– Нам повезло оказаться в одном вагоне, поэтому у нас был шанс… немного узнать друг друга.
Только Софи могла уловить угрозу, скрытую в вежливых словах. Мысль, что в лице Кита она нажила врага, принесла ощущение усталости и одиночества.
– Отлично. – Джаспер потянул Софи за собой. – Пойдем, Ма и Па умирают от желания с тобой познакомиться.
Внезапно девушку накрыло волной паники. Ее охватил страх оказаться в центре внимания людей, которые будут смотреть, оценивать, судить. И возможно, разглядят за актерскими уловками ее настоящую. Софи дрожала под натиском комплексов и сомнений, когда-то испортивших ее первое и единственное выступление на театральной сцене. Что, если она не справится? Что, если вдохновение не придет, реплики выскочат из головы, и ей останется только быть самой собой? Софи начала актерствовать в жизни задолго до того, как это стало ее профессией, играть роли и менять маски было для нее привычно и естественно, но…
– Джаспер, постой! – хрипло взмолилась она, упираясь.
– Что с тобой?
Его дружелюбное лицо отразило беспокойство. Головы животных смотрели на нее со стен так же презрительно, как и портрет предка Фицроев в белом кружевном жабо и с заплывшими глазами.
Вот чего она не учла, соглашаясь помочь Джасперу. Замок Элнбург с его почти бесконечной историей, битком набитый символами богатства, статуса и избранности, принадлежал к числу мест, где Софи чувствовала себя наиболее уязвимой.
– Я не могу пойти туда… в этом наряде. Я прибежала на вокзал прямо с проб к фильму про вампиров, думала переодеться в поезде, но…
Она распахнула полы пальто, и Джаспер присвистнул.
– Не волнуйся. Отдай мне свое пальто и накинь сверху вот это, не то замерзнешь. – Он быстро снял и протянул ей блейзер, а ее пальто повесил на рога ближайшего трофейного лося. – Ты понравишься родителям вне зависимости от того, что на тебе надето. Особенно Па, для него твой наряд – вообще подарок. Пошли, пошли в гостиную. По крайней мере, там тепло.
«Фильм про вампиров», – неодобрительно повторил про себя Кит. С каких пор вампиры одеваются как девочки по вызову? Если, конечно, это не один из тех фильмов, которые его бойцы привозят из отпусков, чтобы смотреть между заданиями под пиво.
Эта мысль его неожиданно взволновала.
Усталость налила плечи свинцом. Кит пока не чувствовал себя готовым к встрече с отцом и мачехой. Направляясь к лестнице, он прошел место, где раньше висел портрет матери. Отец заменил его огромным полотном, изображающим его вторую жену Татьяну в синем шелковом платье и бриллиантах, которые муж подарил ей в день свадьбы.
Джаспер прав. Если костюм Софи может кому-то понравиться, то этим кем-то будет их отец Ральф. О его любви к женщинам легкого поведения ходили легенды.
А вот о брате Кит такого сказать не мог. И это его тревожило. Даже если бы он не подслушал ее телефонный разговор в поезде, даже если бы не испытал на себе ее сексуальный магнетизм, ему достаточно было взглянуть на них с Джаспером вместе, чтобы понять: вампирша или нет, эта девица украдет сердце бедного дурачка и съест его на завтрак.
Комната, куда Джаспер привел Софи, была заставлена мебелью и залита светом ламп под шелковыми абажурами. Люстра величиной с космический корабль нависала над двумя гигантскими диванами, в камине ревело пламя.
Ральф Фицрой шагнул ей навстречу. Софи потрясло, каким старым он выглядит. Собственная реакция показалась ей смешной: она знала, что приглашена к нему на семидесятилетие. Седые волосы были зачесаны назад над мясистым красным лицом, а глаза почти исчезли в паутине веселых морщинок, когда скользнули по ее телу вниз и снова вверх, но не дальше груди.
– Софи, я рад знакомству.
– И я, сэр.
«Откуда взялось это «сэр»? – подумала Софи с немым стоном. – Не хватало еще сделать реверанс!» Она должна была играть подружку Джаспера, а не горничную из костюмной мелодрамы. Но Ральф, кажется, ничего не заметил. Он сжимал ее руку, разглядывая Софи с интересом, словно она была выставленным на продажу произведением искусства.
