Общее учение о векселе - Владислав Николаевич Уруков 5 стр.


5. Векселя являлись не только ордерными, но и на предъявителя;

6. Категорически запрещалось включать проценты в основную сумму переводных или простых векселей;

7. По векселю могло быть несколько кредиторов, а не одно лицо, как в современном векселе[64].

Таким образом, чтобы вексель обладал юридической силой, должны были присутствовать взаимные финансовые обязательства между участниками вексельных отношений, которые возникали из торговых сделок.

Следующим типом векселя явился германский, история которого начинается с принятия общегерманского вексельного устава 1847 г. Профессор Г. Ф. Шершеневич выделил следующие черты германского типа векселя:

1. Главной его особенностью являлось то, что он признавался абстрактным обязательством, совершенно оторванным от своего основания (французский вексель требовал указания, по какому основанию он выдан).

2. Германский вексель предполагался обладающим свойством передаваемости, пока иное не установлено волей векселедателя (во французском векселе передаваемость устанавливалась только волей векселедателя). Кроме того, формальная вексельная строгость, характерная для французского векселя, была заменена материальной вексельной строгостью, по которой все условия, указанные в векселе, имеют силу достоверности, а те, которые не нашли отражение в документе, не имеют значения для вексельного обязательства, т. е. действует принцип: «чего нет в векселе, того не существует в мире»[65].

Общеизвестным является то, что в Россию вексель пришел через иностранных купцов. В результате усилившейся международной торговли в 1729 г. в России появился первый Устав вексельный. Устав вексельный 16 мая 1729 г.[66] состоял из 3-х глав и в основном регулировал отношения переводного векселя, но вместе с тем допускал и в обороте простой вексель. Национальные традиции, слабости торговых связей между отдельными регионами не способствовали развитию в России вексельного обращения. Просуществовав сто с лишним лет, этот устав уступил место Уставу о векселях 1832 г. 27 мая 1902 г. был утвержден последний дореволюционный Устав, разработанный видным российским цивилистом П. П. Цитовичем. Устав вступил в силу 1 января 1903 г. Вексельный устав 1902 г. просуществовал без изменений до 23 декабря 1917 г. на всей территории России.

В целях унификации вексельного законодательства представители 29 государств, том числе и России, в июне 1912 г. подписали Конвенцию об объединении норм вексельного права и приняли Устав о векселях простых и переводных. После ратификации Конвенции национальные вексельные уставы должны были соответствовать международному вексельному праву. Однако, в связи с началом Первой мировой войны и последующими известными событиями в мире Конвенция об объединении норм вексельного права так и не сыграла свою роль и не была ратифицирована большинством подписавших ее государств. После октябрьской революции Декретом СНК РСФСР от 23 декабря 1917 г. все операции с ценными бумагами, в том числе с векселями, были запрещены. В период НЭПа, как результат восстановления товарно-денежных отношений в экономике, в хозяйственном обороте России начали использовать векселя. Нормативной базой для регулирования вексельного обращения в тот период явилось Постановление ЦИК и СНК РСФСР от 20 марта 1922 г., которым было утверждено «Положение о векселях»[67] в основу которого был положен устав 1902 г. Положение состояло из двух частей – о простых и переводных векселях. В отличие от устава 1902 г., ст. 16 Положения о векселях определяла сущность переводного векселя как предложение векселедателя третьему лицу принять на себя вексельное обязательство, в то время как п. 86 устава 1902 г. рассматривал сущность переводного векселя как приказ.

