Как ни странно, Оскара новость не ввергла в пучину отчаяния. Он воспринял ее лишь с легкой грустью:
– Я буду по тебе безумно скучать, – сказал он, обняв мать. – Но разлука, пожалуй, нам обоим пойдет на пользу. Я стану самостоятельнее, а ты…
– А я?
– Посвятишь себя еще кому-то, кроме меня. Ты теперь женщина свободная, можешь найти себе человека по душе. Я всегда считал, что вы с отцом друг другу не подходите.
Она была приятно удивлена. Так здраво ее мальчик еще не рассуждал. Неужели повзрослел?
После того как Оскар поступил в институт, она уехала в Москву.
Первое время они каждый день перезванивались. Потом все реже. Сына закрутила студенческая жизнь, появились новые друзья, девушки. Потом оказалось, не те! И если б Элена была рядом, Оскар попал бы в другую, более подходящую для себя компанию и связал жизнь с достойной себя барышней.
О том, что Оскара отчислили с третьего курса за прогулы и он вступил в гражданский брак с какой-то рокершей, которая на завтрак курит, а на обед выпивает два литра пива, Элена узнала, приехав его навестить. Отец купил Оскару квартиру, и он жил отдельно. Неудивительно, что к парню с собственной хатой потянулись всякие сомнительные личности обоих полов. Элена быстренько всех разогнала. А когда Оскар попытался отстоять свое право на свободу выбора, инсценировала сердечный приступ. Перепуганный сын тут же свернул свою революционную деятельность, и Элена, полежав для достоверности в больнице, вернулась в Москву со спокойной душой. Знала: в ближайшее время ее Оскар будет паинькой и не сделает ничего, что может расстроить его больную мамочку.
Он неплохо окончил институт. Нашел благодаря отцу работу. Но она его не увлекала. Хотелось заниматься чем-то другим, но чем, он не знал. В итоге уволился, начал себя пробовать то в одном, то в другом, от коммерции до написания эротических рассказов. Дохода ни одно из занятий не приносило, да и удовлетворение лишь на первое время. Оскар захандрил, начал попивать, нашел себе очередную непутевую бабу. Эта, правда, не курила и не употребляла алкоголя, но была не от мира сего: не работала, все свободное время посвящала чтению изотерических книг и попытке выйти в астрал. Дом был запущен, а Оскар заработал гастрит, питаясь сухомяткой. Хорошо, не повернулся на той же почве, что и его избранница, а та не забеременела. Тогда Элена уже ничего не смогла бы поделать.
– Сын, нам нужно серьезно поговорить! – заявила она Оскару, выпроводив его сожительницу в аптеку за лекарствами, которые она якобы забыла в Москве. На самом деле она в них не нуждалась, поскольку на здоровье не жаловалась, а те пилюли, за которыми она послала девушку, вряд ли продавались где-то, кроме страны-производителя – Израиля. Значит, девушка вернется не скоро. – Я понимаю, ты тут родился, вырос, и все в твоей жизни связано с Ригой, но…
– Я в Москву не поеду, если ты к этому ведешь, – мотнул головой он. Этот город его пугал. Был слишком большим и враждебным. Элена пыталась переманить сына в Москву сразу после того, как он получил диплом. Но Оскар отказался. Тогда она не стала настаивать, думала, он и без ее чуткого руководства устроит свою жизнь.
– Но я нуждаюсь в тебе. Неужели ты бросишь меня, больную?
– Мам, давай лучше ты возвращайся.
– У меня российское гражданство. А это значит, я тут не получу нормальной медицинской помощи. К тому же там, в Москве, я при деле. Не думаю о хворях. А тут я превращусь в обычную пенсионерку, захандрю и уйду раньше времени…
И далее в том же духе.
Пятнадцати минут хватило, чтобы переубедить Оскара. И когда его сожительница вернулась домой, ей сообщили, что он уезжает, и попросили начать собирать свои вещи, поскольку квартира будет продана.
