Эдуард внимательно посмотрел мне в глаза и спросил:
– В моем столетии слово «эмансипация» с непривычки произносилось по слогам. И мужчина приводил в свой дом жену. Причем ожидалось, что он полностью обитаем. Именно так я и мечтал сделать для тебя – готовый дом, которым ты будешь всецело владеть.
– А я немного из другого времени… – осторожно сказала я.
– И когда же я к этому привыкну? – спросил Эдуард серьезно, скорее, сам у себя. Он нажал на газ, и машина быстрее помчалась в Бейнбридж.
Я представила его замешательство – так готовился к этому торжественному событию и я так нетактично развенчала его усилия.
– А хоть где он находится? – спросила я.
– Теперь это не имеет значения. Еще есть время на расторжение договора о его покупке… – начал, было, Эдуард и достал мобильный телефон.
О нет, что же я наделала? Я совсем не этого хотела добиться! Просто немного участия в таких решениях, а не таких радикальных мер.
– Эдуард… – осторожно начала я, – я не хочу, чтобы ты отказывался от дома.
Мистер Ричардсон медленно нажал на кнопку отбоя и сказал:
– И от машины? – спросил он с надеждой.
– И от машины тоже, если на ней нет брони, и она ест меньше ста литров бензина на километр! – вполне серьезно ответила я. – И ты обещал мне, что я сама выберу машину!
Эдуард усмехнулся и ничего не ответил. Мои худшие подозрения, видимо, оправдались. Меня ожидал очередной танк.
Я театрально вздохнула.
– Давай так, я соглашаюсь на новый дом, на машину, но с правом творческой переделки, – сказала я увереннее.
– Меня пугает термин «творческая переделка», – с деланным ужасом сказал Эдуард, – но я согласен на такой компромисс.
– Зато ты получишь свои танцы! – буркнула я.
О да! Мне предстояло освоить танго!
Я сидела, все еще грозно сложив руки на груди, но втайне радуясь, что почти безболезненно обсудила с Эдуардом такую щекотливую тему.
Как раз мы остановились около пристани. Мама стояла на улице, несмотря на холод и сырость, и разговаривала с Алисой и Джеком. Лили с Келланом подъехали за нами, но остались сидеть в джипе, слушая новости по радио. Наверное, ждут сообщений о новых убийствах или похищениях. Все-таки незнакомец где-то неподалеку от Бейнбриджа и нам, после того, как улетит Мо, придется его разыскать…
Я опустила стекло в машине, аккуратно втянув носом воздух. После вчерашней охоты жжение в горле было практически незаметным, однако это не мешало мне напрячься. Как же спокойно перенести концерт? Такое количество разгоряченных людей, которые будут буквально напирать на меня со всех сторон? Это будет непросто…
Мама повернулась ко мне, и я увидела, что она оделась теплее, даже шапочку Генри надела. Я помахала ей рукой и вышла из машины навстречу, Эдуард последовал за мной.
– Бэль, ну что так долго? – спросила Алиса вполне серьезно.
– Да, понимаешь, пришлось заехать на заправку, – ответил Эдуард.
Алиса скорчила недовольную мину и сказала:
– Я надеюсь, что мы успеем осмотреть набережную и парк. Хотя при вечернем освещении будет еще красивее… – задумчиво сказала она.
О, прекрасно! Она поведет нас на экскурсию! И еще в ресторан и на концерт! Алиса…
Она оживленно спросила:
– Бэль, ты не против, если Мо поедет с нами? Мы как раз обсуждали с ней фэн-шуй, и она высказывает такие интересные идеи, что я, боюсь, не успокоюсь, пока мы с ней все не обсудим.
Джек посмотрел на меня, внимательно намекая на то, чтобы я проявила понимание, и я уступила. Ох уж эта конспирация!
– Да, конечно. На концерте вам будет не до теорий! – сказала я, рассмеявшись.
Хотя на душе кошки скреблись – мне очень хотелось провести с мамой пару лишних часов. Но чем дальше она от меня, тем меньше шансов на неудачу в маскировке. Как и шансов на то, что я буду настойчиво с ней прощаться.
Мы сели в машину, и наш кортеж отправился в Олимпию.
