– Я вам не верю, – нахмурившись сурово и немного обижено проговорила девушка.
Веронике показалось на секунду, что этот мужчина над ней просто издевается.
«Нашел дурочку!» – зло подумала она про себя.
– И напрасно! – мужчина, широко улыбнувшись, посмотрел на Хомку, отправил остатки вафельного стаканчика в рот и без всяких сантиментов вытер липкие, сладкие руки о джинсы. – У меня отменная интуиция. Я не хвастаюсь, но скажу, что могу предугадать начало шторма за полчаса до того как на горизонте появится первое облачко.
– Враки, – хмыкнула Хомка.
– Не-а, – невозмутимо отметил мужчина, посмотрел на ясное, теплое небо, а потом на часы. – Например, через двадцать минут начнется гроза.
– Так уж и через двадцать? – ехидно переспросила девушка. – А почему не через час?
– Через двадцать, – мужчина еще раз взглянул на небеса. – Ну, может быть через двадцать пять максимум!
– Вы, наверное, прогноз по радио слышали, – догадалась Хомка.
– Ничего я не слышал, – пожал плечами мужчина.
– А чем докажете? – Хомка была само ехидство.
– Чем? – ее собеседник оглянулся по сторонам и пробормотал. – Чем-чем… – Его взгляд упал на дальний конец улицы заканчивающейся круглой площадью, посреди которой рос высокий старый тополь. – Пожалуйста! Первая же молния ударит во-о-он в то дерево на площади!
– Вы рискуете проиграть, – с усмешкой заметила Хомка. – Тоже мне Нострадамус!
– Рискую, – согласился мужчина. – И даже иногда проигрываю. Но на этот раз все будет именно так. Хотя бы потому, что вам, девушка, сейчас очень необходимо доказательство моим словам.
Вероника так и не поняла, о чем он говорит. О том, что через двадцать минут разразится гроза или о том, что она, Хомка, станет вскорости одной из самых красивых девушек Москвы.
Мужчина снова посмотрел на часы.
– Извините, девушка. Спасибо вам за мороженое. Было очень вкусно. Но, к сожалению, мне срочно нужно в порт.
– Снова интуиция? – съязвила Вероника.
– Не-а, – улыбнулся мужчина. – Обычное расписание… Меня зовут Владислав. А вас?
– Хомка.
– То есть? – не понял он.
– Ну, Хомка, Хомочка, Хомячок…
– Это еще почему? – удивился Владислав.
– Потому, что я похожа на хомяка, – нахмурившись, проговорила Вероника и надула губки.
Владислав внимательно присмотрелся к девушке.
– А ведь и правда! – рассмеялся он. – Чем-то похожа. Но это дело не меняет. Можно я вам позвоню?
– Нельзя, – буркнула Вероника. – У нас на атээс профилактика и телефон выключили на неделю.
– Ну, это не беда, – улыбнулся Владислав, доставая из поясной сумки сотовый телефон. – Вот вам чудо враждебной техники. И ждите звонка. Я позвоню обязательно!
– Вы отдаете мне свой сотовый телефон? – оторопело спросила девушка. – Но он же дорого стоит!
– Но вы же отдали мне свое мороженое?
– Так ведь мороженое стоит копейки!
– Не-а, – покачал головой Владислав. – Для меня оно стоит гораздо дороже этой безделушки, – он указал на трубку. – Берите. И ждите моего звонка! – Он положил телефон на скамейку рядом с Вероникой. – Пока… – улыбнулся Владислав. – Хомка! – и, не давая девушке опомнится, сел в свой джип и укатил, сорвав машину с места так, что из-под колес повалил синий дым и остро запахло резиновой гарью.
Не понимая, что произошло Хомка сидела на скамейке, почему-то боясь пошевелится. Рядом лежала трубка сотового телефона, который был в те времена еще большей редкостью, чем новехонький джип Владислава. Спустя несколько минут поднялся ветер. Небо, как-то совершенно неожиданно и быстро стало затягивать непонятно откуда взявшимися грозовыми облаками. И когда первая молния с треском влупила по дереву на дальнем конце улицы, а следом раздался просто оглушительны раскат грома, Хомка вскрикнула и зажала уши руками.
– Так, не бывает, – шептали ее губы. – Господи, так не бывает!
