– Что вам нужно? – рявкнул Гарри Рекс с набитым ртом.
Огромный сандвич лежал перед ним на вощеной бумаге рядом с горкой картофельных чипсов. Все это он запивал бутылкой легкого «Будвайзера».
– Привет, Гарри Рекс. Простите, что прерываю ваш ленч.
Гарри Рекс вытер губы тыльной стороной здоровенной мясистой лапы.
– Ничто не может помешать моему ленчу. Что случилось?
– Уже выпиваете? – заметил Джейк, погружаясь в массивное кожаное кресло.
– Будь у вас такие клиенты, как у меня, вы бы начинали выпивать уже за ранним завтраком.
– Я думал, вы так и поступаете.
– Только не по понедельникам. Как там миз Карла?
– Прекрасно, благодарю, а как миз… гм, как ее зовут?
– Джейн, хитрая бестия. Джейн Эллен Воннер. Похоже, она не просто терпит меня, а хорошо справляется с ролью супруги и вполне довольна судьбой. Наконец-то я нашел женщину, которая меня понимает. – Он зачерпнул пригоршню поджаристых чипсов и набил ими рот.
– Поздравляю. Когда вы меня с ней познакомите?
– Мы женаты уже два года.
– Я знаю, но предпочитаю дождаться пяти. Нет смысла торопиться, поскольку у этих девиц бывает слишком короткий срок использования.
– Вы явились сюда оскорблять меня?
– Нет, разумеется, – ответил Джейк.
Обмениваться оскорбительными замечаниями с Гарри Рексом было бы глупой затеей. Он весил больше трехсот фунтов и передвигался по городу как неуклюжий старый медведь, но язык у него был поразительно злой и острый.
– Расскажите о Сете Хаббарде, – попросил Джейк.
Гарри Рекс рассмеялся, отчего частички еды взлетели над его замусоренным столом.
– Никогда не встречал большего му…ка. А почему вы меня о нем спрашиваете?
– Оззи сказал, вы вели один из его бракоразводных процессов.
– Вел. Второй. Лет, наверное, десять назад. Примерно в то время, когда вы объявились в городе и стали называть себя адвокатом. А почему вы заинтересовались Сетом?
– Потому что, прежде чем наложить на себя руки, он написал мне письмо и присовокупил к нему двухстраничное завещание. То и другое пришло по почте сегодня утром.
Гарри Рекс глотнул пива, прищурился и немного подумал, прежде чем спросить:
– Вы когда-нибудь с ним встречались?
– Никогда.
– Ваше счастье. Ничего не потеряли.
– Не говорите так о моем клиенте.
– И что там у него в завещании?
– До похорон не имею права ничего говорить и не могу начать процедуру утверждения.
– Кому все достанется?
– Не могу пока разглашать эти сведения. Сообщу в среду.
– Двухстраничное завещание, написанное собственноручное за день до самоубийства. На мой взгляд, это процесс лет на пять – золотое дно.
– Надеюсь.
– Какое-то время безделье вам грозить не будет.
– Мне нужна работа. Чем владел этот парень?
Гарри Рекс, качая головой, снова потянулся к сандвичу.
– Не знаю, – сказал он, откусывая.
Большинство друзей и знакомых Джейка предпочли бы не разговаривать с набитым ртом, но подобные мелочи никогда не останавливали Гарри Рекса.
– Насколько я помню, но, повторяю, это было десять лет назад, у него был дом на Симпсон-роуд с какой-то землей вокруг. Самые крупные его владения – лесопилка и лесной склад на Автостраде, возле Пальмиры. Моей клиенткой была Сибила Хаббард, жена номер два, а у нее, кажется, это был второй или третий брак.
После двадцати лет практики и бесчисленного количества дел Гарри Рекс все еще помнил своих подопечных. И чем колоритнее были подробности, тем дольше он помнил процесс.
