– Прыгай в тачку к Джону, недоучка. Я все сделал. Встретимся в Бруклине. Еду в отстойник.
Вечерняя встреча подельников в конторке автосервиса открыла для Джона и Олега секрет того, как было обстряпано дельце.
Попивая из горлышка бутылки холодное пиво и мельком поглядывая на экран телевизора, притороченного к стенке, Худой Билл небрежным тоном выговаривал:
– Там действительно оказалась затейливая сигнализация, но я бы ее приручил, будь у нас время… Посему пришлось решать проблему радикально, чтобы не уронить репутации в глазах клиента. Гоните монеты – и уже завтра можете передать автомобиль заказчику.
– Насколько радикально? – осторожно поинтересовался Джон.
– Пришлось дать парню в череп и отобрать ключи, – сообщил Худой Билл равнодушно.
– Он жив? – спросил Серегин.
– Конечно, – пожал плечами Худой Билл. – Я христианин и никогда не лишу жизни человека за какое-то корыто на колесах. Но некоторое лечение, увы, ему предстоит.
Только тут Олег узрел стоящий в уголке конторы знакомый портфель из лакированной крокодиловой кожи. Перехватив его взгляд, Худой Билл мельком пояснил:
– Небольшой бонус. – Затем, пожевав губами, добавил: – Красивая вещица. Если желаешь – продам за пятьдесят монет, за бесценок… – И тут же отмахнулся: – Нет, это надо предлагать приличным людям, вы, босяки, обойдетесь и пластиковыми пакетами.
Через два дня, когда Серегин, менявший масло в очередном автомобиле, поднятом к потолку на подъемнике, предвкушал обеденный поход в ближайшую китайскую закусочную, где его ожидала тарелка гречневой лапши с говядиной в кисло-сладком соусе, в автосервис пожаловал Джон с перекошенным от страха лицом. Спросил:
– Где этот чертов Билл, эта скотина?
Олег кивнул на конторку.
– Пошли! – потянул его за собой Джон. – Речь пойдет не о погоде… И еще: времени у нас нет!
Далее, когда компания собралась в полном своем составе, Джон, то и дело хватаясь за горло, через одышку, вызванную крайним волнением, поведал следующее: угнанный «бентли», переданный вчера Фаринелли, оказался собственностью его двоюродного брата, который лежит с черепно-мозговой травмой в одном из госпиталей и за чью жизнь борются врачи. Эту новость Джону сообщил один из его приятелей, связанных с итальянцами. Побросав в машину скарб Серегина и свои личные вещи, Джон незамедлительно покинул квартиру, куда спустя час явилась целая банда молодчиков с намерениями бесповоротно и абсолютно агрессивными. И теперь, судя по всему, появление этой банды в здешних стенах – вопрос быстро истекающего времени.
Худой Билл, задумчиво покачивающийся на стуле, передернув безразлично плечами, мерно произнес:
– Нам заказывали машину, а как ее раздобыть – не обсуждалось в принципе. Но это, конечно, слабая отговорка в сегодняшних обстоятельствах. Мы не те персонажи, чтобы тягаться в дискуссиях с мафией. Я дам вам адресок, пересидите там первое время…
– Не могу поверить, что ты, кто всему виной, подставив под топор наши головы, теперь спокойно рассуждаешь о наших же судьбах! – воскликнул Джон, возведя глаза к потолку. – Не сомневаюсь: у тебя где-то на теле наверняка есть клеймо с числом дьявола!
– Твое психическое состояние требует профессиональной оценки, – спокойно ответил Худой Билл. – Хотя нервная система у тебя в отличном состоянии – заводится с полоборота. Но в своей истерике ты извращаешь события. Лично я только перебил номера. И еще подсобил вам, неумехам. Что можно мне предъявить за добросовестную работу?
– Воистину, чтобы испортить отношения, достаточно их выяснить, – вздохнул Серегин, саркастически взиравший на пикировку партнеров.
– Но ведь крайними оказываемся мы, не он! – возопил Джон, призывая Олега в свидетели своего негодования, однако Билл столь же ровно и бесстрастно продолжил:
– Вам так необходимо приплюсовать меня к своей компании? Отлично! Тогда вместо двух голов полетят три. Но только будет ли с этого толк? Куда вы подадитесь сейчас, кто поможет вам завтра? – Он посмотрел на часы. – Да, нам следует поторопиться. У Фаринелли неплохо обстоят дела с информацией. И если его гориллы заявятся ко мне домой, беды не миновать. Там мой сумасшедший папа, способный открыть пальбу по любому поводу. А коли туда нагрянет полиция, ее ожидают интересные находки: мешок с травой и пять стволов с темными биографиями. Наш план такой: едем ко мне, забираем предметы нетрадиционного применения, и я перевожу вас на квартиру в Бронкс.
