– Зреет заговор…
Мария, оглушённая и обесточенная еле передвигает ноги. Помощник остановился у каюты пилотов, скрестил руки на груди, повернулся к сканерам. Громко произнёс:
– У Вас последняя ночь на базе… завтра Вы полетите искать нам Землю…
Мария отвернулась, приложила ладонь к неоново – мерцающей сфере. Полукруглый люк откатился в сторону. Перешагнула порог. Сергей вошёл следом, положил пальцы в бороздки сферы, закрыл люк. Выдохнув, спросил:
– Соберём вещи?
Скинула обувь. Босиком прошла к кровати, упала на бок.
– Собирать нечего, – прошептала, глотая слёзы, мысленно прощаясь с маленькой каютой два на три, где прошлая жизнь перестала существовать.
– Надо встать, – думает она, глаза смыкаются. Время останавливается. Издалека тягуче звучит голос Сергея:
– Гитаааара. Хаааард с муууузыкой. Картииииинки. А где зелёоооная сумкааааа? – звук превращается в ярко оранжевые шары и квадраты, выплывающие из темноты. По жёлтой спирали скатывается мысль:
– Мы же… навсегда, – горло сдавило, слёзы катятся на подушку, – всё земное сделать на Земле…
Сон переключается на ближнее видение.
* * *
Арктический воздух освежает лёгкие. Толстый пингвин смотрит в лицо. Отражение в зрачке переворачивает картинку. Ярко оранжевый самолёт чертит небесную синеву. Льды расступаются. Хвойный аромат наполняет пространство.
– Сосны, – с восторгом вдыхает Мария. Под ногами шелестит прошлогодний мох. Мультяшные насекомые мчатся по стволам.
– Земля жива… не надо лететь… – Мария расслабляется. Улыбка растягивает губы. Приятная нега охватывает тело.
* * *
– Маша, пора… – Сергей на краешке кровати. Гладит по голове, – не стал будить раньше.
– Земля есть… – по онемевшим ногам бегут отвратительные мурашки. Простонав, подтянула коленки к груди, руками схватилась за лодыжки. Сергей встал.
– Всё собрал. Остались мелочи, – Маша распахнула шкаф. Синий сарафан одиноко лежит в дальнем углу.
– Пусть остаётся, – решает она. Спешит в ванный отсек. Почистив зубы, собирает щётки, пластиковые бутылки с пенящимися жидкостями. Как реликвию, заворачивает мочалку из морской губки и несколько раковин. Размазывая зеркальное отражение катятся нежданные слёзы. Схватив полотенца, выбегает в прихожую. Там, Серёжа… прижавшись лбом к серой панели. Вздрагивающие плечи…
– Серёженька, – голос срывается, объятия. Всхлипывая, замирают.
– Серёжа, на Землю… через тысячу лет. Мы столько не протянем.
– Не протянем… – эхом отзывается он.
Звук арфы вынимает из эмоций. Загоревшийся экран передаёт картинку из коридора:
– Во время, – злобно бросает Сергей, освобождаясь из объятий. Женщина мчится к зеркалу. Расчесав волосы, вытаскивает квадратный приборчик подносит к ресницам. Смотрит вверх, пару раз щёлкает кнопкой. Ровно окрашенные волоски задорно поднимаются к линии бровей. Проведя пальцем по разноцветными кнопками, находит нужный вариант макияжа. Отводит прибор на уровень вытянутой руки. Лицо выравнивается, покрываясь тонким слоем тонирующего средства. Поворачивает прибор узкой стороной, меняет розовый тумблер на коралловый, подносит к губам.
– Готова, – звонко произносит она. Сергей подхватывает сумки, прикасается к полусфере. Люк бесшумно катится вправо. Вспышки сканеров. Маша улыбается, вспоминая неуклюжие фотоаппараты прошлых столетий.
Заметив людей в запрещённых очках, читающих мысли, громко транслирует:
– Мы найдём планету… – из пространства по коридору катится радийный голос:
– Прибывшие на пресс-конференцию приглашаются в зал номер двадцать три.
