Нюхать эту вонь было невозможно. Спецназовцы угрюмо смотрели на буйствующих чиновников. По кабинету растекались волны страха. Возможно, эти люди не были предателями, но они боялись мести боевиков Хатиева, испытывали крайний дискомфорт от сложившейся ситуации. Больше всего на свете они хотели договориться с Хатиевым, выпустить его из Бурная, не бередить лихо.
Гайдук насторожился. Его чуткое ухо уловило отдаленные звуки стрельбы. Сработала рация на поясе у Васильева.
– Товарищ майор, эти твари бьют из всех стволов! – раздался взволнованный голос прапорщика Мирзаева. – Они прорвутся, пока вы там с чиновниками возитесь!
– Гайдук, за мной! – вскричал Васильев, одарил всех присутствующих негодующим взглядом и бросился на улицу.
На улице Гамзатова вновь творилась вакханалия. Боевикам моча ударила в голову – они увлеченно вырабатывали боезапас. Такое ощущение, что духи снова собирались пойти на прорыв. Они швыряли ручные гранаты из-за забора, лупили из автоматов и пулемета, выпускали выстрелы «РПГ-7».
От «Жигулей» уцелела лишь горка металла, из которой валил дым. Экскаватор превращался в жалкое зрелище. Полицейские и спецназовцы давно отступили, но даже на тех позициях, где они окопались, было опасно.
Орал от боли полицейский, раненный в плечо, – двое коллег волокли его в переулок. Ругался Мирзаев, у которого заклинило затвор. Сержант Канбиев сменил позицию, отполз подальше от дома, временами постреливал одиночными, ругаясь при этом как сапожник.
В переулок, перегороженный транспортером, влетели Бредов и Колотко.
– Товарищ майор, они же издеваются над нами! – возмущенно заорал Бредов. – Сколько можно терпеть? У них боеприпасы не кончаются!
Васильев угрюмо посмотрел на подчиненных, на полицейских, прижавшихся к забору и давно утративших боевой дух, повернулся к БТРу, на башне которого задумчиво покуривал и что-то выискивал в телефоне сержант Зуев. Майор досадливо сплюнул – ну, точно дурдом.
Стрельба вдруг оборвалась.
– Эй, детишки! – проорал Хатиев. – Не надоело еще? А ну, живо выпускайте нас! Через двадцать минут я пристрелю сержанта!
– Есть идея, товарищ майор, – негромко сказал Гайдук, и все хмуро уставились на него. – Брать их в лоб бессмысленно. Бить прямой наводкой – тоже не выход. Пока проломим ворота, они действительно перестреляют заложников.
– Ладно, говори, – вздохнул Васильев. – Если авантюру, конечно, не предложишь.
– Не без этого, Юрий Викторович. – Капитан усмехнулся и спросил у Волгина, который с расстроенной физиономией маялся у бронетранспортера: – Лейтенант, поддержишь? Или тебе тоже нужен приказ из Махачкалы?
– Да на хрен он мне сдался, – проворчал тот. – Конечно, поддержу, мужики, боеприпасов хватает.
– Замутим ложную атаку, – сказал Гайдук. – Нужно спровоцировать этих психов раскрыть позиции.
– Не хочешь поделиться, как? – осведомился Васильев.
– Пойдем, майор. Самое время нарушить право граждан на неприкосновенность жилища.
Офицеры по-пластунски преодолели улицу Гамзатова и затаились под оградой Аслана Эльмурзаева. Боевики отметили движение, но за дымовой завесой ничего не поняли, выпустили несколько очередей и успокоились. Калитка была заперта, и дом, похоже, пустовал. Семейство Эльмурзаева в полном составе его покинуло.
Офицерам пришлось ползти вдоль ограды, выламывать штакетник. Пригибаясь, под громовой лай – собака, слава богу, была привязана – Гайдук с Васильевым перебежали двор. Замок на задней двери не выдержал удара прикладом.
Они поднялись на чердак по шаткой лестнице. Гайдук распахнул окно, офицеры извлекли бинокли, припали к окулярам. Вести огонь с данной позиции было затруднительно, но это и не требовалось. На первый взгляд все было тихо. С высоты обзор улучшился, получался вид в изометрии.
