«Истоки современного возрождения оккультизма в Германии [и Австрии] следует искать в теософии, популярной в англосаксонском мире в 1880-х годах», – пишет Николас Гудрик-Кларк
33
SonderwegНекоторые фундаментальные верования и убеждения, позже приведшие к нацизму, впервые возникли в Австрии. Часто этому не уделяют должного внимания – ведь эта красивая страна ассоциируется, прежде всего с тирольскими хижинами, пением горцев, приветливостью и уютом. Другая причина в том, что в результате напряженных отношений между оккупировавшими ее союзниками Австрия избежала своего собственного Нюрнбергского процесса. Вследствие вражды между различными национальными и языковыми общинами Австрийской империи австро-германцы развили в себе чувство культурного и расового превосходства, приведшее позже к пангерманскому фанатизму. Сама же империя медленно сползала в хаос. Чтобы сохранить свою руководящую роль, германоязычной общине приходилось бороться с не менее патриотически или расистки настроенными чехами, словаками, поляками, рутенцами, словенцами, сербохорватами, итальянцами и другими. «В Вене жило больше чехов, чем в Праге, больше евреев, чем в Иерусалиме, и больше хорватов, чем в Загребе»
34
Новые теософские идеи, замешанные на растущем в Австрии пангерманизме, отчасти объясняют появление такой фигуры, как Гвидо фон Лист (1848—1919). Лист был романтическим мечтателем – в своих работах он возвеличивал германское прошлое. Он утверждал, что арийско-германское богочеловечество являлось высшим типом человеческих существ, который когда-либо существовал, и ему вновь суждено стать «высшей формой жизни, способной когда-либо развиться во вселенной»
35
ArmanenschaftСвои воззрения Лист подкреплял псевдоисторическими рассказами, пробуждая интерес к остаткам арийско-германского прошлого: к монументам, ландшафтам, археологическим находкам. Он написал целые тома, посвященные священным рунам. Делая все это, он воскрешал антиримские и антикатолические чувства, присущие германскому сознанию задолго до Лютера. Названия его книг говорят сами за себя: «Германские мифологические ландшафты», «Изначальный язык германо-арийцев и язык их мистерий», «Арийско-германская религия – ее экзотерическая и эзотерическая стороны», «Германо-арийцы – это арманисты», «Тайна рун»…
Влияние Листа усиливалось. Общества Листа и тайные арманистские ложи появились во многих австрийских городах, еще больше их было в Германии. Разумеется, его книги тешили германское эго историями о великом прошлом и сияющем будущем немецкого народа. О реинкарнации и карме многие впервые прочли у Листа. Многое из того, что было подавлено в немецкой душе жестоко навязанным христианством, выразилось в фантастических работах Листа и вошло составной частью в фолькистское[5] движение. «Лист фактически стал гуру пангерманцев», – пишет Петер Орцеховски. «В прижизненной биографии его называли «человеком, воскресившим древнюю арийскую мудрость». На крыльях славы идеи Листа, воспевающие тайную германскую сущность, в самый короткий срок распространились и в империи Вильгельма II. Члены обществ Листа сыграли в этом немалую роль»
36
Откровения Листа подкреплялись и в некотором смысле дополнялись публикациями другого австрийца, Йорга Ланца фон Либенфельса (1874—1954). Ланц был знаком с Листом, более того, как считает Бригитта Хаман, он был «его ближайшим учеником и последователем»
37
Ланц писал книги с названиями наподобие «Теозоология, или Предания обезьянцев из Содома и Электрон Богов» (1905). Но самые влиятельные эссе, когда-либо выходившие из-под его пера, появлялись в периодическом издании «Остара». Практически это была серия брошюр на определенные темы. Вот некоторые заглавия: «Раса и женщина: ее предпочтение мужчин низшего вида»; «Опасность прав женщин и необходимость высшей морали, основанной на правах мужчин»; «Любовная и сексуальная жизнь блондинов и темнокожих»; «Введение в сексуальную физику»; «Блондины как создатели языка»… Как видно из этих названий, навязчивые идеи бывшего монаха, в сравнении с Листом, были куда фривольнее. Неудивительно, что одной из причин его исключения из Цистерцианского ордена было amori carnati captus, что означает попадание в сети плотской любви – по всей видимости, гомосексуальной.
Центральное откровение Ланца состояло в том, что в человечестве между высшими, благородными, богоподобными существами и низшими, безобразными, животноподобными тварями существует пропасть. Этих низших существ он называл чандалами, обезьянцами или Schrättlinge – лешими, уродцами. Высшие существа – это «беловолосые арийские героические расы всех народов и наций». Увы, женщины этих возвышенных существ дали себя совратить полукровкам, которые таким образом наслаждались порчей крови благородных рас. Мало-помалу это привело к деградации светловолосого человечества, а следовательно, и всего благородного, чистого, творческого. Бывшие представители высшего человечества стали пародией на самих себя, больше походящими на животных, чем на истинных людей. Грех пришел в мир именно через женщин, ведь они подвержены влиянию животной похоти больше, чем мужчины.
Бредни Ланца не просто циркулировали в узких группах или сектах. У «Остары» был большой тираж и она широко читалась. В идеях Ланца и Листа неприкрыто выражалось чувство расового превосходства, поддержанное дарвинистскими аргументами, а также вдохновленное стремлением к реализации высших идеалов, широко распространенных в то время в Германии и Австрии. Эти чувства были одной из движущих сил фолькистского[6] движения. Позже они станут неотъемлемой частью нацизма.
Здесь необходимо заметить, что несколько авторитетных исследователей склоняются к тому, чтобы поверить утверждениям Ланца: Гитлер в венские годы читал «Остару». Сам Ланц писал в 1932 году: «Гитлер – один из наших учеников»
38
39
Germanenorden [Орден германского народа]
Как раз около 1880 года – водораздела в культурной истории Европы – самосознание германцев (если не сказать, их мания величия) приобрело гипертрофированные формы. Благодаря искусному правлению Бисмарка им удалось в 1871 году создать германское государство, которое они называли Вторым рейхом. (Первый рейх, Священная Римская империя германской нации, закончила существование в 1806 году.) Но чем больше немцы убеждались в исключительном превосходстве своего народа и, в особенности, в превосходстве своей расы, тем легче им было презирать другие народы, которые, с их точки зрения, Создатель одарил не так щедро. Здесь нужно заметить, что в те годы даже верующие легко принимали дарвинизм – им как-то удавалось совмещать мировоззрение, основанное на власти случая, с идеями о всемогуществе Бога и Провидения. А социальный дарвинизм был прекрасным дополнением к расизму, придавая ему новый импульс.
В этом описании германского самосознания нет ни капли преувеличения, что можно продемонстрировать, процитировав параграф из листовки, распространявшейся Germanenorden: «Самая высокоталантливая и одаренная раса – это раса нордическая или арийско-германская. В наиболее чистой форме она характеризуется следующими внешними признаками, отличающими ее от всех других рас: светлые волосы, голубые глаза, розовато-белый цвет кожи и благородная осанка. Согласно последним исследованиям, эта раса с древнейших времен была единственным создателем и выразителем благороднейших моральных идей и всех высших форм культуры. Благодаря своим прирожденным умственным способностям, богатству чувств, чести, чувству справедливости и милости, а также благодаря своей творческой силе и созидательным способностям именно этой древнейшей расе предназначено быть вождем всего человечества»
40
И если германцы лучшие из всех, если это народ божественных избранников, то они, естественно, могли чувствовать неудобство от присутствия людей, чуждых телу их германской, нордической, нордо-германской или арийско-германской расы. Эти чужаки были с ними веками: предприимчивые, сообразительные, порой пробиравшиеся в самые высокие слои общества, – речь идет о евреях, одном проценте населения Германии. Как и жители других европейских стран, немцы имели давнюю и глубоко укоренившуюся традицию антисемитизма, столетия назад занесенного сюда христианством. А христианство учило, что евреи убили вочеловечившегося бога и в наказание за то рассеяны по лицу всей земли. Чем больше раздувалось германское эго, тем меньше оставалось места для «чужаков», а антисемитские чувства разгорались все жарче и становились все заразнее.
На этой благодатной почве родился Germanenorden, детище инженера-механика Теодора Фрича (1852—1933). Некоторые считают Фрича «самым значительным антисемитом до Гитлера»
41
GermanenordenGermanenorden42
Орден германского народа (Germanenorden) был организацией, параллельной ассоциации Молота, фактически ее тайным близнецом. Детлев Розе сообщает: «Активисты из Germanenorden основали первую антисемитскую ложу, первое тайное общество для противодействия тайным еврейским обществам… Собирая информацию, раздавая инструкции, они стремились завоевать влияние и вернуть в германские руки контроль над судьбой германских стран»
43
Поразительно, что Germanenorden был организован в виде лож – несмотря на то, что франкмасоны окажутся главной мишенью всех прогерманских организаций и, главным образом, нацистов. Причина этой ненависти была в том, что франкмасоны искали свое вдохновение в идеях Просвещения и, следовательно, были интернационалистами по духу. Из этого фанатичные германцы заключили, что франкмасонство является не чем иным, как инструментом еврейской мировой гегемонии. Согласно их логике, во-первых, сама эпоха Просвещения была попыткой евреев завоевать власть над умами людей, навязав им руководство разума. Во-вторых, интернационализм – равно как и демократия, индивидуализм, либерализм и социализм – является порождением Просвещения и потому находится под прямым или косвенным контролем мирового еврейства. Если следовать этой логике дальше, то скоро можно прийти к заключению, что евреи являются причиной всех страданий в этом мире. Почтенный господин профессор Трейчке даже создал подходящую формулу: «Наша беда – это евреи».
