Прислонившись бедром к столешнице, Джи скрестила руки на груди и, изредка поглядывая на варящийся кофе, принялась наблюдать за Даниэлем. Напряженное лицо, широкие плечи, мускулистая грудь, обтянутая выцветшей футболкой с бейсбольной эмблемой… Почему же он кажется таким… утомленным? Нет, скорее не утомленным, а просто усталым, как будто ему уже давно не доводилось нормально высыпаться. Не то чтобы ее сильно заботит его вид, но раз уж Лив спросила, почему бы и не присмотреться к нему повнимательней…
А ведь если хорошенько его разглядеть, сразу понятно, почему женщины штабелями валятся к его ногам. Ярко-голубые глаза, темно-русые коротко стриженные волосы, легкая небритость… И если добавить ко всем этим радостям еще и подтянутое стройное тело, уверенные непринужденные манеры, умение подать себя… Проще говоря, любая девушка на Манхэттене сама с радостью напишет ему свой номер, а потом ночами спать не будет, дожидаясь звонка.
Вот только сам он никогда на ком-то одном не задерживался.
– Ладно, хватит, я уже сказал, со мной все в порядке, так что успокойся и готовься к свадьбе. Да, я же сказал, что приду, разве нет? – Даниэль оглянулся. – Она тебе потом сама перезвонит.
Он еще не успел договорить, а Джи уже пересекла гостиную и распахнула дверь, но вместо того, чтобы уловить намек и уйти, Даниэль захлопнул дверь и навис над Джи.
– Похоже, нам нужно серьезно поговорить, – сухо заметил он.
Нет, не нужно. Джи крепко стиснула зубы, чувствуя, что ее терпение на исходе, и прикидывая, не вонзить ли острый каблучок ему в ботинок, когда Даниэль вздохнул и продолжил:
– Может, некоторым и нравится, когда ты суешь свой хорошенький носик в их дела, но со мной этот номер не пройдет.
– Тогда потрудись сам отвечать на звонки, и мне не придется ни во что вмешиваться. Неужели так сложно понять, что твоя семья о тебе беспокоится и уже всерьез подозревает, что ты целенаправленно ищешь смерти?
– Ничего я не ищу.
– Может, еще скажешь, что тебе протоколом предписано выстегиваться из страховки?
– Иди, встань на диван.
– Что? – удивленно выдохнула Джи.
– Ты меня слышала.
Она не сдвинулась с места, и тогда Даниэль ухватил ее за запястье, и ее руку сразу же пронзил электрический разряд. Что это с ней? И с чего вдруг Даниэль ее хватает? Он же раньше вообще без необходимости никогда к ней не притрагивался.
– Ну и что, по-твоему, ты делаешь?
– Наглядно показываю, что…
Даниэль резко отпустил ее запястье и, ухватив за талию, поставил на диван и сам встал рядом.
– Что за… Не ходи по моей мебели!
Расставив ноги на ширине плеч, Даниэль задумчиво покачался на диванных подушках, а потом вздернул подбородок и приказал:
– Прыгай.
– Что?
– Прыгай.
Так, хватит, у нее нет ни малейшего желания играть в какие-то дурацкие игры. Да и вообще, сколько ему лет? Пять?
Но как только Джи попыталась слезть на пол, Даниэль ухватил ее и резко дернул к себе так, что она врезалась ему в грудь, и ее сразу же обдало волной жара. Что за…
– Поняла? Главное – держать баланс.
Все еще не отпуская, Даниэль разглядывал ее так пристально, словно никогда раньше не видел, и, что еще хуже, их тела слишком уж сильно соприкасались друг с другом, а ее грудь так плотно прижималась к его груди, что Джи было трудно дышать, а внизу живота проснулось смутное желание. Но с чего бы это? Почему ее вдруг так тянет к человеку, которого она буквально терпеть не может?
И когда он наконец начал невыносимо медленно опускать ее на диван, в поисках опоры Джи невольно пришлось ухватиться за его широкие плечи, а когда он снова поставил ее на подушки, у Джи даже немного закружилась голова, и она покачнулась, стараясь удержать равновесие.
– Я знал, что делал.
Даниэль спрыгнул на пол и, подхватив Джи на руки, поставил рядом с собой с такой легкостью, словно она ничего не весила.
