– И как дерутся?
– По-разному… Когда до первой крови, а когда и до смерти… всякое бывает.
– На мечах?
– По разному, и на мечах и на кулаках, а вообще как кому удобно.
– Понятно, – ответил я и задумался. «Ну ладно, принимаю мое попадалово в этот мир как свершившийся факт… и что дальше? Ну пристроился пока у добрых людей, повезло… а потом? Не буду себе льстить, и судя по рассказам, мужики в этом мире не чета мне. Кроме того, надо как-то устраиваться самому, не буду же вечно столоваться в доме у колдуньи, хоть и симпатичной… татуировки только эти… да и по возрасту она меня постарше будет, лет на пять – семь, наверное… а то и на сто! Колдунья же…»
– О чем задумался, Никитин? – спросила Чернава и поставила передо мной тарелку с нарезанным соломкой мясом. – Ешь.
– Думаю, как жить дальше…
– А что ты умеешь делать?
– Я хорошо умею делать то, что в вашем мире начнут делать не раньше чем через много сотен лет…
– Это плохо. Ты стрелять умеешь?
– Из этого? – кивнул я на висящий на стене лук.
– Да.
– Нет, не умею.
– И мечом не владеешь?
– Нет. Ножом в ближнем бою, может, и смогу что…
– Плохо. Очень плохо, Никитин.
– Вот и я про это… Ну, патроны пока есть.
– Патроны… ты бы забыл пока про это свое оружие… примут за колдуна да на суд к Хранителям сведут… это если повезет, а так и забить могут. А у Хранителей даже не знаю, как повернуться все может.
Аппетит пропал совсем, я вышел на улицу и, присев на бревно, закурил. Через некоторое время вышла Чернава с луком в руках.
– Иди, я научу.
– Перед смертью не надышишься, – махнул я рукой.
– Ты умирать собрался?
– Нет, не хотелось бы… это такая пословица.
– Тогда вставай.
Я встал и подошел к ней.
– Вот держи, попробуй натянуть пустую тетиву.
Я взял лук, он был не таким легким, как мне показалось, и самое главное, он был не деревянный, величиной чуть больше метра. Точнее не совсем деревянный. Рукоять лука была деревянной с кожаной обмоткой, а вот плечи, похоже, какая-то кость, что ли…
– Из чего он сделан?
– Из ребер молодого вола.
– В моем мире луки делали из дерева в основном… ну сухожилия вроде тоже использовались.
– Здесь делают луки так… давно так делают, – пожала она плечами, – давай, попробуй натяни.
Вспомнив детские игры в индейцев и Робин Гуда, я принял стойку и попробовал натянуть тетиву… Максимум, что я выжал, так это еле вытянул чуть дальше локтя.
– Ого! Это какое же усилие надо сделать?
– Хилой… Ох и хилой же…
– Да ладно тебе… А до каких пор вообще тянуть надо?
– До уха.
Изрядно пыхтя и напрягаясь, попробовал еще раз… До плеча – вот мой максимум.
– Дай… – забрала у меня лук Чернава, – смотри.
Она достала из колчана стрелу, особо не напрягаясь, натянула тетиву до уха и практически не целясь выстрелила в столбик забора, попав ровно в середину. Мне стало вообще тоскливо… мало того что у меня есть все шансы попасть со своим дробовиком – единственным оружием, которым я худо-бедно владею, под местную инквизицию, так еще и баба мне нос утерла… Я начал прохаживаться взад и вперед, всем своим видом показывая – «могла бы и промахнуться хотя бы».
– Я подумаю, Никитин, как тебе помочь… но это будет только половина дела, придется просить Вараса, чтобы взял тебя в помощники, там ты быстро сил наберешься.
– В кузню?
– Да.
– А возьмет?
– Не знаю… вот приедет и спроси его.
– Может, ты попросишь?
– Нет… так не принято. Ты мужчина… так что сам.
– Попробую, – вздохнув, ответил я.
До обеда занимался с луком, все пытался его победить. Но пока не удавалось, кроме того, несколько раз саданул себе тетивой по внутренней стороне предплечья, да и пальцы уже ничего не чувствовали и посинели от резкого срывы тетивы.
– Тебе точно надо к скоморохам на городскую площадь… на праздниках народ веселить, – услышал я голос Вараса, который вместе с Дариной стоял у забора на тропе от озера, – а говорил, что в дружине был…
– Был…
– И чему тебя там научили, кроме как этими пат… патронами стрелять?
– Много чему, – уже не скрывая обиды, резко ответил я.
– А ты не серчай, – нахмурился Варас, – я что вижу, то и говорю… И кулачному бою обучен?