– А как же ты? – спросил Серегин.
– У меня – отношения с серьезными ирландскими ребятами, моими дальними родственниками, – уверенно ответил Худой Билл. – Они многим мне обязаны и сумеют постоять за товарища и за родную кровь.
Пока Худой Билл собирал имущество, трясшийся от страха на переднем сиденье машины Джон выговаривал Серегину:
– Нам надо линять в Майами. Там у меня есть один тип, его зовут Слепой Доминик, он сделает нам новые документы. Всего за двадцать тысяч.
– Но где их взять, эти тыщи? – вздыхал Олег.
– Имеется хорошее дело… Один русский парень работает на грузовике. Он возит сигареты со склада в Вирджинии. Он готов вступить в пай: мы инсценируем ограбление, а сигареты я сдам за шестьдесят тысяч уже через час. Его же долю мне отдают вперед крутые латиносы.
Серегин тяжко вздохнул. Как ему все надоело! Куда он попал? В какую-то окаянную тьму вместо света, к которому стремился. И как выползти из этой ямы, куда податься? Переехать в другой город и начать все с нуля? Снова влачить существование и мыкаться по углам? Как же войти в благонравную, одухотворенную каким-либо смыслом жизнь? Или Бог посылает ему эти испытания, не давая сойти с кривых и опасных стезей?
– Жизнь не дает нам покоя, – откликнулся на его мысли вернувшийся за руль Худой Билл. – Умер папа.
– Как?! – подпрыгнул на сиденье Джон. – Его уже убили?
– Нет, – покачал головой Билл. – Я нашел его сидящим на унитазе. Смерть застала старика в неподходящий момент.
– Ну… отвези нас в свое запасное логово и вызывай полицию…
– Меня затаскают по каталажкам, – ответил Худой Билл, задумчиво почесывая горло. – После предстоят похороны. Папа оставил кое-какие деньжата, но хватит ли их на гроб, печь и венки? Не уверен также, что его похоронят по социальной карте.
– Тогда тело надо вывезти в лес, – встрял Джон. – Я знаю одно местечко… Лужайка, старые сосны… Там очень уютно и сухо. Покойник не будет на нас в обиде. Мы будем приезжать на барбекю и навещать его.
– А может, похороним папу под мостом Веррезано-Бридж? – внезапным мечтательным тоном произнес Худой Билл. – Его всегда восхищал открывающийся с него простор.
– Но потребуется какая-нибудь посудина… – сказал Джон.
– У меня есть водный мотоцикл, – кивнул ему Билл. – Ваше дело – подсобить мне уместить на него папу за моей спиной. А сейчас пристегнем его ремнем на заднем сиденье.
– Это еще зачем? – взвился Серегин, не желавший ехать бок о бок с трупом.
– При этом обязательно надо надеть на него шляпу, – словно не слушая его, продолжил Худой Билл. – У него будет вид уснувшего человека. А когда папа закоченеет, он будет прямо и ровно сидеть на мотоцикле.
Джон и Серегин растерянно переглянулись. Подобная находчивость товарища привела их в ошарашенное онемение. Однако таковое предложение послужило руководством к действию, и вскоре Худой Билл уверенно вырулил на трассу, держа путь к мрачным обиталищам Южного Бронкса, кишащего шпаной и наркоманами. Где-где, но уж там – увозимые из подвала стволы могли сослужить белым джентльменам из Бруклина полезную и необходимую службу в защите своей чести и достоинства.
Путешествие с составлявшим троице компанию покойником та находила уже явлением житейским и отчасти забавным; Серегин то и дело заботливо и уважительно поправлял съезжающие к кончику носа усопшего гангстера женские пляжные очки вычурного дизайна с зеркальными линзами.