Элена ни разу не пожалела о том, что вновь взяла под контроль жизнь сына. Зато теперь он уважаемый человек, издатель и по совместительству – главный редактор. Она решила, что неплохо бы было выпускать модный журнал для среднего класса. Эдакий прет-а-порте ответ кутюрным «Вогу» и «Эль». Элена вложила эту идею в голову сына, чтоб тот ее принял за свою, и, когда Оскар ее озвучил, с радостью поддержала. Денег на раскрутку она же дала. И помещение под редакцию выделила в здании, принадлежащем агентству. Так что работали сын и мать по соседству. Поэтому Оскар был частым гостем в ее кабинете.
– Мамулькин, привет! – он подошел к Элене и чмокнул ее в щеку. – Выглядишь чудесно.
– Перестань, – отмахнулась она.
– Серьезно. Ни за что не скажешь, что ты весь вечер проплакала. – Он слышал, как мама всхлипывала, когда разговаривал с ней по телефону.
– Утром пришлось в салон заехать, сделать криомаску. Мешки были – во! – Она приложила чуть согнутые ладони к лицу.
– Чем занимаешься?
– Выбираю фото для похорон. Поможешь?
Оскар сел на край стола и начал перебирать снимки.
– Вот это, пожалуй, лучшее, – сказал он, протянув матери портретное фото.
– Сын, это же на паспорт! С ума сошел?
– Не знал, что у Коко был паспорт размером с Большую советскую энциклопедию.
– Она в последнее годы только Васко доверяла себя фотографировать. В том числе – на документы. И он наделал этих портретов в разных форматах. Зачем только, не знаю. – Она перевернула фото, как и остальные. – Кстати, как он?
Оскар сдружился с Васко и эту ночь провел у него, желая поддержать. Об этом его попросила Элена. Боялась, что их общий друг от горя что-нибудь с собой сделает.
– На удивление – нормально, – ответил на вопрос матери Оскар. – Поплакал, напился, опять поплакал и уснул. Сейчас он у следователя. Потом сюда приедет.
– Может, он мне поможет фото выбрать?! Я теряюсь. По-моему, так ни одно не годится.
– И мне так кажется.
– Но других нет, только эти.
– Она моделью почти двадцать лет проработала, как – нет?
– Коко перестала сниматься в сорок. Фотографии тех лет не годятся. А за последнее десятилетие она сделала их ничтожно мало. Хотя ей постоянно предлагали работу. Я – в том числе. Одежду для зрелых дам тоже кто-то должен рекламировать. А в последнее время вообще пошла мода на возрастных моделей. Но Коко, приняв в сорок решение уйти, его не поменяла. В этом она похожа на Брижит Бардо. Та закончила свою кинокарьеру в том же примерно возрасте, хотя могла бы сниматься и сниматься, она ведь до сих пор жива…
– Мам, ты что-то путаешь.
– Что, умерла? А я не слышала.
– Да не о Бардо я! А о Коко. По крайней мере, в одной фотосессии она недавно поучаствовала.
– Быть такого не может!
– Не веришь мне, поверь своим глазам…
С этими словами он протянул матери большой конверт. Он все это время держал его под мышкой.
– Что это?
– Открой, посмотри.
Элена сунула руку внутрь уже надорванного конверта и нащупала плотную глянцевую бумагу. Фотографии, поняла она. А что еще может носить с собой главный редактор модного журнала?
Она вытащила их. Разложила на столе поверх тех, что уже были. Фотографий оказалось четыре.
– Потрясающе, – прошептала она, рассмотрев каждую.
На всех – Коко, сидящая на стуле, который они с Васко ей подарили. Поза во всех четырех случаях одна – ракурсы разные. Элене особенно понравился снимок, на котором подруга изображена анфас. Лицо безмятежное, очень молодое, только глаза пустые какие-то, им бы немного блеска придать в фотошопе. Странно, что фотограф этого не сделал, хотя снимок был отредактирован.
– Где ты взял эти фотографии? – спросила Элена у сына.
– Обнаружил на своем столе сегодня. Вместе с остальной почтой. Очень удивился, когда, вскрыв конверт, увидел фотографии Коко. Не помню, чтоб мы заключали с ней контракт на съемку.
Элена продолжала рассматривать фотографии. Они уже не казались ей потрясающими. Что-то в них было не то…
Тут в дверь постучали. И тут же она открылась, явив взору Элены взволнованную мордашку секретарши Катерины.
