– Ну привет, привет! – В голосе звучит ласковая ирония, но взгляд безобидного с виду человека прокалывает сердце холодной стальной спицей. – Опять прогуливался под дождем?
– Прогуливался.
Я вежлив, поскольку знаю, что вспыльчивого собеседника лучше не злить. Скрывать улики, если они очевидны, смысла нет, и я распахиваю полы плаща так, чтобы кровавое пятно на свитере бросалось в глаза.
– Ладно, садись, что мы тут церемонии разводим! – вздохнув, предлагает мужчина. – Поедем к медикам.
В пути не произносим ни слова: дорога, скользкая после дождя, требует от водителя, мчащегося с нарушением всех правил, предельной концентрации внимания, а мне вообще не о чем говорить. В кабинет хирурга проходим, минуя приемный покой, и дородная женщина-врач при виде нас, как всегда, всплескивает руками.
– Что, опять?! Да когда ж ты, голубчик, уже угомонишься?
Глядит она по очереди то на одного, то на другого, и непонятно, к кому именно обращается. Ловко отодрав наклейку, обрабатывает рану, затем стягивает ее шелковой нитью.
– Ничего нового? – интересуется мой спутник.
– Все как обычно. Рана не глубокая, но какое-то количество крови он, конечно, потерял. Сейчас сделаем укол от столбняка, а потом пусть полежит денек, отдохнет.
Сыворотку вкалывает медсестра, она же наклеивает повязку. Из городской больницы направляемся прямиком в психдиспансер, благо идти недалеко. В отделении только медсестры, но доктор появляется на удивление быстро. Вижу его впервые. Врач молод и, как мне кажется, горит желанием выслужиться. Мой конвоир объясняет:
– Очередная попытка суицида. Судя по количеству шрамов, это уже шестой случай. Где Петр Петрович?
– Заведующий в отпуске, будет через неделю. А мне вы не доверяете?
– Тут особый случай.
– Знаю, он рассказывал.
– Нельзя ли парня оставить до завтра? Нет смысла отправлять его в отделение – состав преступления отсутствует, – но и отпустить нельзя – еще наложит на себя руки!
– Вы же знаете, что без согласия больного мы ничего не можем! – тонко улыбается доктор.
– А согласие он даст, не сомневайтесь! – так же тонко улыбается в ответ мужчина, от настроения которого зависит количество синяков на моем теле.
Поскольку злить его обходится себе дороже, я с готовностью подтверждаю:
– Без проблем!
Однажды, в начале нашего знакомства, меня угораздило в подобной ситуации послать его подальше, и всего за пять минут с помощью короткой резиновой дубинки он сумел преподать мне урок, запомнившийся на всю жизнь. Я не наступаю на одни грабли дважды и с тех пор никогда не спорю с этим человеком, являющимся, по сути своей, моим злым гением. Хотя, может быть, злым гением он считает меня.
Он забирает мою одежду, включая нижнее белье, и лечь в постель приходится в полинявшем от бесчисленных стирок тряпье, хорошо хоть чистом.
А наутро мы встречаемся вновь, и скрытое торжество в его глазах плохо вяжется с выражением усталости. Начинает он, впрочем, бодро:
– Экспертизу, как ты понимаешь, сделали мне в два счета. Следов на одежде хватает. Ну, рассказывай, кого ты трахнул!
– Мое личное дело! – отвечаю с достоинством.
Иного ответа он и не ждет, потому смотрит на меня с ухмылкой. В который раз мы играем в эту предельно простую игру, и ему, как человеку, в своем ремесле искушенному, абсолютно ясно, что добровольно я колоться не буду.
– Ладно, дело твое! – соглашается он и переводит взгляд на доктора, перебирающего бумаги на столе. – А что вы скажете?
– Пока ничего. Но случай, бесспорно, не совсем обычный. Хотелось бы знать о пациенте больше, я ведь с ним практически не знаком.
– Парень – психопат, но, если верить медицинскому заключению, вроде бы пришел в норму. Поскольку лично я не сомневаюсь, что психопаты неизлечимы, то стараюсь за ним приглядывать.
– А как он вообще попал в поле вашего зрения?
– Год назад у него загноилась очередная рана, пришлось обратиться к хирургу. Женщина попалась на редкость толковая, обратила внимание на предыдущие порезы.
– И, конечно, настучала куда следует?
– Это ее гражданский долг – сухо заметил задержавший меня человек. – С тех пор парень у нас на примете.
