Ладно, иллюстрации – потом. Сперва – точка взлома.
«…Над домом, горящим на Оук Клоуз, медленно поднялось в воздух призрачно мерцающее сияние. Внутри него угадывалась человеческая фигурка. Темный силуэт был заключен в эфирный кокон, а может, яйцо, по поверхности которого то и дело пробегали опалесцирующие волны. От кокона исходил жемчужный свет, возвращая зловещему вечеру яркие краски солнечного дня, когда еще ничто не предвещало…»
– Знакомая фигня, – я почесал в затылке. – Где я ее видел?
– Где? – взбеленилась Тюня. – Это же я!
– Ты? Яйцо, что ли?
– Сам ты яйцо! – краем глаза я засек, как с пониманием скалится баба Фима, встав в дверях с подносом наизготовку. – Это моя книга! «Таира Алая: возвращение», третий том серии. Эпизод с ведьмачкой Джессикой, уничтожение ледяных гигантов. Взяли, испоганили мой фрагмент, переписали под ломку для Уэллса…
«…возмездие настигло пришельцев у опушки Паснидж-вуд. Фигурка в коконе всплеснула руками – и перед беглецами взметнулась ослепительная бело-голубая стена высотой не менее двухсот футов. Лес огонь не затронул, но бронированные колоссы сгорели в мгновение ока, как мотыльки в пламени свечи…»
Я еще раз перечитал сцену с фигуркой-из-машины, лупящей марсиан в хвост и в гриву. Ситуация прояснялась. Так вот ты чего хотела, Анна Игоревна, коленки твои белые, костлявые…
– Микс, – ледяным тоном сообщила Тюня. – Марсиане против магии. Точка взлома: бой «Сына грома» с треножниками. Способ взлома: привлечение эпизода из книги Анастасии Недерезы «Таира Алая: возвращение», переделанного в соответствующем ключе. «Ломка» внедрила магический эпизод в ткань основного научно-фантастического повествования. И что мы имеем в итоге? Программа зависла, охренев.
– Тюня!
В дверях стояла бабка с подносом. Чайник, чашки, сахарница. Сверху – круглые глаза. Бабу Фиму, вне сомнений, шокировал Тюнин лексикон.
– Извините, Серафима Петровна, – сдала назад моя Недереза. – Нервы. Сейчас программа старается вывернуть на магистраль «Войны миров», ликвидировав противоречия. Я не знаю, какой материал привлекается для сохранения достоверности, но с хронотопом взлома все ясно. Снегирь, твое мнение?
– А что, у нас есть варианты? Будем стабилизировать.
– Чем?
– Кем, детка. Тысяча девятисотый год, Молдон. Восточная Англия, графство Эссекс. Эссекс-Суссекс; префикс-суффикс… Это же элементарно, Тюня! Пусти-ка старика Снегиря к машине…
Прежде чем начать работу с текстом, я взял из принтера иллюстрации. Ага, эту знаю. Миноносец прёт вперед на всех парах. Монохром, тучи над речкою встали. Лишь в волнах пробивает желтизна, отчего волны напоминают кучи грязного песка. На пути у миноносца – марсианин в треножнике. Кренится назад, сейчас упадет. Колпак похож на голову дауна с выпуклым, набрякшим лбом. Глаз-иллюминатор выпучен от изумления. Взмах щупальцами положения дел не спасает – равновесие утеряно, пришелец обречен. В правом нижнем углу – подпись художника, вписанная в эскизный набросок лодки. Нижний край украшала строка: «Correa. Martians vs. Thunder Child. 1906».
– Марсианин, – вслух перевела образованная Тюня. – Против «Сына грома».
И наклонилась ко мне:
– Кто такой Кориа? Теннисист?
– Художник. Иллюстратор «Войны миров». Ага, вот еще…
Фотография, отметил я. Старинная. Вокзал в Молдоне. Цепь арок несет на себе галерею. Выше – две кирпичные надстройки с куполами, похожими на церковные. В каждом куполе – узкое вертикальное окно-прорезь типа бойницы. На привокзальной площади – экипажи, запряженные лошадьми. Несколько приличных господ: в котелках, с саквояжами. Один сильно смахивает на Чарли Чаплина. Отложив вокзал, я взял следующую страницу. Ага, вот и современная графика. Сияющее яйцо зависло над руинами. Сквозь полупрозрачную скорлупу виден силуэт человека. Судя по очертаниям, девочка. Вокруг бьют молнии; непонятно, то ли разряды отгоняют врагов, то ли они и разрушили дом.
