Хубилай отметил, как его подозрительный взгляд остановился на лошади. Вообще-то, Хубилай не раз подумывал о краже ямского коня, хотя таких лошадей обычно не воруют – на этом легко попасться.
Мужчина нехотя кивнул, но спросил-таки Хубилая, который тем временем схватил с блюда большой кусок сочной баранины и отправил в рот:
– Если ты впрямь из Каракорума, то знаешь, кто там начальник станции.
– Териден, – с набитым ртом ответил Хубилай. – Здоровенный христианин с рыжей бородой. Я отлично его знаю.
Испытание было легким для молодого человека, выросшего в городе, хотя сердце у Хубилая бешено колотилось: а ну как разоблачат? Ноющую боль от язв тоже следовало скрыть. Он сел на свежего коня, поправил заплечную сумку, взял бурдюк и залпом выпил арака с водой. Смесь оказалась противной кислятиной, но Хубилай согрелся почти моментально. Отныне запасы провизии он сможет пополнять лишь на ямах.
– Передам ему, что вы тут славно справляетесь, – пообещал он, взял поводья и повел лошадь к калитке.
Ямские служители не ответили – они уже расседлывали и чистили его коня. В свете факелов было видно, как от его боков валит пар. Хубилай улыбнулся и поскакал по дороге на север. План сработал, сработает и еще. Быстрее, чем через ямы, послание не доставить. Пока Хубилай лично не поговорит с Бату, тот не узнает, какая опасность ему грозит.
Станционный смотритель не отрываясь глядел вслед Хубилаю. Таких желтых глаз, как у этого гонца, он в жизни не видывал. По слухам, такие же были у Чингисхана… Смотритель поскреб блошиный укус на шее, пожал плечами и снова взялся за работу.
Четверо мужчин следили за тропой уже три дня. Они охотились парами и к ужину всегда приносили кроликов на жаркое. Неподалеку был большой садок, поэтому оставалось лишь разместить у нор силки. Горная дорога просматривалась как на ладони, и они коротали время за разговорами, игрой в бабки и починкой старых инструментов. Еще пара дней, и их смена закончится. Пока несли дозор, ничего примечательного не случилось – проехала лишь одна семья торговцев, но дозорных не заинтересовал дешевый товар из телеги, которую вез старый конь с бельмом на глазу. Грубый хохот, хороший пинок – и торгаши укатили восвояси.
– Кто-то едет, – сказал Парих, младший из четверки.
Его товарищи дошли до границы маленького лагеря и, стараясь не обнаружить себя, внимательно осмотрели тропу. На луках, надежно защищенных от влаги, давно не подтягивали тетиву. Впрочем, каждый из четверых держал оружие наготове. Понадобится – через миг полетят стрелы. Дозорные вглядывались в даль, проклиная рассветную дымку, которая словно наползала от самих скал, а потом рассеивалась.
Дымка не помешала разглядеть одинокого путника, медленно ведущего по дороге хромого коня. Голова опущена – путник напоминал усталого воина, бредущего домой после долгих ночей охоты или поисков пропавшего животного. Как бы то ни было, дозор на этой дороге считался первой линией обороны, поэтому часовые настороженно встречали каждого. Тарриал, старший из дозорных, повидал предостаточно засад и схваток. Из четверки шрамы украшали только его, вот товарищи и ждали от него указаний. В горах звуки разносятся на много миль, и Тарриал безмолвным жестом отправил Париха на разведку. Паренек проползет по гребню, посмотрит, не подкрадывается ли кто, и в крайнем случае отвлечет внимание от лагеря.
На глазах товарищей Парих добрался до точки, с которой тропа просматривалась на добрых полмили, и поднял раскрытую ладонь. Все спокойно.
Тарриал расслабился.
– Только один человек. Ждите здесь и не вздумайте воровать у меня еду. Я пойду к нашему гостю.
Тарриал спускался по каменистому склону, даже не думая таиться. Напротив, он старался побольше шуметь, чтобы не застать странника врасплох. Много лет назад в Самарканде на глазах Тарриала убили командира его джагуна. Тот спрятался, наблюдая, как грабят лавку. Когда часть шайки разбежалась, он выбрался из укрытия и положил замешкавшемуся вору руку на плечо, надеясь испугать до полусмерти. Уловка удалась, но запаниковавший грабитель не раздумывая пырнул его кинжалом под ребро… Тарриал с теплотой вспомнил лицо командира.
Когда он спустился к тропе, путник приблизился настолько, что дозорный смог его рассмотреть. Неизвестный был очень высоким и казался таким изможденным, что едва шел. Конь припадал на правую переднюю ногу и, как и хозяин, буквально посерел от пыли.
Хубилай почувствовал взгляд Тарриала и вскинул голову. Свободная рука скользнула к поясу, только меча там не было, и, скривившись, Хубилай поднял ее, чтобы показать: он безоружен.
– Гонец? – спросил Тарриал.
– Да, – ответил Хубилай, злясь на себя за то, что так глупо заблудился среди холмов.
Он потерял счет не только времени, но и коням, которых сменил на промежуточных ямах. Сейчас стараниями шайки воров все его усилия могли пойти насмарку. Уже в который раз он пожалел, что бросил оружие.
– Для кого послание? – осведомился Тарриал. Предчувствие подсказывало: путник необычен, только чем именно? Пыль пылью, но желтые глаза так и блестели, а правая рука путника не раз тянулась к поясу, словно он привык носить меч. Странно, ведь простые гонцы оружие не носят…
– Ямских гонцов не останавливают, – резко ответил Хубилай. – Послание не для тебя, кем бы ты ни был.
Тарриал ухмыльнулся. На вид незнакомец чуть старше Париха, а судя по тону, привык командовать.
– Отвечаешь, как воин, – отметил он.
На миг Хубилай воздел глаза к небу.
– Воин на ямской лошади и с кожаной сумой за плечами… Да еще без ценных вещей…
– Мы не воры, парень. Мы воины. Разница есть. Не всегда, конечно, но, как правило, есть.
К удивлению Тарриала, Хубилай расправил плечи, взгляд его желтых глаз стал еще пристальнее.
– Кто командует твоим минганом? – только и спросил он.
– Он в сотне миль отсюда, но из-за тебя, парень, я дергать его не буду. Только не сегодня.
– Как его зовут? – рявкнул Хубилай. В каждом тумене по десять минганов, поэтому он знал почти всех монгольских командиров такого уровня.
Резкий тон заставил Тарриала ощетиниться и удивиться еще сильнее. Один, без оружия, в глуши, этот юнец держался так, что командир дозора заново обдумал его вопрос.
– На ямского гонца ты не похож, – опасливо проговорил он.
– Болтать мне некогда! – раздраженно отозвался Хубилай. – Назови его имя или уйди с дороги.
Не дав Тарриалу ответить, он натянул поводья и повел коня по тропе, прямо на дозорного.
Воин замялся. Ужасно захотелось ударить наглеца. Никто бы не упрекнул его за это, но инстинкт самосохранения велел сдержаться. Слишком странная эта встреча, с самого первого слова.
– Его зовут Хулдар, – ответил Тарриал.
Он решил: собьет странника с ног, если тот попробует протиснуться мимо него. Но незнакомец остановился, на мгновение закрыл глаза и кивнул.
– Послание для Бату из рода Борджигинов. Только для его глаз и ушей. Отведи меня к нему.
– Что же ты сразу не сказал, парень? – осведомился Тарриал, по-прежнему хмурясь.
– Сейчас же!
Глава 8
Почти не разговаривая, Тарриал и Парих вели Хубилая через горы. У дороги оставили только одного дозорного, а другого отправили к командиру с донесением. Хромой конь отдыхал вместе с другими конями; взамен гонцу дали самого маленького из своих, норовистого, только и ждущего, чтобы укусить седока за палец.
Парих поделился водой со странным гонцом. Ни Хубилай, ни Тарриал разговаривать не хотели, и после нескольких неудачных попыток завязать беседу Парих отчаялся. Командир вел их по широкой тропе, петлявшей по холмам. Вдали Хубилай видел горы, но сколько ни обращался к памяти, не мог точно определить, где находится. Воздух радовал свежестью и прохладой; когда Хубилай вел коня или ехал верхом, холмы просматривались на многие мили.
– Из-за хромого коня я и так потерял целый день, – проговорил он через какое-то время. – Нужно двигаться быстрее.
– Зачем это? – тут же спросил Тарриал.
Он недовольно смотрел на непонятного гонца, обращавшегося с ними как со слугами. Тарриал глазам своим не верил, но при каждом взгляде незнакомца Парих чуть ли не в струнку вытягивался. Ямские гонцы так себя не ведут. Тарриал уже решил, что это какой-то командир, прикидывающийся посланцем. Он не рассчитывал, что Хубилай ответит, но тот неохотно проговорил:
– По пятам за мною движется целое войско. Еще неделя, может быть, десять дней, и они будут здесь. Твоему господину пригодится каждый час, который мы выиграем.
Парих разинул рот, а Тарриал перестал хмуриться, неожиданно встревожившись.
– Большое войско? – спросил он.
Вместо ответа Хубилай ударил пятками коня, чтобы прибавил шагу.
– Узнаешь, когда я передам послание твоему господину, – бросил он через плечо.
Тарриал с Парихом переглянулись и пустили коней галопом, чтобы догнать и перегнать странного курьера.
По дороге Хубилай оценивал оборонный потенциал окрестностей. Видимо, лагерь Бату расположен в горной долине, если, конечно, дозорные не соврали насчет расстояний. Что он читал об этом в библиотеке Каракорума? Тумены Чингисхана разрушили крепость ассасинов, разобрали ее по камешку. Оплоту Бату дольше не продержаться. Хубилай везет плохие вести: людям Бату придется сниматься с места. С наступлением ханской армии Бату останется бежать без оглядки, шансы спастись ничтожны.
Дозорные, прибавив шаг, повели его по горным грядам и долинам, в основном лесистым. Троица ехала звериными тропами – те замедлят продвижение Гуюка, вынудят его воинов двигаться гуськом. Высматривая засады и ловушки, хан потеряет не один день… Хубилай покачал головой, пуская коня рысью в полумраке: ветви деревьев, словно полог, едва пропускали солнце. Он давно потерял счет дням и милям.
Однако уже на закате они добрались до внутреннего кольца лагерей дозорных. Тарриал остановился, чтобы наполнить бурдюки, справить нужду, сменить лошадей. Суставы у Хубилая отчаянно ныли – он спешился, чтобы последовать примеру своих спутников. Воины Бату кивали Тарриалу и Париху, а его встречали враждебными взглядами. В лесной сырости дозор несли человек десять, которые постоянно менялись. Хубилай сомневался, что Бату можно застать врасплох, только какой от этого прок…
Усталый гонец сел на свежего коня и вслед за Парихом и Тарриалом поехал прочь из лагеря. Быстро стемнело, и он совершенно перестал ориентироваться. Если бы не Тарриал, не сыскать ему дорогу. Лес казался бесконечным, и Хубилай подумал, не нарочно ли его проводник выбрал тропу поизвилистей, чтобы ямской гонец не вернулся назад и не привел войско.
Ехали всю ночь. Под конец Хубилай задремал в седле, поклевывая носом в такт шагам коня. Никогда в жизни он так не уставал. Вот уже и троп не стало. Тут Хубилай заподозрил, что Тарриал ориентируется не лучше его. Звезд не разглядишь, и казалось, что они скачут словно в полусне. Их кони преодолевают невидимые препятствия, послушные окрикам, пробираются через кусты. Чем дальше, тем сильнее хлестали ветви и царапали колючки.
Серый свет зари понемногу вернул лесу привычный облик. Хубилай, весь в кислом поту, едва мог поднять голову. Спина болела нестерпимо. Он то расправлял плечи, то сутулился, стараясь облегчить боль. Тарриал смотрел на него с плохо скрытым презрением. Но ведь сам он до этого целый месяц почти не садился в седло и не истощил организм так, что даже черты лица заострились. От изнеможения Хубилай люто ненавидел Бату без веских причин. Он понимал, что тот в жизни не оценит жертвы, на которые он пошел, чтобы принести известие о походе Гуюка, и кипел от гнева. Подчас одна ненависть и поддерживала Хубилая.
Солнце взошло, и ему почудилось, что деревья стали редеть. Та странная скачка уже вспоминалась обрывками. Когда потеплело, Хубилай подставил лицо солнцу, открыл воспаленные глаза и увидел, что они наконец выбрались из леса.
За лесом начиналась живописная долина. Приглядевшись, Хубилай рассмотрел вдали плотную стену деревьев. Долина была не чудом природы, а результатом многолетней работы тысяч людей, расчистивших участок, где Бату и его окружение могли мирно жить с семьями. Вокруг на многие мили во всех направлениях тянулся лес. «Как же Гуюк найдет такое место?» – принялся гадать Хубилай. Пахло дубом, буками, но не дымом.
Прибытие троицы не осталось без внимания. Едва всадники показались из-за деревьев, поселение огласили крики. Из юрт и домов, стоявших группами, высыпали воины и верхом поехали навстречу. Хубилай стряхнул усталость: предстоящий разговор требовал сосредоточенности. Он выжал на лицо каплю теплой воды из бурдюка и тщательно поскреб щетину на подбородке и вокруг рта. Он такой грязный… Образ бедного ямского гонца прилип к нему намертво.
Воины скакали галопом на отдохнувших лошадях и казались омерзительно бодрыми. Чтобы унять головную боль, Хубилай закрыл глаза и осторожно их потер. Он понимал, что должен поесть, не то скоро потеряет сознание.
Командир джагуна открыл рот, чтобы заговорить, но Хубилай поднял руку.
– Я Хубилай из рода Борджигинов, двоюродный брат Бату. – Тарриал и Парих покосились на него. Он ведь им до сих пор не назвался. – Немедленно отведите меня к вашему господину. У меня для него важные вести.
Командир джагуна захлопнул рот так, что зубы щелкнули: этот тип назвался тайджи, а выглядит и воняет как нищий. Желтые глаза дико блестели на грязном лице. Командир вспомнил, что, по легендам, именно такие глаза были у Чингисхана, и кивнул.
– Я отведу тебя, – проговорил он, разворачивая коня.
– Еще – еды, – наконец пробормотал Хубилай. – Мне нужна еда и немного арака или вина.
Воины не ответили, и он поехал следом за ними. Тарриал и Парих следили за ним вытаращенными от изумления глазами. Они считали себя ответственными за Хубилая и не желали возвращаться на свой одинокий пост на холмах.
– Может, стоит подождать и выяснить, что к чему, – немного помолчав, проговорил Тарриал и раздосадованно вздохнул. – До доклада командиру хоть горло промочим.
В самом лагере Хубилай увидел широкие грунтовые дороги, бегущие мимо домов – и привычных ему юрт, и бревенчатых, вероятно построенных из сваленного здесь же леса. Домов была тьма. За годы, прожитые в этой глухомани, десять тысяч воинов Бату успели вырастить детей. Вместо замшелого лагеря Хубилай попал в столицу молодого государства. Вокруг лес, бревен предостаточно, и дома ставили высокие, прочные. Хубилай с интересом смотрел на двухэтажные строения и гадал, как их жители спасутся от пожара. Каменных домов он почти не заметил, в лагере пахло дубом и сосной…
Хубилай понял, что от усталости отвлекся, а сотник уже остановился у большого дома в центре лагеря. Гонец почти не почувствовал облегчения, увидев Бату. Тот стоял у дубовой двери, скрестив руки на груди. Два крупных пса выглянули из дома, один зарычал на чужака, но Бату наклонился и потрепал его за ухом.
– Хубилай, я помню тебя мальчиком, – начал он, широко улыбаясь. – Добро пожаловать! Будь гостем в моем доме.
Хубилай спешился, но ноги подогнулись, и он чуть не упал. Чьи-то сильные руки вовремя подхватили его.
– Бедняга на ногах не стоит, ведите его в дом, – велел Бату.
Жилище его было просторнее, чем казалось снаружи, – наверное, благодаря малому числу перегородок. Оно состояло из одной комнаты с деревянной лестницей в спальню, похожую на сеновал. Мягкие ложа, стулья, столы разместили как попало. Хубилай вошел, зная, что за ним следуют два воина. Он замер на пороге, чтобы псы обнюхали ему руки. Те вроде бы смирились с его присутствием, но один не сводил с него глаз, как и охранники Бату. Хубилай позволил им обыскать себя, ведь при себе у него ничего не было. Пока шел обыск, гонец заметил в спальне детей, улыбнулся им, и они исчезли.