Оказалось, что бывает. Пришло время, и сотовый телефон Владислава зазвонил. Вероника и он стали встречаться. Хомка поступила в институт иностранных языков. А следующим летом, она объявила родителям, что выходит замуж и отправляется со своим женихом в летнее трехмесячное свадебное путешествие на теплоходе, где Владислав был старпомом. Когда она вернулась, ее было уже просто не узнать. За три месяца плавания Хомка из гадкого утенка превратилась в роскошного лебедя, а точнее в рыжую, очаровательную грациозную, невероятно стройную бестию. Она очень сильно похудела, загорела и невероятно похорошела. В Копенгагене датские врачи сняли с ее зубов скобку и успешно провели челюстную коррекцию. Хомка действительно сделалась настоящей Веро-Никой – самой красивой девушкой города Москва, хотя в душе так и осталась Хомкой, Хомочкой – милой и обаятельной.
С Владиславом также произошли перемены. Хомка выдернула его из потертых джинсов и стоптанных кроссовок, стянула с него полинявшую майку, после чего, не без боя, уговорами и даже шутливыми угрозами просто таки принудила упаковаться в приличный, элегантный костюмчик и вынуть серьгу хотя бы из одного уха.
И кто знает, может быть, именно эти перемены в муже Хомки послужили причиной того, что ему дали капитанский мостик на новеньком сухогрузе только что сошедшем со стапелей Северодвинской верфи.
Хотя, до Хомки изредка доходили слухи, что Владислав в море продолжал разыгрывать из себя морского волка, носить любимые топтаные перетоптанные кроссовки и видавшие виды майки. Но это уже было его лично дело.
Сама Вероника без работы сидеть не могла, несмотря на то, что Владислав много и прилично зарабатывал. Закончив институт, она, с подачи мужа, и при участии его капитала, организовала туристическое агентство «Атлантис», ставшее вскоре одним из самых престижных в Москве.
Вот тут-то, нежданно-негаданно и свела ее судьба с Родионом Оболенским…
Глава пятая
В которой самолет идет на взлет согласно циничным законам физики, Родион и Хомка находят общий язык,
и в которой выясняется, что бывают карманные тигры.
Родион пристроил кейс на полке для ручной клади, уселся в кресло и поднял шторку иллюминатора. Трап уже отогнали от самолета и он, похожий на движущегося задом наперед жирафа, на всех парах мчался к техническому ангару аэропорта. Навстречу ему двигался тягач. Поравнявшись, трап и тягач остановились. Водитель тягача, высунувшись в окно, что-то сказал человеку управлявшему трапом.
Родион, наблюдавший эту сцену в иллюминатор, попытался представить себе диалог двух рабочих портовой техслужбы.
– Ну, че, Петрович, зайдешь после смены на стакан?
– Зайду, а чего не зайти! А чего празднуем-то?
– Ты че? Петрович? У меня сын родился! Сын! Наследник! Проставляюсь!
– Сын!? Сын это хорошо! А на кого похож-то? На тебя или на твою благоверную?
– А хрен его знает… Уши вроде мои. Нос вроде мой. А глаза… О! Глаза как у тебя, Петрович!
– Чего? Ты на что это намекаешь?
– Ну, точно твои глаза, Петрович! Говорю тебе!
– Такие же голубые?
– Такие же наглые! Гы-гы!
– Шутник, ты, однако!
– А то? Ну, бывай, Петрович! Бывай! После смены жду…
И трап с тягачом разошлись как в море корабли. Тягач подрулил к самолету и скрылся под брюхом. Спустя несколько минут летное поле за иллюминатором дрогнуло и поплыло. Самолет тянули на взлетную полосу.
– Привет! – услышал Родион голос Вероники и отвернулся от окна.
– Привет! – сказал он девушке опустившейся в соседнее кресло.
– Дядя Родик, не возражаете, если составлю вам компанию в полете?
– Все смеетесь, Вероника? – спросил Родион. – Между прочим, дети это цветы жизни, на залитом солнцем поле любви!
– Любите детей?
– Люблю. Но процесс мне нравится больше…
– Вы циник, дядя Родик!
– Увы, – Родион Оболенский развел руками.
– Цинизм – это маска бездушных, – как бы напомнила Хомка.
– Как говорил мой друг Костя Остенбакин, – сказал Родион. – «Романтики придумали Любовь. Циники – способ размножения». Так кому мы должны быть больше благодарны?.. Для меня цинизм всего лишь практичный и ироничный взгляд на вещи.
– Дааа, – протянула Хомка. – Дела обстоят гораздо хуже. Если бы существовал орден циников – вы бы его получили первым!