– Элена Александровна, тут к вам из полиции, – выпалила она. – Майор… э…
– Сергеев, – подсказал визитер, оттеснив девушку. – Позвольте?
Майор был невысок, хорошо сложен, темноволос и весьма лицом приятен. Элене нравились мужчины такого типажа. Сама высокая, она обращала внимание на компактных, но ладных представителей сильного пола. Только ее бывший муж был крупным мужчиной, за метр девяносто. И красивым. Но не обаятельным. Может, поэтому она так и не смогла его полюбить?
– Элена Александровна, думаю, вы поняли, по какому вопросу я к вам, – сказал Сергеев, опустившись в кресло, на которое ему указала хозяйка кабинета.
– Это насчет Коко?
– Совершенно верно.
– Алиса… та девушка, что обнаружила тело.
– Я понял, о ком вы.
– Так вот, она сказала мне, что Коко убили, это так?
– Прежде чем ответить, я хотел бы попросить вашего посетителя покинуть кабинет.
– Это мой сын Оскар. Он отлично знал Коко. Много раз бывал у нее. Он может так же, как и я, быть полезен.
– Что ж, хорошо, пусть остается. А могу я попросить кофе?
– Простите, что не предложила. Конечно. – Элена нажала кнопку селектора и дала Кате задание сделать три кофе. – Так что вы скажете? Как умерла Коко?
– Ваша подруга скончалась от яда, введенного в тело при помощи инъекции. Ни шприца, ни ампулы в квартире не обнаружили. К тому же тело переносили после смерти. Это подтверждает версию насильственной смерти.
– В голове не укладывается, – прошептала Элена. – Коко была дивным человеком. Ей никто не мог желать зла.
– Вы так же считаете? – обратился Сергеев к Оскару.
– Я не так хорошо знал Коко, как моя матушка, но мне она всегда казалась положительным персонажем. Так что мотивом вряд ли является личная неприязнь, скорее – выгода.
– У Коко водились деньги? – заинтересовался майор.
– Как таковые – нет. Но она жила в шикарной квартире. Это же как минимум полтора миллиона долларов, а скорее, два. Узнаете, кто наследник, – вычислите убийцу.
– Вам бы в полиции работать, – криво усмехнулся опер. – Вон вы как быстро расследование провели. Да еще в одиночку.
– Не понимаю вашего сарказма. Как говорили древнеримские юристы: «Ищи, кому выгодно!»
– Если все было бы так просто, процент раскрываемости бы зашкаливал…
– Я думаю, квартира достанется Алисе, – подала голос Элена. – Но она совершенно точно не убийца. Девушка обожала Коко.
– Алисе? – удивился Оскар. – Почему ей? Она ведь не родственница и не самый близкий человек. Да они знакомы всего несколько лет!
– Я не любила ее квартиру, – начала Элена, обращаясь не к сыну, а к майору. – Считала ее старушечьей. Говорила, что в ней воняет нафталином и надо запустить в дом свежесть. Естественно, я выражалась иносказательно. Квартира на самом деле не пахла ничем. И Коко как-то на мой очередной выпад ответила фразой: «Свежесть придет с новым хозяином после моей смерти. Попахивающую нафталином старость сменит благоухающая молодость!» А так как, кроме Алисы, всем друзьям Коко перевалило за пятьдесят, то…
– Минутку, – резко оборвал Элену Сергеев. – Что это у вас?
– Где?
– В руках.
– Фотографии, – ответила Элена. Начав разговор с опером, она убрала их на край стола, а теперь взяла, чтобы переложить в ящик, так как Оскар включил кондиционер на обогрев, и она побоялась, что их сдует.
– Можно взглянуть?
– Пожалуйста. – Она протянула снимки Серову. – Оскар обнаружил их на своем столе сегодня. Судя по всему, это последний лук Виктории.
– Я бы сказал, посмертный, – пробормотал Сергеев, впившись глазами в первое фото.
Глава 2
Алиса
Никаких каблуков, обтягивающей бедра замши, меха, стразов. Джинсы, кроссовки, спортивная куртка. За спиной рюкзак. Волосы собраны в хвост. Ни сережек, ни колец. Никакой косметики, даже блеска на губах, только бальзам.