– Обучен… хочешь проверить? – завелся я.
– А давай, – радостно ответил Варас.
– И зачем тебе это? – спросила, стоя в дверях дома, Чернава.
– Не боись, Нава, не зашибу… так, если только бока помну немного. Ну что, Никитин, покажешь, что ты умеешь?
– Покажу, – ответил я и пробубнил себе под нос: – «Чем больше шкаф, тем громче падает».
Варас снял широкий кожаный пояс и, намотав его на ножны, аккуратно приставил их к забору, потом снял жилет и рубаху, обнажив поистине богатырское тело.
– Ну подходи… не боись, – поманил он меня рукой.
Я тоже разделся до пояса и направился к нему, представляя, насколько комично я выгляжу рядом с ним.
– Готов? – спросил Варас, когда я приблизился к нему на пару метров.
– Да.
– Э-э-ть! – Широко размахнувшись, нанес он свой первый удар, который не достиг цели, что заставило Вараса чуть завалиться вперед… – Э-э-ть! – Второй удар, и я снова поднырнул под руку, но в этот раз я смачно вложился ему по печени.
– Ух! Вертится-то как, – сказал улыбаясь Варас.
Он наступал на меня, размахивая своими «кувалдами», а я уклонялся от ударов либо перемещался с линии атаки, заставляя противника периодически терять равновесие. Наконец он подловил меня, сделав что-то вроде «обманки», и я поймал первую оплеуху, которую все же успел заблокировать, но при этом грохнувшись на траву.
– Вставай, чего разлегся? Или сдаешься?
– Вот еще, – ответил я, поднимаясь и чувствуя, что левую руку он мне отсушил напрочь.
Так… он двигается немного в раскачку, переваливая вес тела при этом то на одну ногу, то на вторую… вот он замахивается правой, удар… нырок, не попал…
вот пошла левая рука… его нога чуть оторвалась от земли… а я, снова резко сместившись с линии атаки, оказался сбоку и при этом врезав ногой ему под колено опорной ноги классический «лоукик», когда он, потеряв равновесие, начал заваливаться, добавил ему прямой ногой.
– Вставай, или сдаешься? – спросила брата Чернава и громко расхохоталась.
Ох и зря она это… после ее фразы самолюбие кузнеца было уязвлено больше, чем то, что он оказался на траве. Варас резко поднялся и буквально побежал на меня… не обращая внимания на мои удары. Ну и надо сказать, что я реально испугался, увидев этот бешеный, несущийся на меня «бронепоезд». Прорвавшись в клинч, он, обхватив меня руками, оторвал от земли и начал сдавливать. У меня внутри все захрустело и стало невозможно дышать…
– Ну что, теперь сдаешься? – продолжая сдавливать, спросил Варас.
Что было сил я выгнулся назад, а потом резко впечатался ему в нос своим лбом. Его «жаркие объятия» сразу ослабли, он отпустил меня… немного попятился назад и, немного покачнувшись, сел на задницу.
– Хватит! Первая кровь пролилась! – крикнула Чернава.
– Батюшка! – Дарина подбежала к нему.
Тяжело дыша, я опустился рядом с Варасом на землю и сказал:
– Надо холодное что-то приложить.
– Да ладно, первый раз, что ли, – ответил Варас, улыбаясь и утирая поданной дочерью тряпицей кровь, – а ты молодец… необычно правда как-то бьешься.
– Как умею…
– Идите, умывайтесь да и проходите в дом… обедать, – сказала Чернава.
Глава 9
Прежде чем накрыть на стол, Чернава оказала, так сказать, нам первую помощь, Варасу и мне она приготовила компрессы, некоторое время что-то поколдовав у своего столика с черепами. Мне она туго обмотала руку от запястья до плеча, и уже буквально через десять минут мизинец и безымянный пальцы стали что-то чувствовать. Варас долго возиться с собой не дал, лишь позволил некоторое время подержать на переносице небольшой тряпичный мешочек с травами, смоченный в каком-то настое, а в носу два тампона.
– Ладно, хватит тут передо мной крылами-то махать, не рассыплюсь, – мягко отстранил он от себя Чернаву и убрал все ее «препараты» от своей физиономии и, хохотнув, сказал: – Лучше вон над Никитином пошепчи, а то мало что хилой, так еще и однорукий будет.
– Да вроде отпускает уже, – ответил я, улыбнувшись, и несколько раз сжал и разжал левую кисть.
– Ну и добре, – ответил он, – одежа, смотрю, впору тебе пришлась, а сапоги свои чего не стал снимать?
– Те, что Чернава дала, велики.