После обстрела дом, в котором сидели духи, выглядел каким-то помятым, с крыши обвалилась металлочерепица, вылетели стекла в зоне обстрела. Терраса, прикрытая оградой, выглядела целой. Просматривался пикап посреди двора, приземистое строение слева от дома – предположительно баня, совмещенная со складом хозяйственного инвентаря. Справа – сарай, деревья, угол беседки. Проявлялась часть заднего крыльца с проходом в топочное помещение.
– Смотри, Юра, – прошептал Гайдук, всматриваясь в объект. – Пулеметчик сидит на чердаке – это мы и так знаем. Справа большая комната, окно, там кто-то шевелится. В это помещение должен быть проход из топочной. Позиция там хреновая – из дома не выйдешь, и забор мешает понять, что творится за ним. Слева то же самое. На террасе перед зданием сидит гранатометчик, он тоже работает вслепую. У парня ручные гранаты, он может перебрасывать их через забор. Давай сигнал, Юра!
Васильев буркнул в рацию:
– Всем! По объекту, огонь!
Шевельнулась смутная фигура за экскаватором. Это Бредов ударил из гранатомета по навесной траектории и тут же пустился бежать. Граната взорвалась между оградой и террасой, чуть ли не на крыше пикапа.
Два ответных выстрела из гранатомета вздыбили землю между «Жигулями» и экскаватором. С чердака ударила тугая пулеметная очередь. Из-за угла с левой стороны выскочил боевик, помчался к стене. Через пару секунд он уже стрелял из автомата, возвышаясь над гребнем. Видимо, там имелась подходящая лесенка. Распахнулось окно с правой стороны дома. Оттуда кто-то вывалился, побежал к террасе и тут же пропал за деревьями.
Майор передал приказ:
– Тишина!
Стрельба оборвалась так же внезапно, как началась. Над округой стелился дым. Автоматчик побежал обратно к дому.
– И какие соображения, умник? – проворчал Васильев.
– Их четверо, – сказал Гайдук. – Вся компания на позициях. Четыре огневые точки. Этим ребятам мешает кирпичный забор, хотя, с другой стороны, он же их надежно прикрывает. Момент истины, Юра. Заложники не охраняются. Они где-нибудь в подвале, если живы. Там же наверняка и женщина с детьми. Возьми за шиворот замначальника полиции. Он испуган, но вменяем. Пусть прикажет, чтобы снайпер со скалы по своим не стрелял. Звони подполковнику Лебедеву, получай добро на операцию. Пусть изыскивает людей, блокирует возможные пути подхода основных сил духов. Дальше тянуть просто преступно. Сажай лейтенанта Волгина в БТР. Парень все поймет даже без приказа свыше.
– Черт, точно авантюра, капитан! – Васильев скрипнул зубами.
– С нами бог и фактор внезапности, Юра. – Капитан вспотел от волнения, но настроен был решительно. – Время выходит, а Хатиев не блефует. Он действительно будет расстреливать пленных. Поэтому надо вывести БТР из переулка на огневую позицию и из «КПВТ» ударить по чердаку. Первым делом необходимо уничтожить пулеметчика. Мирзаева и Бредова направляем на правый фланг. Они обстреляют навесом террасу. Канбиева на левый фланг. Пусть переберется через ограду, когда начнется шум, и из-за бани держит левое окно. Мирзаев и Бредов повторяют действия Канбиева, только справа. Ты, я и Колотко ныряем в сад, выходим к тыловой двери. Если кто-то из духов выживет, то не успеет спрыгнуть в подвал, чтобы ликвидировать заложников. Да и зачем ему это надо, если, конечно, этим выжившим не окажется главарь. Подорвем дверь, я пойду на Хатиева, ты прикроешь меня, связист закроет сад.
– Красиво говоришь, Сережа. – Васильев недоверчиво усмехнулся.
– Красиво, – согласился Гайдук. – А сделать надо еще красивее. Сам свяжешься с Лебедевым, Юра, или меня попросишь?
– Ариза, твою мать, сюда иди! – прорычал коренастый боевик, выбираясь из комнаты в коридор.
Он был без головного убора, плешь на макушке блестела от пота, борода клочками торчала в разные стороны. Сбилась камуфляжная куртка, штаны провисли, образовав вместительную мотню. Он держал за цевье «АК-74». Боевик покосился через плечо на проход в топочное помещение. Задняя дверь была заперта на засов.
– Я здесь, Нурбала. – Маленькая женщина, закутанная в длинный платок, выскользнула из гостиной, бесшумно подбежала к мужу, стала заискивающе заглядывать ему в глаза.
От прежней строптивой крикуньи не осталось и следа. Ее щеку и левый глаз украшал устрашающий синяк.
– Воды принеси, – прохрипел боевик.
Женщина бросилась на кухню, через несколько секунд примчалась обратно с кружкой. Хатиев пил шумно, жадно, отфыркиваясь и срыгивая. Кружку не вернул, отбросил в коридор. Она запрыгала по полу.
– Хорошо!.. Что с детьми?
– Они в гостевой комнате, Нурбала, я с ними. Дети напуганы, я стараюсь их успокоить.
– Дура-женщина! – взревел боевик.
Женщина съежилась, ее глаза испуганно заблестели.
– Живо уводи их из комнаты, спускай в подвал. Там и сидите. И никаких разговоров с вояками! Проверь, как они связаны. Вперед!
Повторять приказ не имело смысла. Женщина уже уносилась, забавно выгибая коленки. Боевик раздраженно посмотрел ей вслед, сплюнул, широким шагом пересек коридор, гостиную, вышел на застекленную террасу, где были задернуты шторы. Ткань порвана осколками гранаты, разорвавшейся во дворе, многие стекла выбиты.
На террасе расположился бритый наголо Булат Кандар. Щетина на землистой коже торчала иглами, поблескивали воспаленные глаза. Он заряжал «РПГ». Из рассеченного виска текла кровь, но он ее не замечал.
– Все в порядке, Булат?
– Все отлично, Нурбала. Долго ждать?..
– Недолго, – ответил Хатиев. – Довлат с людьми уже на подходе. Аллах за нас, надо лишь немного потерпеть.
– Ясно. – Боевик ухмыльнулся. – Лишь бы русские подольше потерпели.
– Потерпят, – уверенно заявил Хатиев, покидая террасу.
В гостевой комнате Тимур Джахотов, худой, но жилистый, с бородкой, торчащей как у козла, раскладывал на подоконнике гранаты – две «РГД» и одну «Ф-1».
Продержаться осталось недолго. Не пойдут эти вонючие гяуры на штурм, им заложники живыми нужны.
– Нурбала, русские БТР выводят! – внезапно заорал сверху пулеметчик Арсен Иваков.
Хатиев отшатнулся от перил лестницы, ведущей на чердак. Вот шайтаны! Он только и успел занести ногу над ступенью. Пулеметчик разразился трескучей очередью, но продолжалось это недолго.
Сержант Зуев, прогнавший с места водителя Долганя, действовал умело. БТР выпрыгнул из переулка, дал вираж, огибая останки экскаватора, встал на огневую позицию. Лейтенант Волгин тоже не дремал. Трескотню «РПК» перекрыл оглушительный грохот крупнокалиберного «КПВТ». Лейтенант, не размениваясь на мелочи, долбил по чердачному окну. Пули крошили в щепки оконную раму, превращали в решето кирпичную стену.
Прозвучал короткий, но душераздирающий вопль. Ивакова отшвырнуло от окна прямым попаданием, тело, истерзанное пулями, точно вписалось в лестничный проем, покатилось по ступеням. Хатиев отшатнулся. Мертвец сделал заключительный кувырок и распластался под лестницей. Хатиев заметался, споткнулся о брошенную кружку.
БТР остановился у ворот, не рискуя их таранить.
– Нежданчик, да? – Зуев радостно засмеялся.
Но светопреставление только начиналось. Бредов, Канбиев и Мирзаев уже перелезли через стену, открыли ураганный огонь по окнам. Разлетались стекла, вываливались рамы. Вопил раненый дух. Трое других уже бежали наискосок по саду к задней двери.
Гайдук молил господа об одном: только бы снайпер на скале не начал стрелять! Ошалел, поди, от неожиданности. Но все обошлось.
Майор Васильев первым подбежал к крыльцу, сунул гранату под дверь. Офицеры рухнули на землю, зажали уши. Крыльцо подпрыгнуло, рассыпалось на дрова. Дверь скособочилась, потом повалилась от сокрушающего пинка. Ну и все, сняли остроту проблемы.
