Устные истории, или «басни», размещены в книге в той последовательности, в которой они прозвучали на заседаниях клуба. Всего получилось шесть сезонов, по шесть заседаний в каждом. Последовательность рассказов была определена жребием для первого сезона и сохранялась на протяжении всех шести.
А еще мне показалось нужным и важным поместить в книге несколько отрывочных текстов, созданных членами клуба «КЛУБ» и случайно сохранившихся в моем архиве. Мне хотелось, чтобы имена моих друзей узнали за пределами круга их профессиональной деятельности. Я поставил эти авторские тексты в промежутки между сезонами и дал им общее название «Intersaison». Отбирая эти тексты, я порою испытывал чувства зависти и гордости, чаще – неловкости и легкого стыда.
Правильно ли я поступил?
Не знаю.
Имел ли я на это право?
Нет.
Но преимущество человека, растерявшего своих друзей, состоит именно в том, что никто ему не скажет, что он не прав.
(7) Самое главное
Я все же должен назвать имена всех, кто помогал мне писать эту книгу, часто не зная о том.
Не всех, конечно. Имен тех финикийцев, кто придумал первые буквы, я не знаю. А они мне сильно помогли.
Но вот имена тех, о ком я думал, когда писал:
Александр Шегедин,
Алексей Коршунов,
Анна Лебедева,
Антон Крюков,
Виктор Ремизов,
Константин Соловьев,
Михаил Александров,
Михаил Павлов,
Ника Соловьева,
Николай Филатов,
Олег Сарин,
Ольга Соловьева,
Павел Смирнов.
Сезон первый
Заседание первое
Это история, для которой одних строчных букв недостаточно. Приходится постоянно использовать заглавные. Ведь как-то надо дать понять, что день и ДЕНЬ – два разных слова.
Название басни:
ДЕНЬ (заглавными буквами)
рассказчик:
Антон Бухаров
Он работает охранником в супермаркете. До этого был мелким торговцем. До этого – инженером. Больших денег не зарабатывал никогда, дачи не завел, машины не покупал. Отпуск проводит в Городе. Из трех комнат квартиры на Чистых прудах, доставшейся ему от родителей, он использует как жилое помещение только одну. Мысль о женитьбе ни разу не приходила ему в голову.
Да не важно все это! У него есть ОДИН ДЕНЬ в году, ради которого он живет уже 35 лет. Вспоминая о прошедшем ДНЕ и готовясь к следующему.
Кстати. Это он для себя рассуждает о ВЕЛИКОМ ДНЕ, а на самом деле это скорее вечер и ночь выпускных школьных балов.
Первый раз ЭТОТ ДЕНЬ был его выпускным, местом действия – один из московских парков, а его первой жертвой – девушка из параллельного класса.
В семидесятые годы и в первую половину восьмидесятых (речь идет о двадцатом веке) он отваживался на ПОСТУПОК в ЭТОТ ДЕНЬ не каждый год. Молод был, боязлив, неопытен. Поэтому его МУЗЕЙ ВЕЛИКОГО ДНЯ неполон. В части лет есть пропуски, и с этим уже ничего нельзя поделать. Зато с 1986 года он не пропустил ни ДНЯ.
Правда, дважды – в 1993 и 1998 годах – результаты были не очень хороши, поскольку с девушками ничего не получалось, пришлось довольствоваться юношами.
Но сегодня предчувствие его не подводит – он справится. МУЗЕЙ (самая большая комната в его квартире, куда нет доступа никому из его немногочисленных гостей) получит желанные ЭКСПОНАТЫ. Плюс материалы о том, как эти ЭКСПОНАТЫ добывались. Он только что купил и опробовал новую «Нокию» с возможностью качественной фото– и видеосъемки. Раньше было сложнее – большие фотоаппараты, еще и с пленкой, потом видеокамеры значительно затрудняли его действия и не с каждым костюмом сочетались. Создавали «момент неловкости» – так он это называет. Теперь все проще. И с техникой, и с маскировкой.
Да. Костюм. Приняв душ и побрившись, он открывает самую маленькую комнату – его костюмерную. За три с половиной десятка лет здесь скопилось большое количество костюмов, которые можно назвать маскарадными. Он, конечно же, называет их костюмами ВЕЛИКОГО ДНЯ. Самый простой из них – спортивный костюм «братана» начала девяностых, с кроссовками и фальшивой золотой цепью. Сейчас он этот костюм уже надеть не сможет: и не ко времени он, и не к лицу. И размер уже не подходит.