* * *
Когда машина Алисы свернула с шоссе направо, мы как раз допевали последнюю песню из альбома «Мьюз». Я пела основную партию, чтобы не перепутать ноты, а Эдуард своим тенором оплетал и добавлял основную мелодию. Думаю, Келлан и Лили слышали, как мы голосим, потому что Лили нам подпевала, сидя за рулем своего красного танка, а Келлан выстукивал ритм на коленках. Алиса же мурлыкала себе под нос, не имея возможности петь в полный голос.
Через пятнадцать минут мы остановились на пристани яхт-клуба, откуда открывался один из самых живописных видов в Олимпии. Белые яхты качались на легкой волне, а над самой водой кружили крупные чайки на фоне свинцовых облаков. Вдалеке виднелась цепочка больших островов, а соленый запах морской воды смешивался с густым ароматом высоких сосен, которые росли на предгорье. Жемчужно-серые тучи кое-где соединялись широкими полосками дождя с водами залива. Вдалеке, над горизонтом, ослепительно сверкало солнце на водной глади, каким-то чудом прорвавшись сквозь тяжелые облака.
Мо вышла из машины, разминая, затекши ноги. Я взяла ее под ручку мы стояли, рассматривая эту красоту. Для достоверности я ежилась от ветра, кутаясь в пальто. Мо посмотрела на меня и потрогала руки.
– Бэль, да ты просто ледышка!
Я радостно улыбнулась, потому что это была единственная возможность прикоснуться к маме. Низкую температуру тела можно было списать на то, что я замерзла на холодном ветру. На радостях я еще и чмокнула ее в щеку. Аккуратно, чтобы не испугать ее своими каменными губами.
Вокруг нее была словно собственная атмосфера: нежными водоворотами кружили тепло тела и аромат кожи. Во рту моментально собралась ядовитая слюна, и я в ужасе отпрянула от нее, борясь со своими инстинктами. Как же я сейчас понимала Эдуарда – ненависть к своей вампирской сущности промелькнула в сознании сама собой. Я заставила свои мышцы расслабиться и улыбнулась. Потом, уже не дыша, затянула шарф Мо потуже и надвинула ее шапку на самые брови.
– Бэль, как вы тут живете? Тут же можно околеть! – сказала она, засунув нос в воротник куртки. Она укоризненно смотрела на меня.
– Ну что ты, мама! Как можно променять эту первозданную красоту на шумный мегаполис? – сказала я с напускной серьезностью. Она немного приуныла, поэтому мне пришлось, шутя поддеть ее плечом. Мо улыбнулась.
– И притом, смотри – и тут есть солнце! – сказала я, указывая рукой на искрящийся вдали кусочек водной глади. Мо остановилась, очарованная увиденным, и пробормотала:
– Знаешь, кажется, я начинаю тебя понимать…
Я удивленно взглянула на нее.
– При всем этом холоде и слякоти, а также непрерывных дождях есть что-то в этом месте… знаешь, жизненная стойкость что ли… и такие красивые виды. Что-то вечное, да!
Я ничего ей не ответила, только обняла за плечи, и так мы стояли пару минут, любуясь видом. Через сотню лет останутся только эти горы и я.
Пока мы наслаждались красотами природы, Эдуард и Алиса, не выходя из своих машин, затеяли совещание, в котором остальные принимали активное участие.
Насколько я поняла, Алиса сообщила нам, что через сорок минут солнце будет повсюду! Эдуард раздраженно шипел на нее, а Лили требовала вернуться домой. Алиса только отбивалась от них, ссылаясь на ошибку в прогнозе погоды. Как бы там ни было, а ситуацию это не меняло. Нам нужно было спрятаться. На что Алиса довольно заявила, что не зря она говорила про ресторан. Да и солнце сядет через каких-то полчаса. Тогда мы сможем спокойно выйти на улицу и успеем на концерт вовремя. И ее непоколебимая уверенность передалась всем, поэтому все вышли из машин и подошли к нам. Алиса начала бегать вокруг нас с присущим ей задором и беспрестанно фотографировать. По большей части в объектив попадали я и Мо, а также ее возлюбленный Джек, который, словно полководец после битвы, рассматривал просторы бухты. Успела щелкнуть прекрасную Лили на фоне темного неба, светлые волосы которой вились от ветра вокруг головы, словно живые. А Эдуард и Келлан позировали на фоне океанского залива, по-братски обнявшись за плечи. Это было так естественно и по-семейному, что я чувствовала себя абсолютно счастливой.
