Закончив читать, Шуанат на миг замолчала, затем сказала: – То были стихи Пахай. Теперь, раз уж пошёл такой разговор, слушайте стихи к ней Гасана:
Пусть проклятья мои все коснутся России царя,И нукеров кавказских, силки что расставили в райской долине,Ты – цветок моей жизни. Свидетелем станет очаг,Что любимой другой быть не может никак у меня.С той поры, как с тобою расстался, я белых одеждНе касаюсь вообще, ибо внешне блистать не желаю,Если мрак на душе, что рождён расставаньем с тобой,Сад цветущий российский не радует вовсе меня.Славный город Кумух лишь тобою украшен бывал,Пусть поглотится молнией он, раз тобой не сияет,Дней весенних надеждой врата широко отвориИ Аллаху молись, и спасай наших пленных в России.На могиле Меджнуна аромат распустившихся розДом заполнил ашуга кумухского бедного сразу,Твоё имя короткое – как золотой ашрафи,До чего же красиво оно – словно красный цветок!Коль по воле Аллаха дойду до мечты я своей,Обещаю свой хадж совершить я к священной Каабе,Пред вратами небесными стоя, Аллаха молюЯ в надежде о том, что молитвы мои Он услышит.– Как прекрасно! – прошептала Айша, и глаза её увлажнились.
В этот момент подошедшая сзади Шахри обняла её за плечи и быстро проговорила:
– Ты что, забыла, что обещала мне помочь выбрать украшения для моего будущего платья?
Айша, вся во власти только что услышанной истории, хотела что-то возразить, но подруга крепко стиснула её руку и повторила настойчиво:
– Пойдём, прошу тебя!
Шахри хранила молчание, пока они не оказались у себя в комнате, и лишь там, прикрыв плотно дверь, рассказала Айше о своём разговоре с Ансаром, умолчав при этом о возникшем у неё дерзком плане.
Нежное лицо девушки покрылось от волнения румянцем, когда она узнала, что совсем скоро ей предстоит встреча с любимым.
Спустя час те же самые створки окна, выходящего на пустынную улочку, раскрылись, и Ансар срывающимся от волнения шёпотом произнёс слова признания, которые так долго таились в его сердце, а затем услышал такие же слова и от Айши.
Счастливое возбуждение, смешанное с глубокой печалью, переполняло души молодых людей. Они, наконец, открыли друг другу свои сердца, но обоих впереди ждал союз с нежеланными.
Услышав приближающийся голос тётушки Шуанат, Айша быстро отпрянула от окна, но за её спиной Шахри успела кинуть юноше записку с нацарапанными наспех словами: «Если любишь, добейся своего, пусть даже придётся её похитить!»
* * *
От дома, где жила Айша, Ансар летел, как на крыльях. Она его любит! Это главное, и теперь, когда он знает об этом, его никакие преграды не остановят! И потом, у него есть союзник в лице Шахри, чью записку он сейчас крепко сжимал в своём кулаке.
Да… пожалуй, это единственный выход… но… согласится ли Айша бежать с ним? Оставить родительский дом, навлечь на него позор…
Юноша придержал коня и пустил его шагом, а сам принялся размышлять о том, что же ему делать.
– Салам алейкум, друг, о чём задумался так, что меня чуть не переехал?
Прямо перед Ансаром, держа под уздцы красивого чёрного скакуна, стоял Гасан, его закадычный товарищ, дружба с которым вела своё начало ещё с тех пор, как босоногими мальчуганами они бегали наперегонки по крутым отвесным скалам.
– Прости, Гасан, я действительно задумался… кое о чём… и не увидел тебя!
– Кое о чём или кое о ком? – хитро сощурив небольшие чёрные глаза, сказал Гасан. – Сдаётся мне, что в последнее время эти думы целиком тобою завладели!
– Пожалуй, ты прав! – вздохнул Ансар.
– Так поделись, может, вместе подумаем! – сказал Гасан, догадывавшийся о предмете воздыхания своего друга.
– Ну… как тебе это объяснить… – медленно ответил Ансар и, вдруг решившись, разом, как на духу, поведал другу обо всём, включая идею Шахри.