Отступив назад, Джи замерла на месте, не в силах поверить, что он может с такой легкостью ее трогать и, что еще хуже, сама она станет так реагировать на его прикосновения. Если бы он только об этом узнал, то…
Скрестив руки на груди, Джи вздернула подбородок.
– Будем считать, что гигантские отпечатки твоих ног на моем диване стоят разбитых бокалов. Теперь мы квиты.
– Если тебе больше нечем заняться, кроме как обсуждать меня с моими родственниками, то придумай себе какое-нибудь хобби.
Джи удивленно кашлянула.
– Не беспокойся, мне есть чем себя занять.
– Как скажешь, но свидания к твоим занятиям явно не относятся.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что даже если бы я и забыл, почему ты перестала встречаться с парнями, то теперь обязательно бы вспомнил. – Даниэль тоже скрестил руки на груди, как бы повторяя ее позу. – Ты никогда не думала, что для того, чтобы тебя хоть изредка затаскивали в кровать, неплохо бы для разнообразия вести себя чуть-чуть приветливей и дружелюбней?
– С каких это пор тебя касается моя личная жизнь?
– Примерно с тех же самых, с каких тебя касаются мои отношения с родственниками.
Собрав волю в кулак, Джи мило улыбнулась:
– Когда будешь уходить, не прищеми себе ничего дверью.
– Ничего получше придумать не сумела? – уточнил Даниэль, слегка приподнимая бровь. – Сразу видно, что давно ни с кем не спорила, ничего, не волнуйся, мы быстро приведем тебя в форму.
Джи устало вздохнула и отвернулась, но когда Даниэль уже подошел к двери, она вдруг спросила:
– Неужели ты никогда не устаешь?
Что это с ней?
Даниэль остановился, обернулся и пристально на нее посмотрел.
– Ты о чем, детка?
Джи слегка нахмурилась. Почему от такого просто вопроса замирает сердце?
– Не зови меня так.
Черт, что это с ней такое? Даниэль по-прежнему не двигался с места, и между ними повисла звенящая тишина.
Если бы даже ее сейчас и интересовали отношения, он – последний в мире мужчина, на которого она бы взглянула… Вот только почему от одного его присутствия она сходила с ума?
– Хочешь заключить перемирие?
Джи так и не поняла, зачем задала тот первый вопрос, а теперь он предлагает ей дружбу? Ей стоило огромного труда не рассмеяться.
– Неужели тебе кажется, что я готова выбросить белый флаг? Я говорила не о себе, а о тебе, Даниэль. Ты выглядишь очень усталым. Неужели из-за того, что приветлив и дружелюбен с каждой встречной девушкой?
Даниэль слегка прищурился:
– Детка, ты сомневаешься в моей выносливости?
Эта «детка» уже порядком ее достала.
Вдруг он подошел так близко, что она почувствовала на щеках тепло его дыхания.
– Плохая идея, – выдохнул он.
Не обращая внимания на участившийся пульс, Джи выпрямила спину. Она еще в детстве установила для себя определенный протокол и до сих пор по нему жила, лишь изредка огромным усилием воли нарушая его для крошечной горсточки людей, занимавших такие же крошечные уголки ее сердца. Она давно на практике убедилась, что стоит лишь на мгновение показать слабину, и тебя сразу же съедят, поэтому всегда старательно скрывала свои слабости под различными масками.
Когда она только начинала карьеру, эти маски помогали притворяться, что ее совсем не ранит критика, а сейчас, даже несмотря на то что по всему ее телу разливались волны желания, она продолжала хранить совершенно невозмутимый вид.
– Я должна испугаться?
Даниэль усмехнулся:
– Если не перестанешь нарываться, то потом не жалуйся.
– А ты, оказывается, еще и шутник. Как-то раньше я за тобой такого не замечала. – Джи слегка погладила его по накачанной груди. – А теперь будь хорошим мальчиком и ложись в кроватку, не засиживаясь допоздна. Нельзя же, чтобы такая симпатичная мордашка выглядела усталой, правда? – Уперевшись Даниэлю в грудь ладонью, Джи слегка его оттолкнула. – Чем же тогда заманивать представительниц противоположного пола?
– Это ты лучше сама мне скажи.
Джи еще раз легонько подтолкнула его, вынуждая выйти за дверь, и, когда Даниэль остановился в коридоре с улыбкой на губах, она прислонилась плечом к двери и, прищурившись, слегка склонила голову.