Очутившись в затхлой трущобе на задворках города, Олег преисполнился мрачной тоски. Вокруг теснились закопченные кирпичные дома – грязно-желтые и буро-красные, большей частью заброшенные, с выбитыми стеклами окон; на пустырях покоились обгорелые кузова машин без колес, по тротуарам со щербатым асфальтом, выстеленным обрывками газет и мусора, бродили одинокие старые негры, передвигающиеся так медленно, будто заметили поджидающую их в конце квартала смерть.
В доме напротив гремела музыка – там располагался местный бар и бордель. То и дело из его окон выглядывали женщины – одновременно соблазнительные и враждебные. Махали ладошками приветственно и с намеком угрюмо взирающему на них Серегину. Впрочем, и в глазах напротив не было теплоты, только расчет. Там продавались дамские часики. Часик стоил порядка ста долларов.
«Поздравь себя, милый друг, – думал он. – Твоя американская мечта идиота сбылась!»
В Бронксе, впрочем, друзья не задержались, вскоре выехав в соседний штат Нью-Джерси на дело.
Оставив машину возле стеклянной громады торгового комплекса, прошли в его недра, где пообедали в одной из забегаловок, после чего позвонили из таксофона Худому Биллу. Товарищ сообщил, что неполный час назад он вернулся со встречи с жаждущими крови итальянцами, чьи косвенные обвинения в свой адрес сумел опровергнуть с помощью сопровождавших его бандитов-ирландцев. Что же касается Олега и Джона, дела их печальны и в Нью-Йорк им лучше нос не совать. Обращаться в полицию мафия, конечно, не станет, но свои сети раскинет по всей стране, и, открой кто-либо из них счет в банке или обзаведись постоянным адресом, будет обнаружен мгновенно, со всеми скорбными последствиями такого обнаружения. Уныния от таких новостей ни Джон, ни Серегин в себе не обнаружили. Впереди их ожидало перспективное денежное дело, а далее – солнечная Флорида с новыми документами и пусть неясными, но, как им казалось, радужными перспективами дальнейшего обитания под пальмами и апельсиновыми кущами.
Вечером они перебрались на противоположную от торгового центра сторону дороги, где располагался приземистый мотель с обширной автостоянкой. На паркинге стояло несколько грузовиков с внушительными стальными контейнерами.
– Один из них – наш, – шепнул Серегину Джон. – А вот какой – сейчас выясним…
Он обвел взором окна мотеля. Увидев на одном из них приклеенный пластырь, подошел к нужной двери, постучал в нее.
Дверь раскрылась. В ее проеме стоял сухощавый парень, одетый лишь в длинные цветастые трусы. Был он скуласт, остр подбородком, коротко стрижен, взгляд серых глаз отличала внимательная, с оттенком пренебрежения, оценка стоящих на пороге гостей.
– Привет, Вася, – произнес Джон по-русски, улыбаясь учтиво и осторожно.
– Проходите, господа мошенники, – с безразличным видом кивнул тот в сумрачную глубь номера, где размыто виднелась обшарпанная меблировка дешевого придорожного пристанища. Затем, присев на прикроватную тумбочку, закинул руки за голову и, мечтательно потянувшись, сказал: – Прошу ознакомить с перечнем дальнейших действий.
– Все как договаривались, – решительно заявил Джон. – Пеленаем тебя, как знатного египтянина, забираем ключи, документы, и – вперед. Твою долю я отвез по указанному адресу, так что задней передачи у тебя в трансмиссии нет.
– Ну, иди примеряйся к тачке, – сказал Вася. – Вот ключ. – И, проводив испытующим взором направившегося к двери Джона, добавил себе под нос: – Во что лезу, дурак?..
– Я тоже понимаю великий и могучий, – заметил Серегин вскользь.
– Во как! – приятно удивился Вася. – Откуда родом?
– Москва…
– А я из Воронежа!
Последовало вялое рукопожатие.
– Давно в этом чертятнике? – поинтересовался Вася, имея в виду то ли Соединенные Штаты как таковые, то ли среду своего обитания в них.
– Скоро свихнусь, – ответил Серегин, подтверждая родство мировоззренческих позиций сторон.
– Вот и меня достало… – мрачно доверился ему эмигрант из Воронежа. – Потому склоняюсь к преступному умыслу. В составе группы себе подобных.
– Я чувствую, у тебя какие-то сомнения в предстоящем мероприятии, – проронил Серегин.
