Нич Ниднибай - Леонид Фраймович 5 стр.

Сынуле

* * *

* * *

* * *

Диалог с фотографией

И вот теперь… Теперь я прихожу домой… Вижу пустую постель, на которой когда-то лежал мой сын… Его вещи…

Нет… Не могу поверить… Не могу…

Почему она поехала с этими грузинами на пляж? Ведь не так давно умер Мишутка…

Тоже любит покутить?..

* * *

Он казался мне больным, но вечным: старик-фараон «всея СССР». Но это было не так…

В городе Ирпень, недалеко от Киева, заказал памятник Мишутке… Гранитный… Ставить буду сам.

* * *

* * *

Папа и тёща съехались. В нашем же доме. В двухкомнатную квартиру. Было неприятно, но я ничего не стал рассказывать папе…

Чтобы не подумал, что я желаю его одиночества.

У Жени с Мишей родился ещё один коренной ленинградец – Игорёха.

Я всё устанавливаю Мишунькин памятник. Ещё немного.

Неожиданно приехал Люсик. Помог мне установить основание памятника.

Вчера поднял лебёдкой стелу памятника, залез под неё и почистил её дно. Не успел вылезть, – стела грохнулась на землю. От запоздалого ужаса в голове промелькнуло: «Около тонны… Мгновенно кончились бы все мучения… Как Анюха без меня бы?.. Совсем ей не занимаюсь… Папа опять бы плакал…»

Оказалось – один «зуб» в лебёдке был плохой.

Не первой свежести фараоны меняются один за другим.

Страна не успевает строить пирамиды.

Партия и народ в растерянности: непонятно, кому поклоняться.

Папа жаловался, что тёща дико храпит, и он не может спать. Я сказал, что знаю это. Он удивился:

– Почему же не сказал мне? – и потом заговорил о том, что очень болит вторая нога (которая не на протезе).

…Опять понадобился доктор-время… Чтобы я смог сделать ещё одну страшную запись…

Папа покончил с собой…

В тот день он пропал… Моросил снег… Я носился по мартовской слякоти, разыскивая его… И едва нашёл… в подвале нашего дома… Содрогаясь и крича что-то, я вытащил папу из петли и стал делать ему искусственное дыхание… Но он был уже холодный… Совсем холодный… Как тогда – Мишутка…

Отчего?! Отчего?! Отчего?! Когда закончится этот поток смертей?! Эти круги… эти мёртвые петли?!

…Установил памятник папе. Доработал мамин памятник.

Чтобы были похожи.

* * *

По мотивам рубайат Омара Хайяма

* * *

Взрыв в Чернобыле… Мало кто в стране толком знает, серьёзно ли это или так: враги «на пушку берут»…

Утонул «Адмирал Нахимов». На нём были Саша и Стеллочка, родственники жены. Они погибли.

Саша, который вытачивал мне детали для установки памятника Мишутке… Стеллочка, которую я знал ещё малышкой…

…В стране началась перестройка…

Гласность показывает своё второе нутро: в открытую печатаются евреефобские статьи и книги. Тот же запах пронюхивается в радио и телевидении.

Предвыборная речь пьяного кандидата куда-то

Привычно-непонятный мир тает на глазах. Понимаю, что надо «рвать когти». Но как оставить могилы мамы… Мишульки… папы?!

* * *

Какое будущее ждёт здесь Анюлю?! Не начнётся ли развал, гражданская война?.. Погромы?..

Нет, придётся уезжать…

Мама!.. Мишулька!.. Папа!.. Вы слышите?! Нет выхода!.. Боже!.. Как же оставить их?!

Куда ехать?.. В США?.. В Израиль?.. Ещё куда-нибудь?..

Штаты представляются большой гангстерской «малиной» (воспитание даёт себя знать). К тому же эта остановка в мафиозной «Римской империи»…

Израиль?.. Сионистичен или религиозен. Так нас закодировали. Но там ведь живут не Люсикины плохие евреи, а порядочные и храбрые израильтяне – люди Книги.

