Больше промысловики не появлялись, нежилое место отныне никого не интересует.
Я направился к пихтовой роще.
А вот эвенки, они же тунгусы, тут появлялись, и относительно недавно!
Здесь у лесных охотников была удачная охота на медведя, о чём свидетельствовали следы исполнения древнего ритуала. По окончании разделки добычи освобожденную от шкуры голову медведя эвенки отделили от туловища в области третьего шейного позвонка. В раскрытую пасть вставили оструганный деревянный колышек – распорку, а в ноздри – веточки пихты. Это чтобы медведь никого не поймал, колышек мешать будет. Пасть не закроется – человека схватить не сможет, простая житейская логика. Веточки пихты – чтобы медведь не учуял охотника. Там вообще много тонкостей… Подготовленную к захоронению голову медведя необходимо отнести от места разделки добычи метров на пятьдесят в ту сторону, откуда зверь пришел, и установить на пенёк. Голова ориентируется в направлении вероятного обратного следа. На стоящих одно за другим деревьях сделаны затёсы на высоте чуть больше среднего человеческого роста, сколько лет медведю, столько и засечек. Семь, так определили они… Амака увидит свою тропу, по ней пойдёт и оживёт, ничуть не злясь на охотников. Удобно, да?
Посмотрев в последний раз на место исчезнувшей деревни, я выругался – всегда жалко исчезнувшие деревни, и спустился к лодке.
…Вход в протоку был удобный, эхолот показывал достаточную глубину.
Оставил на берегу закидушку на налима, да и поплыл аккуратненько, фарватер не прост. Как это часто бывает, по стремнине идёт небольшой естественный канал, позволяющий опытному человеку пройти без повреждения винта. Здесь, по дну Енисея, тянется отрог горной цепи, некогда слизанной ледником, топей нет. Препятствия встречались, в основном галечные перекаты да иногда шиверы метров по сто, разделенные спокойным быстротоком. Занудные такие шиверки, со слабым падением, ровные берега: ничего особо интересного. Попался всего один слив – слева, ступенькой, меньше чем в полметра.
Лодка с шипением шла вдоль берега, по крутому и длинному повороту речки. Позади оставались размываемые течением кильватерные усы, на виражах похожие на сабли. А вот и мели, осторожней! – из-под корпуса судна по сторонам брызнуло облако мелкой холодной пыли.
В затоне пусто.
Никто не тревожил спокойствие здешней фауны, никто не крался по берегам вдоль широкой полосы спокойной чистой воды. Не дымился костер, не тарахтел генератор. Высокие заросли кустарника надёжно глушили шум проходящих по Енисею судов. Весьма протяжённый залив поворачивал на запад, за невысокую горку, похожую на спящего медведя. Я опустил бинокль, и уже невооруженным глазом осмотрел берег по обе стороны от лодки. Всё спокойно.
Тайменя взял через полчаса.
Ладно, прихвастнул немного. Таймешка на три с половиной килограмма, хотя рыбина сопротивлялась, как вполне взрослая. Потом возле полузатопленного кустарника повоевал со щуками, взял два хвоста, обеих отпустил. Красота! Раз уха, то нужно собрать полный комплект. Скомплектовав поплавковую снасть, довольно быстро натаскал пяток окуней, с неудовольствием представляя, как я их буду чистить.
Такую уху имеет смысл готовить на базе, со всеми удобствами, близится вечер, план выполнен, кайф получен, рыба есть. Да и маловат котелок для освоения всей добычи. Закидушка, как всегда, себя оправдала, средних размеров налим был вытащен на берег. Берём только печень, рыбину оставляем чайкам. Печень трески любите? Никакой разницы, они родственники.
Так же осторожно спустившись в Енисей, я огляделся и замер.
Выше по течению сидела стая уток.
А наваристая шурпа из утиного мяса для меня куда как предпочтительней, чем любая уха. По-хорошему, мне нужно было спрятаться в кустарнике и спокойно дожидаться, когда само течение медленно подгонит стаю под выстрел. Однако азарт не дал сидеть сиднем, я запустил мотор и попытался на малом ходу подойти поближе. Стая заметила и перелетела чуть дальше. Снова пошёл – снова перелетела! Елочки колючие, они надо мной издеваются! Заметив неподалеку ещё две стаи, я возбудился конкретно, нервы не выдержали, и началось нормальное сафари на высоких скоростях.
