большая работа.

Но Крейг Туми никогда не бегал от работы.

5

Лорел Стивенсон не заснула, а лишь погрузилась в легкую дрему. И ее мысли, а может, грезы вернулись к истинной причине поездки в Бостон.

Насчет первого настоящего отпуска за десять лет она солгала. Конечно, частичка правды в ее словах была, хотя Лорел сомневалась, что говорила достаточно убедительно. Лгать девушка не привыкла, не то воспитание, а потому вряд ли у нее что получилось. Но с другой стороны, едва ли кто из оставшихся пассажиров рейса 29 задался вопросом, лгала она или нет. Ситуация к этому не располагала. И ее намерение лететь в Бостон, чтобы встретиться, и почти наверняка переспать, с человеком, которого она никогда в жизни не видела, казалось пустяком в сравнении с происшедшей трагедией: исчезновением из летящего на восток самолета команды и чуть ли не всех пассажиров.

Звали его Даррен Кросби.

Необходимости смотреть на фотографию у нее и не возникло бы. Она запомнила его лицо, как и большинство полученных от него писем. Но оставался вопрос: почему? Ответа не находилось. Наверное, ее поступок служил еще одним доказательством наблюдения Дж. Р.Р.Толкина: всякий раз, выходя за дверь, надо быть очень осторожным, потому что тропинка, начинающаяся у крыльца, на самом деле дорога, а дорога бесконечна. И если забыть об осторожности, можно оказаться… очень далеко и обнаружить, что ты чужак в чужой стране, а как ты туда попал, неведомо и тебе самому.

Лорел рассказала всем, куда она летит, но опустила причину и цель поездки. Она закончила Калифорнийский университет, получила диплом библиотекаря. Конечно, на модель Лорел не тянула, но лицо и фигура – очень даже ничего. У нее был маленький круг хороших друзей, которые и представить себе не могли, что в очаровательной головке Лорел мог созреть подобный план: отправиться в Бостон и провести несколько дней и ночей с мужчиной, с которым познакомилась через колонку персональных объявлений в журнале «Друзья и любовники» и которого она знала только по письмам.

Она и сама не подозревала, что способна на такое.

А подбил ее на это синеглазый Даррен Кросби, ростом в шесть футов и один дюйм, весом в сто восемьдесят фунтов. Он предпочитал шотландское (но знал меру), держал кота по кличке Стэнли, был убежденным сторонником гетеросексуальных отношений, называл себя настоящим джентльменом (так, во всяком случае, отрекомендовался в одном из первых писем) и считал «Лорел» самым прекрасным из женских имен. Полученная от Даррена фотография запечатлела мужчину с приятным, интеллигентным, открытым лицом. Она догадывалась, что мужчина этот будет выглядеть страшновато, если не станет бриться дважды в день. На этом и исчерпывались ее сведения о Даррене Кросби.

За последние шесть лет Лорел переписывалась с пятью или шестью мужчинами (хобби, знаете ли), но о следующем шаге, таком вот шаге, даже не думала. Возможно, ее привлек особый, суховатый юмор Даррена. Но Лорел хватало ума понять, что истинные причины принятого решения надо искать не в нем, а в себе. Может, она хотела выйти из тех рамок, которыми ограничивала себя? Может, надеялась на чудо, головой бросаясь в омут?

Что ты делаешь? – вновь и вновь спрашивала себя Лорел.

Самолет чуть качнуло, но он тут же выровнялся. Лорел подняла голову, огляделась. Девушка сидела по другую сторону прохода. Смотрела в иллюминатор.

– Видно что-нибудь? – спросила Лорел.

– Солнце встало. Но ничего больше.

– А как насчет земли? – Лорел не хотелось пересаживаться, чтобы посмотреть самой. Да и головка спящей Дайны по-прежнему лежала у нее на плече.

– Не вижу. Сплошные облака. – Девушка повернулась, и Лорел заметила, что взгляд у нее прояснился от «тумана», на щеках затеплился румянец. – Меня зовут Бетани Симмс. А вас?

– Лорел Стивенсон.

– Вы думаете, все образуется?

– Думаю, да, – ответила Лорел и с неохотой добавила: – Надеюсь на это.

– Я боюсь того, что может быть под этими облаками, – призналась Бетани, – но я и так боялась Бостона. Моя мать внезапно решила, что мне неплохо бы провести пару недель с тетей Шаной, хотя занятия в школе начинаются через десять дней. Я думаю, идея состояла в том, чтобы я вышла из самолета, как бедная овечка, а уж потом тетя Шана быстренько взяла бы меня в оборот.

– В оборот?

– Туда не ходи, двести долларов по чеку не получай, а прямиком отправляйся в реабилитационный центр, чтобы тебя там как следует пролечили. – Бетани провела рукой по коротким черным волосам. – Я и садясь в самолет не могла отличить реальность от иллюзии, так что для меня, пожалуй, ничего не изменилось. – Она пристально посмотрела на Лорел. – Происходит все наяву, не так ли? Я уже щипала себя. Несколько раз. Ничего не изменилось.

– Наяву.

– А мне кажется, что все это нереально. Словно я попала в один из этих глупых фильмов-катастроф. «Аэропорт‐1990», что-то в этом роде. Я все оглядываюсь в поисках старых актеров, Уилфорда Бримли, к примеру, и Оливии де Хэвилленд. Они вроде бы должны встретиться в этом аду и влюбиться друг в друга.

– Не думаю, что они на нашем самолете, – очень серьезно ответила Лорел.

Они встретились взглядом и едва не рассмеялись. Обычно общий смех сближает людей… но здесь, сейчас, этого не произошло. Во всяком случае, если и сблизило девушек, то не очень.

– А как насчет вас, Лорел? У вас нет ощущения, что все это фильм?

– Боюсь, что нет, – ответила Лорел… и неожиданно для себя все-таки рассмеялась, потому что в мозгу у нее словно сверкнула яркая надпись: «Ну ты и лгунья!»

Бетани прикрыла рот рукой и тоже захихикала.

– Господи, – сказала она минуту спустя. – Да это же полный отпад, разве нет?

– Согласна с тобой. – Лорел кивнула и, помолчав, добавила: – А тебе действительно нужен реабилитационный центр, Бетани?

– Не знаю. – Девушка вновь отвернулась к иллюминатору. Улыбка исчезла, взгляд погас. – Может, и нужен. Я думала, что это всего лишь развлечение, но теперь уверенности у меня нет. Боюсь, ситуация вышла из-под контроля. Но когда тебя туда гонят… Я чувствую себя, как свинья на бойне.

– Мне очень жаль, – ответила Лорел, но жалела она и себя.

Слепая девочка уже определила ее своей мамашей. Во второй приемной дочке она не нуждалась. Теперь, окончательно проснувшись, она не испытывала ничего, кроме страха, чуть ли не животного страха. Она не хотела, чтобы еще и Бетани вываливала на нее свои проблемы. Лорел против своей воли улыбнулась, вспомнив, как охарактеризовала девушка происходящее с ними. Действительно, полный отпад.