Он осматривает висящие на плечиках костюмы. Кто он сегодня? Это важно. Милиционер? А в каком звании? Сержант? Майор? Он был уже и тем и другим. И сегодня не хочет повторяться. Как-то слишком облегчает задачу. Достойно ли ВЕЛИКОГО ДНЯ смертельно напугать пару девчонок, потребовав у них документы? С другой стороны, можно вызвать подозрения. Милиционеры, они ведь как собаки, в одиночку по улицам не ходят. Либо с хозяином, либо стаей. Нет, рисковать не стоит.
Сотрудник частного охранного агентства? Эту роль он сыграет не напрягаясь. Да и играл уже раза четыре. По силе внушения костюм мало уступает милицейскому, а если в голос доброты подпустить, и «отцовскости», то доверия вызовет больше. Но нет. Он ведь и сам охранник. Если проколется, легче будет вычислить.
Бомж? Давненько он не надевал эту МАСКУ. Эффективно, но очень уж противно. Да и бриться тогда не надо было. И потом. В тот единственный раз, когда он вышел на ДЕЛО бомжем, было столько визга, как никогда ни до, ни после. СЕГОДНЯ ему этого не нужно. Внезапности хочется. Стремительности. Чтоб самому себе доказать: он еще ого-го! А бомжем и в глубокой старости можно работать. В ЭТОТ ДЕНЬ.
Так кем же одеться? Дорожным рабочим в оранжевом жилете? Интересно, но слишком приметно. Как-нибудь надо опробовать, но не СЕГОДНЯ. Клоуном он был в прошлом году. Было весело, особенно там – в переулке у Старого Арбата. Повторить? Но свежести ощущений не будет.
Наконец, решение принято. Надо идти в ногу со временем, а нынче мода на аниме. Маленькой девочкой он одеться не может, а ниндзя – запросто. Он наряжается в темный комбинезон, на ноги – кеды, через плечо – холщовая сумка для трофеев. В ней – черная шапочка-маска. В нужный момент он закроет свое лицо. И удобно, и прикольно. Уже 23.30. Пора выходить.
* * *
В пять утра он крадучись возвращается в свою трехкомнатную квартиру. Очень устал, но очень счастлив. Скинув кеды, он проходит в комнату, которую называет МУЗЕЕМ, и достает из сумки четыре ленты из тех, что выпускницы надевают через плечо. Одна из них полностью красная, а три – трехцветные. На них золотыми буквам написаны номера школ. Он выкладывает ленты на специальную «подготовительную» тумбу. Через несколько дней, выстиранные и выглаженные, эти ленты займут свое постоянное место в МУЗЕЕ, присоединившись к тем пятидесяти двум, которые он хитростью и ловкостью, обманом, мольбами и угрозами получил, выпросил, вытребовал или, как сегодня, сорвал, тихо подкравшись, у выпускниц прошлых лет. И тем двум, конечно, которые он брезгливо снял с пьяных в дым юношей-выпускников в девяносто третьем и девяносто восьмом годах.
Отсюда мораль: Не стоит плохо думать о людях. Они этого не заслуживают.
Заседание второе
Это рассказ о человеке, который не умеет получать подарки.
Название басни:
Или не стоит
рассказчик:
Виктор Коренев
Не то что бы он отказывался. Нет. Никогда. С чего бы? Он любит получать подарки, только не умеет. И опять нет. Не то, что вы подумали. Он радуется. Кладет на видное место. Благодарит и сразу начинает пользоваться. Сбой происходит именно здесь. Мы с ним когда-то работали вместе. Однажды он пришел на работу в куртке, подаренной накануне родителями. Хорошая куртка, теплая. Только с дырой. Он зацепился за что-то, когда первый раз ее надевал – собирался на работу. Потом дыру зашили, и она была почти не видна. Все те пять лет, что он носил эту куртку. Из того, что когда-то дарила ему жена, я помню галстуки с пятнами от пива и соуса (в одном и том же месте), поставленными в день рождения и двадцать тртеьего февраля такого то года. Ремень с пряжкой, оторвавшейся в тот момент, когда он ее в первый раз пытался застегнуть. Бумажник. Но тут лучше не вспоминать. Он ведь туда сразу деньги положил.
