Остановившись на пороге, Богдан некоторое время тупо смотрел, как какая-то женщина моет его посуду, а потом шумно вздохнул. Женщина обернулась.
– Лариса? – узнал он свою недавнюю знакомую, которая предлагала ему купить планшетник. – Ты как тут оказалась?
– Ложитесь быстрей! Вам ходить еще нельзя, – всполошилась Лариса.
– Уже можно. – Богдан отодвинул стул, сел, пошарил по столу, нашел пачку сигарет, вставил фильтр в разбитые губы и попросил: – Огоньку дай.
Лариса поднесла зажженную спичку к сигарете. Князев глубоко затянулся и тут же закашлялся.
– В вашем состоянии еще и курить? – возмущенно проговорила она.
– Какое такое состояние? Все нормально. А кашель, это от того, что я простыл. Зима на дворе.
– Это я заметила, – покачала головой Лариса. – Вечно мужчины хорохорятся. Идите, ложитесь. Что надо, я принесу, подам.
– Зеркало принеси, – попросил Богдан.
Лариса сбегала в комнату, но вернулась с пустыми руками.
– Где оно лежит? Я не нашла.
– В ванной сними, только не порежься, оно у меня треснутое.
Бережно неся расколотое зеркало в пластиковой раме, женщина зашла в кухню и встала перед Князевым, но как-то боком.
– Может, не надо? Завтра на себя посмотрите, – осторожно сказала она.
– Я не слабонервный. – Богдан ощупал свое лицо. – Кажется, не так и страшно. Поворачивай зеркало.
– Как хотите. – Лариса повернулась вместе с зеркалом.
Князев всмотрелся в свое отражение, с трудом узнавая себя. Под правым глазом чернел огромный синяк, разбитая губа распухла и растрескалась. Затем прошелся языком по зубам и довольно кивнул:
– Вроде все на месте. Повезло.
– Вы о чем?
– Зубы, говорю, все на месте, это уже хорошо. Честно говоря, думал, что будет хуже. – Он заглянул в вырез рубашки, увидел бинты, опоясывавшие грудь.
– Спина у вас вся измочалена. Пришлось забинтовать, – пояснила Лариса.
– Так откуда ты тут взялась? – вернулся к началу разговора Князев.
– Деньги появились, я и решила зайти отдать. Они же имеют способность быстро улетучиваться.
– С этим спешить не надо было. Обошелся бы.
– Пришла, позвонила, никто не открыл. Только стала спускаться, смотрю, вас несут.
– Кто нес? – живо поинтересовался Князев.
– Ну, этот, друг ваш и с ним какой-то тип с перстнями золотыми, кавказец.
– Какой друг?
– Откуда я знаю? Это он назвался вашим другом.
– Нет у меня друзей, – пожал плечами Князев. – Хоть зовут его как?
– Не знаю. Я и не спросила. Как увидела вас в таком состоянии, чуть в обморок не хлопнулась. Он поинтересовался, кем я вам довожусь.
– И что ты ему сказала?
– Сказала, что я ваша подруга. Боюсь, он не совсем правильно меня понял.
– Вот дела, – хмыкнул Богдан. – Не было у меня друзей последнее время, а тут – на тебе, друг и подруга в один день объявились.
– Ну, он меня и попросил за вами присмотреть.
– Ничего себе! Ты и согласилась?
– Почему бы и нет? Вы для меня хорошее дело сделали. Я отблагодарить должна.
– Мама-то как? Поправляется?
– Лучше уже. – Лариса взялась за дверцу холодильника: – Есть хотите?
– Может, и поел бы. Но пельменей не хочу, они горячие.
– Почему сразу пельмени? Можно бутерброды сделать и соком запить, чтобы разбитую губу не тревожить. Вы томатный любите?
– В холодильнике только пельмени и остались. Это я точно помню, – мрачно произнес Богдан, чувствуя себя неуютно из-за неустроенности своего холостяцкого быта.
– Меня ваш друг на машине к магазину подбросил и назад привез. – Лариса распахнула холодильник, и тот оказался забит под завязку.
– И это все на те две тысячи, что ты мне отдать пришла? – удивился Князев.
– Ваш друг запретил мне тратиться, сам за все заплатил, да еще денег оставил. – Она подняла газету, лежавшую на столе, под которой лежали пять тысячных купюр и всякая мелочь вместе с монетами.