Я гонялся вдоль берега, стоя у штурвала с ружьём в левой руке, отчаянно стараясь выйти на дистанцию. «Кайман» на реданах летал за утками, а они – от меня. И ведь не уходят хитрюги. У них тут что, местная столовка? Тяжелые, жирные, вкусные… Самый жор, практически готовы к дальнему перелёту. А взять не могу. Палить на дурку не стал, прошло то время, да и с патронами не густо, тут только начни тратиться, махом останешься без боеприпаса.
Не получается!
Я уже хотел плюнуть, как за спиной раздался характерный присвист крыльев очередной стаи. Оглянулся.
Налетающая стая меня заметила, но сворачивать не стала, чуть взмыв и протягивая подальше вверх по течению. Я выжал газ до упора – «Кайман» дёрнулся, как молодой мустанг, и рванул вперёд. Вот здесь возьму, прямо на посадке.
Оставалось метров семьдесят, я, удерживая штурвал левым локтем, уже вскинул ружьё, выбирая удобный момент.
Тут всё и случилось.
Неожиданно впереди плеснуло сиреневым.
Дальше… Знаете, всё, что я успел заметить, по хронометражу придётся гораздо дольше описывать, чем длилось само событие. «Шаровая молния?» – вот это успел подумать, это точно помню.
Позиция была критически неудобна. Я стоял с ружьём в руке, плохо контролируя лодку.
Всё происходило стремительно, лишь гораздо позже при разборе полётов я смог сложить кирпичики-образы. Надо было бросить ружьё, понадеявшись, что оно упадёт не в воду, а на днище, и надёжно перехватить руль. Сейчас-то понимаю, что мне стало жалко оружие. «Браунинг» – не «Бенелли» или «Беретта», на моделях которых каждая деталь в плане дизайна, сборки и подгонки вылизана с итальянским тщанием и умением. Это ружьё грубее, может быть, чуть брутальней. Нормальный полевой ствол. А я не смог, подсознательно стало жалко. В общем, так и вваливал вперёд на полной скорости, в самой неподходящей стойке, не охотник, а обычный городской лох. Погонять ему вздумалось, в сафари поиграть… Детский сад.
Память подсказывает, что, когда сиреневое мерцание впереди вдруг сформировалось в огромный косой крест, я похолодел. Всё, что скажу дальше, – более поздний анализ происшествия.
Можно было отвернуть в последний момент? Можно, и лодка, и мотор позволяли заложить самый крутой вираж на полной скорости. Не знаю, кому надо молиться, что я этого не сделал. Ускорение гарантированно выбросило бы меня за борт. Конечно, страховочный шнур, пристёгнутый к спасжилету, сработал бы, останавливая двигатель, и всё же… Это сделано специально, чтобы незадачливый судовладелец не оказался в жутком положении наблюдателя за резво убегающей вдаль лодкой. Однако даже аварийная остановка не гарантирует спасения в ледяной воде Енисея с его водоворотами. Фокус хорош на спокойной воде, на такой реке ещё не факт, что ты сможешь изловить судно.
Я резко сел, уже не пытаясь управлять, однако продолжая удерживать бесполезное ружьё в левой руке. В страхе пригнул голову, ожидая удара электроразрядом чудовищной мощности, и резко дёрнул шнур. Жаркий встречный ветерок и – перепадом давления по ушам. Чека выскочила из двигателя, глуша мотор, – так мы и влетели в этот самый крест.
Страшно представить, что было бы, попади я туда один, без лодки.
Приехали…
* * *
Горячий воздух.
Точно, какое-то электричество.
Огромная микроволновая печь, которая через полминуты зажарит меня в сухарь.
Почему так трудно дышать? Не хватает кислорода?
Я, свернувшись в лодке тугой каралечкой, лежал, уткнувшись мордой в рифлёный дюралюминий пола. Глаза открыть страшно. Почему эта чудо-печка не гудит?
Появились звуки. К своему изумлению, я услышал, как плещется вода под килем. Ага, стоим в водоизмещающем режиме… Двигатель не работает. Потом кто-то заорал так, что я, только решившись открыть глаза и выпрямиться, сжался снова. Что за чёрт, кто может так орать?! «Зенки разуй, Дар, не очкуй, поздно очковать!»
Я немного разлепил веки.
День. Причём день стоит летний, во всяком случае, очень тёплый, и это первая твоя проблема, Дар, ибо по календарю должна быть осень, почти поздняя.
«Плохо всё… Глупо!» – с этой отчаянной мыслью открыл глаза и сел в лодке.
Зелёные листочки. Нет – листы! И их очень много.
Не европейские в принципе. Никакого Енисея нет и в помине.
Подтянулся на локтях, устраивая тело в позу «полусидящий сбитый летчик». Знаешь что, Дар, а ведь это не Енисейский Север. Это вообще не север…
Ушибся сильно? Не понимаю. Вроде бы нет. Глаз дёргается, вот что.
И тут где-то сверху и спереди, словно в смертельном ужасе, кто-то вновь зашёлся в вибрирующем крике, который невозможно передать словами. Сбоку что-то затрещало, тяжело затопотало, крик оборвался, но тут же опять пронзил башку – кошмар! Затем, позади меня, проревел другой зверь. Дикий монстр! Если бы я был уверен, что нахожусь в тайге, то в этом рёве определился бы матёрый загульный лось, и то неоднозначно, что-то не тот голосок. В рёве звенел вызов лесного хозяина, вышедшего на бой с любым, кто попадётся ему на глаза. Похоже, это не тайга. Дар, это вообще не Россия! Листочки не те в лодке, насекомые не те по баллону ползают.
Не пора ли тебе начать неторопливо осознавать, что случилось, Дар? Надо, брат, надо. В непонятках всегда опасней, манёвра у тебя нет, не понимаешь ты манёвра… Свободы нет! А я человек свободный, любые клетки с детства не люблю, даже канареек и хомячков дома никогда не держал. Что делать теперь, раз влип, надо отлипать. Хоть ты в штаны обмочись, никто, кроме тебя, навалившихся проблем не решит.
А в целом как, всё в порядке?
«Прекращай, Дар. Ни хрена оно не в порядке».
Зрение сфокусировалось.
Лодка летела на большой выгнутый сук, нависший над зелёной водой.
На нём сидел трёхцветный попугай размером с хорошего бойцового петуха и орал, как раненый гризли. Правда, я не знаю, как там гризли ревёт, наверное, так же громко… Попугай явно не собирался улетать, намереваясь обороняться до последнего. Птица нахохлилась, крепко вцепившись в сук фэнтезийными когтями. И беспрерывно вопила, хлопая яркими крыльями. Грозные позы принимала!
«Борт пропорю!» – только подумал и тут же рывком сдёрнул с бортовых креплений левое весло.
– Йэх-ха! – я с силой оттолкнулся от нависающего над водой опасного препятствия и сразу начал грести, стараясь отскочить как можно дальше, к стремнине.
Попугай подлетел в воздух, в полёте развернулся и приземлился на качающийся сук уже клювом мне в корму. Заквохтал в праведном возмущении, набрал воздух и крикнул так, что мне показалось, будто металл зарезонировал.
– Да иди ты в задницу, петух крашеный! – зло предложил я и уже на двух вёслах начал отгребать еще резвее.
Что это вообще было?
Конечно, на всякий пожарный случай у нас имеется вечная палочка-выручалочка: британские учёные. Якобы есть некие научные работы, недоступные широкой публике, а предназначенные лишь для узкого круга посвящённых. Только… Ох, чую, не у дел тут бритты, здесь всё по-взрослому.
Откуда этот странный запах?!
Вода Енисея не пахнет. Чем чище и холодней, тем меньше запахов. Зелёная вода неизвестной реки, на которую меня вынесло волей Провидения через сиреневого оттенка крест, пахла болотом. Почему? Да потому что это тропическая река, мать её так!
Джунгли кругом, джунгли!
Конечная остановка или промежуточная? Да кто же знает!
Я оглянулся. Косого креста как не бывало.
Замечу, что вопрос о земном происхождении феномена передо мной в принципе не стоял. Он бы и перед вами не стоял, точно говорю. Вы же хорошо знаете свою среду, место обитания, возможности сообщества… Поэтому при появлении возле себя чего-то по-настоящему нового и необычного способны с ходу решить: а возможно ли такое сотворить земными силами? Нет, скажете вы, невозможно, враньё. Вот и я, представляя возможности родной цивилизации, даже в голову не пускал версию, что всю эту хню организовали земляне. Да она и сама не лезла.
Значит, замешаны силы неземные.
Остаётся корневой, но самый важный в данной ситуации вопрос: разумен ли их носитель или дело тут вселенско-галактическое, что, в конечном итоге, один хрен есть Природа. Перенос чёрт-те куда… Инопланетяне сработали либо какой-то космический феномен включился.
Не, братцы, случись возможность хотя бы выбирать среду, я достаточно быстро смирился бы и принял вариант переноса в среду уютную или хотя бы привычную. Это мы запросто. Порой от воздействия текущей окружающей действительности любому хочется нервно заорать: «Покажите мне форточку туда, сволочи, я готов!» Здесь же не было ни культуры, ни уюта, одни проблемы.
Провалился-таки Дар. Без права выбора. Попал. Охренеть!
Если кому-то из истово верящих во всесилие Судьбы нужен конкретный и наглядный пример: вот он, перед глазами, списывайте! Вот уж кому не повезло… Нагрешил сверх меры, угодил в замес? Тоже вариант. «Хорошо, зубы вовремя починил, во сейчас намаялся бы – до срыва планки!». А что, вполне к месту мысль, актуальная. И аппендикс мне шесть лет назад удалили.
Ну что, все готовы, все впитали набросок ситуации, дальше смотрим? Смотрим.
Последующий анализ несколько поменял мои представления о случившемся.
Это какая-то дикая робинзонада на сковородке.
Надо остановиться, переодеться. Сварюсь! Нужно найти безопасное место. В этом у меня опыт есть. Впереди показался крошечный песчаный островок, без единой травинки, жёлтый пляжик. Лишь какие-то коряги на песке. Я начал выруливать к нему.
«Ты на эхолот смотреть собираешься?»
– Гадская канитель…
Быстрый взгляд на прибор, изумление – не отрубило! Три метра под килем, нормалёк!
«Кайман» уткнулся носом в песок. Я быстро выскочил и закрепил репшнур за корягу.
Порви меня пополам, ну точно, джунгли!
От жары уже сводило скулы. Первым делом я сбросил обе куртки, оставшись в пропотевшей футболке. Потом скинул ботинки и стянул штаны, следом и термобельё, оставшись в весёлых труселях в синюю клеточку. Уф-ф… А вот кепочку снимать не надо, махом ушибёт свирепым солнышком. Кстати, вероятность за пару часов обгореть до мяса высока, на небе ни облачка. Стоп! А солнце-то уже низко, здесь тоже близится вечер!
– Поторапливаться надо, – пробурчал я. – И попить не забывай.
Обезвоживание сейчас – главная опасность. Достав большую прозрачную бутыль, я выпил столько, сколько влезло, уже в процессе покрываясь обильным потом.
– Хорошо!
Теперь ботинки. Они у меня тоже высокотехнологичные. Никакого меха, тонкий светло-бежевый нубук и мебрана. Выпростав горячие ступни, я первым делом снял носки и вытащил из каждого ботинка чулки-вкладыши «омни-хит». Это такие серебряные точки по всей площади, отражающие тепло ноги внутрь. А может, вообще босиком? Нет, так не пойдёт. Я не знаю, что будет через минуту. А вдруг останусь вообще без обуви? Носки пока в карман, ботинки – перешнуровать накоротко, чтобы ноги дышали.
Решив вопрос одежды, подтянул ружьё, осмотрел. «Брауниг» невредим. Вылущив все патроны, я задумался. Похоже, дробь пока не актуальна.
– Что, не мог у Валерки картечь взять? Поленился?
Зря я себя полосую. Ну, была бы картечь вместо четырёх нулей, что, ты от этого взял с собой больше картечных патронов? Не шесть, а двенадцать? Нет, не взял бы… Это плохой момент. Первыми на выстрел поставил пару четвёрок, следом – две турбины.