– Велики не малы, стельку кожаную потолще да носок у ней загни… А эти сними… Потом подыщем тебе сапоги.
Чернава расставила тарелки с ароматной похлебкой и большое блюдо жареного мяса на ребрах. Я зачерпнул со дна деревянной ложкой похлебку и посмотрел на ингредиенты.
– Что ты там хочешь увидеть? – спросила Дарина.
– Мне просто интересно, из чего это, – ответил я, внимательно рассматривая содержимое ложки.
– Ешь, остынет, – улыбнувшись, ответила она.
Мы молча поели, и Чернава налила мне и Варасу в кружки какой-то слабый алкоголь, а себе и Дарине сок белого дерева.
– Тебе Нава рассказала, как у нас тут живется в княжестве? – спросил Варас, откинувшись на стену.
– Да, немного рассказала.
– И что ты думаешь? Будешь устраиваться или искать путь в свой мир?
– Хороший вопрос, – ответил я и задумался… А ведь действительно, чего мне теперь надо? Как жить дальше? Смогу ли я вообще в этом мире долго прожить? Вопросов много, ответов нет. Я продолжал молчать, погрузившись в размышления, из которых меня вырвал приятный голос Дарины.
– Батюшка, может, в помощники его себе возьмешь? – спросила она отца… похоже, сговориться уже успели бабы.
– Хм… помощник, конечно, надобен, работы много, да к зиме надо посуду изготовить на продажу. Только его же учить сколько всему.
– Я хорошо учусь.
– Ладно, – кивнул он, – проверим. Забирать тебя от Навы все одно нужно, а ну как кто за настоями пожалует? А так у меня за тебя спросят если, скажу, что с ограбленного разбойниками каравана прибился в подмастерья.
– А откуда караваны? – спросил я.
– С берега Желтого озера… Вот так и будешь говорить, если спросят – что, мол, был в караване с охотниками, на вас напали и тебя… эм… О! Палицей шибанули, – он хохотнул, – голову отшибли, и ты не помнишь ничего толком, кто да откуда, бывает такое иногда… но не часто, обычно после палицы если выживают, то только на потеху людям или на горе родным. Но у тебя голова, видно, крепкая, вон как приложил меня.
– А в караване значит с охотниками? – уточнил я.
– Угу, – кивнул он, – ох! Надо же в болота вернуться, коту болотному клыки вырвать… это достойный трофей, Нава тебе амулет сделает… редкий охотник один на один с болотным котом выйдет. А другие клыки Дарина в городище свезет да продаст.
– И когда пойдем?
– Сейчас пойдем… и так уже много времени прошло, для того чтобы тушу обглодали, а может, и затянули ее уже в топи.
– Ну хорошо, идем, – согласился я.
– Я с вами! – встала из-за стола Дарина.
– Нет, – резко ответил отец.
– Батюшка…
– Все… – поднял ладонь и сделал суровое лицо Варас.
Дарина села на место и, громко выдохнув, отвернулась к окну.
– Собирайся.
– А что мне собираться, – ответил я и подошел к углу, где так и лежали мои вещи. Надел пояс с подсумками, за него топорик и повесил на плечо дробовик. – Я готов.
– Мы скоро, – сказал Варас и вышел на улицу.
На лодке мы перебрались на островок, где заканчивались мостки, Варас привязал лодку к одинокому дереву и внимательно посмотрел в сторону болот, поправив на поясе ножны.
– Нечасто ту т появляешься? – спрос ил я его.
– Нет, – хмуро ответил он и, подержавшись несколько секунд за амулет, висевший на шее, и что-то пробубнив себе под нос. – Идем… я впереди пойду, ты на пять шагов дальше, головой крути по сторонам и слушай.
– Что слушать?
– Всё!
До места дошли сравнительно быстро, обстановка вокруг, скажем так, не располагала к неспешным прогулкам. От туши почти ничего не осталось, зато мостки были словно выкрашены бурой краской, и к болотному смраду добавился запах трупной гнили.
– На, клыки выломай, – протянул мне Варас кузнечные щипцы, – а я погляжу пока кругом.
Я взял щипцы и присел над объеденным черепом, достав нож, вставил его между челюстями с рядами огромных и острых зубов и, повернув клинок, немного разжал челюсти. В это время не так далеко от нас, где-то в камыше взвыла какая-то тварь, нехорошо так взвыла, будто позвала кого-то.
– Никитин, поторопись, – пытаясь говорить спокойно, сказал Варас.
– На, забери свои пассатижи, – сказал я, отдав ему щипцы, и вытащил топорик. Ухватившись за одно оставшееся ухо твари, я несколько раз рубанул по шейным позвонкам, отделив голову от туши. – Все, идем.
– Ну тоже правильно, – кивнул Варас, – пошли… и назад посматривай.
Сопровождаемые «задорным» завыванием на разные голоса всякой болотной живности, мы быстрым шагом… почти трусцой вернулись на островок к лодке.
– Поганое место, и зверье тут поганое… лезь в лодку! – скомандовал Варас.
Трех «гиен» мы заметили на островке, когда отплыли метров на десять.
– Я как чувствовал, что за нами идут… нет, – покачал головой Варас, – с тремя бы не совладали. Они ведь слепые, но нюх такой, что на пару сотен шагов добычу чуют, а лапой махнет, и голову враз с плеч когтями снимет.
– Слепые? Нюх? – переспросил я, и холодок пробежал по спине… Я представил, как меня «снюхала» насмерть вот такая тварь в кустах, когда я лежал без сознания.
– Что, Никитин, исподнее-то сухое? – спросил Варас. – Что-то ты побелел.
– Сухое… Дай щипцы.
Выломав четыре десятисантиметровых желтых клыка, я собрался было сбросить череп в воду.
– Не надо, оставь… На ворота повешу, я по ночам буду лучину внутри ставить, – хохотнул Варас, – чтобы не шлялись всякие.
– Шутник, – ответил я и бросил череп на дно лодки.
– И вправду болотный кот, – с детским восторгом сказала встречающая нас у мостков Дарина, когда я вылез из лодки. – Никитин, покажи клыки.
– Вот, – я достал из подсумка клык и протянул ей.
– Подари…
– Дарина! – одернул ее отец.
– Пусть берет, – сказал я, – Чернава и ей, может, амулет сделает.
В ответ Варас только сурово посмотрел на дочь, покачал головой, и показал свой кулачище.
– Батюшка… Никитин сам, – не решаясь взять клык, сказала она.
– Бери, – подмигнул я ей.
Она резко цапнула его и побежала к дому Чернавы.
– Ладно, идем дымом подышим да будешь собираться… Вещи все свои забирай, чтобы у Чернавы в доме ничего не оставалось, у меня спрячем.
Уложив в рюкзак все свои вещи, я вынес его во двор, присел на бревно рядом с курящим свою чудную трубку Варасом и тоже закурил.
– Я через два дня приплыву к вам, – сказала Чернава и помахала рукой, когда мы втроем погрузились в лодку, и Варас оттолкнулся веслом от мостков, – амулеты привезу и настой Никитину.
– Хорошо, – ответил Варас и поднял руку.
Я тоже изобразил рукой прощальный жест и посмотрел на удаляющийся стройный силуэт колдуньи… Красивая она, вот только татуировки эти…
– Варас, а почему она одна?
– Нельзя ей… – ответил он, но так, что развивать тему не захотелось.
Спустя примерно час мы уже подплывали к дому Вараса. Пока мы плыли, я насчитал около двадцати проток, впадающих в озеро. Один раз даже из одной из проток вышла лодка с тремя людьми, и пройдя немного вдоль берега, зашла в другую протоку. На берегу невысокая трава переходила в плотный кустарник и затем начинался редкий лес. В камышах, со стороны болота я заметил самых настоящих уток, только они полностью черные и немного крупнее, но силуэт один в один.
– А это что? – спросил я, указав на несколько скал метров двадцать в высоту со стороны болот.
– Железные горы.
– Прям вот целиком из железа?
– Нет, я там железные камни собираю или от скал откалываю.
Спустя еще немного времени лодка стукнулась бортом о столбики мостков, и мы выбрались на берег.
– Дарина, иди Бира привяжи.
– Кого? – спросил я, когда Дарина убежала по тропе к дому.
– Это лающий волк… старый уже, но кинуться может, так что пусть на цепи побудет, пока к запаху твоему не привыкнет.
Мы прошли по тропе сквозь полосу редких деревьев, отделяющих жилье кузнеца от озера, и вышли на большую поляну, на которой было… ну скажем так – подворье зажиточного шотландца… Большой каменный дом с деревянной верандой и односкатной крышей, покрытой соломой… или сеном? Я не разбираюсь что-то, травой в общем какой-то… Еще несколько строений – кузница, сруб бани, курятник, пара сараев, у одного из которых стояла обыкновенная телега и чуть накренившийся на бок еще один сруб небольшого домика. Все это было огорожено вокруг невысоким забором «в три доски», со стороны тропы от озера была небольшая калитка, а со стороны дороги, что виляя выходила из леса, были деревянные ворота. Рядом с домом собачья будка, у которой посажено на цепь нечто среднее между овчаркой и лайкой.