А уходить жена от него собралась в тот день, когда он сел на склеенный дочерью ему в подарок домик. Шесть лет было девочке, она плакала. Нежный возраст. В прошлом году мы с ней, с дочкой его, поспорили по «скайпу», сколько дисков любимых им «Звездных войн» откроется в его DVD-плеере. Диски она купила в магазине в подарочной упаковке. Я утверждал, что посмотреть можно будет пять из них, она утверждала, что два. Проиграли оба. В комплекте оказалось два вторых фильма, но не было пятого. А так все открываются, проблем нет.
У вас может сложиться превратное представление, что у этого моего приятеля руки не оттуда растут. Я сам, было, так подумал, когда он попытался закурить трубку вишневого дерева, мною же подаренную ему на день рождения. Но у него своих, им самим купленных трубок двадцать три штуки. И ни одна не треснула в первый же день. Собственно говоря, ни одна ни в какой день не треснула, кроме тех, что подарил я на сорокалетие и тесть на сорокалетие же. Они треснули с интервалом в три минуты. И еще его непосредственный начальник подарил ему антикварную фарфоровую трубку XVIII века. Ну, это уже совсем недавно, года два назад. То, как она медленно падала с верхней полки специальной «трубочной» этажерки в почему-то стоящую на полу медную вазу, потом вспоминали многие. Ладно, мы, профаны, трубок не чувствуем. Но почему пробку из бутылки «Pascuas Gran Seleccion Gran Reserva» 1999 года вытащить не смог никто из гостей? Почему бутылка «Хеннесси Лайбрари» треснула и потекла сразу после того, как он ее выудил из коробки и торжественно поставил на стол?
Ему дарили в разное время: четырехтомный словарь Даля с буквой Т помещенной сразу после Щ, картину в тяжелой раме, упавшую ему на ногу и сломавшую мизинец, кожаные перчатки, одну из которых он потерял в парке в тот же день. У него день рождения в октябре, мы в парк пошли из-за стола, листьями пошуршать. Кстати, вспомнил, за год до этого мы тоже пошли в парк в день его рождения. День был замечательный, солнечный, мы мячик взяли с собой для того, я сейчас думаю, чтобы залепить в лицо моему приятелю и сбить только что подаренные очки в золотой оправе.
Мне известно также о подаренных карманных часах «Ingersoll IN9000WH» с отломавшимся сразу же колечком для цепочки; наручных часах с металлическим браслетом «Raymond Weil 3800-SCF-05207», упавших с руки в тот момент, когда он произносил здравицу гостям; о бельгийской копии «Cintree Curvex Crazy Hours» с прокручивающимся колечком для заводки и электронных часах «Diesel/Digital DZ7033», в которых впоследствии не удалось заменить батарейку. Да, извините, забыл про будильник с голосами птиц вместо звонка. Он не курлычет, как вы уже догадались.
Я ни разу не видел, чтобы он расстроился из-за подарка, неспособного служить ни дня, ни часа, ни минуты. Подарок, перешедший в его руки, становился символом, на глазах обретающим свою символичность. Как если бы мы все: жена, дочь друзья, сослуживцы и люди случайные, дарили ему лишь эмоции – добрые, но мимолетные. Он, собственно, так к ним и относился. В конце концов он человек не бедный, а все вещи, купленные им лично, очень практичны. Элегантны. Даже поношенные и потертые.
Может быть, он не любит вещи, приносимые кем-то, пусть даже самым близким? Может быть, он специально их портит, чтобы не быть зависимым от них? Но как он это делает у всех нас на глазах? Впрочем, я не о том хотел сказать. Мы говорили с ним недавно. Он жаловался, что жизнь его скучна и бедна на события. Что нет эмоций. Что пару раз даже перебежал улицу без всякого перехода, но водители тормозили, как заведенные, за тридцать метров. Ругались, конечно. Но разве это событие? Я рассказал ему, что моя знакомая с тарзанкой прыгает. Он позавидовал. Сказал, что мечтает о чем-то таком: с тарзанкой, с аквалангом, с парашютом. И вот я думаю подарить ему прыжок на день рождения. Или не стоит?
Отсюда мораль: Сломанная вещь лишается свойства полезности, зато становится частью истории. Вещь рассказать нельзя, а историю можно. Берегите вещи. Молчите.