Толпа рвётся в сторону капсулы. Не доходя нескольких метров, останавливается перед стеклянной дверью.
– Двадцать три, – кричит маленький человек в зелёном шарфе, оттесняя всех, прижимается к двери, фиксируя ракурсы пилотов. Стеклянное полотно движется влево. Журналист падает, продолжая нажимать кнопки. Его подхватывают два сильных мужчины в комбинезонах. Подняв, тащат в зал.
Пилоты встают на пластиковое возвышение. Из стены выдвигаются сидения. Опёршись на спинки, готовятся отвечать. Сергей внимательно осматривает вошедших, отмечая висящие сканеры, не повинующиеся искусственной гравитации.
Вопросы обрушиваются дождём, превращая мероприятие в балаган. Яркий блондин в старомодном пиджаке выпрыгивает из зала, машет руками, успокаивая любопытный поток.
– Говорите сами – предлагает он.
– Трансляция прямая? – уточняет Мария.
– Нам обещали прямую, – уклончиво произносит журналист.
Мария протягивает руку, поворачивает ладонью вверх. Продолговатое яйцо качается, поднимается на уровень глаз. Разноцветные полосы катятся по оболочке. Стойкая радуга расходится правильным кругом:
– Это голос ОТЦА НАШЕГО НЕБЕСНОГО, – внезапный ропот поднимает с мест, – Дети мои, Вы сможете вернуться на Землю через тысячу лет. Планета встретит вас.
Сохраните то, что приобрели благородство, любовь, понимание, умение жить ради великой цели. Помните заповеди едины для всей Разумной Вселенной. Новая планета плодородна. Но она другая. Её жители отличаются от вас. Там вы не сможете быть хозяевами. Запомните это. Гости соблюдают правила и ограничивают своё пространство. Я знаю каждого из вас, я сотворил каждого из вас. В каждого вложил БОЖЕСТВЕННУЮ ЛЮБОВЬ… только она спасёт вашу цивилизацию…
Звенящая тишина. Мария не сдерживает слёз. Свет расплывается, дробясь на спектральные рисунки. Резкие выкрики разряжают атмосферу. Зал делится на скептиков и верующих. Женщина сжимает ладонь, убирает руку в карман.
– Что вы берёте с собой? – блондин превращается в вопросительный знак. Сергей поднимается:
– Музыку, хард – системы… еду…
В дверь заглядывает изобретатель, бросив беглый взгляд на публику, произносит:
– Пора! – Встают. Мария достаёт прозрачную салфетку, прижимает к глазам. Эхом повторяет: – Пора…
Быстро уходит из зала.
– Связь зависит от вас, – изобретатель продолжает инструктировать, шагая по коридору. Кивает, не оглядываясь, идёт в капсулу. Сергей задерживается, выясняя нюансы. Мария утыкается в салфетку, повторяя:
– Хватит слёз, – самовнушение не действует. Всхлипы перекрывают дыхание. Забившись в дальний отсек, прижимает ладони к глазам.
Движение в правом кармане перебивает наплыв эмоций:
– Девочка моя, спешите! Времени мало… – вынимает тёплый компас. Он поднимается, медленно плывёт в центр управления. Мария зачарованно следует за ним. Сергей в кресле.
– До старта три минуты, – Маша падает рядом. Лёгкие вибрации бегут по корпусу, отдаваясь в локтях и подошвах.
Голограммное меню перед глазами.
– Пять, четыре, три, два, один – ПУСК, – традиционные слова тают. Капсула выскальзывает в открытый космос, скатывается во временной шлюз.
Компас, по спиральной траектории опускается на ладонь. Переложив его из правой руки в левую, женщина старательно рассматривает меняющиеся голограммы на экране. Пучки созвездий, мерцание траекторий, расставляемые точки. Кажется – вместе с картинками, меняется время.
Смотрит на часы – двенадцать пятнадцать.
– Странно. Время вылета двенадцать пятнадцать, – поворачивается к Сергею. Он, положив голову на подголовник, крепко спит. Аккуратно разворачивает запястье, нажимает кнопку – пуговицу. По чёрной полосе бегут оранжевые цифры – двенадцать пятнадцать.