Еще глоток пива, и он продолжил:
– Она была довольно миленькая и чертовски ушлая. Работала на лесном складе, фактически заправляла им, и этот окаянный склад приносил хороший доход, пока Сет не решил расширить дело. Он захотел купить еще один, в Алабаме, и начал тратить на него деньги. А там в головном офисе работала секретарша, на которую он глаз положил. Разразился скандал. Сет попался со всеми потрохами, и Сибила наняла меня, чтобы прищучить его. Я прищучил. Дом ей не был нужен, поскольку она не собиралась оставаться в здешних краях. Я убедил суд выдать предписание о продаже лесопилки и склада возле Пальмиры. Бизнес в Алабаме никогда прибыли не давал. Было выручено двести тысяч долларов, которые полностью отошли моей клиентке. У них также была чудная маленькая квартирка на берегу залива возле Дестина. Ее тоже получила Сибила. Вот краткая история того, что произошло. Само дело с фут толщиной, можете при желании пролистать.
– Вероятно, позднее. И вы не имеете представления о том, каков его текущий бухгалтерский баланс?
– Не-а. Я потерял след парня. После развода он залег на дно. Когда я последний раз встречался с Сибилой, она жила на побережье и веселилась с очередным мужем, который, по ее словам, намного моложе ее. Рассказывала, что, по слухам, Сет вернулся в лесной бизнес, но ей мало что об этом известно. – Он с усилием проглотил еду и запил пивом, потом громко рыгнул без всякого смущения и продолжил: – Вы говорили с его детьми?
– Еще нет. Вы их знаете?
– Знал в то время. С ними не заскучаете. Гершел – настоящий неудачник. Его сестра… как же ее звали?
– Рамона Хаббард Дэфо.
– Да, именно. Она на несколько лет младше Гершела и принадлежит к той особой публике, которая населяет северную часть Джексона. Ни сын, ни дочь никогда не ладили с Сетом, и у меня создалось впечатление, что он тоже особых отцовских чувств к ним не питал. Дети, судя по всему, хорошо относились к Сибиле, своей мачехе, а когда стало ясно, что она выигрывает бракоразводный процесс и деньги переходят к ней, окончательно примкнули к ее лагерю. Стойте, дайте догадаюсь: старик ничего им не оставил?
Джейк кивнул, но не произнес ни слова.
– Ну, тогда они взбесятся и пойдут войной. Вам предстоит заварушка, Джейк. Жаль, не могу в нее встрять и поиметь свою часть гонорара.
– Если бы вы знали все!
Остатки чипсов и последний кусок сандвича были отправлены в рот. Гарри Рекс смял бумагу, пакет, салфетки и швырнул все куда-то под стол вместе с пустой бутылкой. Потом выдвинул ящик, достал длинную черную сигару и, не прикуривая, зажал в уголке рта. Он бросил курить, но по-прежнему изводил до десяти сигар в день – жевал их и выплевывал.
– Я слышал, он повесился. Это правда?
– Правда. Причем хорошо подготовившись заранее.
– Есть предположения, почему он это сделал?
– Вы же знаете. Он умирал от рака. Это все, что нам известно. А кто был его адвокатом при разводе?
– Стенли Уэйд. И это была ошибка Сета.
– Уэйд? С каких это пор он занимается разводами?
– Больше не занимается, – расхохотался Гарри Рекс, причмокнул и посерьезнел. – Слушайте, Джейк, я сожалею, но то, что произошло десять лет назад, не имеет ровным счетом никакого значения теперь. Я отнял у Сета Хаббарда все деньги, разумеется, достаточно оставил, остальное отдал своей клиентке и закрыл дело. Что Сет делал после развода номер два – не мое дело. – Он помахал рукой над замусоренным столом. – Во всяком случае, в понедельник. Если захотите выпить позже, прекрасно, но сейчас у меня полно работы.
Выпить с Гарри Рексом позже означало где-то после девяти вечера.
– Конечно. Увидимся, – ответил Джейк, направляясь к двери и переступая через разбросанные по полу папки.
– Слушайте, Джейк, могу я предположить, что Хаббард аннулировал предыдущее завещание?
– Да.
– И оно было подготовлено более крупной фирмой, чем ваша?
– Да.
– Тогда я бы на вашем месте прямо сейчас помчался в суд и подал предварительную заявку на ведение дела о наследстве.
– Согласно воле моего клиента, я должен дождаться похорон.
– И когда они состоятся?
– Завтра в четыре часа дня.
– Суд закрывается в пять. Я бы поторопился. Всегда лучше оказаться первым.
– Спасибо, Гарри Рекс.
– Не за что. – Он снова рыгнул и взялся за очередную папку.