– В общем, – констатировал Родион с улыбкой. – Вероника, вы правильно сделали, что сели в кресло рядом со мной.
– Это еще почему?
– Нам будет о чем поговорить. Путь до Рио неблизкий!
– Ха! – картинно рассмеялась девушка.
Тем временем самолет вытащили на взлетную полосу. Турбины аэробуса запели сиплым басом. Над входом в салон вспыхнуло табло «Не курить. Пристегнуть ремни». Послышался довольно милый, немного казенный, голос стюардессы:
– Уважаемые дамы и господа! Авиакомпания «Багратиони-Аэролайн» приветствует вас на борту аэробуса ИЛ-62! В полете вам будут предложены вкусный завтрак, обед и ужин, а также прохладительные и алкогольные напитки. Меню нашего бара вы можете попросить у стюардессы. Полет самолета будет происходить на высоте десять тысяч метров. Просьба не курить и пристегнуть привязные ремни. Командир экипажа и экипаж желают вам приятного полета. Этеншен плиз, ледис энд джентельменс… – она повторила тоже самое по-английски.
– И давно вы работаете турменеджером? – спросил Родион, щелкая пряжкой привязного ремня.
– С первого дня образования «Атлантиса», – ответила Хомка, делая то же самое, но с более озабоченным видом.
– Правда?
– «Атлантис» принадлежит мне и моему мужу.
– Да? – удивился Родион.
– Вас удивляет, что я замужем? – хитро спросила девушка.
– Нет, – ответил Родик. – Это меня как раз не удивляет. Меня удивляет, что вы работаете менеджером и маетесь с клиентами, вместо того, что бы сидеть в офисе, красить ногти и считать денежки.
– А может мне так больше нравится, – язвительно заметила Хомка. – Новые люди, Новые интересные знакомства… Иногда попадаются весьма забавные экземпляры, вроде вас, Родион.
– Я кажусь вам забавным? – поинтересовался Родик, чувствуя немного панибратский тон Вероники, и понимая, что до перехода на «ты» осталось всего несколько шагов.
– Что-то в вас такое есть, – Хомка прищурилась, глядя на Родика. – Пока не знаю, что. Но… Вы человек, безусловно, интересный!
– Вас ко мне тянет? – усмехнувшись, спросил Родик.
– Что!? – Хомка сверкнула зелеными глазками. – Немного самонадеянно с вашей стороны сходу так заявлять!
– Во-первых, это не заявление, а вопрос, – уточнил Родион. – А во-вторых, вас действительно ко мне тянет! А, вот это как раз уже заявление. Я бы сказал, констатация факта.
– С чего вы взяли?
– Ну как… – улыбнулся Родик. – Вы уже сидите рядом со мной. Вы настроены достаточно оптимистично, что бы позволить вести себя чуточку панибратски. То есть вы рассчитываете на взаимопонимание. За этим обычно следует переход на «ты» и более тесные, если угодно, дружеские отношения. Я прав?
– Родион, – с некоторой издевкой проговорила Хомка. – Ваши психологические выкладки просто таки поражают своей глубиной!
– К черту психологию! – сказал Родик. – Дело даже не в психологии. Тут сплошная биохимия.
– Это еще, что за новость? Какая еще биохимия?
– Вероника, вы не находите, что большинство людей поддерживают друг с другом тесные отношения только потому, что они приятны друг – другу… Как бы это сказать… На естественном уровне? Нам нравится не то что нам говорит человек, а то, как он говорит… Нас привлекает не то что мы видим, а как мы видим… Нас влечет не то, чем пахнет человек, а то, как он пахнет. И так далее… Сплошная биохимия!
– Я уже говорила, что вы циник!
– Если вам угодно, – рассмеялся Родион. – По секрету скажу, – он пригнулся к девушке так, что ее волосы коснулись его лица. – Меня тоже к вам тянет!
Турбины завыли еще громче. Самолет тронулся с места на этот раз на собственной тяге. Целеустремленно он стал набирать скорость. Буйки сигнального ограждения замелькали вдоль взлетной полосы все быстрее и быстрее.
– Взлетаем, – сказал Родион и откинулся на спинку кресла, чувствуя, как сила ускорения вдавливает его в мягкую обивку.
– Ну, с Богом! – прошептала Хомка и к удивлению Родиона перекрестилась.
– Вот уж не ожидал, – сказал Родик. – Что такая очаровательная девушка как вы окажется религиозной особой!