– Временное завихрение, – шелестит над головой. Компас пищит. Капсула подпрыгивает. Незакреплённые предметы сыплются на пол.
– Шлюз на Альфу Центавру, – хрипит в наушнике. Предметы шевелятся, летят вверх. Маша вспоминает старое кино про эру покорения космоса.
– Невесомость, – шепчет она. Щёлкает по крохотной панели на подлокотнике, освобождаясь от гравитации кресла.
– Серёжу нужно уложить, – шёпот катится по кругу, возвращается усиленный эхом. Освободив мужчину, хватает за воротник, пытаясь продвинутся к спальному отсеку. Переворачивается на спину. Непослушные руки, ноги болтаются в пространстве. Барахтаясь в воздухе, соображает, как двигаться. Расслабляется, обретая точку опоры. Напрягает мышцы, медленно выдвигает руку вперёд. Загребает воздух, летит в нужном направлении. Теперь они над кроватями со стеклянными колпаками. Переворачивается вниз головой. Тянет руку, хватается за выступающую направляющую. Ведёт пальцем по красной линии. Посинев, линия отщелкивает крышку. Капсула вибрирует. Освещение вспыхивает, гаснет. Булькающие звуки. Включается гравитация. Маша ударившись локтем об длинную блестящую железяку, падает на пол. Сергей летит на кровать, подпрыгнув, сваливается на неё:
– Серёжа, вставай, – женщина с трудом выбирается из под спящего тела. Поднявшись на ноги, задыхается. Падает на колени. Закрывает глаза. Утыкается в плечо мужчины, замирает.
* * *
– Машенька просыпайся, – эфирная мама в ярком платье наклоняется над кроваткой. Женщина замирает, наблюдая за заспанной, улыбающейся девочкой.
– Это я, – шелестит рядом.
– Мамочка, я ещё посплю, – бормочет ребёнок, отворачиваясь к стене.
– Не отворачивайся – пора вставать, – оглянувшись, кричит:
– Папа, – из пространства материализовывается отец:
– Смотри… – протягивает руку, выкладывая на ладонь мелкое, шевелящееся.
* * *
Очнулась. Перед глазами вспыхивают и тают жёлтые искры. Тяжёлая голова превращается в пульсирующий шар. В такт пульсации скребёт в ладони. Перекатившись на спину, раскрывает руку. Рыжий таракан стучит передними лапами по подушке большого пальца.
– Он чувствует… – думает женщина.
Компас в кармане разогревается, обжигая бок. Свободной рукой, вытаскивает его:
– Говори, – звучит её голосом.
– Я с планеты, на которую вы летите, – пошевелив усами, насекомое отворачивается.
– Он действительно говорит? – вопрос прерывается внезапным воспоминанием дезинфекции отсека и множеством мёртвых насекомых. Скомкав голограмму, выбрасывает в виртуальную корзину.
Таракан поворачивается, привстаёт на задние лапы. Мария понимает – сканирует – как люди в запрещённых очках. Компас висит над ним. Повернувшись тупой стороной, шелестит:
– Обычная телепортация… Моё имя Ровентун, – больно царапает по ладошке. Женщина с трудом сдерживает рефлекс сжимания, – капитан шатла Уросенто». Мы прижаты к обшивке Вашей капсулы, – человек недоверчиво рассматривает насекомое.
– Хочешь увеличения? – транслирует он. Кивает. Разворачивается к иллюминатору. Сложив передние лапы, шевелит усами, раскрывая оранжевые крылья. Пространство складывается в прозрачный экран. Трёхдешная модель зависает перед глазами. Треугольная морда смотрит полусферами, разделёнными на множество граней. Под овальным подбородком шевелится дополнительная челюсть, покрытая волосками. Над плоской головой поднимаются четыре уса, увенчанные чёрными шариками. Между ними бегут молнии. Насекомое опускает усы. Изображение поворачивается. Профиль морды переходит в округлое туловище с семью мускулистыми ногами. Мария ахает, заметив по три пальца на передних лапах, напоминающих конечности земноводных. Панцирь напоминает твёрдый, полудрагоценный сплав. Мария любуется янтарным мерцанием спинки и боков. В хвостовой части крупные мурашки мчатся по рукам. Омерзительная, бугристая задняя лапа, похожая то ли на хвост, то ли на хобот заканчивает совершенное создание.
– Мы сильно отличаемся, – сожаление сквозит в интонации, – вы уничтожали наш прообраз на Земле, – соединяет усы. Щелчок током заставляет выйти из состояния лёгкого транса. Модель исчезает.
– По образу и подобию, – думается Марии.
– Да, – поймав мысль земной женщины, продолжает насекомое, – в отличие от земных крэков, мы мыслящие структуры. Половина нашей планеты непригодна для проживания, поэтому мы согласились принять соседей в виде вас. Вы не сможете выйти за контур, не сможете нас уничтожить.
– Что будет через тысячу лет? – спрашивает Маша.
– По пророчествам святых – планета очистится. Мы обретём былые размеры и станем жить на всей планете.
– У них есть святые… былые размеры… – эхом шелестит рядом.
– Какие размеры, – голос Марии срывается на визгливые ноты.
– При нормальном развитии…, – Ровентун на мгновение задумывается, – … ваши лошади… – Мария вспоминает кино с огромными монстрами, пожирающими людей.
Поймав мысль, Ровентун шевелит лапами. Женщине чудится гомерический смех.
– Наше питание то, что у вас называется – травы, минералы, выделения других существ. Образное мышление издевается над Марией, отправляя извращённые картинки.
– Нет, нет и ещё раз нет, – скороговоркой повторяет она. На этот раз Ровентун с интересом следит за полётом подавляемой фантазии.
Чтобы отвлечься, спрашивает:
– Что будет с нашими потомками?
– Успеют вернутся, – равнодушно произносит насекомое. Мария поднимается. Осмотревшись, замечает полочку с припаянными приборами.
– Хочу посадить тебя туда…
– Нет, – резко произносит Ровентун, – смотри левее.
Левее, над козырьком двери, глубокая ниша.
– Там шатл, – уточняет насекомое. Сделав несколько шагов, вытягивает руку. Ровентун распахивает крылья, рвётся в тёмный проём.
– Телепортируешься? – Помогу устроить удо…
– Кого? – недоумение меняется улыбкой. Догадка осеняет вспышкой.
– На нашей планете много называется не так, как у вас принято. На нашей планете разрешены дополнительные функции… можно говорить звуком, цветом, ощущениями. Можно… Мария подхватывает Сергея под мышки. Внезапно тело теряет вес.
– Обычная левитация, – шелестит у уха. Поднимает на уровень лежака, подталкивает вглубь. Давит на плечи. Ноги грузно падают на кровать. Отстраняется, проводит пальцем по линии. Прозрачный колпак медленно опускается. Сергей улыбается, поворачивается на бок, удобно устраиваясь в земной атмосфере».
– Меня зовут Мария, – неожиданно для себя произносит женщина.
– Знаю…У нас есть твои портреты.
– Портреты?
– Да… я тебя сразу узнал…
Бредовость сказанного выводит из равновесия:
– Откуда у насекомых портреты?., мои…, -Ровентун скептически смотрит множеством отражений:
– За твоей жизнью наблюдают в пяти галактиках… Не моя задача доказывать… твой Высший Разум договорился о посещении мест, где знают твой облик. В каждом есть портреты…
Взлетевшее давление стучит по точкам пульса.
– В некоторых местах себя не узнаешь, но они узнают тебя… Ты нас слышала, мы слышали тебя…, – яркие картинки вспыхивают перед глазами. Лист, на нём непонятные каракули и слова – объяснения, летящие из неизвестного пространства. Множество мнений, злая критика, виртуальные споры известных учёных. Вызов в совет Мудрейших. Запрет книги и возрождение, после катаклизма.
– Удо – самые противоречивые существа, созданные в начале времён.
Оборвав нить воспоминаний, Мария улыбается: