– Лотти! Лотти! Я уже три раза спросила, не хочешь ли ты стручковой фасоли. Тебе, может, надо уши промыть?
– Нет, спасибо, – прошептала Лотти, стараясь успокоить готовое выскочить из груди сердце.
Он взглянул на нее один раз. Один лишь только раз, когда она застыла на платформе, пораженная собственной реакцией. Его глаза, встретившись с ее глазами, впились в них, как две пули.
* * *
– Это «Р».
– Нет-нет, ты смотришь не под тем углом. Больше похожа на «Г».
– Ой, мама! Нельзя же, в самом деле, так жульничать.
– Нет, честно, дорогая. Взгляни. Четко вырисовывается буква «Г». Ну разве это не чудесно?
Лотти заглянула в кухню за молоком. Уже несколько дней она толком не ела и, чувствуя легкую тошноту, надеялась, что молоко успокоит желудок. Она никак не ожидала застать Селию с матерью в тот момент, когда они, обернувшись, будут внимательно разглядывать что-то на кухонном полу. Миссис Холден от души веселилась, что было на нее совсем не похоже. Услышав шаги Лотти, она подняла голову и улыбнулась – столь редкой искренней улыбкой.
– Мне просто захотелось молока.
– Заходи, Лотти. Под этим углом очень похоже на букву «Г». Тебе так не кажется?
– Ох, мама! – Селия безудержно расхохоталась. Ее волосы рассыпались на золотистые пряди, одна из которых прилипла к щеке.
Лотти пригляделась к полу. Там, на каменной плите, лежала яблочная кожура, аккуратно срезанная длинной спиралью.
– Определенно буква «Г».
– Не понимаю… – сдвинув брови, пробормотала Лотти.
Миссис Холден всегда отчитывала Вирджинию, если та оставляла кусочки еды на полу. Это ведь могло привлечь грызунов.
– «Г» означает Гай. Лично мне это ясно, – решительно заявила миссис Холден, прежде чем нагнуться и подобрать кожуру. При этом она слегка поморщилась – видимо, по-прежнему носила слишком тесные пояса.
– А я скажу Гаю, что это была буква «Р». Он сразу приревнует. Кого мы знаем на букву «Р», Лотс?
Лотти раньше не видела, чтобы Селия с матерью так веселилась. Обычно подруга говорила, что ее мать – самая невыносимая женщина на свете. А теперь, как видно, Селия вступила в новый клуб, и они обе – и она, и мать – пошли дальше, оставив ее позади.
– Я возьму молока.
– Лион – Пион, – прогорланил Фредди, появившись на кухне с препарированными внутренностями старых наручных часов.
– Я сказала «Р», дурачок, – с любовью произнесла Селия.
Неудивительно, что она так мила со всеми, подумала Лотти. Я бы тоже была мила на ее месте.
– Знаешь, ма, Гай говорит, что мои губы как лепестки роз.
– Роз – угроз, – изрек Фредди, заходясь смехом. – Ой-ой!
– «Р» значит рыцарь. «Р» значит рассеянный. Он немного рассеян, тебе не кажется, мамочка? Я порой не знаю, где он витает. Хочешь, погадаем для тебя, Лотти? Кто знает… Может, получится буква «Д»…
* * *
– Не знаю, что творится с этой девочкой, – сказала миссис Холден, глядя вслед удалявшейся Лотти.
– Ой, Лотти есть Лотти. С ней все будет хорошо. Просто она рассердилась на что-то. – Селия пригладила волосы, глядя в зеркало над камином. – Знаешь что, давай еще раз попробуем. На этот раз с зеленым яблоком. Только возьмем нож поострее.
* * *
Ей предложили место в обувном магазине Шелфорда в дальнем конце набережной. Она согласилась, но не потому, что срочно понадобилась работа, – доктор Холден уговаривал ее не торопиться, обдумать, чем ей хочется заниматься, а потому, что работать в обувном магазине три раза в неделю было гораздо легче, чем оставаться в доме Холденов. Что касается «Аркадии», то попасть туда стало почти невозможно. По всему городу расползлись шпионы, готовые любыми правдами и неправдами не подпустить любого, кто захочет приблизиться к Дому Греха.
Гай уехал почти на неделю, и в этот короткий промежуток она снова начала дышать. Ей почти удалось казаться нормальной. К счастью, Селия была так поглощена своей любовью, что даже не вникала в то, что миссис Холден теперь называла «приступами» Лотти. Но потом он вернулся и сказал, что отец велел ему «повеселиться и отдохнуть немного», прежде чем начать карьеру с нуля в семейном бизнесе. И Лотти, к этому времени буквально согнувшись под грузом тоски, который таскала с собой повсюду, приготовилась к новым испытаниям.