Богдан вздохнул. Он ничего не мог понять. Какой-то таинственный друг пришел ему на помощь в критический момент жизни. Его чуть не убили охранники, а тот освободил. Привез домой, попросил Ларису присмотреть. Не было денег – подкинул на жизнь. Даже без всяких просьб.
– Что он еще говорил?
– Сказал, что придет проведать.
– Номер телефона не оставлял?
– Спешил. Забыл, наверное. – Лариса склонила голову к плечу и спросила: – Если не секрет, кто вас так? Это же не просто драка, это похоже на пытку. Может, в полицию позвонить стоит?
– Друг ничего об этом не рассказывал?
– Я спрашивала, а он не захотел говорить на эту тему.
– Ну, тогда и не надо тебе об этом знать.
Лариса заварила и остудила чай, переливая его из кружки в кружку, сделала бутерброды с красной рыбой. Посидела за компанию, пока Князев ел. Затем спохватилась.
– Мне к маме в больницу пора. Могу завтра вас проведать.
– Беги. Если несложно, принеси завтра сигарет. Без курева не жизнь, а мне самому с такой мордой на улицу лучше не показываться, там дети ходят.
– Я сигареты уже купила. Целый блок. Он в пакете вместе со сладостями на стуле в прихожей висит.
– Спасибо, – наконец-то догадался поблагодарить Ларису Богдан.
– Не за что. Так забежать мне завтра?
– Как получится. Будет время, заходи.
Лариса уже собиралась попрощаться, но вдруг хлопнула себя ладонью по лбу и воскликнула:
– Вот же! Совсем забыла, так закрутилась. Ваши деньги. Я же их даже не достала.
На стол легли две тысячные купюры.
– Если тебе они нужны, позже отдашь. Мне не горит.
– Все, я побежала. – Лариса несколько секунд постояла, словно припоминая, чего еще не сделала, затем сказала: – Пока! – и выпорхнула из кухни.
Вскоре хлопнула входная дверь, щелкнул замок. Богдан осторожно почесал разбитую голову. Ему уже давно не приходилось болтать с женщинами. Конечно же, женщины в его «послевоенной» жизни случались, но в отношениях с ними была полная определенность. И он, и они четко знали, чего хотят друг от друга. В душу к себе после молодой казачки Кристины Давыдовой Князев никого не пускал. А сейчас он почувствовал, что Лариса еще появится у него, не пропадет с горизонта. При этом ему казалось, что он не испытывал к ней, как к женщине, ровным счетом никаких эмоций.
Голова все еще кружилась. Богдан медленно побрел в комнату, лег на диван. С одной стороны, ему было спокойно. Холодильник полный, сигарет целый блок, деньги на какое-то время есть. Но впереди его ждала полная неопределенность. Прежней работы он лишился. Ходить куда-нибудь на службу каждый день? Это уже не его. Вольница последнего времени не то чтобы развратила, просто сделала более свободолюбивым. Он понимал, что больше не сможет стерпеть над собой никакого начальства.
Князев лежал, прислушиваясь к собственному телу. Он по опыту знал, что восстанавливается быстро. Пройдет неделя, и он будет в полном порядке. Главное, что переломов нет. И если со здоровьем было более-менее ясно, то с положением, в котором он оказался, ясности не имелось никакой. Он явно был обязан неизвестному благодетелю, назвавшемуся его другом. Вот только с какой стати подоспела от него помощь? Что заставило расщедриться и тратить собственное время? В конце концов, кто он такой?
Час уплывал за часом. Уже стемнело, но Богдан свет не зажигал. То просто лежал в темноте, глядя в потолок, то засыпал. Внезапно его вывел из дремы зуммер домофона. Звонили так, как обычно звонят «свои» – три коротких сигнала. Богдан уже забыл, когда последний раз кто-то беспокоил его, а потому даже не стал подниматься. Он подумал, что кто-то из соседей или их гостей просто ошибся кнопкой. Сигнал повторился, а потом наступила тишина.
«Ну вот, – подумал Богдан. – Понял человек свою ошибку».
Но полежать ему так и не пришлось. Снова раздался звонок, на этот раз уже во входную дверь.
– Да что же это такое?
Богдан поднялся с дивана и крикнул:
– Иду, иду!
Прихрамывая, добрался до двери и распахнул ее. Меньше всего он ожидал увидеть этого человека, последнее время казавшегося ему частью безвозвратно ушедшего прошлого.
– Георгий? – почему-то переспросил он, хотя сомнений в том, что перед ним стоит его прежний ротный командир капитан Бакланов, уже не оставалось.
– Оклемался слегка? Может, в дом пригласишь?
– Так это ты меня у кавказцев выкупил? – спросил Богдан, отступая на шаг и пропуская гостя в прихожую.
– Ну, я, – словно бы неохотно признался Бакланов, входя в квартиру.
От него пахло зимней свежестью и дорогой туалетной водой. Он сбросил куртку, подбитую мехом, положил ее на стул.
– Не разувайся, – предупредил Богдан, – у меня не убрано.
– Не прибедняйся, – заглянул в комнату Бакланов. – Чисто у тебя, хоть и бедненько. – Он все же снял туфли и прошел к потертому креслу.
Воцарилось неловкое молчание. После армии мужчины не виделись, не созванивались. Единственное, что знал о Бакланове Богдан – Кристина Давыдова вышла за него замуж. Теперь приоткрылась еще одна новость о его жизни. Георгий, судя по одежде и замашкам, стал весьма обеспеченным человеком.
– Ты, что ли, не рад встрече? – спросил, наконец, Бакланов.
– Странно все получилось, – проговорил Богдан, опускаясь на диван.
– Ну, виноват я перед тобой. Но это же она сама так решила.
Князев понял, о ком говорит гость, и быстро ответил:
– В этом я тебя не виню.
– А в чем тогда винишь? Почему косо смотришь? – напряженно улыбнулся Георгий.
– Ни в чем я тебя не виню, – развел руками Князев. – Одно время думал, будто это ты случайно наш конвой сдал.
– И я на тебя думал. Дело-то такое. Кто-то сдал. Ребята погибли. Поневоле начнешь виноватых искать. – Георгий полез в портфель, выставил на стол бутылку коньяка.
– Я сейчас рюмки принесу, – поспешил подняться Князев.
– Сиди. Я сегодня пить у тебя не могу. За рулем. Я ненадолго. Вспомнил, что мы с твоей подругой выпить тебе ничего не купили, вот и заскочил на обратной дороге. Она у тебя ничего, поздравляю.
– Не с чем. Я бы и без выпивки обошелся. Как ты на оптовой базе оказался? Как про меня узнал?
Бакланов наставительно поднял указательный палец:
– Судьба занесла. Случается же такое. По бизнесу я слегка с владельцем базы пересекаюсь. Вот и приехал. И надо же, как раз этот твой, ну, как его там, с верблюжьими губами…
– Сулейман, – подсказал Богдан.
– Он самый, позвонил владельцу оптовой базы. Я как раз в кабинете был. Ну, когда твою фамилию и имя услышал, сразу же заинтересовался. Вдруг ты? Оказалось, так и есть. В рубашке ты родился. Второй раз смерть мимо тебя прошла.
Звучало не слишком убедительно, но Князев не обратил тогда на это внимания. Какой смысл Бакланову врать? Богдана беспокоило другое.
– Сколько ты за меня заплатил? Я отдам. Правда, не сразу, надо новую работу найти.
– Не парься и не делай лишних движений. Мы с тобой по-другому рассчитаемся. Работу пока не ищи. У меня к тебе есть предложение. Не пожалеешь.
– Какое? – тут же напрягся Богдан.
– Не волнуйся. С кавказцами у меня дел немного. Думаю, пересекаться с ними особо не придется. Ладно, не буду грузить. Приходи в себя и о деньгах не думай. А я пошел. Выпил бы с тобой, но дела подгоняют. Через пару дней встретимся, тогда и поговорим в другой обстановке.
– Спасибо тебе за все, – сказал Богдан, крепко пожимая на прощание руку бывшему капитану.
– Не за что. Это я перед тобой в долгу. До встречи, – кивнул Бакланов и покинул квартиру.
Глава 7
Яркое солнце золотило стройные колонны районного Дома культуры. Здание, построенное в стиле сталинского классицизма, смотрелось на фоне кавказских гор гордо и величественно, словно античный храм. На равнине, зажатой между кряжей, раскинулся многолюдный поселок, имеющий статус города.