В своем подражании масонству Орден германского народа пошел еще дальше, практикуя ритуалы, которые постороннему наблюдателю могли бы показаться несколько странными. Например, существовал ритуал «Возвращение блудного ария в германское лоно»
44
GermanenordenИ все же несмотря на то, что некоторые аспекты Germanenorden кажутся немного детскими, антисемитизм, который он исповедовал, был фанатичным, агрессивным и смертоносным. Этот орден был школой ужасов, совершенных нацистами. Именно в тайных глубинах этого ордена формировались эскадроны убийц. Согласно Герману Гилбхарду, «из рядов Germanenorden выходили крайне опасные террористы, что доказывает убийство Маттиаса Эрцбергера[7] : оба стрелявших в бывшего министра финансов в августе 1921 года, а также Манфред фон Киллингер, отдавший приказ об убийстве, состояли не только в организации «Консул» в Мюнхене, но и входили в Germanenorden в Регенсбурге…»
45
Разлады и расколы в оккультных организациях случаются часто. Видимо, дело здесь в том, что оккультная реальность постигается на личном субъективном опыте, – но как решить, кто из руководителей организации обладает высшими или глубочайшими субъективными переживаниями? Осенью 1916 года Germanenorden разделился на две организации: руководителем одной был Филипп Штауфф, бывший личный ученик Гвидо фон Листа, другую возглавил Герман Поль. Поль назвал подвластную ему часть «Germanenorden-Walvater» в честь Вотана (или Одина), «нордического Всеобщего Отца или Walvater, дающего людям героическую смерть на Walstatt, поле сражения»
46
И именно здесь мы вновь встречаемся с еще одним персонажем нашего повествования – Рудольфом фон Зеботтендорфом. Дело в том, что Зеботтендорф вступил в контакт с Полем и, по всей видимости, имел такие убедительные «верительные грамоты», что вскоре после раскола тот назначил его главой баварского отделения Germanenorden-Walvater в Мюнхене.
Рудольф фон Зеботтендорф
Адам Гаулер, иначе Рудольф Фрайхер фон Зеботтендорф фон дер Розе, родившийся в 1875 году, был сыном машиниста паровоза. Машины и всяческая техника интересовали сына так же, как и отца. Адам стал умелым техником. Он даже пытался учиться на инженера, но не закончил курса. Он стремился увидеть мир и нанимался техником на корабли, державшие курс в Австралию, Нью-Йорк или Неаполь. Не колеблясь, он переходил с одного корабля на другой, если тот шел по более заманчивому маршруту. В 1900 году в Австралии он даже занялся золотоискательством, но был вынужден оставить эту затею из-за смерти компаньона. Вскоре Гаулер находит работу на корабле, который привозит его в Египет. Именно в Каире его жизнь вступает в новую фазу: в тени пирамид он заинтересовался реальностью, лежащей за внешней видимостью вещей, – тем, что обычно называют «оккультизмом».
«Гаулер начал серьезно изучать оккультизм, – пишет Гудрик-Кларк. – Его интерес к эзотерике проснулся в июле 1900 года, когда он увидел вертящихся дервишей из секты Мевлевийя и посетил пирамиду Хеопса в Гизе. Его спутник Ибрагим рассказал ему о нумерологическом и космологическом значении пирамид и заинтересовал его тайными знаниями, которыми владели древние теократические государства. Гаулер гостил у Гуссейна Паши – человека богатого и ученого, практиковавшего суфизм, который обсуждал с ним эти темы. В Бурсе он познакомился с семейством Термуди… Старик Термуди отошел от дел и целиком посвятил себя изучению каббалы и собиранию алхимических текстов и текстов розенкрейцеров… Все Термуди были масонами… Гаулер был принят в ложу стариком Термуди, а позднее унаследовал его оккультную библиотеку. В одной из этих книг Гаулер нашел заметку Гуссейна Паши, где тот описывал традиционные тайные мистические техники исламских алхимиков, все еще практикующиеся в секте дервишей, называемой Бекташи»
47
В 1902 году Гаулер возвращается в Германию, но остается привязанным к Турции – еще и потому, что его женитьба и финансовые дела в Германии пошли неудачно. К концу 1908 года он вновь возвращается в Турцию, где «продолжает изучать исламский мистицизм, который, с его точки зрения, имеет общие арийские корни с германскими рунами». Одним из результатов этих исследований стало эссе о дервишах Бекташи, «парадоксальном мистическом ордене, широко распространенном и влиятельном в Турции, который легенда связывает с происхождением янычар»
48
В 1913 году, незадолго до начала Первой мировой войны, Зеботтендорф вновь вернулся в Германию. Он увидел «материалистическую страну без всяких ориентиров, которая, казалось, находилась на грани духовного коллапса… Исчезли старые простые нравы и обычаи, люди пытаются забыться в оргии потребления. Церкви пусты, они уже не поддерживают ничьей веры. Везде разлит яд зависти и ненависти… В обществе полно ложных пророков и спиритических кружков, где “истеричные женщины” и “анемичные юнцы” ищут утешения, но вместо этого попадают в сети к обманщикам. “Не было такой глупости, в которую хоть кто-нибудь не верил бы”»