– Семякин, – Тюня ткнула в иллюстрацию пальцем. – Сашка Семякин, графика к переизданию «Возвращения». Джессика мочит ледяных гигантов.
– Где гиганты? – поинтересовался я.
– Они же гиганты, – Тюня пожала плечами. – Не влезли.
Я открыл административный вход. В голове мало-помалу складывались контуры текстового «живца». Главной проблемой была не стилизация – тут многого не требовалось. Иногда я жалел, что моему таланту не дают развернуться. Иногда радовался – уж я бы развернулся… Чертям бы тошно стало! Главным фактором являлась степень свободы, какую я закладывал системе для привлечения материала. Тут требовалась ловкость жонглера, работающего с дюжиной колец.
– Марсианец, – вмешалась баба Фима, сгружая поднос на стол. – Кораблем их давить, марсианцев! Все беды от них, жидомасонов проклятых! Поналезли с Марса…
Логика бабки восхищала.
Сосредоточившись, я начал печатать.
«…Ватсон? Неужели это вы, друг мой?!
В трех шагах от доктора стоял худощавый джентльмен в клетчатом пальто. Когда он успел подойти, Том не заметил. Росту в джентльмене было более шести футов, но из-за сухого телосложения он казался выше. Ястребиное лицо, впалые щеки, цепкий оценивающий взгляд из-под козырька охотничьего кепи. На вид джентльмен был примерно одних лет с доктором…»
Принтер зажужжал. Свежая распечатка была дублем: молдонский вокзал. Арки, галерея; экипажи-саквояжи. Хорошо, подумал я. Кажется, заглотила. Опять вокзал. И снова. Принтер как взбесился: вокзал мне выдали семь раз подряд. Когда я уже хотел проверить реакцию программы дополнительным вводом текста, принтер сжалился.
– Солидный мужчина, – оценила баба Фима. Они с Тюней стояли у меня над душой, плечом к плечу. – Цеховик?
– Детектив, – возразил я. – Частный.
– Смелый какой… Вниз смотрит. Я высоты боюсь…
На свеженькой иллюстрации был изображен высокий худощавый джентльмен лет сорока пяти, в двубортном пальто-накидке из клетчатой ткани. Голову джентльмена украшало охотничье кепи, сделанное из того же материала, что и пальто. Скуластое, чисто выбритое лицо; птичий нос, острый подбородок. Встав на левое колено, опершись рукой о край скалистой площадки, джентльмен пристально вглядывался в пропасть. Вдали за ним маячила заснеженная вершина; правее возвышался лесистый склон горы.
– Классная кепка, – оценила Тюня. – Хочу.
– Дирсталкер, – уточнил я.
– Сталкер? – Тюня пришла в восторг. – Знаю! Книжная серия такая была…
– Дирсталкер, бэби. Дирсталкер хэт. Кепи для охоты на оленей.
– А зачем два козырька?
У кепи действительно имелись два козырька, прикрывавшие лоб и затылок, а также «уши» по бокам, в данный момент поднятые вверх. Ленты «ушей» были завязаны элегантным узлом.
– Ну ты даешь, девка! – восхитилась баба Фима. – Тебя бы в огород, по солнцепеку… Не нос обгорит, так затылок напечет. Хорошая шляпа, правильная. Я б себе сшила, да поздно уже. Кончился мой огород…
– Сшила?
Изумлению Тюни не было предела.
– Ага. Я в молодости шляпницей была. Фуражки военным делала…
– Боевая молодость, – я с хрустом потянулся. – Сабельный поход, кронштадтский лед. Милые дамы, помолчите минутку…
Принтер, умница, не подвел. На очередном фото, увековечившем вокзал в Молдоне, прибавилось людей. За местным Чарли Чаплином, вполоборота к зрителю, стоял уже известный нам джентльмен в охотничьем кепи. Не только пальто и головной убор, но и брюки его, заправленные в высокие гетры, были из клетчатого твила, отчего джентльмен сильно напоминал леопарда на охоте. Более четкая фотография превратила бы его в игральную доску, но зернистость кадра размывала клетки в пятна.
– Кепи, – отметил я. – На месте. Это хорошо.
– Почему? – спросила Тюня.
– Потому что Конан Дойль нигде не упоминает, что Шерлок Холмс носил «дирсталкер хэт». Это инициатива Сидни Пэджета, иллюстратора. До него Холмса изображали толстяком с маленькой головой. Представляешь? Жиртрест, и головка с кулачок…
– Бр-р-р! – вскинулась Тюня.
– А чего? – не согласилась баба Фима. – Мужчина без живота, что дом без крыши. На мелкую голову легче шить…
– Кино! – перебила Тюня старуху. – Я в кино такое кепи видела!
– Ага, – я улыбнулся. – С иллюстрации кепка перекочевала в кино. Таким образом мы позволяем программе брать материал не только из литературы, но и из архивов кинематографа. Мало ли, вдруг пригодится… Видишь?
Я продемонстрировал Тюне очередной вокзал с Холмсом. Программа обрабатывала мой ввод, включая его в процесс. Графический редактор отражал текущую компиляцию, позволяя нам хоть частично, а следить за процессом.
– Классическая ошибка. В таком головном уборе охотились. Появиться в городе с охотничьим кепи на голове – нонсенс, несуразица, признак умственной неполноценности. Тем не менее, эту ошибку усердно тиражировали. Я размываю уровень достоверности, дитя мое. Допуски, накладки; рост степеней свободы… Так будет проще выбраться на магистраль «Войны миров». А Холмс – символ. Создатель непротиворечивых версий. Дедукция спасет мир…
– Снегирь!
Меня расцеловали. А что, приятно.
– Хорош лизаться, – предупредила баба Фима; впрочем, без особой угрозы. – Не при Нюрке. Мало мне книжек в каске…
…а куда денешься, почтеннейшая публика? Ты думаешь, Нюрка первая? Здоровое желание чуда в перьях: прочесть в гиперкнижке, как ужасное дитя крушит магией, краденой у Тюни, треножники марсиан. Спрос рождает предложение, и вот уже целеустремленная Анна Игоревна качает с торрента «ломку». Прошлый наш клиент был оригинальнее, у него Карлсон, баловник с пропеллером, завел на крыше целый БДСМ-гарем! Филле в ошейнике, Рулле с хлыстом, фрекен Бок в черном кожаном белье. К счастью, программа еще на первой стадии зафиксировала «невыполнимое противоречие». Легко отделался, идиот. Вот скажи мне, почтеннейшая публика, отчего у тебя такие удивительные порывы? А я, значит, бегай, спасай…
Бегаю. Спасаю.
Хоть что-то, и на том спасибо. Новых книг я лет десять как не пишу, выгорел. О переизданиях забыл, как они выглядят. Электронные публикации – слезы горькие. А кушать, господа хорошие, хочется три раза в день. Вот, живу по-прежнему литературой, как негр на плантациях. Хотел с горя улететь в Тайланд, учить русских туристов дайвингу. Смущало, что не умею нырять, да и плавать – не очень. С другой стороны, что там нырять – наливай да пей!
Эй, кто-нибудь? Дайте занавес!
Глава третья
Второй марсианский фронт
1. Ваше имя, сэр?
Из записок доктора Ватсона
Мут-Холл, напротив которого остановилась наша бричка, представлял собой старинное трехэтажное здание из красного кирпича, с зубчатой башенкой и звонницей. Сей архитектурный аристократ надменно возвышался над низкорослыми двухэтажными соседями. Широкий балкон второго этажа поддерживали четыре изящные колонны. На балкон выходили два высоченных арочных окна, доходивших до самого пола – по-видимому, они же служили и балконными дверьми. Меж ними красовались большие круглые часы на ажурном изогнутом кронштейне. Часы показывали половину двенадцатого. На балконе под часами курил сигару усатый майор в незнакомой мне форме. У входа в здание дежурили двое: пехотный сержант и констебль. На стене у дверей имелась доска с надписью: «Полицейское управление Молдона».
– Идемте, Ватсон. А вы, Том, подождите нас здесь.
С легкостью, на которой ничуть не сказались минувшие годы, Холмс выпрыгнул из брички. Я последовал за моим другом. Сержант, глядя на нас с подозрением, сдвинулся правее, загораживая вход. Констебль же, напротив, демонстративно отвернулся, делая вид, что происходящее его ни в коей мере не касается.
– Простите, сэр, вам сюда нельзя.
– С каких это пор добропорядочный англичанин не может зайти в городское управление полиции? – очень натурально удивился Холмс.