Можно подумать, что он знает что-то такое, чего не знает она.
Как же она ненавидела эту его привычку!
– Признайся, тебе этого не хватало.
Закатив глаза, Джи устало вздохнула:
– Я бы так не сказала.
– Когда меня нет, некому тебя встряхнуть в нужную минуту, чтобы ты собралась и пришла в себя.
– Не говори так, словно хорошо меня знаешь и понимаешь, что мне нужно. – Джи покачала головой. – Ты меня совсем не знаешь. Боишься узнать.
– Да неужели?
– Да, боишься, ведь тогда тебе пришлось бы признать, что ты был не прав, а ты этого терпеть не можешь. – Джи демонстративно огляделась по сторонам, как бы проверяя, нет ли вокруг лишних ушей, и, понизив голос, добавила: – И что еще хуже, ты мог бы обнаружить, что я тебе нравлюсь. Ну а этого уж точно никак нельзя допустить, ведь так?
Подавшись вперед, Даниэль тоже понизил голос:
– Не думаю, что нам стоит этого опасаться.
Джи пристально посмотрела в его невероятно голубые глаза, гадая, помнит ли он вообще, как началась их вражда. Сама она это при всем желании не могла вспомнить. Так что ей оставалось лишь молча удивляться тому, что их отношения никак не складывались, ведь с остальными его родственниками она отлично ладила.
Рано или поздно каждый начинает осмысливать жизнь и пытается решить, что с собой делать дальше. Джи спокойно относилась к тому, чего не могла изменить, но почему-то рядом с Даниэлем она начинала сходить с ума и вела себя как какая-то незрелая девчонка. Но почему он так на нее действует?
Похоже, хороший ночной сон нужен не одному лишь Даниэлю.
Поборов секундную слабость, Джи улыбнулась:
– Говори все что хочешь, лишь бы тебе потом хорошо спалось.
– Не волнуйся, я и так отлично сплю, – выдохнул Даниэль.
– Да я о тебе и не…
– Ладно, хватит, просто не лезь в мои дела, хорошо? Или ты хочешь, чтобы и я в твои полез?
– Мне скрывать нечего, – соврала Джи. – А тебе?
– Не нарывайся, детка.
Нахмурившись, Даниэль резко повернулся и ушел, так что даже если бы она и захотела, все равно не успела бы ничего спросить.
И вот она снова стоит перед закрытой дверью.
Так, отлично, первый день прошел просто замечательно.
Но что же тогда ждет ее завтра?
Глава 2
Скажите, мне только кажется, или кофе действительно становится вкусней, если сверху нарисовать сердечко из взбитых сливок? Поразительно, как всякие мелочи меняют наше восприятие окружающей действительности.
У Джорджии Досон есть грудь. И, учитывая, что он – мужчина, а она – женщина, где-то на подсознательном уровне Даниэль всегда это знал. Но, к счастью, раньше эта грудь еще ни разу не прижималась к его собственной груди так плотно, что на нее при всем желании нельзя было не обратить внимания.
Но он бы и дальше предпочел жить в счастливом неведении этой очевидной истины.
И, судя потому, как облегающая кофточка очерчивала ее соски, сексуальное притяжение было взаимным. Хорошо, что Джи этого не заметила, иначе в ее руках могло оказаться грозное оружие, которое она рано или поздно обязательно пустила бы в ход, и тогда ему ничего не оставалось бы, кроме как прибегнуть к тяжелой артиллерии.
С тем же успехом можно выдернуть чеку из гранаты и бросить себе прямо под ноги.
Второй пункт из списка: лучшая подруга сестры.
Любой нормальный парень, если он, конечно, не собирается заводить что-то серьезное, прекрасно понимает, что не стоит лезть на минное поле. Так что даже если бы Джи в кружевном белье и тех красных туфельках станцевала для него у шеста, Даниэль все равно нашел бы в себе силы сдержаться. Даже не поцеловал бы.
«Говори все что хочешь, лишь бы тебе потом хорошо спалось».
Вспомнив слова и тот незаданный вопрос, что ясно читался у нее в глазах, Денни побежал еще быстрее, заканчивая свою стандартную шестикилометровую пробежку. Джи попала в самую точку. Он действительно уже давно не спит по ночам, но она этого знать точно не может. И даже в те редкие часы, когда ему все же удается уснуть, он все равно просыпается в холодном поту, охрипнув от крика.
Так, нужно чтобы это прекратилось как можно быстрее, иначе он или натворит очередных глупостей, или ему срочно придется искать новую квартиру. А значит, у него просто нет выбора, он должен со всем покончить.
Но мысли о груди Джорджии Досон ему в этом точно не помогут.
Перейдя на шаг, Даниэль зашел в людную кафешку и, ожидая заказ, решил немного осмотреться по сторонам, когда заметил у окна одинокую девушку. Отлично, именно это-то ему сейчас и нужно. Другая девушка.
Подозревая, что потихоньку превращается в фетишиста, Даниэль начал осмотр незнакомки с простых черных туфелек на каблуке, прошелся взглядом по симпатичным скрещенным ножкам, задержался на облегающей юбке… Неплохо, весьма неплохо, можно даже сказать, замечательно. Пока его взгляд скользил выше, незнакомка обернулась, позволив ему полюбоваться округлой грудью в вырезе блузки, а затем снова повернулась спиной, как бы предлагая оценить густые локоны, собранные на затылке так, что ему сразу захотелось вытащить из прически заколки, чтобы посмотреть, как роскошная грива рассыплется по плечам своей обворожительной хозяйки. Завершали же картинку прямоугольные очки в роговой оправе.
Но когда красавица снова обернулась, Даниэлю ничего не оставалось, кроме как покачать головой. А ведь раньше он всегда безошибочно чувствовал присутствие врага.
Когда Даниэль подошел к ней поближе, Джи удивленно приподняла бровь.
– Ты меня преследуешь?
– А что, мне нельзя купить чашечку кофе?
– Ты можешь купить ее где-нибудь еще.
– Это ближайшая кофейня.
– Могу порекомендовать тебе ту, что в двух кварталах отсюда. А про эту забудь, она моя. – Джи снова повернулась к ноутбуку. – Я работаю здесь каждое утро по понедельникам, средам и пятницам.
– Извини, я не заметил такой таблички над дверью, – усмехнулся Даниэль, пододвигая себе стул. – И вообще, доброе утро.
Джи еще немного продолжала что-то там делать с компьютером, пока Даниэль разглядывал направляющийся в офисы людской поток, а потом вздохнула.
– Теперь ты собираешься приходить сюда каждое утро по понедельникам, средам и пятницам? Я угадала?
– Я не слишком-то люблю рано вставать, но намек я уловил.
– Ты серьезно? Будешь сидеть здесь каждый раз, когда я приду работать, в надежде, что я сдамся и перееду? У меня просто нет слов… Это…
– Это отличный план?
– Вообще-то я хотела сказать, что это мальчишество. Ты просто не представляешь, как грустно мне сознавать, что поддержание закона и порядка в Нью-Йорке доверено такому незрелому полицейскому.
Джи снова застучала по клавиатуре, и Даниэль вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления, чем она зарабатывает себе на жизнь. Но почему он этого не знает? Конечно, проще всего сказать, что это не имеет к нему ни малейшего отношения. Да и вообще, с чего ему сейчас вдруг захотелось это узнать?
Как говорится, тот, кто знает врага и знает себя, не окажется в опасности и в ста сражениях.
Помня об этом, Даниэль вздохнул:
– А чем ты, собственно говоря, вообще занимаешься?
– Ты впервые задался этим вопросом? – спросила Джи, не отрываясь от экрана.
– Ну, газеты у меня под рукой нет, надо же что-то делать, пока мне несут заказ.
– Газету можно взять у двери.
– Что-то связанное с Интернетом?
– Ты о чем?
– Ты из тех, кто каждые пять минут дотошно описывает свои действия, чтобы весь мир узнал, сколько минут ты потратила на стирку.
– Точно, а зачем еще может понадобиться Интернет? – Джи потянулась за кофе. – Раз работа онлайн не требует никаких физических усилий, то в твоей системе ценностей достойной неандертальца, я сразу же оказываюсь на грани вымирания.
– Может, тебе не стоит злоупотреблять кофеином? По-моему, ты опасно близка к превышению допустимой законом дозировки.
Глубоко вздохнув, Джи поставила чашку и вернулась к работе.