К Дому культуры подтягивались местные жители. Судя по вывешенной на фасаде афише, их привлек смотр самодеятельных коллективов. Вообще-то по плану, согласованному с Министерством культуры, смотр должен был состояться через полтора месяца, но незаурядное обстоятельство изменило все планы – объявился солидный спонсор, пообещавший по возможности вложиться в народную культуру. На заднем дворе, в кинопроекционной, в кабинетах сотрудников самодеятельные артисты готовились к выступлениям. Каждому руководителю хотелось показать своих воспитанников в лучшем свете.
На площади рядком стояли старые «ПАЗики», потрепанные школьные автобусы, а то и просто грузовики с лавками в кузове, на которых приехали участники конкурса.
Директор Дома культуры – сухощавый остроносый старик со сморщенным от прожитых лет лицом вел тем временем в своем кабинете уважительную беседу с важным гостем, тем самым спонсором. О богатстве гостя свидетельствовали переливающиеся блеском безвкусные золотые перстни на обеих руках. Обычно мужчины, если и носят перстень, то не особо его демонстрируют. Спонсор же неприкрыто держал свои руки на краю стола.
– Уважаемый товарищ Ахмедов, – еще на старый советский лад называл гостя директор. – Вы и представить себе не можете, какие таланты у нас сегодня собрались.
Руслана Ахмедова такое обращение не смущало. Он одинаково легко воспринимал, когда его называли господином, товарищем или же просто уважаемым.
– Охотно верю. В наших краях каждый мужчина умеет петь и танцевать, – благожелательно отозвался он и провел ладонями по лицу, словно молился.
– Мы пошли вам навстречу, учитывая вашу занятость и то, что вы профинансировали наш конкурс. Собрали коллективы раньше срока, – заискивающе посмотрел на спонсора директор. – Я понимаю, что всем помочь невозможно.
– Вы правильно понимаете. Я бизнесмен, а бизнес знает лишь одно занятие – получать прибыль. Если что-то и удается оторвать, то это себе в убыток.
– Культура – это святое. У нас есть приглашение на декаду в Москву для одного коллектива.
– Согласен. Именно поэтому я и решил помочь лишь одному из коллективов.
– Одному победителю? – резонно переспросил старик.
– Публика и жюри часто ошибаются, – улыбнулся толстыми губами Ахмедов. – Я больше полагаюсь на свой вкус. Кто мне понравится, тому и профинансирую поездку в Москву.
– Вы тоже можете ошибиться, уважаемый, – осторожно заметил директор.
– Но это будет моя ошибка за мои деньги, – возразил бизнесмен.
– Еще кофе? – предложил директор, но Ахмедов, вскинув руку, отказался.
– Не надо. Я хочу немного прогуляться по поселку. В молодости приходилось здесь бывать.
Он мечтательно глянул в окно, поднялся и вышел из кабинета. Директор тяжело вздохнул. Вскоре в кабинет проникли сразу трое руководителей разных коллективов.
– Ну что? – сразу с порога спросил хореограф – поджарый джигит с нездоровым блеском в глазах.
– Джамал, не сыпь соль на мои старые раны, – возвел директор глаза к потолку. – Должен вас всех огорчить. Он сам выберет коллектив, которому поможет деньгами. Так что рассчитывать на поддержку публики и жюри не приходится. Самое большее, что достанется победителю конкурса, это грамота. Хотя, может, и совпадет. Думаю, что его сердце тронет хор мальчиков.
– Я не хочу ничего плохого сказать про хор мальчиков, но они же в ноты не попадают, – покрутил головой Джамал.
– Зато так трогательно смотрятся на сцене. А у уважаемого Ахмедова, должен сказать, слуха нет. Я его попросил мне подпеть, так лучше бы вовсе не просил.
Публика понемногу заполняла зал. Местные ценители искусства громко переговаривались, обсуждали поселковые новости. Между проходами бегали дети. Родителям приходилось их ловить и призывать к спокойствию. Директор Дома культуры стоял у выхода в фойе, непрерывно здоровался с входящими и нервно посматривал на часы. Конкурс должен был начаться уже десять минут назад, а Ахмедов все еще где-то прогуливался, не станешь же начинать без него. Какой тогда смысл в этой затее?
Наконец спонсор появился. Он буквально вскользнул в ложу и сел в глубокой тени, не афишируя свое появление.
– Передай, что начинаем, – зашептал директор мальчишке – своему добровольному помощнику.
Тот тут же сорвался с места и заспешил по лестнице с криком: