– И не найдешь. Теперь порядку нету. Слыхал, Горбач «НЭП» опять надумал.
– Слыхал. А чем плохо?
– Тем и плохо. Была аптека, а теперь кафе «Встреча». Димка прихватил помещеньице и деньгу гребет. Не будь он с Афгана, люди бы его давно сожгли.
– Уж не Вихров ли?
– Он самый.
– Я к нему приехал. Знаешь, где живет?
Старик ткнул пальцем в подъезд:
– Там. На втором этаже справа.
Олег поблагодарил дворника и вошел в обшарпанный подъезд двухэтажного дома. Не открывали долго. Наконец за дверью возникли легкие шаги и из глубины квартиры сонным женским голосом поинтересовались, кто звонит.
– Я к Диме Вихрову.
За дверью затихли, потом послышалась возня с замком. Дверь открылась, и он увидел молодую женщину в интересном положении. Женщина стояла босиком, накинув на плечи цветастый халатик:
– Димка спит. А вы кто?
Пока он думал, как представиться, в коридоре возник сильно раздобревший Вихров в трусах и тапках на босу ногу:
– Оксанка, с кем ты там базаришь? – Спросил он жену густым басом.
– Димка, это я, Голенев.
Дима шагнул вперед, постоял некоторое время, разглядывая визитера. Его простоватое, белесое лицо выразило всю гамму чувств, возникающую по мере узнавания друга. После чего он нежно отстранил Оксану и схватил Олега в охапку.
– Ну, бляха муха, ты и даешь! Жена, это же мой кореш по Афгану! Ты понимаешь, кореш мой Олежек!?
– Не дави, я после ранения.
– Ладно, не давлю. – Прорычал Дима, продолжая сдавливать однополчанина. Оксана стояла, опустив руки вдоль выпуклого живота, не зная, как себя вести в данном случае, и смущалась:
– Пойду на стол накрою. Вы уж простите, Олег, что встречаю в таком виде. Я теперь долго сплю по утрам. Ночью заснуть не всегда получается.
Квартира кооператора состояла из трех маленьких комнат и внушительных размеров застекленного балкона. Голенев заметил иконостас семейных фотографий на стене, над диваном ковер с русалками и новый, с огромным экраном, японский телевизор. В квартире пахло сном и перцем. Оксана окончательно проснулась и, выказывая при ее положении завидное проворство, забегала по хозяйству. Стол она накрыла на лоджии. Утреннюю прохладу здесь ценят и окна раскрывают настежь. Днем, даже в мае, приходится прятаться от солнца ставнями.
Небольшой столик едва вместил множество разнообразных закусок. От копченых кур до жареной форели и всевозможных солений. По обилию провизии нетрудно было понять, что Вадим не бедствует и его новая профессия кормит семью неплохо.
Хозяин натянул шаровары и усадил гостя за стол. Супруга завтракать не стала. Пожелав мужчинам приятного аппетита, она оставила их наслаждаться встречей.
Первой рюмкой друзья помянули однополчан. Молча закусили. Как водится, пошли воспоминания. Под разговор, состоящий из отдельных, ничего не значащих для непосвященного уха, восклицаний, быстро прикончили первую бутылку. Обстоятельных речей и тостов им и не требовалось.
– Колян?
– Руку зацепило. В Кундуз на вертушке отволокли.
– Зурейко?
– Туда же, в деревянном бушлате…
– В Черном Тюльпане?
– На МИГе восьмом.
– Стас?
– Без вести.
– Где?
– Под Шиндантом.
– ДШК?
– Нет, Стингер.
У каждого там остались друзья. Не сговариваясь, еще раз выпили не чокаясь. Оба помолчали.
Мужчины, не знавшие войны, никогда до конца не поймут ветеранов. Никакие рассказы о самых страшных или смешных моментах фронтовой службы не передадут запаха крови убитого на пятидесятиградусной жаре товарища, не припомнят боли от тяжести походного обмундирования, натертых до волдырей плеч. Не донесут ужаса, притаившегося за каждым кустом на неприятельской территории. Потому что плен может обернуться пыточной, мучительной смертью. Не объяснят звериную злобу к врагу в момент атаки. Не поведают о лютом желании бабы в часы вынужденных лежек между боями, когда от одного имени подруги плоть рвется из белья. Все это нужно пережить лично. Олег Голенев и Дима Вихров это пережили и понимали друг друга с полуслова.
