Академическая гимназия того времени, по нашим сегодняшним понятиям, не отличалась высокими педагогическими достоинствами: учеников держали в «черном теле» и жестоко наказывали. В преподавании процветала зубрежка. Уроки в младших классах велись на немецком, а в старших – на латинском языках.
Зуев оказался очень способным учеником и вынес из этой гимназии знание языков, что ему весьма пригодилось впоследствии. Он окончил гимназию в возрасте 16 лет и сразу же был зачислен в состав возглавляемой академиком П. С. Палласом экспедиции, которая направлялась в Восточную Сибирь. Эта экспедиция продолжалась шесть лет (1768–1774), освоила огромный маршрут и оказалась для молодого Зуева незаменимой школой.
Петр Симон Паллас, выдающийся натуралист XVIII века, которого по справедливости ставят на один уровень с Линнеем и Бюффоном, был универсальным ученым. Он занимался зоологией, ботаникой, географией и геологией, а также исследованиями этнографического и экономического характера. Экспедиция изучала животный и растительный мир огромных районов, а кроме того, знакомилась с нравами, обычаями и промыслами живущего там населения. Все это перенял молодой Зуев.
Само собою понятно, что участие в таком путешествии, да еще под руководством знаменитого ученого было для Зуева своего рода практическим университетом. На третий год путешествия, когда экспедиция была в Западной Сибири, Зуев был уже настолько подготовлен к самостоятельным исследованиям, что Паллас послал его одного, в сопровождении нескольких казаков из Челябинска через Тобольск и Березов в Обдорск (теперь Салехард), который был тогда крошечным поселком на нижней Оби. Из Обдорска Зуев должен был проехать на оленях на берега Ледовитого океана, в район Карской губы.
Целый год продолжалась эта самостоятельная экспедиция Зуева (1771–1772), причем он выполнил свою задачу блестяще, несмотря на то, что ему было только 19 лет. Зуев был первым исследователем, который пересек Северный Урал, со стороны Сибири. Он привез из своего путешествия коллекцию редких птиц, коллекцию морских животных и даже живого белого медвежонка. Белый медвежонок позволил Палласу составить научное описание этого полярного зверя. Его описание стало первым в мире научным трактатом о животном мире Арктики.
Вернувшись из экспедиции Палласа в 1774 г., Зуев получил от Академии наук заграничную командировку на пятилетний срок для «усовершенствования в науках». Таким образом, к его опыту полевого натуралиста-путешественника прибавилось знакомство с западной университетской наукой.
Вернувшись осенью 1779 года в Петербург, Зуев представил в Академию наук диссертацию на латинском языке
В 70-х годах XVIII в., после войны с Турцией, Россия получила обширные области в районе Черного моря. В 1779 г. близ устья Днепра начал строиться новый город и порт Херсон. Он должен был стать основой для растущей российской черноморской торговли.
Экономические и политические интересы России требовали научного изучения нового края. Перед Академией наук была поставлена императором особая задача – организовать исследовательские экспедиции на юге России. Одна из таких экспедиций была направлена в 1781 году в Херсон, а затем – на Крымский полуостров, который тогда еще не был присоединен к России.
20 мая 1781 г. небольшой экспедиционный отряд под руководством В.Ф. Зуева двинулся из Петербурга на юг России.
Вот так Василий Федорович Зуев оказался вблизи днепровских порогов. Невдалеке был и Чертомлыцкий курган. В.Ф. Зуев был потрясен размерами этого кургана. В своем дневнике он записал:
«Выехав из поселка Чертомлык, через верст пять увидели мы превеликий круглый курган, какого я ни прежде, ни после не видывал. Его называют здесь казаки Толстою могилою. Вокруг, видно, он также был окладен известковым каменьем, потому что сколь много по степи подъезжая к нему его валялось больше того, чем на сей художественной горе его было. Взошед на оный довольно круто, посреди самого верха представляется ямина, которая, однако, не от чего иного есть, как что земля осела, и в той ямине стоит каменный болван большого росту».
Такие надгробные памятники в форме грубо высеченной из камня человеческой фигуры получили у археологов название «каменных баб».
Стоявший на вершине кургана каменный «болван» был овеян легендами. Существовало поверье, что «болван» обладает чудодейственной силой, исцеляя от лихорадок. Когда его однажды свезли с Чертомлыцкого кургана, якобы началась засуха, а когда его снова водрузили на место, засуха прекратилась.
4. Императорская археологическая комиссия ищет золото
После того, как в 1830 году в Крыму, в Керчи в кургане Куль-Оба был раскопан золотой клад, в царском дворе поняли, что исследование скифских курганов «золотое дело». На археологические исследования стали отпускать средства.
В 1859 году была образована императорская Археологическая комиссия. В ее ведение был передан поиск курганов, их раскопки, поиск в раскопках древностей, «преимущественно относящихся к отечественной истории и жизни народов, обитавших некогда на пространстве, занимаемом Россией, собирание сведений о памятниках старины и ученая оценка открываемых древностей».