Софи вдруг вспомнила «Обнаженную с лилиями» Жан-Клода, и все тело закололо тоненькими иголочками стыда. К счастью, в этот момент их с Ральфом тет-а-тет прервала женщина в облегающем белом шерстяном платье, призванном подчеркнуть ее стройную фигуру, платиновые волосы, кожу цвета персика и стоимость тройной нитки жемчуга вокруг шеи. Обдав девушку ароматом дорогого парфюма, она расцеловала воздух возле ее щек.
– Софи, как мило с твоей стороны было проделать такой путь, чтобы присоединиться к нам! Надеюсь, путешествие было не слишком ужасным?
В речи Татьяны Фицрой все еще слышался русский акцент, но в остальном она говорила так правильно, будто играла роль в классической театральной постановке. Изображала элегантную хозяйку дома, приятно взволнованную первой встречей с подругой обожаемого сына. Проблема заключалась в том, что она не была хорошей актрисой.
– Я хорошо доехала.
– Но ведь ты ехала на поезде, а они сейчас переполнены. После такой толпы чувствуешь себя немного… запачканной, не правда ли?
– Не нагнетай, дорогая, – вмешался Ральф. – Ты, наверное, уже не помнишь, когда в последний раз была в поезде.
– Первый класс совсем не так плох, – сказала Софи, стараясь сделать вид, что ей бы и в голову не пришло путешествовать в обычном вагоне.
– Мало места для ног, – возразил низкий голос за ее спиной.
Софи резко обернулась. Кит стоял в дверном проеме, просматривая толстую пачку писем.
В камине весело потрескивал огонь, но девушке показалось, что температура в комнате сразу упала на несколько градусов. Все на миг замерли, потом Татьяна вышла вперед, словно по подсказке невидимого суфлера:
– Кит. Добро пожаловать обратно в Элнбург.
«Значит, не я одна считаю его невыносимым», – подумала Софи, услышав прохладцу в голосе Татьяны.
– Прекрасно выглядишь, Татьяна, – сказал Кит, почти не удостоив ее взглядом.
Софи заметила, что ростом и шириной плеч он значительно отличается от отца и брата, словно его кроили по другим лекалам. Закатанные рукава белой рубашки открывали загорелые мускулистые руки. Девушка отвела глаза.
Ральф отошел к столику, заставленному хрустальными графинами со спиртным, и плеснул виски в еще не опустевший с прошлого раза бокал. Стекло нервно звякнуло о стекло, но, когда он повернулся, на его лице застыла дежурная улыбка.
– Кит.
– Отец.
Голос Кита не выражал никаких эмоций, однако Ральф вздрогнул, хотя и постарался скрыть это, поднеся к губам бокал.
– Хорошо, что ты добрался, хотя наше приглашение было… формальностью. Мы знали, как ты занят. Надеюсь, ты не счел, что обязан приехать.
– Не счел. – Глаза Кита сверкнули, как лунные лучи на льду. – Я слишком давно здесь не был, а у нас еще остались темы для обсуждения.
– Господи, Кит, ты же не собираешься опять настаивать на…
Двойные двери открылись. Вошедший в комнату худой старик почти неуловимо кивнул Татьяне. Она грациозно взяла мужа под руку, оборвав его на полуслове:
– Ужин готов. Приглашаю всех к столу.
Глава 4
Ребенком Софи мечтала быть частью большой семьи, которая каждый вечер собирается вместе за столом. Если бы она заранее знала, какими тоскливыми могут быть такие ужины, предпочла бы грезить о пони или о главной роли в детском сериале.
Столовая была огромной и мрачной. С портретов на стенах высокомерно смотрели очередные предки хозяев замка. «Какие неприятные люди», – подумала Софи, невольно передернув плечами. Физическую привлекательность, щедро распределенную между Китом и Джаспером, видимо, следовало считать недавним вливанием в генофонд. Из всех изображенных персон по-настоящему привлекательной была только женщина в розовых шелках, с цветами в замысловатой прическе и сдержанно-загадочной улыбкой на губах.