– Да-а-а… – произнёс задумчиво Гасан, выслушав его. – Это очень, очень серьёзное дело! Ты ведь понимаешь, что рискуешь головой! Позор ляжет на оба ваших дома, а Ибрагим-бек тебя просто-напросто убьёт!
– Всё понимаю, но другого выхода действительно нет! Мои родители уже определили дату свадьбы, да и к Айше вот-вот прибудут сваты с кольцом и подарками. Не могу и думать об этом! Если она согласится бежать со мною, то я… я всё сделаю, чтобы она была счастлива!
– Что ж, если ты и в самом деле решился на такое дело… то я готов помочь тебе во всём!
– Спасибо, друг! – растроганно сказал Ансар и крепко обнял Гасана.
В это же самое время в доме Ибрагим-бека обе девушки, уединившись в своей комнате, вели жаркую беседу о любви, которую Айша и Ансар испытывали друг к другу и о той ситуации, в какой оказались молодые люди.
– Ну, что, что мне делать?! – в отчаянии вопрошала девушка, чьи глаза распухли от то и дело набегающих слёз.
– Послушай-ка, Айша, – наконец, собравшись с духом, решительно произнесла Шахри. – Есть один выход… если, конечно, ты на это решишься…
– Я готова на всё! – пылко воскликнула Айша. – Пусть я лучше умру, чем выйду за кого-то другого!
– Давай-ка не будем говорить о смерти, мы ещё слишком молоды! – сказала Шахри. – Тем более что впереди у тебя счастливая жизнь с твоим любимым Ансаром… если, конечно… ты готова с ним убежать!
– Что?! Убежать?! Убежать из дома? Астафирулла, астафирулла, я что, должна заплатить за своё счастье родительским позором! Нет-нет-нет, лучше пусть я умру!
– Ты умрёшь, когда этого захочет Всевышний, и ни мигом раньше! А вот другого выхода избежать брака у тебя, сестричка, увы, нет!
Долго ещё звучал в полуночной тишине взволнованный девичий шёпот, сменившийся затем отчаянными рыданиями глубоко несчастной Айши. До самого утра она не сомкнула глаз и приняла, наконец, решение ещё раз поговорить с матерью.
От первых же слов дочери Парихан пришла в ужас.
– Прошу тебя, дочь моя, не противься воле своего отца! Во-первых, он дал слово Измутдину, а во-вторых… время сейчас нехорошее, и… мы должны держаться друг друга… чтобы быть сильными!
– Какое время, мама, о чём ты говоришь! Умоляю тебя, убеди отца не отдавать меня за Султана!
– И думать забудь об этом! – сурово сказала дочери Парихан. – В таких вопросах «хочу-не хочу» не бывает! Не ты первая и не ты последняя, кто подчиняется родительской воле!
– Но ведь я не люблю его, мама! – в отчаянии воскликнула девушка.
– Так полюби! – отрезала мать и встала, давая понять, что разговор окончен.
Боль и обида захлестнули девушку, когда она поняла, что родители не изменят своего решения. Мать, обычно такая добрая и ласковая, теперь держалась враждебно и непреклонно. Отец даже не удостоил её объяснениями, не посчитался с её желаниями, а просто решил за неё её судьбу. Почему они так жестоки с нею? Почему даже не хотят её выслушать? Наверное, права Шахри, говоря, что единственное, что ей остаётся, – это бежать с Ансаром. И теперь она готова на это.
Глава 8
Прошла неделя, и как-то вечером, сидя в кругу своей семьи во главе большого обеденного стола, Ибрагим-бек обратил внимание на то, как похудела и осунулась его дочь.
В последнее время, озабоченный то и дело доходившими до него тревожными известиями о волнениях рабочих Темир-Хан-Шуры и Порт-Петровска, он не особенно вникал в свадебные приготовления, целиком положившись в этом вопросе на жену. Свадьба его дочери с сыном кумыкского шамхала нужна была и как политический альянс, призванный ещё более укрепить позиции дагестанской знати.
Сейчас, мельком взглянув на бледное лицо Айши, он вдруг заметил, что обыкновенно приветливое, выражение его стало задумчивым и даже печальным.
– Здорова ли ты? – обратился он к своей любимице.
– Да, отец, – тихо ответила Айша, опустив глаза.
Ответ, однако, не удовлетворил его, и после ужина он приказал дочери остаться.
– Ты и в самом деле не больна? – задал он ей тот же вопрос, ответом которому служило молчание стоявшей перед ним Айши.
– Что это с ней? – спросил недоуменно Ибрагим-бек уже теперь жену, и Парихан так же молча посмотрела на него и покачала головой. Она не посмела сказать мужу, что их дочь не пожелала даже взглянуть на присланные стороной жениха богатые и щедрые дары.
– Вы что, совсем разучились разговаривать? – повысил голос Ибрагим-бек. – Отвечайте, когда вас спрашивают!
– Отец… я… я… не хочу этой свадьбы! – Испугавшись собственной дерзости, Айша всё же нашла в себе силы посмотреть в глаза своему отцу.
– Что-о-о? Ты… не хочешь свадьбы? Что это значит?! – вновь обратился он к жене. – Ты как воспитала дочь? Она что, не знает, что приказы отца не обсуждаются? … – От негодования голос его стал прерываться. – У меня и так голова кругом идёт… а тут ещё вы добавляете!.. Ни о чём не желаю слышать! Ступай в свою комнату и… покинешь её только в день свадьбы!
Айша разрыдалась и бросилась вон из комнаты, а Ибрагим-бек, метнув на жену грозный взгляд, сделал ей знак удалиться, чтобы в одиночестве обдумать те вести, которые он сегодня получил и о которых вот-вот станет известно всем остальным. Русский царь отрёкся от престола, и одному лишь Аллаху известно, что будет дальше.
* * *
Вернувшись к себе, Айша бросилась на кровать и дала волю слезам, чувствуя себя в этот момент самым несчастным созданием на всей земле.
– Что он сказал? – Шахри склонилась над подругой и обняла её за плечи. – Ну-ну-ну, перестань, прошу тебя! Если будешь столько плакать, от твоей красоты останется лишь тень и… Ансар разлюбит тебя!
– Ну почему они… такие?! Почему у нас так?! – сквозь рыдания причитала девушка. – И слушать даже не хотят!
– Что поделать, сестрёнка, такие уж у нас адаты! Но ведь… твоя судьба в твоих руках, и пусть Аллах нам поможет!
* * *
Время неумолимо приближало срок свадьбы, и влюблённые отчаянно искали способы избежать её. Связь, налаженная с помощью записок, лишь усиливала их чувство, а верные друзья в лице Гасана и Шахри поддерживали их, перебирая десятки вариантов того, как под видом похищения можно было бы осуществить задуманное.
Однако, едва лишь Шахри попыталась озвучить один за другим ряд вариантов, как Айша произнесла решительно:
– Нет! Не хочу, чтобы это выглядело как похищение. Ведь тогда весь гнев моего отца обрушится на Ансара, а раз уж мы приняли это решение вдвоём, то и отвечать будем вдвоём!
Как ни тяжело было на сердце у девушки, она твёрдо решила, что должна разделить ответственность со своим любимым, и тогда созрел новый план. В полночь, когда весь аул будет спать, она выскользнет из дома и… уйдёт со своим избранником куда глаза глядят.
Так всё и вышло. Кинув прощальный взгляд на родной дом, Айша покинула его, ещё не зная, но всей своей душой чувствуя, что она никогда уж больше туда не вернётся. И, когда взошла луна, беглецы были уже далеко, держа путь к столице Дагестана – городу Темир-Хан-Шуре. Преданный друг Гасан сопровождал их на таившей немало опасностей дороге, мчась на своём чёрном, как ночь, скакуне рядом с белоснежным конём Ансара, в седле которого рядом с любимым доверчиво сидела одновременно несчастная и счастливая Айша.
А в доме Ибрагим-бека Шахри сидела в опустевшей девичьей комнате, с тревогой вглядываясь в чёрную ночь и шепча слова молитвы с просьбой к Всевышнему не оставлять влюблённых без милости и покровительства.