Хуже всего, что теперь он жил в их доме. Правда, он хотел было подыскать себе что-нибудь, даже спросил у Холденов, не порекомендуют ли они какой-нибудь дом, миссис Чилтон например. Но миссис Холден даже слышать об этом не хотела. Она приготовила для него комнату на Вудбридж-авеню. Естественно, в другом конце дома. С отдельным туалетом. Так что не будет нужды бродить по дому среди ночи. «Очень мудрое решение, дорогая, – одобрила миссис Чилтон. – Никогда не знаешь, когда взыграют гормоны». Но о том, чтобы не предоставить ему кров, не было и речи. Мистер Банкрофт-старший должен увидеть, что они гостеприимная семья. С большим домом. Семья, с которой не стыдно породниться. Да и огромный ящик с экзотическими фруктами, который он присылал каждую неделю вместо платы за проживание, пришелся очень кстати. А иначе фрукты достались бы Саре Чилтон. Какой в том смысл?
И три раза в неделю Лотти будет обреченно спускаться с холма, пересекать муниципальный парк, готовясь целый день втискивать восьмой размер в туфли седьмого размера, и думать при этом, как долго ей удастся терпеть эту боль и тоску. Джо ни разу не пришел.
Ей понадобилось почти десять дней, чтобы это заметить.
* * *
Дамы решили написать письмо. Приглашение. Можно заставить людей делать то, что ты хочешь, и без конфронтации, сказала миссис Холден. А она была великим мастером избегать конфронтации. Дамы салона написали вежливое письмо миссис Джулиан Арманд, приглашая ее присоединиться к их собранию, отведать легких закусок и познакомиться с местным обществом. Они с удовольствием примут в свои ряды ревностную поклонницу искусства. Обитатели виллы «Аркадия» традиционно принимали участие в общественной и культурной жизни города. Последнее заявление не совсем соответствовало истине, но, как заметила миссис Чилтон, любая достойная женщина сочтет своим долгом прийти.
– Хорошо изложено, – кивнула миссис Колкухоун.
– Своего можно добиться разными способами, – изрекла миссис Чилтон.
* * *
Лотти решила навестить Джо и уже собиралась уходить, когда ее поймала миссис Холден. Прошло слишком много времени с их последней встречи, и, запертая в своей собственной боли, она решила, что любое постороннее дело, пусть даже это будет встреча с Джо и его нескончаемые заверения в преданности, отвлечет ее. Возможно, сейчас в ней появилось чуть больше сочувствия к нему. Как-никак она сама неожиданно познала боль неразделенной любви.
– Лотти, это ты?
Девушка замерла в коридоре, подавив вздох. Меньше всего ей хотелось сейчас предстать перед взорами дам салона. Ей было ненавистно читать на их лицах жалостливое понимание, молчаливое сочувственное признание шаткости ее положения в доме Холденов. Миссис Холден последнее время часто повторяла, что ей, наверное, захочется в скором времени обрести нечто более постоянное. Возможно, устроиться в хорошем универсальном магазине. В Колчестере, например, есть один такой.
– Да, миссис Холден.
– Зайди на секунду, дорогая. Хочу попросить тебя об одолжении.
Лотти медленно вошла в гостиную, слабо и неискренне улыбнулась, глядя на лица, смотревшие на нее с ожиданием. В комнате, натопленной неестественно жарко новым газовым камином, пахло слегка залежалой пудрой и духами «Коти».
– Я собиралась в город, – сказала девушка.
– Да, дорогая. Но я хотела, чтобы ты просто доставила письмо по дороге.
Так вот в чем дело. Она испытала облегчение и повернулась, чтобы уйти.
– В дом актрисы. Ты знаешь, где это.
Лотти обернулась:
– На виллу «Аркадия»?
– Да, дорогая. Это приглашение.
– Но вы сами говорили, что нам нельзя туда ходить. Вы говорили, что там полно… – Она умолкла, пытаясь вспомнить точные слова миссис Холден.
– Да-да, я прекрасно помню, что говорила. Но все меняется. И мы решили воззвать к здравомыслию миссис Арманд.
– Хорошо, – сказала Лотти, беря протянутый конверт. – До свидания.
– Нельзя же отпускать ее одну. – Это сказала Дейрдре Колкухоун.
Сьюзен Холден оглядела гостиную. Наступила короткая пауза, пока дамы переглядывались.
– Да, она не должна идти одна.
– Видимо, она права, дорогая. После… всего. Пусть ее кто-нибудь проводит.
– Уверена, со мной все будет в порядке, – не без доли раздражения в голосе возразила Лотти.
– Да, дорогая. Но ты должна согласиться, что в некоторых вещах взрослые разбираются лучше. Где сейчас Селия, Сьюзен?
– Делает укладку, – ответила миссис Холден. Вид у нее был взволнованный. – Потом она собиралась взглянуть на кое-какие издания для невест. К таким вещам лучше быть готовой…
– Она не может идти одна, – настаивала миссис Колкухоун.
– В доме Гай, – осмелилась заметить миссис Холден.
– В таком случае отошлите юношу с ней. Так будет безопаснее. – Миссис Чилтон осталась довольна таким исходом.
– Гай? – Лотти запнулась и покраснела.
– Он в кабинете, – сообщила миссис Холден. – Сходи за ним, дорогая. Чем раньше вы отправитесь, тем быстрее вернетесь домой. Кроме того, Гаю не помешает прогуляться, а то он просидел в четырех стенах все утро, занимаясь с Фредди. Мальчик очень терпелив, – пояснила она.
– Н-но я и сама справлюсь.
– Ну почему ты такая необщительная? – укорила ее миссис Холден. – Нет, серьезно, мне приходится чуть ли не вытаскивать ее из комнаты. Она больше не видится со своим другом Джо, и бедняжке Селии никак не удается ее чем-нибудь завлечь… Ну же, Лотти. Попытайся проявить хоть чуть-чуть вежливости. – И миссис Холден сама отправилась на поиски Гая.
– Как дела на работе, дорогая? Справляешься?
Миссис Чилтон пришлось повторить вопрос.
– Отлично, – ответила Лотти, понимая, что если не поддержит разговор, то даст им еще одно доказательство своей нелюдимости.
– Я обязательно должна к вам зайти за зимними сапогами. Они мне крайне необходимы. Какие-нибудь хорошие уже поступили, Лотти? С флисовой подкладкой?
О боже! Сейчас он войдет в комнату! И ей придется с ним заговорить!
– Лотти!
– Кажется, мы все еще торгуем сандалиями, – прошептала она.
Миссис Чилтон вопросительно изогнула бровь, глядя на миссис Ансти.
– Тогда я зайду в конце недели.
Ей удалось покинуть комнату, не глядя на него. Коротко кивнув на его «привет», она уставилась в пол и потому не заметила возмущенные взгляды, которыми обменялись дамы. Но сейчас, когда они вышли из дому и быстро зашагали по дороге, Лотти оказалась перед трудным выбором: с одной стороны, ею овладело отчаянное желание убежать, а с другой – совсем не хотелось, чтобы он счел ее невежественной и грубой.
Засунув руки в карманы, опустив лицо из-за встречного ветра, Лотти сосредоточилась на том, чтобы через равные промежутки делать вдох и выдох. Ни о чем другом она думать не могла. Скоро он уедет, твердила она про себя, словно заклинание. И тогда все войдет в нормальное русло.
– Лотти! Эй, Лотти, давай помедленнее…
Лотти так углубилась в свои мысли, что не сразу его услышала. Она остановилась и обернулась, надеясь, что ветер, терзавший ее волосы, объяснит румянец, быстро разливавшийся по лицу.
Гай протянул руку, словно пытаясь задержать свою спутницу.
– Мы разве куда-то торопимся?
В его голосе слышался легкий акцент – как будто жаркие томные страны его юности стерли в речи все углы. Он двигался плавно, радуясь самому движению, и, казалось, для него не существовало никаких преград.
Лотти не сразу нашлась что ответить.
– Нет, – в конце концов сказала она. – Прости.
Они снова двинулись в путь, на этот раз медленнее. Шли и молчали. Лотти кивнула, приветствуя соседа.
– Ветрено, – приподняв шляпу, заметил тот.
– Кто это был?
– Мистер Хиллгард.
– Это тот, что с собакой?
– Нет, то мистер Аткинсон. – Щеки ее горели. – У него тоже усы.
«Усы! Надо же, усы! – ругала она себя. – Но кто, черт возьми, замечает усы? – Они поднимались по холму к «Аркадии», и Лотти начала прибавлять шаг. – Пожалуйста, пусть все это поскорее закончится, – просила она. – Пожалуйста, пусть он вспомнит о каком-нибудь поручении в городе. Пожалуйста, пусть он уйдет».
– Лотти!
Она остановилась, подавляя слезы и боясь, что у нее вот-вот начнется истерика.
– Лотти, подожди минутку.
Она обернулась и взглянула ему в лицо во второй раз. Он стоял перед ней и смотрел своими огромными карими глазами на чересчур красивом лице. Озадаченный. С легкой улыбкой на губах.
– Я тебя обидел?
– Что?
– Не знаю, что я сделал, но хотелось бы узнать.
«Неужели не знаешь? – подумала она. – Неужели не понимаешь? Неужели не видишь во мне то, что я вижу в тебе?» Она подождала несколько секунд, надеясь, что он все-таки сам ответит, и чуть не разрыдалась от отчаяния, когда он ничего не сказал.
– Ты ничего не сделал. – Она снова двинулась к дому, чтобы он не увидел, как сильно она прикусывает щеки.
– Эй! Эй! – Он поймал ее за рукав.
Она вырвала руку, словно он ее обжег.
– Ты избегаешь меня с тех пор, как я сюда приехал. Неужели из-за меня с Селией? Я знаю, вы всегда были лучшими подругами.
– Конечно нет, – сердито ответила она. – А теперь прошу, пойдем. У меня еще много дел.
– Не понимаю, что происходит, – раздался голос за ее спиной. – Ты почти все время сидишь безвылазно в своей комнате.
В горле Лотти застрял огромный комок пустоты. И душил ее. Глаза щипало от слез. Господи, заставь его уйти. Прошу тебя. Несправедливо так со мной поступать.
Но Гай снова с ней поравнялся.
– Странно, но ты мне кого-то напоминаешь. – На этот раз он на нее не смотрел. Просто шел рядом. – Я пока не понял кого. Но пойму. Это тот дом?
Солнце, несмотря на ветер, согрело ей спину. На подъездной аллее Лотти чуть замедлила темп, под ногами хрустел гравий. Еще не дойдя до середины, она осознала, что не слышит его шагов.
– Вот это да! – Он отступил назад, прикрыв ладонью глаза и щурясь от солнца. – Кто здесь живет?
– Аделина. Ее муж Джулиан. И кое-кто из их друзей.
– Совсем не похож на английский дом. Скорее напоминает те дома, среди которых я вырос. Вот это да! – Он улыбался, приближаясь к дому и оглядывая квадратные окна, побеленный фасад. – Я, знаешь ли, не большой поклонник британских домов: традиционного викторианского стиля или псевдотюдоровской ерунды. Мне они кажутся темными и тесными. Даже дом родителей Селии. Зато этот гораздо больше мне по вкусу.
– Мне он нравится, – сказала Лотти.
– Вот уж не думал, что здесь встречаются такие дома.
– Как давно ты здесь не был?
Он задумчиво нахмурился:
– Лет двадцать. Мне было примерно шесть, когда мы уехали из Англии. Ну что, войдем?
Лотти глянула на конверт в руке.
– Даже не знаю, – засомневалась она. – Наверное, можно просто сунуть его в щель для писем…
Она с тоской посмотрела на дверь. Она не была здесь уже почти две недели. Селия не захотела пойти с ней. «А, та публика, – пренебрежительно отмахнулась она. – Собрание скучных и никчемных людишек. Тебе нужно приехать в Лондон, Лотс. Вот где настоящее веселье. Вдруг ты с кем-нибудь познакомишься».
– Мне запретили с ними общаться, – пояснила Лотти. – С теми, кто там живет. Но они мне нравятся.
Гай перевел на нее взгляд:
– В таком случае войдем.
Дверь открыла Френсис, а не Марни.
– Она ушла, – сообщила Френсис, на ходу стирая с рук рыбью чешую нелепо выглядевшим на ней белым фартуком. – Бросила нас. Такая досада. Мы совершенно не приспособлены к домашнему хозяйству. Мне поручили приготовить на ужин рыбу. Если бы вы видели, какой кавардак я устроила на кухне.
– Это Гай, – сказала Лотти.
В ответ Френсис лишь помахала рукой. «Аркадию» посещало столько людей, что в официальных представлениях давно отпала необходимость.
– Аделина на террасе. Занимается дизайном нашей фрески.
Пока Гай с удивлением рассматривал дом, Лотти украдкой бросала взгляды на его профиль. Скажи что-нибудь ужасное, мысленно приказывала она. Отнесись неуважительно к Френсис. Заставь меня изменить о тебе мнение. Пожалуйста…