Написал письма в Израиль: в Сохнут и родственникам. С вопросом: «Можно ли будет в дальнейшем перевезти захоронения?».

Сохнут набрал воду в рот головы, а родственники зарыли её же в песок, успев перед этим истерически выкрикнуть, что если я такой, то сидел бы на месте, что Израиль из кожи вон лезет: и перевозит, и деньги даёт, и жильё, и работу, а он… захоронения. Кому они нужны, эти мёртвые? Могилы на хлеб не намажешь… Одни затраты…

Всё же решили – в Израиль. И ещё решили, что буду ездить (при каждой возможности) на могилы в Аккерман…

* * *

Агасфер

Еврейская (э)миграция

Может, скверные людишки?..

Прощания… Слёзы… Поехали… Москва… Прощания… Слёзы… Поехали… Чоп… Будапешт казался холодно-враждебным, красивым и непонятным, как сфинкс…

Приехали… Израиль… Встречали песнями… Доброжелательны… Неужели все они евреи?!

Ужас какой! То есть… Я хотел сказать: «Ужасно как интересно!».

В аэропорту какой-то совершенно секретный еврей попросил всё, как на духу, рассказать. Ну я ему и поведал эту «мансу» с КГБ.

Ироническое подражание внеисторической песне

Съёмная квартира… Утомительные, казённые слова: «мисрад клита»… «ульпан»…

Женя с Мишей решили покинуть Ленинград. Спрашивают, куда покидать.

А что ответить?.. Страной, вроде, горжусь. Труда и крови вложено много. Ну, работы нет… Так это «дело житейское»… Чёрная-то уж точно будет… Для тех, кто постарше и послабей… Без связей и денег… А те, которые посильней… Те могут и не напрягаться… Жильё вот есть… Что да, то нет… Потому что не своё… И стоимость его такая, что «не будем – о грустном»…

Жарко?.. Есть кондиционер… Правда, дорого и шумно… Арабы, теракты?.. Это уж, – почти точно, – временно… Всего несколько сотен лет… А может, даже и значительно раньше… В связи с землетрясениями… Какие ж теракты, когда никого нет?.. Евреи?.. Так возможно ж, не все плохие?.. И есть места красивые… Правда, могут отобрать…

В общем, страна замечательная, если бы не жара, землетрясения, арабы и евреи…

Сестра с семьёй решили всё же ехать в Израиль: Штаты слишком долго ждать, а Россия непредсказуема.

Ищу нормальную работу… «А лопатой по зубам не хочешь?»… Только чёрная… Иду в «нисрать клиту»… Дали курсы… Ещё поиски работы… На хорошую – то есть по специальности – уже старый… На замечательную, – по, откуда ни возьмись, протекции, – но такую, что из Израиля не выпустят, – боюсь: мне надо на могилы ездить… Пошёл на чёрную…

Тель-авивский завод дешёвых, но популярных, украшений… Я – помощник помощника гальванщика… Беседы о судьбах России и Палестины с арабами-палестинцами на корявом иврите…

С точки зрения Вселенной, прошло всего лишь мгновение, как Авраам ушёл оттуда, откуда Саддам уже насобачился стрелять по Земле Обетованной советскими «скадами»…

В противогазе душно…

Стройка… Я – электрик по долбёжке стен… Арабы-палестинцы… Беседы не ведутся: жарко, пыльно и тяжело…

Работаю электриком (почти не долблю стены) у частника… Еврей в вязаной кипе… Благодушен, местами набожен, но много не даёт…

Работаю и учусь на курсах техников персональных компьютеров.