После водянистого супа на стол подали серую рыбу с чем-то зеленым, что походило на шпинат и пахло вареными носками. Софи больше не удивляло, как Татьяна умудряется оставаться такой худой.
– Выглядит изумительно, – жизнерадостно солгала она.
– Спасибо. – Татьяна приняла комплимент с таким видом, будто приготовила все сама. – Потребовались годы, чтобы научить миссис Дэниелс готовить что-то кроме пирогов с потрохами и жареного мяса, но в конце концов она поняла концепцию низкокалорийной пищи.
– К сожалению, – пробормотал Кит.
Оставив это без внимания, старший Фицрой потянулся за пыльной бутылкой вина, наполнил свой бокал и повернулся, чтобы поухаживать за Софи:
– Джаспер сказал, вы приехали из Парижа. Снимались там в каком-то фильме?
Девушка, положившая в рот кусочек рыбы, смогла только кивнуть.
– Как любопытно, – полным сомнения тоном сказала Татьяна. – И о чем фильм?
Софи прикрыла рот рукой, чтобы скрыть гримасу, вызванную необходимостью проглотить рыбу.
– История сотрудничества британских спецслужб с французским Сопротивлением в годы Второй мировой. Действие происходит в основном на Монмартре, среди богемы.
– И кого вы играли?
Софи не нужно было поднимать глаза от тарелки, чтобы понять, что вопрос задал Кит. Он не сводил с нее взгляда, пронзительного, как лазер.
– Проститутку по имени Клодин, которая нечаянно выдает гестаповцам любовника-подпольщика.
По губам Кита скользнула мимолетная улыбка. Каким-то образом он заставлял Софи чувствовать себя третьеклассницей, которую поймали за сараем с сигаретой и отконвоировали в кабинет директора.
– Должно быть, вы встречаете много интересных людей, – сказала Татьяна.
– О да. В смысле, иногда. Актеры – страшные эгоцентрики, их компания может быть довольно утомительной.
– Все же они не так плохи, как художники, – рассеянно вмешался Джаспер, занятый извлечением костей из куска рыбы. – Продюсеры заказали несколько картин для фильма, но художники оказались такими примадоннами, что актеры в сравнении с ними выглядели почти что нормальными людьми, правда. Соф?
В мозгу Софи завыла тревожная сирена. Она посмотрела через стол на Джаспера, стараясь телепатически донести до него стоп-сигнал, но он был поглощен препарированием обеда:
– Один обзавелся навязчивой идеей рисовать Софи. Подошел к нам в баре и часа два глазел на нее, как кот на сливки, бормоча что-то о лилиях.
Софи чувствовала себя так, словно молния ударила в нее и припаяла жуткую кривую улыбку к ее лицу. В отчаянии оглядываясь по сторонам, девушка снова наткнулась взглядом на портрет дамы в розовом. Выражение ее лица больше не выглядело загадочным – казалось, она еле удерживается от смеха.
– Если бы мне обещали такой же результат, я согласилась бы позировать не задумываясь, – сказала Софи, указывая на картину. – Кто она?
– Ах… – Ральф проследил за ее рукой. – Это леди Кэролайн, жена четвертого графа и одна из самых красочных героинь семейной истории. Женщина сомнительного происхождения, бывшая певица мюзик-холла – никаких аристократических задатков. Кристофер Фицрой был на двадцать лет младше ее, но влюбился с первого взгляда и, к ужасу приличного общества, взял ее в жены.
– Смелый поступок. – Софи оживилась, поняв, что ей удалось-таки отвлечь собеседников от опасной темы.
– Смелый или глупый? – Презрение в голосе Кита было слышно невооруженным ухом.
Их глаза встретились, и в холодном воздухе защелкали электрические разряды.
– Пойти против общества и семьи нелегко, это требует смелости. – Софи чуть приподняла подбородок. – Но ради любви стоит приносить жертвы.
– Их не стоило приносить ради этой женщины.
Софи воинственно рассмеялась и возразила прежде, чем успела остановить себя:
– Потому, что она была слишком низкого происхождения?
– Вовсе нет. Потому, что она его не любила.
– Откуда вы знаете?