Его действие фактически прекратилось с вступлением в силу Постановления ЦИК и СНК от 30 января 1930 г. «О кредитной реформе»[68]. С этого момента любая форма кредитования, кроме банковской, запрещалась. Госбанк СССР превратился в единственный распределитель кредитов. Всем другим государственным органам, кооперативным, акционерным обществам запрещалось отпускать товары в кредит. Вексель по своей экономической природе является одним из инструментов коммерческого кредитования, то и ввиду запрета коммерческого кредитования, вексель перестал употребляться в СССР. Таким образом, использование векселей в хозяйственном обороте в связи с запрещением коммерческого кредита отпало, т. е. вексель не был запрещен или упразднен, как ошибочно полагают отдельные авторы. Более того, вексель использовался и используется до настоящего времени во внешнеторговом обороте страны. В силу широкого распространения векселей в международном коммерческом обороте потребовалась дальнейшая унификация вексельного законодательства. 7 июня 1930 г. в Женеве представителями ряда государств, в основном европейских, были подписаны: Конвенция, устанавливающая Единообразный Закон о переводном и простом векселе; Конвенция, имеющая целью разрешение некоторых коллизий законов о переводных и простых векселях; Конвенция о гербовом сборе в отношении переводных и простых векселей, известные как Женевские вексельные Конвенции 1930 г. Участники Конвенции обязались использовать Единообразный вексельный Закон как основу национального вексельного законодательства.

В основу Единообразного вексельного Закона, принятого Женевской вексельной Конвенцией в 1930 г., был положен общегерманский вексельный Устав (All gemalde Deutsche Wechsel orden) 1847 г.

Присоединение СССР к Конвенции состоялось 25 ноября 1936 г. путем предоставления секретарю Лиги Наций письма от 20 ноября 1936 г. о присоединении СССР к Конвенции. В письме было указано, что СССР присоединяется к Конвенции, устанавливающей Единообразный Закон о переводных и простых векселях, с оговоркой о его праве, согласно Приложению II Конвенции, применить в национальном законе отдельные отступления. Постановлением ЦИК и СНК от 7 августа 1937 г.[69] было введено Положение о переводном и простом векселе, действующее на территории России до настоящего времени.

§ 3. Возникновение основных вексельных теорий

Вторая половина XIX в. характеризуется тем, что в юридической литературе европейских государств, в том числе России, как правило, под влиянием трудов германских правоведов активно изучается и разрабатывается вопрос о юридической сущности ценных бумаг и векселя в частности.

Вопрос о правовой природе ценных бумаг всегда считался одним из сложных как в цивилистической науке, так и в литературе. Как указывает один из русских основоположников учения о ценных бумагах профессор Н. О. Нерсесов[70], в XIX в. под влиянием, в основном, немецких юристов были выработаны две теории возникновения ценных бумаг: договорная теория и теория одностороннего обещания. Основателем договорной теории ценной бумаги являлся Ф. Савиньи, который в своем труде «Обязательственное право», утверждал: «Договор, как известно, есть совместное соглашение двух договаривающихся воль. До этого момента нет договора; воля каждой стороны, в отдельности взятая, не составляет еще договора: необходимо их единение». С кем же договаривается выдаватель бумаги на предъявителя? Согласно Ф. Савиньи – «Cum incertam personam». Как отмечает Н. О. Нерсесов, другие юристы подвергали теорию частного договора некоторым видоизменениям. А именно: для действительности ценных бумаг как юридического акта, кроме договорного соглашения как первоначального основания их возникновения, требуется, по их мнению, еще передача документа в руки другого лица – приобретателя. Следовательно, простая подпись должника под документом не придает последнему юридической силы, необходимо принятие его противной стороной, другими словами, требуется traditio документа. Но и эта теория, будучи в своем основании договорной, не дает удовлетворительного ответа в некоторых случаях. Например, если бумага на предъявителя перешла помимо воли должника (выдавателя документа) в чужие руки и стала циркулировать то, каково должно быть положение последующих добросовестных приобретателей? Поскольку бланковый вексель фактически является бумагой на предъявителя, то вышеизложенное полностью распространяется и на него (Примеч. авт.).

В отличие от договорной теории, как подчеркивает профессор Н. О. Нерсесов[71], сторонники одностороннего обещания склонялись к мнению, что ценные бумаги возникают благодаря односторонней воле должника. Этот последний изготавливает бумагу, подписывает ее и таким образом создает новую ценность, которая наступает лишь с переходом документа в руки другого. Один из основоположников этого учения – Кунце – обосновал тезис о том, что документ, ценная бумага получают юридическую жизнеспособность благодаря односторонней воле должника. Таким образом, документ как таковой считается действительным благодаря воле должника, односторонне в нем выраженной, но практическое действие его парализовано до тех пор, пока он не перейдет в руки приобретателя[72].

Подытоживая результаты теории одностороннего обещания, Н. О. Нерсесов[73] на основе работ Иеринга и других немецких ученых обращает внимание на следующее: все существующие в германской юридической литературе мнения по данному вопросу подходят под одну из двух приведенных теорий (договорная теория, теория одностороннего обещания. – Примеч. авт.) и различаются между собой лишь в частностях.

По словам Н. О. Нерсесова, вышеназванные теории и взгляды авторов на юридическую природу ценных бумаг, в том числе на вексель, имеют существенные недостатки, которые уменьшают ценность этих теорий и взглядов.

Следует констатировать, что среди цивилистов дореволюционной России не было однозначного подхода к теории возникновения векселя как ценной бумаги. Одни авторы твердо стояли на позиции договорного характера векселя, другие считали его обязательством, вытекающим из одностороннего обещания. Однако, с момента появления труда «Das Wechselrecht nach dem Bedürfnis des Wechselgeschäfts im neunzehnten Jahrhundert» (1839)[74] немецкого ученого К. Эйнерта (Einert K.), рассматривавшего вексель как купеческие деньги, а также Общегерманского вексельного Устава (1847) представление о векселе изменилось. Вексель приобрел абстрактную основу, оторванную от обязательства между лицами вексельных отношений. Теория К. Эйнерта до сих пор бытует в науке. Перенося центр тяжести своих исследований на вексельный документ, К. Эйнерт совершенно игнорировал вексельное обязательство[75]. Теория К. Эйнерта вторично возродилась в 90-е годы прошлого века в России, в науке гражданского и финансового права, в экономических науках, где К. Эйнерт выступил как высший авторитет. К сожалению, в науке вексельного права не учитываются справедливые критические замечания в отношении труда К. Эйнерта, высказанные профессором Б. Б. Черапахиным[76].

Издание вышеназванного труда профессора К. Эйнерта в определенной степени способствовало возникновению теории одностороннего (внедоговорного) обещания, родоначальником которой явился немецкий цивилист Кунце (Johann Emil Kuntze[77]), который рассматривал вексельное обязательство как договорное. Он полагал, что вексель обязан своим созданием одностороннему акту воле лишь одного лица – лица, изготавливающего и подписывающего вексельный документ. По этой теории, именуемой в науке теорией креации (Kretion theorie)[78], основанием возникновения права, выраженного в векселе, служит само составление бумаги, которое рассматривалось как односторонняя сделка (одностороннее волеизъявление). Следует отметить, разновидности теории креации сегодня играют доминирующую роль в различных исследованиях векселей в России.

В начале XIX века появились работы, объясняющие различные стороны теории договорного происхождения векселя. Один из основоположников договорной теории векселя немецкий цивилист Heinrich Thöl считал вексельное обязательство фактом заключения договора вне векселя[79]. Русскими учеными, чьи труды о договорном характере вексельного обязательства в наше время по праву составили золотой фонд вексельного права, явились профессор Г. Ф. Шершеневич[80], В. Д. Катков[81] и др., которые рассматривали вексель как договорное обязательство, имея в виду не то договорное отношение, которое привело к векселю (например, куплю-продажу или заем), а то отношение, которое создавалось векселем. Договорный момент определялся тем, что векселедатель стал ответственным в силу передачи ему векселя – документа с намерением обязаться перед ним. Так, профессор Г. Ф. Шершеневич определяет вексель как одностороннее обязательство, основанное на договоре и выраженное в письменной, строго определенной форме[82].

Современная эпоха представляет собой один из переломных этапов в истории развития векселя, когда остро встал вопрос о его будущей правовой конструкции. В советской цивилистической науке работы, затрагивающие вопросы договорной теории векселя, крайне немногочисленны. Одним из работ по договорной теории советского времени явился труд известного ученого-цивилиста Н. Г. Вавина, который на основании ст. 1 и 10 Положения о векселях 1922 г.[83], сделал вывод о договорном характере юридической природы векселя[84]. Профессор Б. Б. Черепахин в труде «Юридическая природа векселя и Положение о векселях 1922 года» считал, что «все многообразие теорий, предложенных для разрешения этого вопроса, при всем их расхождении, может быть сведено к двум основным направлениям, с большими или меньшими модификациями в пределах каждого из них: теории договорной и теории одностороннего волеизъявления. Представители последней, в свою очередь, расходятся между собой в деталях, сходятся в признании односторонне-сделочного характера векселя: это теория креации, теория эмиссии (выпуска), передачи и уступки (Begebungs – oder Aushandigungstheorie), теория добросовестного приобретения (Redlich – reitstheorie) и другие»[85].

Профессор М. М. Агарков на примере передачи ордерных ценных бумаг также придерживался договорной теории векселя. Он обратил внимание на то, что «вывод о том, что всякое вексельное обязательство по действующему праву основано на одностороннем волеизъявлении, не может быть признан обоснованным».[86] Как указывалось в предыдущем разделе работы, в связи с реформами 1930–1931 гг. в кредитной политике государства вексель в СССР прекратил свое хождение и фактически престал быть предметом отдельных научных исследований в России до начала 90-х гг. XX в.

В постсоветское время исследовательский интерес к вексельному праву возрос. Появился целый ряд монографий и учебных пособий, посвященных вопросам отечественной науки вексельного права и вексельному обращению, в которых, как правило, исследовались вексельные отношения, или давалась характеристика векселю с точки зрения теории одностороннего волеизъявления или ее разновидностей. Проблемы юридической природы векселя в этих трудах поднимались на протяжении последних лет, но с позиции теории договорного происхождения векселя они малоизученны. Многие признают реальность договорного отношения в векселях, но мало кто объясняет его природу. Исследования векселя и вексельного обязательства в данных работах построены на теории односторонней сделки или одностороннего обещания или ее разновидностей. Так, в докторской диссертации «Проблемы цивилистической теории российского вексельного права» профессор В. А. Белов рассматривал вексель через призму такой разновидности теории одностороннего волеизъявления, как теория добросовестного приобретения, при этом он, в категорической форме не приемля договорного происхождения векселя, утверждал, что «договор как юридический факт принципиально несовместим с теми юридическими свойствами, которыми обладает вексель как ценная бумага, а именно – свойствами публичной достоверности и абстрактности»[87]. Однако, обилие работ по вексельной тематике само по себе еще не свидетельствовало о достаточном уровне доктрины вексельного права, поскольку многие теоретические и практические вопросы вексельного права не исследованы. Работы по проблемам природы вексельных обязательств и системы вексельных обязательств носили острый дискуссионный и противоречивый характер. Одна из главных причин этого – пробелы в изучении векселя, в частности отсутствие фундаментальных трудов по договорной теории векселя. Диссертационные исследования в области вексельного права в новейшее время в России в силу объективных и субъективных причин проводились с позиции теории одностороннего обещания (теории односторонней сделки (одностороннего волеизъявления)). В этих работах исследовательская мысль, за редким исключением, не простиралась дальше констатации факта наличия в вексельном праве взглядов, рассматривающих договорные начала в векселе[88], а в отдельных случаях перестала отвечать существующим правовым реалиям. Это объяснимо, поскольку многие работы были написаны в основном в конце 90-х годов прошлого или в начале нашего века, в связи с этим не могли быть учтены многие положения, выработанные в судебной и судебно-арбитражной практике по векселям в последние годы. Следует также принять во внимание, что основой исследования авторов являлась теория креации, главным образом теория добросовестного приобретения. Профессор Б. Б. Черапахин, придерживающийся взглядов на вексельное обязательство как обязательство односторонне-сделочного характера, справедливо обратил внимание на слабые стороны этой теории[89]. По мнению профессора Б. Б. Черепахина, теория одностороннего волеизъявления являлась небезупречной, а многие вопросы вексельного права нельзя объяснить исходя из положения этой теории. В новейшее время отдельные вопросы о договорном характере векселя, о юридическом составе, порождающим вексельное обязательство, были освещены в работах В. С. Анохина[90], М. Г. Масевич, Е. А. Павлодского[91], Д. В. Мурзина[92], Д. С. Пахомова[93], Н. Г. Семилютиной, и др.[94]

Назад Дальше