Одним из первых крупных мероприятий Археологической комиссии была организация раскопок Чертомлыцкого кургана.
В 1862 году Комиссия обратилась к владелице кургана – вдове генерал-майора Зейфарта с той же просьбой, что ранее была адресована ее мужу. От нее хотели получить разрешение на проведение раскопок этой древней могилы.
Помещица – владелица кургана, как и ее умерший муж, поставила довольно таки суровое условие. Археологическая комиссия должна была предоставить ей треть находок, добытых в кургане. Кроме того, она просила Комиссию организовать свои работы так, чтобы они «не могли отрывать крестьян… от полезных занятий в летнюю рабочую пору».
Археологическая комиссия с этими условиями согласилась, пообещав отдать каждую третью одинаковую вещь, а за предметы, найденные в одном экземпляре, уплатить треть стоимости драгоценного металла. Кроме того, было обещано отдать госпоже Зейфарт все вещи, «не имеющие археологического интереса». А такими вещами в то время считалось все, что недостойно было украсить императорский Эрмитаж. Главной целью археологов продолжала оставаться погоня за драгоценностями и золотом.
Как ни крути, ни верти, но в императорском окружении больше думали о престиже Эрмитажа, обеспечивавшемся золотом, чем о научных исследованиях.
26 мая 1862 г. раскопки кургана начались. Руководство ими Археологическая комиссия поручила своему «младшему члену» Ивану Егоровичу Забелину, будущему основателю московского Государственного Исторического музея.
Забе́лин Иван Егорович родился 17 сентября 1820 в Твери, умер 31 декабря 1908 в Москве. Прожил долгую творческую жизнь.
За достижения в области исследований в области российской истории и археологии он был избран в 1884 году членом-корреспондентом Петербургской Академии наук. В 1907 году Петербургская Академия наук избрала его своим почетным членом.
В 1862 году Забелин принялся за раскопки. Но завершить раскопки в том году ему не удалось. Курган оказался настолько объемным, что для раскопок не хватило рабочих рук и денежных средств.
Императорская комиссия предоставила необходимые средства на следующий год. В июне 1863 года работы на кургане были возобновлены. На этот раз было нанято 116 землекопов с подводами. Рскопки пошли быстрыми темпами.
Вскоре дошли до могильной ямы. Она была огромной. Глубина ее достигала почти 12 метров.
Легко представить, каких трудов стоило извлечь с такой глубины сотни кубометров грунта.
Наконец-то, дно могилы было очищено. Могила оказалась совершенно пустой. Она была ограблена начисто. Был обнаружен грабительский лаз, по которому грабители проникли к погребе нию. И возможно, даже вскоре после похорон. Можно было бы даже определенно утверждать, что это были люди, знавшие, зачем они идут и куда им направить свой подкоп. Возможно, это были даже участники похорон и сооружения кургана. Они определенно знали, что игра стоит свеч.
Судьба, однако, помешала им совершить задуманное. Во время ограбления кургана произошел обвал земли в грабительском лазе. И один из злоумышленников был задавлен. Его скелет нашли археологи. Этот обвал помешал грабителям вынести все вещи из могилы – часть их была погребена обвалом вместе с неудачливым похитителем.
Возле погибшего Забелин обнаружил ведерко с золотыми вещицами.
В нише покоились останки царя, его жены и умерщвленной челяди.
В грабительском лазе археологи нашли множеств золотых бляшек – украшений для одежды, мечи с обложенными золотыми листами рукоятями. Была там и золотая обкладка с чеканными изображениями битвы греков со скифами.
Как было засвидетельствовано в отчете Н.И. Забелина и впоследствии в многочисленных научных и научно-популярных изданияих XIX и XX веков, самой значительной и богатой находкой в грабительском ходе была замечательная золотая пластина для лука и стрел. Она была украшена несколькими поясами рельефных изображений. На верхнем фризе показаны были сцены борьбы животных – львицы и быка, вепря и льва; здесь же можно увидеть, как пантера терзает дикого козла, а па другой картине пантера и лев разрывают на части оленя. Два широких средних фриза были целиком заполненны различными сценами из мифов о жизни величайшего из греческих героїв, легендарного Ахилла, сына морской богини Фетиды и царя мирмидонян Пелея.
Погребальное сооружение Чертомлыцкого кургана представляло собой сложное подземное сооружение: от каждого из углов центральной могильной ямы отходили большие боковые подземелья – ниши. Они оказались не тронутыми расхитителями. По-видимому, к моменту ограбления входы в них были уже закрыты прежними земляными завалами. Можно было предположить и то, что неожиданный обвал в присутствии грабителей не дал довести их преступный замысел до конца.
В трех нишах также были захоронения, и в каждой множество золотых и серебряных украшений. Особенно богатым было одно из погребений, где были похоронены женщина и мужчина. Забелин предположил, что это были наложница царя и его виночерпий.
Тело наложницы – царицы было украшено золотой гривной, браслетами, серьгами. На каждом пальце – по золотому перстню. Она была одета в роскошный праздничный наряд.
Но самой выдающейся находкой, как впоследствии определил Забелин, была найденная в этой нише большая серебряная с позолотой ваза. В нашу современную историю она вошла под названием чертомлыцкой амфоры.
Эта ваза, как и куль-обская серебряно-золотая, была украшена картинами из скифской жизни. Отличие состояло в том, что на куль-обской был изображен военный быт скифов, а на чертомлыцкой – картины мирной жизни скифов.
Фотография этой находки И.Е. Забелина обошла весь мир под названием «Чертомлыцкая амфора». В мои школьные годы наша учительница истории показывала ее нам. Настолько увлекательно рассказывала Софья Артемовна нам о древнем скифском народе, что многие из нашего класса пронесли увлечение скифами через всю жизнь.
Удивлялись мы – школьники и тому, что кочевой образ жизни не помешал скифским племенам овладеть ювелирным искусством. Ныне я все больше прихожу к выводу, что у скифов были, конечно, хорошие учителя. Наверное, ими были греки? Как же не обойтись без греческих учителей, если основное занятие у скифов было – «путешествие» по Великой Степи!
Но я не мог даже себе представить, что Новочеркасск заставит меня еще раз соприкоснуться с древними хозяевами Великой Степи! И это соприкосновение заставит меня взяться за перо и рассказать миру о том, что наследство древних возбуждало и возбуждает до сих пор среди их наследников и стремление узнать побольше о предках, и алчное желание завладеть скифским золотым прошлым.
5. Из-за винзавода пришлось найти золото
После окончания Новочеркасского политеха я получил направление на Урал. Возвращаясь перед Новым годом из командировки, я развернул в поезде двенадцатый номер журнала «Наука и жизнь» за 1964 год и ахнул! В нем был напечатан под заголовком «Сарматское золото» потрясающий материал ленинградской журналистки О. Колесовой. Первые его строчки заставили вспомнить студенческие годы и гостью из Греции:
«Сто лет назад, в июне 1864 года, на одной из главных улиц Новочеркасска происходили не совсем обычные раскопки: рабочие спешно сносили курган, называемый местными жителями Хохлач. Здесь решено было устроить запасный резервуар для Новочеркасского водопровода. И вот в насыпи земляного холма они неожиданно наткнулись на золотые и серебряные вещи… Исследователи южнорусских степей задают себе один и тот же вопрос: неужели золотой курган на Дону был единственный? Может быть, они просто были разграблены дочиста? Разгадка истории Новочеркасского клада пришла лишь через сто лет… Снова все заговорили о сарматах, таинственном и воинственном народе… Все, кто проезжал по трассе Москва– Ростов, любовались бесконечной цепью холмов под Новочеркасском. Вот уже восемь лет каждое лето сюда приезжает объединенная экспедиция Ленинградского отделения Института археологии АН СССР, Ростовского областного музея краеведения и Ростовского университета. Руководит группой старший научный сотрудник кандидат исторических наук Серафима Ивановна Капошина…»
Позвонил я в Ленинград в Институт археологии. Капошину пригласили к телефону.
– Серафима Ивановна, каждый раз, когда я слышу или читаю волшебное слово «Эрмитаж», то вспоминаю, как вы рассказывали в Эрмитаже нам, новочеркасским студентам, о скифских древностях. Как же вам удалось в Новочеркасске раскопать второй золотой курган? Ведь говорят, что в одно место метеорит никогда не прилетает! И второй вопрос: драгоценности из Хохлача были скифскими или сарматскими?
– Метеорит может быть и не прилетает дважды, но судьба подарила мне курган, находившийся рядом с раскопанным сто лет назад. И оба оказались плодотворными.
На второй вопрос отвечу следующим образом.
Кто такие скифы и кто такие сарматы? Скифы жили в Великой Степи приблизительно с VII века до новой эры по I век новой эры. Сарматы их сменили. У них было много общего. И те, и другие любили золото, сравнивали его с Солнцем! Верили в загробную жизнь. Поэтому хоронили покойников с предметами, которые могли бы обеспечить усопшим в загробной жизни приличное существование. Как помнит читатель, в 1864 году в Новочеркасске в кургане Хохлачь был раскопан золотой клад. И вот теперь в журнале «Наука и Жизнь» напечатан мой рассказ еще об одном потрясающем новочеркасском кладе, который раскопала я!
– Серафима Ивановна, кто вам подсказал провести раскопки рядом с Хохлачем?
– Моя интуиция. Я ведь опытный археологи.
– Вы были руководителем экспедиции. Кого вы можете отметить из ваших подчиненных?
– Они все были трудолюбивыми, даже можно сказать трудоголиками. Экспедиция состояла из отрядов. Их руководителями были Т.А. Владимирова, Т.Д. Белановская, Л.С Клейн и другие.