Оказывается, техниками здесь называют тех, кто ремонтирует, а инженерами тех, кто разрабатывает. Иди знай: в СССР кличка и у тех, и у других могла быть одинаковой…

Учусь и самостоятельно. Под персональные компьютеры и программирование. Проклятые мои мозги вширь, по верхам, не берут – только вглубь – да ещё и путаются. Время уходит. Переучиваю русский и немецкий (про немецкий мама с папой наивно думали, что мне легче будет в школе, так как ближе к идишу) на, соответственно, иврит и английский… В школе действительно казалось, что было легче, вследствие того, видимо, что на идиш я знал около десятка слов, а главное, знал три его «источника, три составные части»: «киш мен тухес», «тухес блус» и «мах зих ништ нарес», потому и не «брал в голову» неудачи в изучении языка основателей научного коммунизма… Теперь же в моём органе мышления всё спуталось: то ли я немецкий на иврит переучиваю, то ли английский на русский перевожу?..

Появилась «своя», но принадлежащая банку, квартира в Лоде – «мегаполисе» наркоманов…

Путч в Москве… Сердце в пятках: вдруг не впустят на могилы…

Пронесло… Но партию жалко… «Оторвалась от коллектива»…

Борьба с банком-кредитором, чтобы выпустили – из страны так и не построенного демократического сионизма в страну зачаточной демократии – проведать могилы.

Первая поездка в Аккерман к могилам. Горько… Больно…

СССР «во мгле». Михаилу Сергеевичу обидно за державу. Мне тоже, но за три: за СССР, – что развалился, за Украину, – что отвалилась, за Израиль, – что маленький.

* * *

Стройка в Лоде… Я на ней временный рабочий… Опять арабы-палестинцы… Однако и интеллигенция русская есть… еврейского пошиба, правда… Ну там… врачи, учёные, инженеры всякие… В общем, «отребье»…

«Килополис» – Азур, а я в нём вольным дворником промышляю: на свободе, то есть на улицах, метлой и граблями махаю…

«Продвинулся»: в магазине компьютеров техником значусь… по ним же… по «писюшкам»… Это на американский манер кликуха, а если по-нашему, так просто PC будет…

Что-то много стало попадаться «под руку» плохих евреев. То там обманут. То сям подлянку сделают…

Вспоминается Люсик…

Понятно, что капитализм есть власть рынка с кодированием мозгов толпы на товаро-развлекательную мораль. Практический же социализм есть рынок власти с кодированием тех же мозгов на безтоваро-властеобожательную мораль.

Досадно, однако, что ни Кобе, ни американцам так и не удалось построить социалистическо-демократический сионизм «в отдельно взятой стране». А всё, видимо, из-за разногласий среди евреев в интерпретации составленного в незапамятные времена одним «одарённым режиссёром» «Кодекса Строителя Сионизма». Одни там вычитали, что еврей еврею Друг, Товарищ и Брат, а другие, – что евреи евреям Врут, Товар и Блат.

* * *

(По мотивам произведений Владимира Маяковскогои Владимира Высоцкого)

Миша сразу раскусил, где он оказался, и «запал»… Я – тоже, но с большим «дилеем».

Он с сестрой и детьми «потосовался» здесь некоторое время и мотанул назад туда, где «с платформы» говорили когда-то: «Это город Ленинград».

Потом, однако, стали говорить: «Это город Санкт-Петербург», – вследствие чего Миша, Женя, Зоя и Игорёха перестали понимать, куда они вернулись.

«Се ля ви». Я бы даже сказал резче: «Се ля жо»…

Ездил опять на могилы. Бедные мои, что же вы молчите…

Аккерман почернел… Наверное, от горя. Или от «незалежнiстi»?..

* * *

«Задвинулся»: опять электрик, но уже по ремонту в зданиях… Арабы-палестинцы, инкрустированные евреями…

И вновь аккерманские могилы… И город того же цвета…

«Выдвинулся»: снова техник по «писи»-ам…

«Сдвинулся»: автомобильный электрик, в гараже для грузовиков и тракторов…

Уговорил моих съездить в Аккерман. Правда, через «Санкт-Ленинград»…

Питер набросил снежно-белую паранджу, чтобы скрыть раны перестройки, и был строен собой. Повидался с сестрой, Мишей и детьми. Зоя и Игорёха повзрослели. Пофилософствовал с Игорёхой над компьютерными играми, с Зоей – обо всём. Со всеми – о политике.