Глава 9
Событие взбудоражило весь Кази-Кумухский округ, и, словно растревоженный улей, он гудел, передавая из уст в уста и из дома в дом известие о том, что дочь Ибрагим-бека сбежала с сыном Магомеда прямо из-под носа своего отца накануне собственной свадьбы.
Вне себя от бешенства Ибрагим-бек заперся в доме, стены которого сотрясались от его гнева, пока, наконец, через некоторое время не вышел к домочадцам и не сказал, обведя их тяжёлым и мрачным взглядом:
– Чтобы имя её в доме не произносилось!
Сразу после этого он отправил людей в Тарки, возвращая обратно подарки и извещая письмом, что в связи со смертью его дочери свадьба не состоится, о чём он, Ибрагим-бек Кази-Кумухский, глубоко сожалеет.
В первый же четверг базарного дня кто-то из местных весельчаков, завидев Ибрагим-бека, шествовавшего по оживлённому базару с мрачно-неприступным видом, громко и задорно запел, спрятавшись позади толпы:
Один породистый купец,Красивой девушки отец,Собрался справить свадьбу,Да дочка мигом собраласьИ за любимым унеслась…Куда же смотрят братья?В наступившей разом тишине холодный голос Ибрагим-бека прозвучал как набат, когда он, чеканя каждое слово, медленно произнёс:
– Если кому-то очень хочется петь, пусть поёт, только зачем прятаться? Мы послушаем, а потом, может, и заплатим этому шелудивому псу… певцу!
Сказав так, он с неторопливым достоинством продолжил свой путь, в то время как толпа поспешно перед ним расступалась.
Ибрагим-бек не был единственным, кто бушевал по поводу случившегося. В доме Магомеда разразилась настоящая буря. Ансар, единственный сын и наследник, пренебрег законами гор и поставил лицом к лицу с позором не только своих родителей, но и Кумсият, свою невесту, и всех родственников, которые толпою сейчас налетели в их дом и с негодованием обсуждали поступок Ансара.
– Позор! Позор! Как мог он поступить так со всеми нами?! – причитали двоюродные тётки Ансара по отцовской линии, с возмущением глядя на Жарият, которая сидела перед ними, опустив низко голову и прикрыв краем платка побледневшее лицо.
– Кто теперь захочет взять в жёны его сестёр? Об этом он подумал? – негодующе продолжали голосить тётки.
В этот момент дверь с шумом распахнулась, и в дом ворвалась Забидат, мать Кумсият, приходившаяся Магомеду снохой. Несмотря на миловидную внешность, Забидат славилась острым и ехидным языком, и её бесчисленные сплетни и интриги не раз вносили сумятицу и разлад в межтухумные отношения.
– Бедный Ансар! – с жаром воскликнула Забидат прямо с порога. – Он не виноват! Это она, бесстыдница, вынудила его пойти на это! Строила ему глазки, заигрывала с ним и, наконец, отдалась, ночью впустив к себе через окно! Я это знаю точно! В конце концов, он – мужчина, и почему не взять то, что само идёт в руки! А она какова? Это всё их развратная ханская кровь! Кичатся своим происхождением, а на деле все развратники, особенно их женщины! А самая развратная из них – эта Айша, будь она проклята! Это из-за таких негодниц, как она, страдают порядочные девушки вроде моей Кумсият!
Выпалив всё это на одном дыхании, Забидат на какое-то время замолкла, а потом снова заголосила:
– Бедная моя дочь! За что ей такое?! Почему она должна была пройти через этот позор? Моя чистая, скромная девочка, которая и глаз ни на кого не подымет! У неё на лбу написано, что она порядочная девушка, не то что эта бесстыжая девка, которая своим бесстыдством завлекла нашего мальчика… Ничего, ничего… скоро он ею наиграется и ещё вернётся к нам… а мы уж подумаем, простим или нет!
Обведя присутствующих гневным взглядом своих узкосощуренных зелёных глаз, Забидат с гневной мстительностью добавила:
– Запомните, что я вам скажу. Вот здесь и сейчас, прямо с этого места я проклинаю и эту злодейку Айшу, и весь её род за то, что она заставила страдать мою дочь! Пусть никогда в жизни не будет ей счастья!
Сказав так, она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью и оставив после себя тяжёлое гнетущее молчание.