Тогда она пыталась проанализировать свое поведение. Что это, страх? Неужели она, та, которая собиралась стать скандальной журналисткой желтой прессы, испугалась настолько, что побоялась пойти в полицию?
Да, и страх тоже. Он выглядел настоящим психопатом, несмотря на молодую и красивую внешность. Что-то в нем было настолько глубоко фанатичное и демоническое, что Рита не хотела даже помыслить о том, чтобы когда-нибудь с ним столкнуться, встретиться взглядом.
Пусть даже через пуленепробиваемую стену в комнате опознания полицейского участка.
Нет, нет и еще раз – нет!
Каждый нерв содрогался от ужаса.
К тому же, она знала, что про ее изнасилование напишут все газеты.
Как же, такая «вкусная» тема. Юная красота, девственница, жестко изнасилованная, едва неубитая. К тому же, начинающим маньяком с внешностью кинозвезды.
К тому же жертва – дочь известной в прошлом, скандальной журналистки. Тоже явно с темным прошлым, учитывая настойчивое замалчивание матерью объяснения того, почему она ушла с телеканала, и бросила все, включая свою популярность. Потеря известности и статуса. А также огромной зарплаты.
Замуж за довольно состоятельного английского бизнесмена Мэри Вэллоу вышла только через три года после того, как осталась без работы.
Рита это точно знала, так как однажды подслушала разговор родителей. Отец снова интересовался, отчего его жена в свое время ушла с перспективной работы.
Мать же отмачивалась, сухо сообщив, что не хочет ворошить прошлое.
И зачем, если работа оказалась настолько ужасной, мать тянет в эту сферу ее?
Тогда, лежа без сна на узкой койке, ощущая тупую боль во всем теле, несмотря на уколы обезболивания и проведенную операцию – в интимных местах пришлось даже зашивать, – Рита впервые осознала, насколько мало она знает собственную мать.
«Что ж, в каждой семье есть свои тайны. Надеюсь, она хоть никого не убила…» – подумалось ей тогда.
Кривая улыбка рассекла высохшие губы. Даже радоваться тогда ей было больно.
Когда она окончательно выздоровела и даже немного успокоилась благодаря антидепрессантам, в палату к ней пришел… сам Антуан де Вилл. Мужчина с длинными седыми волосами, с неправильными, но симпатичными чертами, сухопарый, что подчеркивалось возрастом (ему было уже шестьдесят лет), был непривычно смущен, а его голубые глаза блестели сочувствием.
Он приветливо и несколько смущенно улыбнулся:
– Рита, твои родители попросили, чтобы ты пока пожила у меня дома. Ты не против?
Она снова вспомнила ясный взгляд директора и, по совместительству, владельца частной школы: казалось, что из его глаз исходили солнечные лучи, освещающие все вокруг.
Девушка слабо улыбнулась и кивнула:
– Да, я буду рада… если не причиню вам неудобств.
– Что ты, никаких неудобств! В моем особняке три служанки. Им и так часто нечем заняться, так как я почти все свое время провожу в «Дауэртсе». Ты пока собирайся, твой отец уже отослал мне твои вещи, которые пригодятся в моем доме. Только, извини, но я не смогу уделять тебе много времени. Ты сама все понимаешь…
– Я понимаю. Вы очень заняты, – девушка вызывающе уставилась на мужчину. – Не думаю, что это меня будет особенно беспокоить.
– Я зайду к тебе через час, будь готова. Мой шофер уже ждет нас. Хотя, я знаю, что ты любишь мотоциклы, – он лукаво улыбнулся. – Знаешь, когда-то я и сам ими увлекался. Ветер, скорость – лучшее средство, для того, чтобы забыться.
Она невольно представила себе солидного профессора на мотоцикле, в кожаном «прикиде», и чуть не рассмеялась, но вовремя прикусила губу.
– А вы уверены, что не свалились бы с него, профессор?
Мягкая ответная улыбка:
– Я очень старался. Как видишь, цел и невредим.
Всю дорогу ее смешил образ уже седеющего мужчины на мотоцикле. Это было забавно. Особенно вкупе с его всегда серьезным видом и сдержанностью. Правда, в этой личности чувствовалась власть, а не незаметность. Власть серого кардинала.
На душе стало легко. А может, всему причиной ярко-голубое небо и по-летнему радостное солнце?
Особняк Антуана де Вилла казался совершенно незаметным, хотя имел четыре этажа, так он зарос вьющимися растениями, мхом и плесенью. Темно-серый камень стен даже на фоне голубого неба, подсвеченного солнцем, выглядел, как унылые стены гробниц. Ее охватила тоска, неожиданно сменившая восторженное настроение.
Они опустились возле крыльца. Антуан рассеяно пошарил в своих безразмерных карманах и выудил изогнутый ключ. Помахав им с торжеством, он отпер двери.
Три немолодых, но резвых служанки выбежали их встречать, долго и нудно приветствовали, а потом позвали кушать.
Рите очень понравилась ее комната – светлая, с изящной, старинной мебелью.
Она прошлась по всему помещению, потрогала ладошкой деревянную мебель, немного пыльные обои, шершавые гобелены, хрустальные вазы с искусственными розами – почему-то белыми, фарфоровые статуэтки. Все хранило странное тепло, будто законсервированное, застоявшееся в веках прикосновение чужих нежных, теплых, ласковых ладоней.
Ночью Антуан де Вилл проснулся от ощущения касания женского тела. Резко открыв глаза и моментально проснувшись, он, несказанно удивившись, обнаружил рядом с собой в постели… обнаженную Риту.
Соблазнительное тело вжималось в его худощавую плоть, и ночная рубашка совсем не помогала бороться с искушением.
Слабый свет ночника подсвечивал ее удивительные глаза, которые меняли свой цвет в зависимости от переполнявших ее эмоций. Обычно глаза были бирюзовыми, но иногда становились темно-синими, когда ей было страшно или больно, а иногда – изумрудными, когда ее переполняли положительные эмоции. Пышные волосы подчеркивали тонкое, идеальное, почти кукольное личико. Она казалась неземным созданием. Директор снова вспомнил, что ее бабушка была первой красавицей среди аристократок. А одна дальняя родственница – сводила мужчин с ума одним взглядом и до самой смерти обладала множеством восторженных поклонников.
Поначалу он пришел к ошибочному выводу, что девушка страдает лунатизмом и не осознает своих действий.
– Антуан, – томно прошептала она, прижимаясь еще сильнее.
– Девочка… уходи, – тихо ответил он, ощущая противную дрожь. Он впервые за много лет снова ощутил себя… мужчиной. Живым. О, эти сказочные глаза, в которых так легко было утонуть, как в ядовитом омуте. Мужчина ощутил ее боль.
– Нет, – Рита прикусила губу, протянула тонкую руку и погладила его по седым волосам. – Я не хочу уходить. И я не уйду. Пожалуйста, – в ее голосе было столько мольбы и печали. – Не прогоняй меня! Мне так плохо!
Ее тело начала бить дрожь.
– Люби меня! Пожалуйста!
– Но… тебе всего четырнадцать! А я – уже почти старик!
Мягкий смешок прирожденной соблазнительницы. Лунный свет серебрил ее роскошные волосы. В глазах вспыхнул огонь, которому не мог противиться ни один мужчина.
«О Бог мой, я должен сопротивляться, предотвратить это!»
Но… белые пальцы скользят по его телу… вниз. Чары юности. Он оказался неподготовлен – она застала его врасплох.
Словно удар молнии прямо в сердце, он мгновенно и слишком чувственно ощутил сразу ВСЕ: высокая грудь, прижавшаяся к его груди, теплое, ароматное дыхание, тонкие, длинные ноги, обхватившие его тело, стройную, гибкую талию. Эти грешные глаза.
– Давай же! – шепчет соблазнительница. – Я хочу! Хочу тебя!
Серебристое сияние луны окутывает их обоих.
* * *
Рита слабо улыбается. Антуан снова не остался у нее ночевать. И словно трещина появляется в ее спокойствии, она не может уснуть без него. Потому что страх душит ее. И ночные кошмары оборачиваются жуткими воспоминаниями.
Женщина взглянула на золотистые часы, похожие на макет луны, – всего три часа ночи. А ей не спится.
Рита откинула голову, помассировала виски. Завтра – отвратительнейший день в ее жизни. И снова она ничего ЕМУ не расскажет. Антуану необязательно знать, какой тварью она бывает. Хотя… иногда ей кажется, что он читает ВСЕ ее мысли. Но никогда не упрекает. И от этого становится так больно!
Ей надо выспаться. Завтра нужно быть во всеоружии. Покорить этих гребаных аристократов де Ноблэ!
Она резко вскочила и кинулась к шкафчику, где хранилось снотворное. Взяла таблетку из бутылочки, запила ее водой и отправилась в кровать.
Рита Свои застыла перед зеркалом. Ее широко распахнутые, пустые глаза, казалось, ничего не видели. Бледно-розовый деловой костюм, легкий слой макияжа, изящные золотые часики с крошечными бриллиантиками, бриллианты в ушах, золотое кольцо с изумрудом.
Все ее естество противилось визиту к де Ноблэ. Интуиция просто кричала об опасности. Но… начальник послал именно ее взять интервью у семьи состоятельных аристократов, сохранивших древнее, огромное поместье с большим участком земли. И она не могла отказаться. К тому же, это интервью не было сложным – все в стиле «женского журнальчика». «Какие фасоны платьев предпочитает леди де Ноблэ? Когда будет следующий бал в особняке?» Ну и так далее.
И все-таки она побаивалась. Странные слухи ходили об этой семейке в узких журналистских кругах. Хотя написать об этом никто не осмеливался – так как ни одному журналу или газете не хотелось судиться с миллионерами.
Накинув легкий плащ, женщина стиснула сумочку и отправилась к выходу, где ее ждал розовый лимузин, заказанный редакцией, чтобы отправиться к поместью де Ноблэ, где ее уже ждали.
Возле красивого озера и ухоженного парка счастливая семейная пара Леопольд и Элеонора де Ноблэ смотрелись, как красочная картина с изысканным фоном. Вокруг них бегал десятилетний мальчик с тонкими чертами лица, конечно же, натуральный блондин, как и оба родителя. Он срывал цветы и швырял их в воду, стараясь попасть в лебедей.
– Рита, мы так рады вас видеть, – чопорно улыбнулась красавица в белом платье, обвешанная золотом и бриллиантами, сверкающими под лучами солнца так, что глазам становилось больно.
Леопольд поднес руку Риты к губам, уставившись прямо в глаза:
– Рита Свои, лучшая репортерша нашего любимого журнала, какая честь!
Впрочем, его голос звучал язвительно и холодно. А глаза… Ей сразу же захотелось убежать.
Сыночек остановился и поглядел на нее так, словно прикидывал, как поудобнее схватить и утопить в озере.
– Сучка! – крикнул он, тыкая в нее пальцем.
– Простите его, Ритуля, вы понимаете… наш сынок просто много читает, и случайно прочел статьи про вас из враждебных вашему журналу газет, – улыбнулась Элеонора. – Вы же не обижаетесь на ребенка?
Ее прозрачный взгляд прожег молодую женщину насквозь.
– Конечно же, нет, – мило улыбнулась Рита. – У вас очень красивый сын.
Оба супруга немедленно просияли.
«Но держите этого малолетнего выродка от меня подальше!» – про себя добавила она, жалея, что не может сказать это вслух.
– Тогда прошу вас, – женщина по-свойски взяла ее под руку, и они двинулись по посыпанной гравием дорожке вдоль клумб с яркими, изысканными цветами.
Рита поднесла бокал к губам, чувствуя себя приговоренной. Все ее чувства вопят, что в вино что-то подмешено!
– Дорогая? – Леопольд наливает жене из той же бутылки. У Риты немного отлегло от сердца – ну не стал бы он травить свою жену! Значит, яд исключается!
И что у нее за странные мысли? Не следовало снова на ночь смотреть фильмы ужасов.
Вкус вина показался ей немного странным, но она мужественно пила, стараясь еще при этом не кривиться, и даже улыбалась.