От воспоминаний разговор понемногу перетек к делам нынешним. Дима отправил пустую бутылку под стол и откупорил новую. В создавшейся паузе Олег в общих чертах обрисовал свое теперешнее положение.
– Ну, бляха муха, командир, ты, как всегда, с обновкой, порванным локтем… Из морга сбежал! Чего же теперь делать будем?
– Не знаю.
Дима задумался:
– Документик придется добыть. Без паспорта, бляха муха, трудно. У нас город пограничный, режимный. Я тут участкового Миткова прикармливаю, поговорю с ним, поможет.
– Спасибо, старшина. Возьмет дорого?
– Разберемся. Я теперь кооператор, денег куры не клюют, не пропадем.
– Насчет денег погоди. Мне их много надо. У тебя столько нет. Сможешь достать?
Дима почесал затылок:
– Смотря сколько?
– Пока сам не знаю, старшина. Я хочу открыть сеть автоматов, водой людей поить на улицах. Помнишь, как в детстве? Ставишь стакан, нажимаешь кнопку, и к тебе газированная водичка со льдом течет. Я о таком автомате под Кондагаром мечтал…
– Там нас больше китайские Калаши поили нашей же кровушкой. – Усмехнулся Дима. Но мысль однополчанина его заинтересовала: – Ладно, понюхаем, во что твоя затея выльется. Есть у меня парочка дружков упакованных. Только придется их, бляха муха, в долю брать.
– Нет, старшина, этого не надо. Деньги доставай под проценты. А в деле только мы двое. Иначе толку не будет.
– Рассчитываешь много заработать на воде, командир?
– Мне, парень, нужно миллионов десять. Потом уеду.
Дима присвистнул:
– Ничего себе! Как же столько рублей наквасить?
– Мне не рублей, мне долларов.
– Так это же статья!
– Пока статья, Дима. Кооперативы разрешили, скоро и валюту разрешат. А пока и рублики сойдут.
– Ну, бляха муха, ты, Голенев, даешь!? – Такого размаха от прибывшего безбилетника он никак не ожидал: – Раздавим еще пузырь за встречу?
– Нет, старшина, больше пить не будем. Сейчас ты возьмешь лист бумаги, и мы начнем создавать план операции. Без плана в бой одни придурки идут, сам знаешь.
Вихров принес в лоджию ученическую тетрадь в клетку и самописку:
– Чего писать?
– Пиши, номер один – организация кооператива.
– Зачем? У меня же есть кафе. Там в уставе и другая деятельность в сфере услуг подразумевается. Только лишние деньги на оформление тратить.
– Нет, старшина. У тебя жена на сносях. Не хочу твоим делом рисковать. За новое сам отвечу. Так что давай начнем с оформления.
– У тебя, Олежка, ничего с этим не выйдет.
– Почему так думаешь? По-твоему, я тюфяк?!
– Как тебе сказать, командир… – замялся Дима.
– Так и скажи. Не девица, съем и правду-матку с хреном.
– Вот в ней-то, бляха муха, все и дело. Ты же у нас справедливый. За правду готов глотку перегрызть. А чтобы кооператив открыть, нужна не справедливость, а хитрость. Жопу кому лизнуть, денежками подмазать. Иначе прокатят.
– Почему? – Удивился Голенев: – Я же полезное дело предлагаю! В курортном месте, где туристы от жары сохнут, напоить их. Разве от этого кому плохо? Люди жажду утолят, городу налоги пойдут.
– Вот-вот… Ничему тебя, бляха муха, жизнь не научила. Помнишь, в полку у всех новая форма, а ты, капитан, в обносках.
– Ну, это в Афгане. – Возразил Олег: – Там на хозяйстве гнида Петряков сидел. Любил подачки… А здесь мирная жизнь.
– Здесь на таких местах похлестче Петрякова засели. Не подмажешь – не поедешь.
– Допустим, старшина. Что дальше?
– Дальше нам понадобится взвод из смелых пацанов.
– Зачем столько?
– Поначалу твои автоматы с газировкой станут ломать и портить. Следить за хозяйством кто будет? Один всюду не поспеешь. Шпана, бляха-муха, должна знать: нагадил – свое получи.
Голенев вспомнил драку на пляже:
– Ты прав, шпаны у вас хватает.
– Даром, бляха муха, кулаками махать никто не захочет. И чиновников придется кормить постоянно.