– Не положено, сэр.
– В таком случае, сержант, – поинтересовался Холмс с вкрадчивостью опытного искусителя, – может быть, вы пропустите нас в молдонское отделение Директората военной разведки? По делу национальной важности?
– Откуда у вас такие сведения, сэр? Это военная тайна!
Брови сержанта сошлись к переносице, а ладонь, как бы невзначай, опустилась на кобуру револьвера.
– Бросьте, дружище! – Холмс рассмеялся. – Вашу военную тайну знает весь город.
Он был абсолютно прав. Едва Холмс сообщил во время задержки у дома викария, что ему нужно в Директорат, как Том, наш новый помощник, немедля отозвался: «Они обосновались в Мут-Холле, сэр. Там, где управление полиции.» А возница во второй раз нарушил обет молчания, уточнив: «Это на Маркет-Хилл. Доедем за четверть часа.» Какие тут секреты, если первые же спрошенные – грузчик и кучер – оказались прекрасно осведомлены, где находится Директорат военной разведки?!
– Ваше имя, сэр?
Подозрения сержанта ничуть не рассеялись, но руку с кобуры он убрал. Мой друг отступил на шаг и слегка тронул пальцем козырек своего охотничьего кепи:
– Холмс. Шерлок Холмс.
Это произвело поистине магическое действие. Сержант вытянулся по стойке «смирно», преданно выкатил глаза и щелкнул каблуками:
– Виноват, сэр! У меня приказ: немедля проводить вас к капитану Уоллесу. Прошу вас, сэр…
И он покосился на констебля, который старательно делал вид, что конфликт его нисколько не интересует, но при этом, навострив уши, прислушивался к разговору.
– Не беспокойтесь, сержант, – ухмыльнулся констебль. Тот факт, что вояку поставили на место, доставил ему нескрываемое удовольствие. – Я покараулю. Если марсиане решатся атаковать, я вас позову. Сходим в рукопашную…
Его прервал крайне раздраженный голос, донесшийся с балкона:
– Сержант, какого черта?! Почему вы пускаете в здание посторонних?!
Мы все, включая сержанта и констебля, выбрались из-под нависавшего над нами балкона и задрали головы вверх. Там обнаружился давешний майор с сигарой, пепел с которой не замедлил упасть прямо на фуражку сержанта.
– Виноват, сэр! – бедняга сержант оказался между двух огней. – Но я выполняю приказ капитана Уоллеса.
– Здесь приказываю я, а не капитан Уоллес!
Майор побагровел, на шее его, затянутой в тесный воротничок мундира, четче проступили жирные складки. Я стал всерьез опасаться, что упрямца сейчас хватит апоплексический удар.
– Простите, сэр, – оправдывался сержант. – Насчет мистера Шерлока Холмса вы ничего не приказывали. А капитан Уоллес сказал…
– Мне плевать! Я поставил вам четкую задачу, сержант…
– Извините, что прерываю вас, майор, – вмешался Холмс. – Разве вы не привезли с собой бумаги из Бирмингема? С грифом особой секретности? Загляните в них, и это досадное недоразумение сразу разъяснится.
Майор уже открыл рот, чтобы ответить, но тут до него, похоже, дошел смысл сказанного моим другом. Он поперхнулся и закашлялся.
– Откуда вам известно о бумагах?! – выдавил он наконец.
Я постарался спрятать невольную улыбку. Ведь майор не имел чести быть знакомым с Холмсом и его удивительными дедуктивными способностями.
– Это элементарно, майор, – с великолепной небрежностью заметил Холмс. – Без сомнения, мой брат Майкрофт позаботился, чтобы в Молдоне мне не чинили препятствий. Именно тех, кстати, которые вы сейчас пытаетесь создать. Но не лучше ли нам поговорить внутри? Здесь, как мне кажется, слишком много досужих глаз и ушей.
И впрямь, вокруг нас уже начала собираться толпа зевак, привлеченных шумной перепалкой. Остановился зеленщик с тележкой. От соседнего магазина подошли мясник и его помощник – оба в длинных белых фартуках с плохо отстиранными пятнами крови. Словно из-под земли, возникла компания мальчишек-оборванцев, как две капли воды похожих на своих собратьев с Бейкер-стрит. Приоткрыл окно в доме напротив любопытный старик. Замедлила шаги служанка, спешившая куда-то с корзинкой овощей…