Заседание третье
Это рассказ о том, как можно попирать устои общества, но не о том, зачем это нужно.
Название басни:
Орден
рассказчик:
Василий Сретенский
Обычно он выключает мобильный перед началом занятий. Или сбрасывает входящие звонки. Считается, что пример преподавателей, дисциплинирует студентов. Кем считается? Ну, кем… Никем. Считается, и все. А тут как-то забыл, не выключил. И нельзя не ответить: звонок от Димы, Магистра-Казначея Ордена.
(Это так называется – Казначей. А на самом деле через него проходит вся документация, в том числе и по кадрам. Генерал Ордена без Димы – ни пальцем… да что он все звонит и звонит!)
Студентка у доски бодро перескакивает с Владимира Святого на Владимира Мономаха. Трещат цитаты из Карамзина. Вот-вот займется Ключевский.
(Господи, ну сколько можно! И даже сентябрь еще не закончился. Хоть бы море какое-нибудь рядом было. Хоть бы даже и Балтийское.)
Он делает сигнал не останавливаться, хватает мобильный телефон со стола и выходит в коридор.
– Дима, я на занятиях, семинар у меня, – шипит он, стараясь сбросить гласные в трубку, чтобы они не долетели до голых стен.
– А сам виноват, – торжествует Дима, – не выслал новое расписание занятий. И кстати. Отчет за лето где? Или нечем отчитываться?
– Как это нечем? Синагога в Дубровнике. Ты дай мне еще пару дней…
– Да ладно, это терпит, тут дело срочное. У нас…
– А давай через пару часов…
– Какие пару часов, я Генералу должен докладывать через десять минут.
(Вот всегда у нас так. Что ж мы за люди такие. Себя не уважаем, друг друга не уважаем. Вечно спешим, одно начинаем, другое бросаем. А спросить бы: зачем? Чего же ждать от младших… да хоть бы от студентов этих.)
Из аудитории донеслось: «Ярославская правда». Это о чем они? Хорошо если о «Правде» Ярослава. Он заглядывает в аудиторию. Там все идет как должно: инициативная студентка Лена (Лана? Лада? Леда? Лида? Что-то такое, он не успел запомнить) бодро отчитывает князей. Остальные скучают, каждый по-своему. Но уже заметен какой-то общий посторонний интерес. Надо скорей возвращаться.
– Давай тогда быстро.
Потная трубка ерзает по горячему уху.
– Инициация намечена на субботу. Недалеко тут. В Ямках. Церковь Козьмы и Дамиана.
– Чей Оруженосец?
– Семен Петровича. Семена Барсова. Но ты же знаешь, что своего ученика инициировать запрещено. Семен будет за рулем. Срочно нужны два магистра. Я б и не звонил тебе, но грипп по Москве гуляет. Три магистра больны. Ну, как больны, я ж проверять не буду. Мажордом Ордена болен точно. Иван Захарыч – в командировке. Степан на даче застрял. Магистр-Библиотекарь машину покупает. Первую. Ну, зарез, никто не может. Я сам поеду. И ты, больше некому.
– Послал бы рыцарей.
– Нельзя рыцарей. Запрещено Статутом. Да ты сам за Статут голосовал, все прекрасно знаешь.
– На кой хр… подожди… сейчас… так, успокоились все. Культура Киевской Руси. Кто подготовил? Опять вы? А еще кто? Ну, давайте вы, только по существу. …Да. Зачем нам рыцари вообще, если они в обрядах не участвуют?
(Смена поколений. Традиции. Преемственность. Вот зачем нам рыцари. Но зачем нашему Ордену смена поколений? Мы что – масоны, тамплиеры? Мы человечество за пару тысяч лет исправить хотим? Нет. Грааль ищем? Нет. Все проще. Сначала мы играли. Потом подстроили под игру философию. Потом захотелось уважения. Тогда и пошло: рыцари, оруженосцы. А мы – Магистры – важнее всех.)
– Дружище, мы тут по Статуту сейчас дискуссию откроем, или мы договорились, и ты на семинар пойдешь?
– Слушай, до вечера не потерпит? Доложи Генералу, что вопрос решается, после восьми созвонимся.
– Ладно, я попробую. Только давай полвосьмого, мне пространство для маневра нужно.