После полудня к дому Сета непрерывным торжественным потоком потянулись соседи, прихожане одной с ним церкви и другие знакомые, чтобы, согласно обычаю, принести угощение, но главным образом, чтобы проверить слухи, которыми полнилась северо-восточная часть округа Форд. Большинство посетителей Летти вежливо разворачивала обратно, она занимала стратегическую позицию у парадной двери, принимала подношения в виде тортов, пирогов, кексов и кастрюлек с различными кулинарными изделиями и в ответ на соболезнования снова и снова повторяла: члены семьи благодарят за участие, но слишком расстроены, чтобы кого-либо принимать.
Кое-кому, тем не менее, удавалось протиснуться в дом и добраться до гостиной, где они с огромным любопытством таращились на обстановку, чтобы проникнуться хоть немного атмосферой жизни своего дорогого почившего друга. Многие искренне горевали – избрать такой трагический способ ухода! Неужели он действительно сам повесился?
Чтобы избежать встречи с соболезнующими, семейство покойного пряталось на заднем дворике, сидя за садовым столом. Предпринятый ими обыск стола и шкафов Сета не принес желаемых результатов. Летти в ответ на расспросы заявила, что ничего не знает, хотя они не очень-то ей поверили. Она говорила спокойно, тихо, серьезно, и это порождало еще больше подозрений.
В два часа дня, когда в потоке посетителей случился перерыв, она подала им ленч там же, в патио. Они велели накрыть садовый стол скатертью, разложить льянные салфетки и сервировать его столовым серебром, хотя оно многие годы оставалось в доме Сета невостребованным и содержалось не в лучшем виде. По их не высказанному вслух, но единодушному мнению, за пять долларов в час самое меньшее, что должна была делать Летти, это добросовестно исполнять обязанности прислуги.
Подавая на стол и улавливая обрывки разговора, Летти поняла, что они обсуждают, кто должен присутствовать на похоронах, а кто – нет. У Йена, например, в разгаре было некое чрезвычайно важное дело, которое, вполне вероятно, могло оказать влияние на финансовое будущее всего штата. На следующий день ему предстояли важные встречи, если бы он пропустил их из-за похорон, это могло стоить ему целого состояния.
Гершел и Рамона неохотно смирились с тем, что не могут не присутствовать на службе, хотя порой Летти казалось, они придумывают всякие уловки, чтобы увильнуть. У Рамоны, например, здоровье якобы слабело с каждым часом, и она не знала, как сможет еще что-либо вынести.
Бывшей жене Гершела на отпевании определенно нечего было делать. Он не желал ее здесь видеть. Она никогда не любила Сета, а тот ее и вовсе презирал. Из двух дочерей Гершела одна училась в колледже в Техасе, другая – в школе в Мемфисе. Студентка не могла пропускать занятия, к тому же Гершел вынужден был признать, что с дедом она никогда не была особенно близка.
«Это уж точно», – подумала Летти, собирая тарелки.
Присутствие младшей дочери тоже оставалось под вопросом.
У Сета был единственный брат, их дядя Энсил, которого они никогда не видели и о котором ничего не знали. Согласно скудным семейным преданиям, Энсил, сказавшись старше, чем был, записался в военный флот шестнадцати или семнадцати лет от роду. Был ранен где-то в Тихом океане, выжил, объехал чуть ли не весь свет, нанимаясь на разные суда. Сет утратил связь с младшим братом не один десяток лет назад и никогда не упоминал о нем. Никакой возможности связаться с Энсилом не существовало, как и причин делать это. Вероятно, он был так же мертв, как и Сет.
Поговорили о некоторых старых родственниках. Ни одного из них они не видели много лет и не имели охоты видеть теперь.
«Какая удручающе странная семья, – подумала Летти, подавая на стол ассорти из пирожных. – Похоже, заупокойная служба обещает быть короткой и скромной».
– Давайте выгоним ее, – сказал Гершел, когда Летти вернулась на кухню. – Она сдирает с нас каждый час пять долларов.
– С нас? С каких это пор платим ей мы? – поинтересовалась Рамона.
– Брось, теперь она, так или иначе, на нашем счетчике. Деньги-то идут из наследства.
– Я не собираюсь убирать в доме, Гершел. Может, ты хочешь?
– Разумеется, нет.
– Давайте не будем горячиться, – решил вставить слово Йен. – Проведем похороны и все прочее, велим ей убрать дом, а в среду, когда будем уезжать, запрем его.