– И сколько этих чиновников наберется? Взвод? Рота? Полк?
Вихров усмехнулся:
– Тут военной арифметикой не обойдешься. Подумай, бляха муха, стоит ли начинаться?
– Не дрейфь, справимся. На Саланге пострашнее бывало.
Солнце начинало припекать, Дима зашторил окна, и друзья перешли в комнату. Оксана уже успела приготовить обед, а они все вносили в тетрадь бесконечные параграфы.
– Слушай, мне к себе в кафе надо. – Вспомнил Дима: – Сегодня у меня один деятель свадьбу дочери празднует. Сам все не проверишь, обязательно что-нибудь схалтурят…
– Иди, старшина. – Разрешил Голенев: – Я пока один помозгую. Придешь – продолжим.
Вадим явился через два часа с надувным матрасом в руках. Матрас предназначался Голеневу. Ужинали опять при открытых окнах на лоджии. К ночи оперативный план друзья создали и от усталости валились с ног. Хозяйка уложила спать гостя в будущей детской. В ней все было новое. Обои со слонами и крокодилом Геной наклеили два дня назад. Супруги готовились поселить здесь свое чадо. До события оставалось больше месяца, и на этот месяц детскую отвели гостю.
Олег спал на мягком надувном матрасе. Ему снилось море, по которому плывут автоматы с газированной водой. Потом они почему-то превратились в гранатометы, а море в афганские предгорья. Он проснулся, вскочил, зажег свет и с удивлением оглядел обои с крокодилом Геной. Вспомнив, что спит в детской, улегся опять, заснул и больше снов не видел.
Оба друга поднялись рано. Водки не пили. Оксана сварила манную кашу. Друзья ее молча проглотили, так же молча выпили по кружке чая. Олегу не терпелось действовать. Он натянул свою линялую гимнастерку и спросил:
– Начнем с горисполкома?
Вадим оглядел друга с ног до головы:
– Начинать, Олег, придется с тебя. В таком прикиде ты можешь только в порт грузчиком наниматься.
– Да, надо сменку заводить. – Согласился Голенев.
Дима кивнул:
– Сейчас магазины откроются, пойдем тебя наряжать. На это у меня бабок хватит.
Олег полез в свой рюкзачок, достал сверток и, развернув тряпицу, выложил на стол золотые швейцарские часы:
– Этот будильник стоит больше «Жигулей». Сможешь сдать?
– Откуда они у тебя?
– С духа снял, прямо перед ранением. Сохранил чудом.
– Откуда у «духа» такие?
– «Дух» оказался английским. Инструктора шлепнул.
– Ну, ты, бляха муха, даешь! – Изумился Дима, разглядывая часы со всех сторон: – Вещица путевая. Я таких раньше и не видел. Швейцарские?
– «Картье», это их марка.
– Смотри, тут надпись.
– Знаю. Что-то по-английски нацарапано. Я когда-то в училище пятерку по языку имел, да практики нету. Там написано «Bear with honour» Или носи с удовольствием, или с гордостью. Какое-то пожелание и подпись твой отец Чарльз Вайтли.
– Не жалко продавать? Все-таки трофей…
– На дело не жалко…
Через два часа Голенев в новой джинсовой рубашке и белых брюках сидел под большим портретом Михаила Сергеевича Горбачева. Бывшему афганцу предстояло первое свидание с гражданской властью – встреча с чиновником горисполкома. Как выразился Дима, «разведка боем».
Инспектор по работе с кооперативами знал Диму, но не знал Голенева. Он внимательно выслушал все, что ему сообщили будущие предприниматели, и ответил уклончиво:
– Мы приветствуем интересные деловые предложения. Но чтобы запустить такое, надо посоветоваться с руководством города, получить добро в райкоме партии. Без Дмитрия Прокопьевича такой вопрос не решить. – И поглядывая то на одного, то на другого, многозначительно добавил: – Быстро такие дела не решаются.
– Дима, иди к пляжу, я тебя догоню. – Олег подмигнул другу и, когда тот вышел, извлек из кармана белых брюк конверт.
– Альберт Николаевич, здесь две тысячи рублей. Это премия для вас и для тех, кто вам поможет сократить срок оформления нового кооператива до недели. Рад был познакомиться. – И они пожали друг другу руки.
– Взял? – Спросил Дима, дождавшись Голенева на крыльце.
– Как миленький.
Друзья припустили в сквер. В тени акаций Дима стал неприлично громко хохотать. Голенев не понял причины его веселья:
– Чего гогочешь, как жеребец?
Дима, борясь с приступом смеха, пояснил:
– Олег Голенев, бляха муха, искатель справедливости, дал взятку! Запомни это, командир!
– На всю жизнь, старшина. – Пообещал Олег.
– И ты не бросишься с обрыва и не пустишь себе пулю в лоб?
– Чтоб эта сука положила в карман две штуки и их не отработала?! Нет, старшина, такого капитан Голенев не допустит. – Заверил Олег.
– Ты не ему сломал целку. Он, бляха муха, берет каждый день. Ты сам лишился невинности, командир. Понял?
– Я должен заработать десять миллионов баксов. Для этого я не только лишусь невинности, но стану отпетой блядью!
Дима перестал смеяться и тихо спросил:
– Олежка, скажи честно, зачем тебе это? Жадным ты никогда не был. На приличную житуху заработать – я понимаю. Но столько?!
– Не лезь мне в душу, старшина. Мы с тобой нарубим бабки, и каждый их потратит по своему усмотрению. Согласен?
Дима не возражал.
Через неделю свидетельство, разрешающее кооператив по установке на улицах города автоматов с газированной водой, было получено. Но оставалось еще масса технических и кадровых вопросов. На них ушел месяц. Утром Голенев бегал на пляж, делал зарядку, отжимался и плавал, а день отводил подготовке нового бизнеса. Здоровье свое Олег поправил и хромать почти перестал.
В Лазоревске жил еще один ветеран с Афганистана. Звали его Степаном Хорьковым. Он и был похож на хорька – хмурый, не разговорчивый, взгляд колючий. Степан не мог найти работу. Он признался, что умеет только убивать, а в бандиты идти не хочет. Поэтому, стыдно сказать, приходится жить на иждивении мамы и бабушки-пенсионерки.
Выслушав предложение друзей взяться за охрану автоматов с газированной водой, он тут же согласился. Олег был уверен, что такой мужик со шпаной управится. Дело оставалось за малым – достать денег. Поход к «упакованным» приятелям Вихров со дня на день откладывал. Он копил на постройку собственного дома и сумел собрать уже значительную сумму. Пустить ее на рискованное предприятие он был готов, но считал нужным посоветоваться с женой. Этот разговор он переносил, опасаясь за реакцию Оксаны. В другое время старшина не стал бы тянуть с подобным разговором. Но теперь, когда жена готовилась стать матерью, волновать ее опасался. Решился вопрос в спальне, когда Голенев уже посапывал в детской, а Оксана, страдая хронической бессонницей, читала книгу по уходу за новорожденными. Она спокойно выслушала мужа:
– Поступай, как считаешь нужным, Дима. Это твой друг, тебе виднее.
Он поцеловал жену, и на другое утро выложил перед компаньоном семьдесят тысяч рублей.
– Когда ты успел их занять? – Удивился Олег.
– Не важно, командир. – Сказал Вихров: – Можешь покупать свои автоматы.
– Какой процент кредита?
– Так одолжили, бляха муха, без процента.
Олег внимательно поглядел в глаза друга. Старшину его взгляд не смутил. Он решил умолчать, откуда средства, потому что был уверен – узнай Олег правду, от денег откажется.
На следующий день Дима на своем красном «Жигуленке» отвез Голенева в Адлер. Там находился ближайший аэропорт. Олег летел в Прибалтику за автоматами для газированной воды. Паспорт у него теперь имелся, имя осталось прежним, а свою фамилию бывший афганец на одну букву переделал. Она стала звучать как «Коленев».
Проводив Олега до стойки регистрации, Дмитрий вышел на площадь аэровокзала и понял, что хочет пить. В одной из палаток торговали теплым пивом, но обыкновенной, газированной воды он нигде не нашел. «Похоже, капитан дело задумал», улыбнулся он своим мыслям и направился к машине. Подойдя к стоянке, обнаружил своего «Жигуленка» запертым сверкающей серой «Волгой». Водителя «Волжанки» в салоне не было.
– Вот сука, места что ли мало?! Как теперь выезжать? – Перед тем, как отыскать наглеца, он бросил взгляд на номера машины. Увидев три шестерки, почувствовал неприятный холодок на спине и никуда не пошел. Он знал владельца. На серой «Волге» разъезжал известный в округе бандит по кличке Турок.