– Что же вам удалось обнаружить?
– Интересную закономерность. Я задерживал его несколько раз и ранее, и в двух случаях обнаруживал порезы на теле.
– В чем же здесь закономерность? – интересуется врач с улыбкой.
– Ранам обязательно сопутствуют следы спермы на одежде, причем в совокупности с женским секретом.
– Хотите сказать, что он специально наносит себе рану перед близостью с женщиной? – Улыбка доктора становится недоверчивой. – Новый вид извращения?
– Эксперты утверждают, что он режет себя исключительно после сексуального контакта. И еще одна странность: это всегда происходит в выходной день, причем только если идет дождь. Что скажете, доктор?
– Как я понимаю, раны, нанесенные себе вашим подследственным, опасности для жизни не представляют?
– Нет, они носят символический характер.
– Видите, вы сами использовали это слово. Появляется соблазн представить его действие именно как символический акт. Парень наказывает себя за близость с женщиной. Он может ее ненавидеть или, наоборот, любить, но в каждом из этих случаев возникает своя мотивация для того, чтобы всадить в себя лезвие. К счастью, он отдает отчет в том, что делает, и не наносит себе серьезного увечья. Таким образом, нет речи о неосознанном стремлении к суициду. Согласитесь, если признаки неконтролируемого истерического состояния отсутствуют, трудно говорить о том, что человек психически болен. Скорее всего, он в состоянии собой управлять.
– Хотите сказать, у него нет психических отклонений.
– Отклонения встречаются у множества людей, но их нельзя считать сумасшедшими в общепринятом смысле. – Доктор разводит руками, показывая, что ничем не может помочь.
– Тогда зачем он это делает? – раздраженно интересуется страж порядка, теряющий почву под ногами.
– На этот вопрос должен отвечать не психиатр, а психоаналитик! – пояснил врач. – Но психоанализ вам мало что даст. Даже если вы получите согласие пациента на лечение, психотерапевт не раскроет содержание своих с ним бесед, хотя теоретически – в определенных случаях – все же может помочь пациенту избавиться от его проблем.
– А вот Петр Петрович никогда не давал мне совета обратиться к психоаналитику! – недовольно замечает мужчина, мечтающий отправить меня в каталажку.
– Он не верит в психоанализ! – соглашается врач. – Все дело в возрасте. У Петра Петровича была другая школа.
– Мне уже можно идти? – спрашиваю я, стараясь скрыть издевку.
Тягостное молчание подтверждает, что ситуация зашла в тупик, а значит, я скоро попаду домой. Но доктор подводит меня: порывшись в ящике стола, он находит визитную карточку и протягивает моему спутнику.
– Вот, возьмите. В клинике доктора Левина разработали новую методику психотерапии. Говорят, она весьма эффективна.
– Что за бред! – Мой злой гений держит визитку в руках, вновь перечитывая текст. – Как это понять – «Сны на заказ»?
– Откуда мне знать? – отзывается врач. – Я пока их услугами не пользовался. Но репутация у доктора Левина отменная.
Кофе – замечательный напиток, если он приготовлен из грамотно прожаренных зерен элитного сорта, а в ресторанчике, где мы сидим, другого, похоже, не держат. Аромат, исходящий из чашки, приносит освобождение, и впервые за последние сутки я ощущаю не усталость, а умиротворение. Мой злой гений – здесь он постоянный клиент! – пьет водку, что в его положении, наверное, оправданно. Мы сидим друг против друга в полупустом зале, в прохладном воздухе которого стынет мелодия джазовой пьесы, и меня не покидает чувство, что мы и опасны, и вместе с тем нужны друг другу, как коты и крысы, обитающие на отвале одной и той же помойной ямы. Не могу удержаться, чтобы не озвучить эту мысль:
– Мне кажется, без меня ваша жизнь потеряет смысл.
– Нет, – отвечает он. – Не смысл – его вообще в жизни нет! – а остроту. Острота – главный мотив существования.
– Возможно, – соглашаюсь я. – Не потому ли вы меня сюда привели?
Он пристально оглядывает зал, словно выискивая спрятавшихся в засаде врагов, потом произносит с деланным равнодушием:
– На тебя мне сугубо начхать. Дело в тех женщинах, которых ты насилуешь.
– С чего вы это взяли? Я – не насильник.
– Перечитай свое дело. Ты ведь чуть не убил несчастную девочку только за то, что она дала тебе от ворот поворот!