Гайдук оттер плечом майора, ввалился в коридор, прижался к стене. Дальше он понесся скачками, только крикнул через плечо, чтобы зачистили топочную. Под лестницей валялся труп – ясное дело, пулеметчик. Капитан летел по коридору мимо гостиной, каких-то комнат. С террасы прозвучал гортанный выкрик, и Гайдук едва не дал маху. Он влетел на террасу – навстречу автоматной очереди! – и вовремя рухнул на колени. Пули прошли над головой.
Вторая очередь захлебнулась. Бритый наголо боевик выронил «АК», упал, из его горла сгустками вывалилась кровяная масса. Такое ощущение, что он собрался что-то сказать, но передумал и рухнул мордой в пол. В выбитом окне ухмылялся Бредов, продырявивший бандиту загривок.
– Ты уже здесь? – Гайдук облегченно выдохнул.
– Еще как здесь, товарищ капитан. Вы бы осторожнее, что ли, а то не ровен час…
– Ладно, не учи.
Где Хатиев, мать его?! Гайдук помчался обратно, влетел на шум в комнату слева по коридору. Там Колотко и Мирзаев заламывали руки жилистому боевику, решив зачем-то взять его живым. Тот хрипел, извивался, козлиная бородка торчала колом. Боевик был ранен, обливался кровью, но сопротивлялся с решимостью обреченного. Он извернулся и засадил коленом Мирзаеву в живот. Тот охнул, отпрянул.
Колотко не спал, врезал головой. Удар вышел мощным, от такого и слон не оправился бы. Ноги бандита подкосились, но он еще сопротивлялся. Взбешенный Колотко дубасил кулаком по глазам, по переносице. Два удара – чтобы выбить дух, третий – на всякий случай, четвертый – из любви к искусству. Боевик стонал, корчился на полу.
– Произвел задержание, – сообщил Колотко, заламывая бандиту руки. – И что теперь с ним делать?
– Прости и отпусти, – посоветовал Мирзаев, держась за живот. – Про контрольный в голову не забудь. Ума не приложу, на хрена он нам сдался живой.
– Где Хатиев? – спросил капитан у бойцов.
Те пожали плечами.
– Здесь где-то.
Гайдук вылетел в коридор, побежал к тыловому выходу и чуть не столкнулся с взмыленным майором, прочесывающим правую сторону дома.
– Где Хатиев?
В этот момент офицеры уловили скрип окна в полуподвальном топочном помещении и рванули туда. В комнату, заставленную котлами и увитую трубами, проникал тусклый свет из окна под потолком. Рама была распахнута, из окна торчал зад, обтянутый камуфляжными штанами. Он совершал возвратно-поступательные движения и был уже почти на улице. Рыча от возмущения, спецназовцы бросились к окну, одновременно подпрыгнули, каждый вцепился в «свою» ногу. Хатиев сопротивлялся, обламывал ногти, рычал как джип, застрявший в сугробе. Но хватка слабела, он с протяжным воем оторвался от окна, свалился на пол. Бандит хрипел, извиваясь в ногах у спецназовцев, мутным страхом заволокло глаза.
Офицеры разглядывали его с живым любопытством и толикой недоумения. Ничего особенного. Зверь, безжалостный аморальный тип, наводящий ужас на мирные дагестанские селения, самый одиозный из всех главарей бандподполья – и все это в лысоватом мужичонке с перекошенной рожей и глазами, опутанными страхом.
– И что в нем такого? – пожал плечами капитан. – Обычное недоразвитое чмо.
– Этого типа все знают лишь с плохой стороны. Хотя я подозреваю, что с хорошей он еще хуже, – отозвался Васильев.
Гайдук засмеялся. Поверженный боевик внезапно извернулся, его глаза зажглись. Он неуловимым движением выхватил из голенища нож! Сверкнуло лезвие, совершая круговое движение. Страшная штука – остаться с перерезанным сухожилием в голени!
Гайдук отпрыгнул, пнул по запястью, перебил лучевую кость. Хатиев завизжал от ослепительной боли. Нож вылетел, ударился в стальной котел, и лезвие переломилось. Хатиев завертелся как раздавленная муха, выплевывал брань, угрозы, клятвенно заверял спецназовцев, что им теперь не жить.
Обозлившийся Гайдук рывком перевернул бандита на живот, заломил руки. Васильев выдернул из брюк Хатиева ремень и затянул запястья, не обращая внимания на то, что одно из них сломано.
– Заметь, Юра, это не я предложил взять его живым. Насколько я помню, такого приказа не поступало, – сказал Гайдук.