Неунывающая Алиса предложила пройтись по каменной набережной и осмотреть достопримечательности. Их тут набралось целых две – памятная доска в честь открытия порта и обзорная площадка, на которой мы неистово позировали и фотографировались.
Потом Эдуард предложил мне взять его под руку, и мы так и прошлись до конца набережной – слева Эдуард, справа – Мо. Портовая кошка, противно шипя, удрала от нас в ближайший палисадник, который рос перед нарядно украшенным зданием ресторана. Было видно, что это заведение – одно из самых шикарных в Олимпии, потому что название, меню и внутреннее убранство было на французский манер. Мо тоскливо заглянула внутрь, готовая привычно развернуться и уйти, но тут Эдуард, как бы невзначай, спросил у сестер:
– Лили, Алиса, Мо, дорогие! Не хотите ли по чашечке кофе?
Алиса тут же взяла Джека под руку и потащила его вовнутрь, он развернулся и, якобы по секрету, сказал:
– Советую не отставать – Алиса единственная из нас, кто знает французский!
– Займи лучший столик! – сказал ему вдогонку Келлан.
– О, ну наконец-то! Я совсем замерзла – полушутя сказала Лили, грациозно дефилируя к дверям.
Эдуард же открыл перед нами дверь и сделал галантный жест рукой, приглашая войти. Мо, казалось, ничего не замечала вокруг, полностью поглощенная шикарной обстановкой ресторана.
На входе нашу компанию встретил флегматичный администратор и предложил столик у окна. Но Алиса настояла на том, чтобы нас посадили у рояля, в глубине. И, конечно, подальше от окна. Правда, она ничего об этом не сказала вслух. Мы расселись за круглым столом, который был безупречно сервирован, и стали изучать меню.
От смешения запахов соуса, газа, духов повара и вареных омаров голова шла кругом. Я воспользовалась умением не дышать и просто опускала и поднимала плечи. Приглядевшись, заметила, что это же делают и другие. После чистого морского воздуха этот коктейль был пыткой. Но мы счастливо улыбались. С помощью Алисы и комментариев Эдуарда мы выбрали седло барашка, салат и красное вино. За большим окном стало заметно светлее, и появились первые лучики света.
– О, Бэль, посмотри! – сказала Мо, указывая рукой на предзакатное солнце, которое залило все вокруг мягким золотистым туманом. – Стоило нам зайти в помещение, как солнце тут как тут! – и с тоской посмотрела на радостный пейзаж за окном. Потом вздохнула и спросила: – Так кто-нибудь посвятит меня в вашу тайну?
Я моментально напряглась, и тысячи вопросов засуетились в голове. Но Мо продолжила:
– Так на концерт какой группы мы идем?
Келлан даже откинулся на спинку стула, расстегнув пиджак на молнии, явно от облегчения. Эдуард же продолжал развлекаться, глядя на мое перепуганное лицо. Мне так и хотелось показать ему язык, но меня опередила Алиса. Мама ничего не заметила, потому что Лили всецело завладела ее вниманием, спрашивая:
– А вот эту мелодию узнаете? – и стала напевать самый известный хит группы.
Мо немного послушала и отрицательно замотала головой.
– Нет, не слышала, но мне нравится!
Еще бы не понравилось, от этой песни снесло крышу у миллионов людей по всему миру. Я, было, открыла рот, чтобы напеть Мо еще одну их композицию, но Эдуард опередил меня:
– Если вы мне позволите, Мо, то я сыграю эту мелодию, – сказал он и, усевшись за рояль, начал играть самый известный хит этой группы. Это была очень искусная аранжировка рок-баллады, от его дополнений она казалась более легкой и сложной одновременно, но легко узнаваемой. Эдуарду каким-то чудом удалось добавить больше оттенков в мелодию.