– Ну, – задумчиво сказал Кит. – То, что она изменяла ему направо и налево, может служить косвенным доказательством, вы согласны? Список ее любовников довольно обширен и разнообразен – от лакеев и конюхов до французского художника, писавшего этот портрет.
Если не считать нотки осуждения, голос Кита звучал так мягко, что почти загипнотизировал девушку. Пламя свечей отбрасывало тени на его резкие скулы и делало более теплым цвет лица, но ничто не могло растопить льдинки в его глазах.
– Француз? Мне казалось, парень был итальянцем, – поправил сына Ральф.
– Конечно. Я перепутал.
«Каков негодяй! – мысленно возмутилась Софи. – Ничего ты не путал, ты просто пытаешься выбить меня из колеи». Она вздернула подбородок и изобразила улыбку, призванную доказать, что она все еще в колее и покидать ее не собирается.
– И что с ней случилось?
– Ничего хорошего, – ответил Ральф и снова наполнил бокал Софи. – Очень некрасивая история.
– Она забеременела, – буднично сказал Кит. – Граф, наивный растяпа, был вне себя от радости. Долгожданный наследник Элнбурга…
Софи сделала еще глоток бархатистого вина, не отводя глаз от губ Кита. Она подумала, что могла бы часами наблюдать за тем, как он разговаривает. А еще ей хотелось увидеть его улыбку – настоящую улыбку. И услышать смех. И узнать, как он целуется…
Нет. Стоп. Этому столику больше не наливать. Софи торопливо поставила бокал и для верности сунула руки под попку.
– Графиня знала, как невелика вероятность того, что это его ребенок, – продолжил повествование Кит. – Ей не составило бы труда обмануть мужа, но другие члены семьи не были ослеплены любовью. К тому же кто-то из любовников заразил ее сифилисом. Она поняла, что загнала себя в безвыходное положение.
– И что она сделала?
Кит посмотрел Софи прямо в глаза:
– На последних неделях беременности бросилась вниз с Восточной башни.
Софи приложила максимум усилий, чтобы тошнотворное впечатление от этой истории не отразилось на ее лице. К счастью, в этот момент к разговору присоединился Джаспер, и его веселый голос развеял напряжение, снова сгустившееся над столом.
– Бедная старушка Кэролайн. Ей пришлось дорого заплатить за удовольствие. Говорят, холодными зимними ночами по замку бродит ее призрак, обезумевший от угрызений совести. Или от сифилиса.
– Я тебя умоляю, Джаспер. – Татьяна промокнула салфеткой надутые губы. – Хватит о Фицроях. Пусть лучше Софи расскажет о своей семье. Откуда ты родом, дорогая?
Родом? В устах Татьяны это прозвучало так, будто в ее мире абсолютно все имели замки и деревни, полные крепостных. Из-за головы нынешней хозяйки Элнбурга разбитная графиня Кэролайн поглядела на Софи с насмешливой жалостью.
– С юга Англии, – пробормотала девушка, взглядом попросив Джаспера о помощи. – Но мы довольно часто переезжали.
– А чем занимаются твои родители?
– Моя мама – астроном.
Это не было ложью, скорее сознательной оговоркой. Люди всегда путают астрономов и астрологов.
– А твой…
– Кстати о звездах, – вклинился Джаспер. – Как прошел твой благотворительный аукцион, Ма?
Не самый изящный способ сменить тему, но это сработало. Татьяна принялась рассказывать про аукцион, дворецкий Томас явился, чтобы убрать со стола, а временно забытая всеми девушка поглубже вжалась в кресло и выдохнула с облегчением. Сердце все еще билось так, словно она только что дралась или бежала, но Софи надеялась, что вопрос ее происхождения исчерпан, и на остаток уик-энда можно расслабиться.
Настолько, насколько ей это позволит Кит Фицрой, конечно. Глаза, как магнитом, притянуло к нему, по телу прошла дрожь сексуального возбуждения.
Софи была предрасположена увлекаться мужчинами, которые не обещали ничего, кроме неприятностей. Но даже ей, наверное, не стоило стремиться наступить на все виды романтических грабель. Мужчины с «купированными эмоциями» казались подходящими кандидатами на исключение из списка.