– Он чувствует! – возмущенно всхрюкнул визави, заерзав на тумбочке. – Это я чувствую, что через час вы растворитесь с товаром в пампасах штата Нью-Йорк, а мне вампиры из ФБР вцепятся в загривок на добрый десяток лет. То, что я с вами в доле, – для мусоров версия номер один. И вся дальнейшая житуха отныне будет протекать под их микроскопом. Кроме того, у меня грин-кард на подходе… И ее только так могут притормозить.
– Ну, так дождись грин-кард…
– Матери в России нужны деньги на операцию. Да и вообще… – Он болезненно сощурился и сглотнул, словно едкой слюной подавился. – В раздумье я… Нужна мне эта Америка? Зарабатываешь доллары и сразу же их отдаешь, – квартира, страховки, счета – веером… В итоге за что лямку тянешь – неясно. Горбатишься, чтобы выйти на ноль. А высунься чуток наверх – сразу же под косу попадаешь: налоги, фискалы… Не страна, а бизнес. У всех на уме только доллары и как бы ближнего объегорить, ничего другого. А мы тут вообще рабочий скот.
– А ты думал, в сказку попал? – спросил Серегин. – Не, ты в жизнь вляпался. Кто нас сюда звал? И кто тут нам чем обязан?
– Вот те на! – Вася встал у стены и, сложив на груди руки, уперся в Серегина негодующим взором. – Нам эти американские барбосы обязаны всем! – Голос его обрел деревянную суровость идейного обличителя. – Зри в корень, земеля! И слушай, какой у нас к ним счет! От Гитлера мы их спасли? Это не обсуждается даже. Так они на этом еще и заработали с особой безнравственностью. Сплавили нам свои неликвиды за тонны золота. Это ж какой, сука, цинизм в квадрате! Мы кровь за них лили, не щадили жизней…
– Ты-то тут при чем? – буркнул Серегин.
– Еще как при чем! – Вася потянулся к пачке сигарет, чиркнул бумажной спичкой, закурил нервно. – Вот дед мой на Западном фронте три года по окопам напрягался. В любые погодные условия зимы и лета. Думаешь, это беспошлинно прошло для всякого рода сперматозоидов? Все проморожено до основания, хотя, с другой стороны, закалка, и она положительно сказалась в дальнейшем, пример перед глазами… Но это – редкое исключение. К тому же голодуха, апельсинов там не давали… Только, сука, водку для храбрости, но она ведь тоже не витамин… И сперматозоид, кстати, к ней приучивается, обретая пагубный навык. Понимаешь, какой нам случился урон по генофонду и по всем направлениям в принципе? – Отмахнулся от табачного дыма, продолжив вдумчиво: – Это первое… А как продолжалась инсинуация в дальнейшем? Холодная война, гонка вооружений. Опять мы в жопе и опять без полезных веществ. Дефицит, недовольство властью. И снова голодуха. Перловка, концентраты, солдатам – бром. Ну, картошка еще… И неопределенная, как богословие, медицина. Результат: развитие похоронного дела. Кто виноват? Естественно – демоны империализма, я в этом не сомневаюсь даже. Далее! – внушительно поднял палец. – Обрушив мировые цены на нефть, они навернули, считай, весь Эсэсэсэр. А теперь продвигают в наши мозги свою демократию. Капиталистический индивидуализм. То есть хотят придушить нас нашими же руками. Я вот тут задумался, крутя рулевое колесо… – Голос его обрел доверительную интонацию. – Подсчитал совершенно элементарно… В русском алфавите тридцать три буквы, а у них – двадцать шесть. Эти суки нам точно чего-то недоговаривают… А когда разберемся, чего именно, окажемся в очередной жопе без возможности проникновения к кислороду. По собственной дури и легковерию. Дело к тому идет стремительной походкой! Так что, братец, мы здесь кто? Можно сказать, бойцы на передовой! Народные мстители в тылу у врага. Отчуждаем то, что нам по праву принадлежит. Осуществляем законную экспроприацию, олицетворяющую боевые трофеи. Радеем и за себя и, за того, как говорится, парня… Кто не дожил либо не получил визу. Таких, как мы, надо бы еще во времена Сталина сюда переправлять. Через Магадан эшелонами. На чисто патриотическом мотиве, безо всяких шпионских командировочных, бескорыстно. Мы бы тут такого наворотили, что, пока бы они с нами разбирались, за СССР уже было бы не угнаться! Опустились бы руки… Но с этим решением политическое руководство промедлило… – Он запнулся: в номер вошел Джон.