– Сегодня нам позвонили из вашего журнала, – продолжал вести непринужденную беседу де Ноблэ, наклоняясь к Рите. Она почти ощущала его дыхание, видела каждую черточку идеального хищного лица, блеск страшных серебристых глаз. Нет, сами по себе глаза были очень красивы, но взгляд… Жестокость, надменность, властность и вспыльчивость. И все это подернуто изморозью. Словно ледяные окошки сумасшедшего дома. – Нашей семье предлагают выбрать постоянного репортера для освещения различных светских мероприятий, которые мы курируем. И вообще, «Женские штучки» всегда ставит статьи про нашу семью на первую страницу. Так что… возможно, мы захотим выбрать вас.
Его взгляд полоснул по ее лицу, как бритвой:
– Что вы думаете по этому поводу, Рита?
Сердце стукнуло и упало вниз.
«Это ж такой шанс! И я наконец-то смогу достигнуть высшей точки в моей карьере!»
– Я была бы… очень рада, – искренне ответила женщина.
– Для вас ведь это важно, Рита? – он еще ближе наклонился к ней. Неожиданное ощущение пронзило сознание – чувство полета. Кровь словно превращалась в фейерверки, в бурлящее шампанское, которым выстрелили в воздух.
– Да, – шепнула она в ответ, ощутив, что губы перестали ее слушаться. Все вокруг словно стало иным. Оно завораживало, сияло, гипнотизировало, дарило ощущение счастья и раскованности. Изящные очертания мебели, горшки с цветами, несколько статуй.
«Чем они меня опоили? Зачем?!» – последняя связная мысль умерла с легким писком.
Леопольд схватил ее за руку и помог встать из-за стола.
– Элеонора, куда? – повернувшись к жене, улыбавшейся с выражением экстаза на нежном лице, уточнил он.
– В мою спальню, – ответила белокурая женщина.
Рита с трудом осознавала реальность. Ей казалось, что она не идет, а мягко плывет по воздуху. И все вокруг – совершенно.
Спальня Элеоноры де Ноблэ была одновременно нежной, женственной и немного аскетической. Ничего лишнего, но то, что есть, идеально и безукоризненно. В изысканном дизайне преобладает цвет слоновой кости и золота.
– Ритуля, тут все свои, думаю, тебе можно снять костюм, – вкрадчиво обратился к ней Леопольд.
Она машинально повиновалась, расстегнув пару пуговиц пиджака. Аристократ, стоявший сзади, помог расстегнуть остальные, и медленно повесил его на спинку стула.
– О, вот это фигурка! – произнес он, обходя вокруг высокую, стройную женщину. – Неплохо, очень даже неплохо!
Она стояла и смотрела, как они рассматривают ее. Как какую-то вещь. Нет, как породистую вороную кобылку, на которой оба собираются проехаться.
Оба.
Проехаться.
Страх липкой волной сжал сердце.
Но возбуждающее средство (или какой-то наркотик), подлитое в вино, снова заставило сознание вспыхнуть множеством золотых искр – словно ветки, горящие в огне, пнули ногой.
– Думаю, что вы можете снять с себя… все, – шелковым голосом произнес мужчина. Он взял свою трость, с которой любил щеголять (хотя по ее мнению трости устарели еще два века назад) стоявшую возле стены, и провел ею – очень чувственно – по ее ноге вверх, затем набалдашником, углубляя, надавливая, усиливая касание. Словно хотел изнасиловать ее этой штукой. Затем поднял выше, задирая короткую юбку.
– Ах, какие красивые трусики! – произнес он цинично. Но в его сузившихся глазах уже проявилась страсть. Словно отражение пламени костра.
– Элеонора, как тебе? – Леопольд обернулся к жене, которая стояла, тяжело дыша, с покрасневшими губами и порозовевшими щеками. Под действием того же наркотика. Ее высокая грудь вздымалась. – Простенько… но мне нравится.
Трость проникла под лифчик. И разорванная деталь женского туалета оказалась на полу.
– Замечательно, – со вкусом произнес мужчина, поглаживая головой змеи ее грудь. – Совсем как у девочки. Тебе нравится? – с нескрываемым интересом спросил блондин, поднимая руку к своим длинным волосам и распуская хвост. Длинные платиновые пряди растеклись по сильным плечам.
– Нет, да… – прошептала женщина, полузакрыв глаза. Потому что желание пронизывало насквозь, увлажняя шелк нижнего белья.