– Я очень этого хочу!
Она практически не сомневалась, что Казаян, хапнув куш, залег на дно, и его теперь так просто не найти. А если Дик его найдет, то сразу же и похоронит. В любом случае Казая на суде не будет, и законность сделки он не подтвердит. И с нотариусом, в принципе, можно вопрос решить. Он же может сказать, что его принудили заверить договоры…
– Ну, я мог бы заняться… – пробормотал Серж.
– Займешься. И показания против этого, как его… против Кайманова дашь, и работу организуешь. Клуб должен быть нашим! Ты меня понимаешь?
– Как скажете… – Серж с опаской глянул на Дика, который волком смотрел на него.
– И этому Кайманову ни слова!.. Ты вообще зачем приходил? – спросила Яна.
– Так это… – начал и осекся Серж.
– Что это?
– Это, Кайманов узнал, что там, в клубе, какие-то проблемы, с братвой порешить хочет, ну, чтобы на него не наезжали…
Яна презрительно усмехнулась, глянув на парня. Похоже, Серж сам сказал клиенту о проблемах, но ему теперь страшно в этом признаться. Она могла бы ткнуть его носом в это дерьмо, но некогда разводить антимонии. Закруглять разговор надо и переходить к делу. Дик должен будет заняться Казаем.
– Ты через меня порешать хотел? Удачно зашел! – криво усмехнулась девушка.
– И не говори! – вымученно улыбнулся Серж.
– Наезжать на него никто не будет. А клуб отберут. А ты пока скажешь ему, что проблема решена, пусть расслабится.
– Ну, там какие-то условия должны быть. Он согласен на пятнадцать процентов от доли!
Яна покачала головой. Доля в бизнесе – это к отцу, ему решать, сколько и чего, а ей нужен весь клуб. Отец обещал. И если Роберту сейчас не до «Аэлиты», то Яна сама займется этим делом. Для этого у нее есть Дик и желание действовать. Отец не вечен, и кто-то должен продолжить его дело. Она сама хотела возглавить работу отца, но для этого ей нужно учиться побеждать. С «Аэлиты» она и начнет…
Определенно она должна отбить клуб и этим восстановить справедливость. Триста тысяч долларов – это насмешка над здравым смыслом. Слишком просто некто Кайманов сорвал ценный приз, так же легко он от него и уйдет. Да и слишком он молод, этот парень, чтобы владеть такой жемчужиной.
Глава 5
Ветер южный, с моря, но для местных он холодный, нехороший. Зато Глебу этот бриз мог показаться теплым и даже дружеским. После каторги на рудниках, где порой приходилось работать по колено в ледяной воде, его сейчас радовало все – и свинцовые тучи над морем, и промозглый ветер, и холодные дожди. В такую погоду он мог чувствовать себя комфортно даже на летней площадке, откуда давно уже убрали столы и тенты. Но туда он как-то не очень стремился, в кабинете все-таки лучше.
Он сидел в рабочем кресле, спиной к столу; шторы раздвинуты, вид на бухту открыт – красота. А дождь пройдет, тучи разойдутся, море успокоится. Да и нет особого шторма, так, бегают барашки по темной, «взъерошенной» воде.
Дверь за спиной открылась почти бесшумно, но Глеб и услышал, и уловил движение. И в оконном стекле отразились пшеничного цвета волосы, розовые губы, белый верх, темный низ.
– Глеб Андреевич, можно? – спросила Аллочка.
Он развернулся к ней, не поднимаясь с кресла. С легкой усмешкой посмотрел на девушку, которая уже подходила к столу с подносом в руках.
– Зачем спрашиваешь, если ты уже здесь?
Роскошные волосы, аквамариновые глаза, красивое лицо, чувственный рот. А эти чудные ножки, в босоножках на шпильке. Легкая, грациозная походка, чарующая белозубая улыбка. Правильные черты лица, в фигуре стандартные девяносто-шестьдесят-девяносто. Все в ней стандартное, даже сама красота. Внешность эталонная, но неодухотворенная. Живая кукла без души. Глаза глубокие, но как будто пустые… Во всяком случае, так подумал Глеб, глядя на девушку. Впрочем, это не мешало ему восхищаться этим дивом.
Аллочка поставила поднос на стол, который располагался в так называемой зоне отдыха. Стол ресторанного типа, мягкие кожаные кресла. Кабинет большой, комфортный, продуманный – здесь можно и работать, и отдыхать. Была даже отдельная комнатка с полутораспальной кроватью в ней.