– Да! Да!! Да!!! – беспомощно улыбаясь, развела Хомка руками. – Я боюсь летать! Имею я право чего-нибудь боятся? Что поделаешь?
– Действительно ничего, – с пониманием произнес Родион. – Что поделаешь… Самолеты иногда падают.
– Спасибо, утешил, – фыркнула Хомка и добавила с небольшой злобинкой в голосе. – Дядя Родик.
– Вероника, как говорил мой друг Костя Остенбакин: «Во всех авиакатастрофах виноват обыкновенный кофе».
– Какой еще кофе? Вы о чем? – нервно переспросила девушка, стараясь не смотреть в иллюминатор. – Причем здесь авиакатастрофы?
– Как это причем!? – Родик изобразил удивление. – Вы разве не замечали? Стоит только стюардессам разнести кофе, как самолет начинает вибрировать!
– Ну и что?
– Как, что? Раздача кофе в самолете вызывает вибрацию! А вибрация разрушает фюзеляж и все такое… В общем от вибрации самолеты падают.
Ил-62 уже набрал порядочную скорость, и его стало действительно потряхивать на стыках плит взлетно-посадочной полосы.
– Очень остроумно, – белея, проговорила Хомка, впиваясь пальцами в подлокотники кресла. – Ой! Что это!?
Двигатели самолета взвыли на реверсе. Пилот включил обратную тягу для торможения. Сила инерции толкнула всех пассажиров самолета вперед. Родик посмотрел на Веронику и понял, что ей сейчас станет совсем плохо. Самолет резко замедлил движение и стал останавливаться, повизгивая шинами шасси.
– Почему мы останавливаемся? – выдавила из себя девушка, бледная как белоснежный, льняной подголовник кресла.
– Не знаю, – пожал плечами Родион и выглянул в окошко иллюминатора.
Самолет застыл посреди летного поля. За окном, по краю бетона, ветер гонял волнами высокую зеленую, давно некошеную траву. Глупые ромашки, васильки и лютики, ныряли в этих волнах как купальщики на пляжах лазурного океана.
– Не дай бог и с этим самолетом, что-то не так, – сказала Хомка, чуть приходя в себя. – Тогда это будет самый черный день в моей жизни! Вы не представляете, сколько мне трудов стоило пробить этот рейс!
Ситуацию прояснил жизнерадостный, полный радушия, голос бортпроводницы.
– Уважаемые пассажиры! Дамы и господа! Прошу минуточку вашего внимания! Ничего существенного не произошло. Просто руководство авиакомпании «Багратиони—Аэролайн» в последний момент приняло решение…
– Не дай бог! – Хомка покачала головой и добела закусила нижнюю губу.
…– Приняло решение лететь нашим рейсом! – радости стюардессы не было придела. – После того как мы посадим на борт генерального директора авиакомпании «Багратиони – Аэролайн», наш самолет продолжит взлет! Экипаж самолета приносит вам свои извинения за временную задержку и причиненные неудобства. Просим вас не вставать с мест. Спасибо за внимание.
– Дааа, – протянула Хомка качая головой. – Это на него похоже!
– На кого? – спросил Родик.
– На Мамуку… – девушка задумалась.
– Кого-кого? – не понял Родик.
– Мамука Вахтангович Багратиони – генеральный директор авиакомпании «Багратиони – Аэролайн» и, между прочим, владелец самолета на котором мы летим, – сказала Хомка.
– И, что? – поинтересовался Родион.
– Да, это просто в его стиле! – Хомка всплеснула руками. – Багратиони обожает всякого рода спецэффекты! Нет, что бы просто… Как обычные граждане. Ему надо, что бы все было красиво! – девушка, посмотрела на Родика, подняла вверх указательный палец и, пародируя то ли, грузинский, то ли, азербайджанский акцент произнесла. – Слишишь, гога, вах! Мамука можит целий са-а-амалет у са-а-амого нэба ота-а-ановить! И э-э-то еэму ни-и-ичего стоить нэ будэт!
– Какой он этот Мамука, – рассмеялся Родик, настолько забавной показалась ему девушка. – Слона, значит, на скаку остановит, и хобот ему оторвет!
– Э-э-э, – протянула Хомка, не выходя из роли. – Зачэм, слона, дорогой! Слона лю-у-убой дурак о-о-остановить сможеэт! А ти, – она уверенно ткнула Родика в плече наманикюренным пальчиком. – А ти са-а-амолет на взлетеэ оста-а-анови, дорогой! Слишишь, вах?