Потом был Аккерман и укор фотографий на памятниках…

Перебирал мамины тетради и записные книжки. У мамы есть неплохие стихи и заметки. Особенно, о войне, о блокаде Ленинграда.

Решил скомпоновать на компьютере из них её книгу, отпечатать и переплести. В четырёх экземплярах.

Анюха взялась помогать.

Квартира в Аккермане… И моя и не моя. Кладбище… Одинокий мой мальчик… И мама… И папа…

Это – то, что есть

«Променял» автомобильного электрика на случайно подвернувшегося «писи»-ного техника…

Дочульке

Анюле не до нас: «онауже в Париже»…

…Приехала – теперь Париж в ней…

Какого хрена я ляпнул там и тогда: в аэропорту, когда «съалинял» из СССР в «эрец» на п. м. жо. Воистину: язык мой – враг мой. Теперь ШАБАК привязался. Я им правду – они не верят. Как будто я им пророк какой-то!.. Ну, говорят, у тебя и нервы, бляха-муха. Давай, гони явки, пароли. Да уж, нервы у меня и впрямь точно, как у Штирлица: отростки нервных клеток. Хотел сказать им, что явка у меня в клозете моём, когда 23 февраля втихаря отмечаю, а пароль плохо пахнет, но подумал: «Вдруг не поймут юмора. Они ведь из Союза давно, а может, даже и никогда. Весь клозет в машкантаозной квартире переломают, пока улики будут искать»…

…Отвязались всё же. Видно, хорошо рассмотрели меня, и поняли, что у допрашиваемого с носом из «пятой графы» характер «нордическим» быть не может, и такой не то что двойным, но и одинарным агентом не потянет… Хотя, говорят, у них руки тоже длинные. Только, пожалуйста, – не старой кгбешной калошей. Как-нибудь красиво.

Израиль – Аккерман, кладбище – Израиль – Париж – Израиль. Круги… Круги… Сколько их будет ещё?..

Под музыку В. Высоцкого, Высоцкого, Высоцкого…

Колыбельная для восемнадцатилетней дочки

Доченьке

* * *

* * *

* * *

И вновь: улыбка мамы, смех Мишутки, ирония папы – на фотографиях памятников… Тихо здесь… Тепло… Как в раю…

Рай

О жизни

Песенка крокодила Герша

Под музыку Н. Матвеевой, Матвеевой, Матвеевой…

Дочуле

1998

Константинополь сказался холодным Стамбулом, а ислам – не таким уж страшным, если снимать обувь, когда входишь в мечеть.

У них, в Одессе, – День смеха… У меня, в Аккермане, – две недели пустоты…

У Жени с Мишей появился ещё один ленинградец: Димка.

* * *

Еле уговорил поехать на могилы. Согласилась. Видимо, только благодаря тому, что обещал поездку в Прагу.

Наконец-то выпустил мамину книгу. Четыре экземпляра, как хотел.

* * *

«…И случай, бог изобретатель…»

Душа дрожит от страха перед вновь «изобретённым» наказанием: погиб Игорёха… Он просто шагнул неверно на дорогу, и тут же подъехал на автомобиле человек со смертельной фамилией и сбил его…

Что ж ты, Игорёшка?! Нельзя, нельзя неверно шагать по минному полю жизни!..

Я был в Аккермане, когда пришёл ночью знакомый и сказал мне о случившемся. Поехал от ужаса в Одессу получить визу в Россию, но по дороге, в «знаменитом» одесском пятом трамвае, украли деньги, и клерки российского консульства не поверили (несмотря на телеграмму) и не дали визу…

Вернулся в Израиль и уже оттуда полетел на похороны…

От Ленинграда ничего не осталось: это был уже Санкт-Петербург. Суетливый и злой, «…в златых тельцах, в дельцах…».

* * *

Израиль – Аккерман, могилы – Израиль – Барселона, Сограда Фамилия – Израиль…

Ноль-холестерин

Примечания

1

Трудно (иврит).

2

Хешбон – банковский счёт (иврит)