Вчера весь вечер Глеб наводил порядки. Начал с охраны. Начальника менять не пришлось, поскольку он исчез вместе с Казаяном. Вакантное место занял Саватеев, Петыгин стал его замом. Два человека из старой охраны уволились по собственному желанию, удерживать их никто не стал; остальные согласны работать под новым началом.
Глеб разобрался с охраной, сейчас он усиленно вникал в систему организации клуба и управления. Старший администратор – парень сообразительный, толковый, но глупо было бы доверять ему целиком и полностью. Глеб вникнет в систему и возьмет дело в свои руки. Оптимизация рабочего процесса, учет и контроль, качество услуг, дебеты-кредиты… Он, конечно, профан во всем этом, но голова на плечах есть, желание работать тоже.
Он долго шел к своей мечте, по трупам, с риском для жизни. Добился своего, но добытое еще нужно удержать в руках. Репутация у клуба серьезная, работа идет в плюс даже в несезон, и Глеб должен сохранить этот уровень, а еще лучше, превысить его. И рентабельность клуба Глеба волновала, и отношения с местным криминалом беспокоили. Протас встречался с дочерью самого Роберта, с которой он, как оказалось, учился в одной школе, заручился ее содействием. Глядишь, и решится проблема…
Народу в клубе вчера было немного – повара на износ не работали, официантки с ног не сбивались, танцовщицы к шестам не выходили. Стриптиз сейчас только по субботам и то не всегда. Клуб вчера работал в спокойном режиме, без суеты, и ничто не мешало Глебу разговаривать с людьми прямо на их рабочем месте. Он уже вчера многое узнал.
Спать он лег в половине пятого, а проснулся в одиннадцать. Сейчас уже полдень, но для клуба это раннее утро. Кухня закрыта, персонал отдыхает, двери на замке – под присмотром охранника. И еще Петыгин здесь для усиления. Саватеев скоро должен подъехать, сменить его…
Глеб уже на ногах, и Аллочка в работе. А вчера ее не было, причем никто не мог сказать, где она.
Девушка поставила на стол блюдо с чем-то аппетитным. При этом она грациозно полуприсела, демонстрируя крутизну округлостей под юбкой. Булочки появились на столе, сыр, масло, йогурт, большая фарфоровая кружка с какао.
– Я тут похозяйничала на кухне, – воркующим голосом сообщила она. – Омлет с сыром и ветчиной…
– Ты просто чудо! – Глеб поднялся, подошел к ней.
Она выпрямила спину как та кошка в ожидании ласки, на губах заиграла блудливая улыбка, но взгляд при этом не заискрился.
– Может, позавтракаешь со мной? – Он взглядом показал на стол.
– Как скажете… – кокетливо улыбнулась она.
Аллочка ушла и через минуту вернулась с подносом. Сыр, йогурт, какао – и больше ничего. Или она уже позавтракала, или у нее диета.
Глеб вырос в деревне, есть с ножа и вилки его там не научили. И в армии такие премудрости в список обязательных дисциплин не входили, о приисках и говорить нечего, но в грязь лицом он не ударил. И салфетку на колени постелил, и нож взял в правую руку, и кусочек с вилки отправил в рот, не опуская головы. Хотя при этом он очень напрягался и даже пожалел о том, что не позволил Аллочке уйти.
– Вкусный омлет, – стараясь держаться раскованно, похвалил он.
– Старалась! – мило улыбнулась девушка.
– Вчера тебя не было, – как бы невзначай заметил он.
– Так это, у меня отгул был. Рудольф Автандилович разрешил.
– А где Рудольф Автандилович?
– Ну, мне очень надо было… – Аллочка посмотрела на него виновато, но без раскаяния. – Да и с вами не ясно было, где вы, когда будете…
– Здесь я. И теперь я твой начальник.
– Да, я знаю! – закивала девушка. – Мне уже сказали. Вы же видите, я уже здесь!
– С Казаяном долго работала?
– Два года. И всю кухню здесь знаю, если там что-то подсказать надо, ты не стесняйся, спрашивай.
Аллочка перешла вдруг на «ты», но Глеб сделал вид, что не заметил этого. Неважно, как она будет к нему обращаться, главное, чтобы работала хорошо и на голову не садилась.
Да и разница в возрасте у них небольшая. Если она младше его, то не больше чем на год-два.
– Рудольф Автандилович далеко уехал?
Глеб хотел, чтобы Казаян исчез из этих краев надолго, а еще лучше – навсегда. Рудольф Автандилович знал о золоте, и это его напрягало. Если Роберт узнает, чем расплатился Глеб, он станет наводить о нем справки по своим каналам, как бы тогда хозяева золотых приисков на него не вышли.
– Далеко, – кивнула Аллочка. – В Италию. Там у него дом. Семью он туда еще летом отправил. Ну, как только все это началось…
– Что началось?
– Проблемы с братвой… – Она посмотрела на Глеба выразительно и с сожалением.
Дескать, кота в мешке он купил. Сбежит этот кот, ничего не останется.
– Я в курсе, что там за проблемы.
– Рудольф тоже был в курсе, поэтому сбежал. Дом сразу продал, а с клубом не заладилось… Через Москву продавал, там на продажу выставил, а здесь нельзя, здесь бы его сразу вычислили. А ты, значит, из Москвы?
– В какой-то степени, – покачал головой Глеб.
– А я смотрю, номера у тебя омские.
Проезд к морю через набережную был закрыт, но Глеб все-таки проехал и загнал машину во двор клуба. И когда только Аллочка успела номер разглядеть. Шустрая она, судя по всему, девушка. И знающая, и опытная…
– Правитель омский, – невесело усмехнулся он.
– Правитель? – непонимающе посмотрела на него девушка.
– Мундир английский, погон российский, табак японский, правитель омский. Это про Колчака.
– Ах да. Мундир сносился, погон свалился, табак скурился… Что там с правителем стало? – блеснув эрудицией, спросила она. – Кажется, правитель смылся?
– Ну да, большевики – народ суровый, – в раздумье кивнул он.
А здесь свои «большевики», и как бы они не объявили Глебу войну. Если она уже не идет…
– Ты, Глеб Андреевич, не переживай, нормально все будет, – улыбнулась Аллочка. – Со мной не пропадешь.
– Я в этом почему-то не сомневаюсь.
– Я так понимаю, ты здесь жить будешь? – Она взглядом указала на дверь, за которой находилась спаленка.
– Пока да.
– У меня тетка недвижимостью занимается, если квартиру купить надо, только скажи. Или квартиру, или дом…
– Квартира – это хорошо, – в раздумье протянул Глеб.
У него осталось около ста тысяч долларов и два килограмма золота – он запросто мог взять хорошую квартиру. Но спешить с этим не надо: вдруг придется смываться из поселка. И клуб он потеряет, и квартиру.
– Цены на недвижимость растут, – предупредила Аллочка, – весной обещают взрыв, так что подумай.
– Думаю.
Глеб готов был драться за место под солнцем, но, в принципе, он мог бы и отказаться от клуба. Война с мафией – это кровь, а он и без того достаточно ее пролил в своей жизни. Но если у него будет дом в Лазурном, то никакая сила не заставит его убраться отсюда. Он будет биться за свой дом, а это святое… Потребуется, он устроит здесь Чикаго…
– Есть вариант. Двухкомнатная квартира в элитном доме, всего девяносто тысяч долларов. Мужик из Москвы срочно продает. Она уже сейчас сто пятьдесят тысяч стоит, а летом все двести будет, если не триста. Элитный дом на Морской улице… Или двухкомнатной мало?
– Да нет, нормально. Семьи у меня нет… А деньги есть.
– Молодой, холостой, симпатичный и при деньгах… Представляю, как девки за тобой бегать будут! – с кокетливым восторгом воскликнула Аллочка.
Но при этом она сама за Глебом бегать как бы и не собиралась. А ведь она незамужняя, во всяком случае, обручального кольца не видно.
– Я надеюсь, ты будешь сдерживать их в приемной.
– Даже не сомневайтесь, Глеб Андреевич! – Аллочка поднялась со своего места и вдруг села на подлокотник кресла.
И даже подалась к нему, когда он несмело обнял ее за талию. Тело у нее упругое, горячее, и в жилах у Глеба забурлила кровь. А от запаха ее духов пошла кругом голова. Кайманов почувствовал желание, но Аллочка вдруг резко поднялась и, качнув бедрами, оправила юбку, а потом деловито сказала:
– Если вам нужен отчет о текущем состоянии дел, я подготовлю.
– С комментариями? – вроде как в шутку, но всерьез спросил Глеб.
– Письменный отчет с устными комментариями… Ты не думай, Глеб Андреевич, я не какая-то там секретутка, на мне здесь все держится. – И ее голос звучал совершенно серьезно, хотя в нем угадывалось и кокетство.
Она уже сейчас готова была помогать новому боссу, но стелить постель ему еще не собиралась. Он куда предпочтительней, чем немолодой, толстый и семейный Рудольф Автандилович, но его будущее просматривается пока смутно. Сегодня Глеб на коне, а завтра его выгонят из клуба. Не верила в него Аллочка, потому и не торопилась к нему в постель. Хотя и намекнула на возможную близость.
Аллочка ушла, и Глеб собрался покинуть кабинет. Надо было обойти клуб, еще раз осмотреть свои владения. Глаз обязательно найдет что-то новое, а ум получит пищу для размышлений. Но в клуб пожаловал Саватеев, и не один, а вместе с Протасовым.
Глеб принял их в своем кабинете. Аллочка подала кофе и, уходя, выразительно посмотрела на него. Дескать, она здесь, рядом, у нее все под контролем. Что, если кабинет стоит у нее на прослушке? Глеб покосился на интерком – связь с секретаршей вроде бы выключена, а вдруг нет?
– Ну, рассказывай! – Лева весело и панибратски хлопнул Протаса по плечу.
– Так это, Яна звонила, сказала, что с отцом поговорила. Не будут вас трогать, – как-то не очень весело выдал парень.
– И в какой процент это нам встанет?
– Ну, сколько ты предложил, столько и будет. Пятнадцать процентов, – Протас угрюмо глянул куда-то в сторону.
– А чего такой кислый?
– Да деньги нужны, – вздохнул он.
– Пятьдесят штук?.. А где результат?
– Так в том-то и дело. Роберт сказал, что все нормально, но ему сейчас не до клуба. После операции он. Сердце у него больное.
– Сердце больное, а организм здоровый. Подошел бы какой-нибудь организм, решили бы проблему.
Глеб вспомнил троицу, которая, наехав на Казаяна, с триумфом покидала клуб. Где сейчас эти организмы, почему их нет? Может, сегодня и подойдут?
– Так Яна сказала, что будут… Когда-нибудь… Я же говорю, проблема не в тебе была, а в Казаяне. С него спросить хотели, его наказывать будут, а не тебя. Ты Роберту не нужен. И клуб ему не нужен. Ну, долю он свою возьмет… Пятнадцать процентов… Ты бы это, выплатил мне хотя бы половину… – Протас жалостливо глянул на Глеба. – А когда вопрос решится… Да он и так уже решился… Ну, почти…
Глеб поднялся со своего места, открыл сейф, вмонтированный в гарнитурную стенку. Это был не просто сейф, а ключ к самому клубу, кто им владел, тот и заказывал здесь музыку. И сейф ему Казаян оставил, и секретаршу. Код к сейфу он уже сменил, и к Аллочке ключик подберет. И тянуть он с этим не будет.
Глеб отсчитал двадцать пять тысяч, передал их Протасу.
– Смотри, если ты мне наврал, я тебе горло перережу, – с леденящим спокойствием сказал он.
Юрист дернулся так, как будто через него пустили электрический ток.
– Глеб может, – с той же невозмутимостью кивнул Саватей. – Он в Чечне головы духам резал. Это нетрудно. Если крови не боишься. А Глеб не боится. И я тоже.
Лева служил вместе с Глебом в воздушно-десантных войсках, но в Чечне воевать ему не пришлось. Это Глеба на контрактную службу понесло, а он домой вернулся – брюшко наедать. Это Глеб выгрызал из жизни свое будущее, а Саватей сидел на попе ровно, но глупо его за это осуждать.
– Да за что голову резать? – с бледным видом спросил Протас.
– Если не за что, живи спокойно, а есть за что, сразу скажи, – Саватей с размаху опустил на его плечо свою могучую руку.
– Так нечего говорить, нормально все!
– Ну, тогда свободен, – сказал Глеб. – Если что, звони.
Протас ушел, а Лева отправился на кухню. Парень он здоровый, аппетит у него лошадиный, а время уже – обедать пора. И повар появился. Глеб не боялся, что Лева его объест, но и злоупотреблять своим положением он никому не позволит. Каждая копейка должна быть на счету. Так и будет. Но не сейчас.