Но мысли мои все равно летели впереди «Форда». Какого черта мы стали посылать в космос радиоволны? Тысячи лет мы жили без всякого радио и неплохо себя чувствовали на этой земле. Да, библейские тексты и народные мифы говорят, что «в то время были на земле исполины». И недавние археологические находки гигантских скелетов в Индии и Конго подтвердили, что нет мифов без реальных основ. Но разве не там же, в Библии, сказано, что «сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали [их] себе в жены» и: «сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им…». То есть если на самом деле миллион лет назад сюда прилетали какие-то инопланетяне, наши женщины их «приземлили» и растворили в нашей земной цивилизации. Из чего следует, что даже в других мирах нет таких красивых женщин, как наши (а хвостатые синие бабы в «Аватаре» – просто сказка).
Но зачем кричать об этом на всю Вселенную? Ведь с появлением радио наши радиоволны со скоростью света разлетелись во все стороны Галактики уже на сто световых лет от Земли. Конечно, в сравнении с размерами галактической спирали это ничто, крохотный, как сказал астроном Адам Гроссман, «пузырь человечества». Но ведь волны наших радио– и телестанций не знают преград, они продолжают разлетаться по Вселенной, и вот вам, пожалуйста – где-то на расстоянии сотни или двухсот световых лет какая-то FHS-77427 поймала их и…
Впрочем, почему я морочу вам голову, обвиняя Маркони, изобретателя радио, в появлении этих пришельцев? Мы, и только мы, астрономы, виноваты в этом! Зайдите на сайт SETI Institute, Института по поиску внеземного разума, и вы прочтете неопровержимое признание:
«Всё началось в 1959 году, когда два физика Корнельского университета Джузеппи Коккони и Филип Моррисон опубликовали в журнале Nature статью, в которой указали на возможность использования микроволного радиоизлучения в качестве средства межзвёздной связи. Независимо от них молодой тогда радиоастроном Фрэнк Дрейк пришёл к тому же выводу. В 1960 году он впервые произвёл первый поиск сигналов от возможных братьев по разуму… Одновременно поиском внеземных цивилизаций активно занялись советские астрономы. В Америке началась волна интереса к “инопланетянам”. Некоторые из программ, начатые в семидесятые годы, действуют и поныне…»
То есть мы, человечество, буквально заболели «космической лихорадкой» и начали с безумной скоростью строить все новые и новые радиотелескопы, чтобы срочно найти каких-нибудь «братьев по разуму». Их строили в Советском Союзе, Китае, Японии, Канаде, Аргентине, Коста-Рике и даже в Южной Африке! Пол Аллен, один из создателей «Майкрософта», дал двадцать пять миллионов долларов на создание «Множественного супертелескопа Аллена» (Allen Telescope Array) специально для поиска инопланетных цивилизаций. Эти телескопы – включая наш GBT, который обошелся в семьдесят миллионов долларов, – стали в поисках «братьев по разуму» шарить по всей Вселенной и ловить радиоимпульсы даже карликовых звезд и планет, умерших миллионы лет назад!
Но если бы только ловить эти импульсы! Если бы мы только слушали Вселенную своими «Большими ушами» – радиотелескопами! Так нет же! Едва поднявшись в космос, то есть только-только выйдя из земных пеленок, наша цивизиция стала сама посылать сигналы во все стороны Вселенной! 16 ноября 1974 года в Коста-Рике с передатчика самого крупного в мире трехсотметрового радиотелескопа «Аресибо» мы отправили кодированное послание к звездному скоплению М13 в созвездии Геркулеса, что находится от нас на расстоянии 25 000 световых лет. Затем и русские из Центра дальней космической связи в Евпатории стали бомбить Вселенную своими «зовами» – «Космический зов 1999», «Первое Детское послание 2001», «Космический зов 2003», «Послание с Земли 2008». А четвертого февраля 2008 года Космическое агентство США передало в космос песню «Across the Universe» («Сквозь Вселенную») группы The Beatles. Сигнал был послан в направлении Полярной звезды, до которой 431 световой год. Так ребенок, едва родившись, начинает кричать на весь мир о своем существовании. Еще удивительно, как русские не додумались отправить в космос свою знаменитую «Калинку-малинку» или песню про «смуглянку-молдаванку», которую так любит Радий Хубов…
Ну, вот мы и докричались! Вот нас и услышали! Тысячи лет мы тихо, как Маленький Принц Экзюпери, жили себе на своей маленькой планете в дальнем уголке Вселенной, плодились-размножались, брали в банках кредиты и воевали друг с другом за нефть и женщин. А теперь?..