Я зачарованно слушала его, размышляя, когда же перестану восторгаться его талантами. Он исполнил мелодию до конца и резко перешел на танго! Я от неожиданности только глазами хлопала. Нет, только не сейчас! Но Эдуард знаком попросил Лили сменить его у рояля и направился прямо ко мне. У меня дух захватило от его грации. А глаза… Они горели желанием не только потанцевать. На пару секунд меня унесли воспоминания о недавней ночи, и Эдуард воспользовался этим. Я очнулась, когда стояла недалеко от столика в дурацкой стойке для танго. Я много раз видела этот танец в кино и начало меня неизменно смешило – просто нелепо стоять так близко друг к другу и делать вид, что мы не знакомы.
– Эдуард, я же ничего не умею… – шепотом сказала я. – Вот опозорюсь сейчас, и нас навсегда исключат из списков клиентов этого ресторана!
Казалось, что Эдуард мурлыкал от удовольствия:
– Ну уж нет! Я столько этого ждал! И не согласен ждать более ни секунды! – шутя ответил он. – Становись мне на ноги и сделай страстное выражение лица.
Все остальное я беру на себя!
Но с выражением лица проблем не возникло – я просто не стала скрывать обожания, с которым смотрела на своего мужа.
Лили ударила по клавишам, выдав пространное вступление, и мы… заскользили по паркету. Эдуарду удавалось танцевать, едва касаясь ногами пола. Я хихикала и старалась правильно делать повороты и па. Хотя уже на второй минуте уяснила себе как танцевать. Думаю, что еще пару тренировок, и я станцую с Эдуардом самое страстное танго, на которое только способна.
Когда музыка стихла, Мо восторженно зааплодировала, а Эдуард с легким поклоном галантно усадил меня на стул возле себя.
Алиса потянула танцевать Джека, и я впервые увидела, как они танцуют. Алиса была великолепной партнершей – она полностью подчинилась в танце Джеку, а тот, с довольной улыбкой, наслаждался танцем со своей любимой. Они целиком и полностью покорили нас своим исполнением. Без слов, только движения под музыку, а сколько сказано, сколько чувств… мы, словно очнулись от сна, когда музыка стихла. Вместе с нами зааплодировали немногие посетители ресторана.
Лили наконец-то решила, что с нее довольно музыки и, закрыв рояль, вернулась за стол. Ох, много бы я отдала, чтобы посмотреть, как танцует Келлан. Это должно быть зрелищно. Я их обязательно раскручу на танго когда-нибудь!
Официант принес каждому по большому блюду, на котором, к моему счастью, сиротливо ютился кусочек склизкого мяса, размером с ладошку. Все это было украшено двумя листьями салата и несколькими стручками фасоли. Мо в замешательстве смотрела на это произведение искусства и, видимо, подумала, что ее разыграли. Она привыкла к более сытной пище. Но тут главным было не насытить клиента, а порадовать сочетанием разных вкусов. Пища как искусство. Мама вздохнула и, взяв вилку, стала с философским видом ковырять угощение.
Я же с ужасом думала, куда девать еду. Эдуард под столом слегка придавил мой кроссовок, и я украдкой взглянула на него. Он глазами показал на свою тарелку. От его кусочка мяса осталась половина. Я вопросительно вскинула брови. Он самодовольно подмигнул мне и взглядом указал на тарелку. Тут я увидела, как он поступал: отрезал кусочек мяса и, пока на него не смотрели, молниеносным движением заталкивал его в сложенную салфетку. Мне стало интересно, и я осмотрела тарелки остальных участников застолья. Видимо, все делали так же, потому что тарелки были полупустыми. Я последовала их примеру и решила проблему точным запуском говядины в сложенную салфетку.
Мо запивала еду вином и продолжала сосредоточенно жевать. Наконец-то она подняла глаза и изрекла:
– Это поучительный опыт для меня.
Возникла неловкая ситуация. Я уже была готова услышать критику ресторана с ее стороны. Но она продолжила:
– Нужно было Генри пригласить во французский ресторан, когда мы только поженились!
Я вопросительно вскинула брови, а Эдуард улыбался все шире.
– Вот нечто подобное я как-то и приготовила, а Генри давился и критиковал мои кулинарные способности!
Бэль, а здесь это продают по сорок долларов за порцию!