– Кто сообщит ей, что она уволена? – поинтересовалась Рамона.
– Я, – ответил Гершел. – Подумаешь, большое дело. Она всего лишь прислуга.
– Есть в ней что-то подозрительное, – заметил Йен. – Не могу понять, что именно, но она ведет себя так, будто знает нечто, чего не знаем мы, причем важное. Вам не кажется?
– Да, что-то определенно есть, – согласился Гершел, довольный, что в кои-то веки их мнения с зятем совпали.
– Это просто шок и печаль, – возразила Рамона. – Она была одной из немногих, кого Сет терпел или кто был способен вытерпеть его, и она горюет, что он ушел. Все дело в этом, а еще в том, что она лишается работы.
– Ты думаешь, она знает, что ее собираются уволить? – спросил Гершел.
– Думаю, догадывается и беспокоится.
– В любом случае она всего лишь домработница.
Летти вернулась домой с тортом – Рамона милостиво пожаловала ей один из принесенных соболезнующими. Это был тонкий слой теста, покрытый магазинной ванильной глазурью и выложенный поверху ломтиками консервированного ананаса, – безусловно, наименее привлекательный из полудюжины скопившихся на кухонном столе мистера Хаббарда. Его принес прихожанин, среди прочего поинтересовавшийся у Летти, не будет ли семья продавать пикап-«шевроле» Сета. Летти понятия не имела, но обещала узнать. Ничего подобного она делать не собиралась.
По дороге домой Летти подумывала, не выбросить ли торт в кювет, однако не смогла решиться на такое расточительство. Ее мать страдала диабетом, и лишний сахар ей ни к чему, если она и впрямь захочет пробовать торт.
Припарковавшись на подъездной аллее, Летти отметила, что старого грузовичка Симеона нет на месте. Впрочем, она и не ожидала его увидеть, поскольку Симеон уехал на несколько дней. Летти радовалась, когда супруг в отъезде, но никогда не знала, в какой день он вернется. Их дом не был счастливым и в лучшие времена, а муж редко когда добавлял ему радости.
Дети были еще в пути, возвращаясь после уроков на школьном автобусе. Летти вошла через кухню и поставила торт на стол. Сайпрес, как обычно, неизвестно какой час подряд смотрела телевизор в гостиной.
– Детка моя! Как прошел день? – Улыбнувшись, она воздела вверх руки.
Наклонившись, Летти вежливо обняла ее за плечи.
– Работы было много. А как у тебя?
– О, здесь только я и эти шоу, – ответила Сайпрес. – Как там Хаббарды, справляются с утратой, Летти? Пожалуйста, присядь и поговори со мной.
Летти выключила телевизор, опустилась на скамеечку возле инвалидной коляски матери и стала рассказывать о том, как прошел день.
– Ни одной свободной минуты с того момента, когда Гершел и Дэфо приехали и впервые вошли в дом, покинутый их отцом. Потом нескончаемой вереницей пошли соседи с угощениями. В общем, очень суетный день – приходилось вертеться, чтобы все шло гладко, без недоразумений.
Поддерживать в норме кровяное давление Сайпрес удавалось только с помощью кучи лекарств, и при малейшем намеке на волнение оно могло дать скачок. Рано или поздно, и момент этот был уже не за горами, Летти придется осторожно сообщить матери, что она скоро потеряет работу. Но не сейчас. Надо выбрать более подходящее время.
– А похороны? – спросила Сайпрес, поглаживая дочь по руке.
Летти посвятила ее в подробности, сказала, что собирается присутствовать на службе и с удовольствием поведала, что мистер Хаббард потребовал, чтобы чернокожих допустили в церковь.
– Возможно, ты будешь даже сидеть на задней скамье, – с усмешкой заметила Сайпрес.
– Возможно. В любом случае я туда приду.
– Мне бы хотелось пойти с тобой.
– Я бы тоже этого хотела.
Из-за лишнего веса и трудностей с передвижением Сайпрес редко покидала дом. Она уже пять лет жила с ними и сильно поправилась, ей с каждым месяцем становилось все труднее двигаться. Симеон старался чаще уезжать из дома, в том числе из-за матери Летти.
– Миссис Дэфо прислала нам торт, – сообщила Летти. – Хочешь маленький кусочек?
– А какой торт? – Несмотря на то что весила тонну, Сайпрес была разборчива в еде.