На кой черт летят сюда эти пришельцы? Что им нужно? Для чего им все калифорнийское побережье на тридцать миль в глубину? И сколько их? Сколько их может быть в звездолете этой Iron Beauty, похожей на Миллу Йовович? Даже такой мечтатель, как Джордж Лукас, в своих «Звездных войнах» посадил в космический корабль не больше двадцати человек экипажа. Ну, хорошо, пусть этих пришельцев не двадцать, пусть их сто или даже тысяча (хотя это невероятно), – и что? Калифорнийское побережье – это тысяча миль, куда им столько? И какой образ жизни они нам навяжут? Они сделают нас рабами и заставят строить новые египетские пирамиды? Или сгонят в резервации на манер сталинского ГУЛАГа? А непокорных аннигилируют? Каким образом? А что, если у них есть телепатическое оружие и они способны читать мысли на расстоянии?
219-я дорога была абсолютно пуста в обе стороны, словно все жители Вирджинии, как мыши, попрятались в норы, чтобы смотреть телевизор и ждать очередных экстренных новостей. Я до упора выжимал педаль газа, «Форд» ревел и летел со скоростью 130 и даже 140 миль в час, я вспоминал растерянное лицо этого русского Хубова, который застрял в Грин-Бэнке в шести тысячах миль от Москвы, но вдруг…
Какой-то молоденький трупер-полицейский в плоской служебной федоре запоздало – когда я уже промчался мимо – выскочил из припаркованной в лесном кармане, как в засаде, полицейской машины и замахал мне своим полицейским жезлом. Пару секунд я еще по инерции жал на педаль газа, думая: «Да пошел ты! Что мне может сделать этот полицейский, когда мир рушится?», но при этом в зеркале заднего обзора я видел, как он отчаянно машет мне вслед не только жезлом, но и второй рукой. Почему? Может быть, впереди уже зона аннигиляции?
Я сбросил скорость, прижал тормоз, остановился, поставил рычаг на «R» и поехал задом.
Когда его конопатое лицо возникло слева на уровне окна моего салона, я бесцеремонно сказал:
– What’s up? В чем дело?
– Куда ты летишь? У тебя скорость сто сорок! – ответил он, не потребовав ни моего водительского удостоверения, ни регистрационной карты.
Я усмехнулся:
– А как ты докажешь? У тебя же нет радара.
– Откуда ты знаешь?
Я изумленно посмотрел на него:
– Ты что, с Луны свалился?
Но тут он изумился больше меня:
– Why? Почему?
Мне показалось, что я просек ситуацию.
– Слушай, – сказал я. – Ты давно тут стоишь?
Он пожал плечами:
– С утра. А что?
– И ничего не знаешь?
– А что я должен знать?
– У тебя есть радио?
– Нет, радио отключилось два часа назад, и телефон тоже. А потом почему-то исчезли все машины. Никто никуда не едет. Ты не знаешь, в чем дело?
Именно это я и предположил и посмотрел на часы. Было 15.27, два часа назад весь мир рухнул на миллион лет назад, в тот век, когда не было ни радио, ни телефонов. Но этот парень, которого поставили тут, чтобы для пополнения местного бюджета штрафовать нас за превышение скорости, ничего не знает, а живет еще в прежней эре.
Я понял, что этот недотепа послан мне самим Господом Богом, чтобы я хоть как-то расслабился и перестал гнать, как безумный. Поэтому я выключил двигатель (пусть он остынет), с деланной озабоченностью почесал в затылке и сказал:
– Well, мой друг. Я могу тебе сказать, в чем дело, но ты мне не поверишь.
– Почему? – снова удивился он.
– По кочану. У меня есть новость для тебя. Ровно через двадцать часов на землю высаживаются инопланетяне.
Он пренебрежительно скривился:
– Don’t give me that shit! Не вешай мне лапшу…
– Вот видишь, – сказал я и развел руками. – Ты не веришь. Поэтому можешь выписать мне штраф хоть на тысячу баксов. Я все равно не буду платить – банки не работают.
Тут он захлопал своими рыжими ресницами:
– Ты шутишь?
– Все, что я могу для тебя сделать, – заявил я ему, – это сказать тебе, как другу: вали отсюда! Заводи свою тачку и дуй в свой участок, там тебе все скажут.
– Но у меня дежурство. Еще три часа!
– Well, – ответил я и завел мотор. – Знаешь, как в таких случаях говорят русские летчики? «Отвали, блин! Счастливо оставаться». Have a good time.
С этими словами я дал газ и помчался дальше, в Калифорнию.
В зеркале заднего обзора я видел, как этот рыжий трупер достал из кармана блокнот и записал мой номер.
Я усмехнулся, выставил из окна левую руку и показал ему палец. Все-таки хоть какая-то польза от прилета пришельцев!
4
В Беркли, с бензозаправки на пересечении 219-й и 64-го хайвэя, я из телефона-автомата снова позвонил домой. Кэт все еще не было дома, но Энни сказала, что мама звонила по pay-phone, из телефона-автомата, она уже едет домой и велела мне передать, чтобы я не гнал как сумасшедший, у них все в порядке. Меня это, конечно, не успокоило – что у них может быть в порядке, если в стране нет ни Интернета, ни радио, ни мобильной связи, а пол-Калифорнии панически бежит от побережья на восток?
Тем не менее я уже без спешки заправил машину up to the ring, до предела, – благо, индусы, которым теперь принадлежат все американские бензозаправки, испугавшись полного отсутствия машин на дороге, еще не взвинтили цены на бензин. Я бы купил и еще сотню галлонов про запас, но у этих лентяев не было ни пустых канистр, ни баков на продажу. Я отдал сто десять баксов за бензин (7.99 за галлон, вот сколько он стоит теперь, в 2015-м!) и еще пять долларов за бумажный стакан дрянного кофе, сел в машину и уже не со скоростью ста тридцати миль в час, а всего сто десять покатил по 64-му хайвэю. Было четыре после полудня, солнце раскаленным шаром висело над дорогой прямо перед моим капотом и слепило глаза даже через темные очки. Но с этим я ничего не мог поделать, впереди было две тысячи миль дороги прямо на запад.
Я ехал и думал о своей дочке. Двенадцать лет назад в военном госпитале Сан-Франциско два черных санитара пулей выскочили из операционной и бегом, буквально бегом помчались по коридору, толкая перед собой кофр на колесах, похожий на авиабомбу с герметически притертой крышкой.
– Это твоя дочка! – на ходу крикнули они мне.
Я побежал за ними:
– Куда вы?
– В отделение для недоношенных. Тебя туда не пустят. Расслабься, она жива! – и с этими словами они скрылись за дверью с надписью: «НЕ ВХОДИТЬ!»
Конечно, я вошел. Пятнадцать минут ушло на объяснения с дежурной медсестрой, еще десять на разговор с врачом. Совершенно не помню, что я им говорил, но, наверное, обещал ударить по Сан-Франциско изо всех ракетных стволов «Джона Кеннеди», если мне не дадут увидеть дочку. Поскольку я в то время служил на авианосце и был в парадной форме морского офицера, они капитулировали. Мне выдали стерильные зеленые бахилы с голенищами до паха, стерильный зеленый халат, стерильную зеленую шапочку и стерильные перчатки. Под строгим надзором медсестры я надел весь этот камуфляж и завязал на все тесемки. Потом по какому-то стерильному коридору мы пошли вглубь госпиталя. При этом медсестра строго предупредила, чтобы я ни к чему не прикасался и даже не думал не только брать дочку на руки, но и дышать на нее! После этого меня «так и быть, на одну минуту» завели в зал, похожий на космическую лабораторию XXIII века. Три десятка каких-то блестящих аппаратов, похожих на ванночки с прозрачными крышками и на высоких ножках, располагались в этом зале шестилепестковыми ромашками. В центре каждой ромашки была высокая тумба с мониторами, соединенными проводами и кабелями с каждой ванночкой-кювезом. Стараясь не дышать и осторожно ступая в бахилах по ламинатному полу, я шел следом за медсестрой мимо этих «ромашек» и поражался тому, что видел. В каждом кювезе лежал крошечный голый человеческий сморчок с подключенными к его (или ее) тельцу двумя, тремя или даже четырьмя тонкими трубочками и проводами. Медсестра на ходу объясняла мне, что в этих кювезах постоянно поддерживается теплый микроклимат, соответствующий температуре материнской утробы, и подается стерильно чистый воздух, смешанный с кислородом. И на каждые шесть кювезов приходится по дежурной медсестре, которая сидит над ними, как курица на яйцах, и видит на мониторах частоту пульса и другие параметры жизнедеятельности каждого ребенка.
После этого меня подвели к кювезу моей дочки. Под его прозрачной крышкой, на дне плоского корытца-ванночки, покрытого зеленой простынкой, лежал голый и крошечный, величиной с бутылку, розовый комочек с коротенькими черными волосиками на голове. Поджав крохотные ножки, она спала на правом боку, к ее носу тянулся тонкий шланг с кислородом, к виску был приклеен провод от монитора, а к ее маленькой, величиной с квотер[1], ступне была тесемкой привязана табличка с надписью «Mother – Kathy Windsor. 2,7 pounds»[2].
– Вот ваша принцесса! – сказала медсестра. – Поздравляю! Красавица!
Конечно, она могла и не говорить этого. Я и сам это видел. Моя дочь весом 2,7 фунта была самой красивой принцессой не только в этом отделении для недоношенных младенцев, но и во всем мире!..
Удар по тормозу!
Черт побери!
Я с такой силой вжал педаль тормоза, что машина юзом пошла по асфальту, в кузове загрохотали канистры, а в бардачке гулко клацнули несколько DVD и «Беретта». Но иначе я бы на полном ходу врезался в семейство из шести оленей, которые стояли прямо на шоссе в десяти метрах от машины и, повернув ко мне головы, смотрели на меня без всякого страха, а, я бы сказал, в изумлении. Словно это не они преградили мне дорогу, а я невесть откуда вторгся в их владения. Пришлось нажать на сигнал. И держать его до тех пор, пока они нехотя и как бы даже с презрительной ленцой спустились с шоссе на обочину и направились к лесу.
Я проехал, изумляясь своему открытию. Всего три часа, как обезлюдело это шоссе, а природа уже решила, что мы вообще исчезли, и эти аборигены леса вернули себе всю свою территорию. Иными словами, если завтра космические пришельцы аннигилируют человечество, природа за каких-нибудь пять десятков лет прорастет лесами через наши дома, дороги, аэродромы и даже небоскребы, и от всей нашей цивилизации не останется ничего, кроме статуи Свободы на дне Атлантического океана. А мы в своих радиообсерваториях и телескопах рыскали по Вселенной и даже по умершим галактикам в поисках себе подобных homo sapiens. Да, теоретически не исключено, что среди миллиардов планет, возникших в результате Большого взрыва, наша Земля не единственная, на которой зародилась жизнь. Дункан Форган из университета Эдинбурга создал комьютерную модель нашей Галактики и проиграл на этой модели несколько вариантов зарождения и развития жизни. По его подсчетам, при переносе жизни с одной планеты на другую в Галактике могло развиться 37 965±20 цивилизаций. Еще 361 цивилизация могла возникнуть и развиться обособленно, подобно земной. И 31 574 цивилизации могли возникнуть и самоуничтожиться (к чему, собственно, и мы стремительно шли, создав ядерное оружие). Таким образом, хотя многие говорили, что, шаря по Вселенной своими радиотелескопами, мы ищем иголку в космическом стогу, шанс кого-то найти все-таки был…