– Ты выглядишь от силы на двадцать в таком виде, – сказала Алисе Сью, валяющаяся на диване и следящая за тем, как подруга собирается.
– Разве это плохо?
– Я бы сказала, что нет, не превратись ты в совершенно безликое существо, сливающееся с толпой. Уж лучше выглядеть на свои двадцать шесть, чем превратиться в серую мышь.
Сью скривилась. Сама она делала все, чтобы привлечь к себе внимание. Поэтому волосы красила в угольно-черный цвет и наращивала их. Носила цветные линзы. Раз в три месяца впрыскивала в губы гель. Одевалась во все блестящее и ультракороткое. А туфли с каблуками ниже двенадцати сантиметров и без платформы считала тапочками. Благодаря всему этому ей удавалось становиться центром внимания, поскольку похожие на нее барышни передвигались на авто, а она пользовалась метро и маршрутками. Сью пока только начинала свою карьеру модели и еще не обзавелась «папиком».
– Я сейчас именно этого и хочу, – ответила на замечание подруги Алиса. – Стать безликой. У меня горе, и мне страшно представить, что кто-то начнет проклевывать скорлупу, в которую я спряталась.
Со Сью Алиса познакомилась два года назад. Та явилась в агентство Элены в надежде стать одной из его моделей. Тогда она представлялась своим настоящим именем Сюзанна (ее мама обожала песни Кузьмина) и была не роковой брюнеткой, а хорошенькой шатенкой среднего роста. Из-за него девушку не взяли в модели. Та отказом была просто-таки раздавлена, так как ни минуты не сомневалась в том, что именно ее ждет мир фэшена, и рыдала в туалете до тех пор, пока Алиса, зашедшая туда, не успокоила. Ей девочка понравилась, поэтому она решила последовать примеру Коко и помочь Сюзанне.
Алиса отвела ее в другое агентство. Оно было не такое крупное и престижное, как у Элены, и специализировалось на подборе девушек и юношей для работы в молодежных журналах и каталогах. Сюзанне было уже восемнадцать, но выглядела она на пятнадцать, потому что была естественна и миниатюрна, и ее с удовольствием взяли.
Первое время Алиса следила за скромными успехами Сюзанны, но потом потеряла ее из виду, так как много работала за границей: то недели моды, то съемки для календаря, то участие в рекламном ролике известного автомобильного бренда. Встретилась она с Сюзанной только через девять месяцев и не узнала ее. В кафе, где девушки договорились пересечься, вплыла кукла, накрашенная и разодетая так, будто она артистка кабаре и в перерыве, не снимая грима и сценического костюма, забежала попить кофе.
– Сюзанна? – неуверенно спросила Алиса.
– Сью, – поправила та. – Всегда ненавидела свое имя.
– Судя по всему, и внешность…
– Нравится? – Сью надула губы. Выглядели они как два слепившихся вареника.
– Мне кажется, со своими тебе было лучше. И вообще ты сейчас выглядишь старше своего возраста. Зачем это нужно? Ты ведь подростковая модель.
– Уже нет.
И она стала рассказывать о том, что разорвала контракт с агентством, куда ее привела Алиса, ушла в другое, и вот-вот на нее обрушится мировая слава. Потом Сью переключилась на своего парня, очень перспективного рекламщика, но пока печатающего листовки, что раздают у метро. Что Алисе нравилось в Сью, так это ее чистота. Наивность – один из ее признаков. Только она опасалась, что девушка ее вскоре утратит. Именно из таких, как Сью, получаются самые отъявленные циники.
Она никогда ни о чем Алису не просила. Та сама помогала. Пару раз нашла девушке работу. Брала с собой на вечеринки, где Сью могла бы познакомиться с нужными людьми. А когда та рассталась со своим парнем, тем самым рекламщиком, предоставила кров. Полтора месяца Сью жила с Алисой и совершенно ее не напрягала. Обе бывали дома нечасто, а приходили только отдохнуть, помыться, переодеться. Если обе оказывались в квартире в одно и то же время, закатывали «пиры» (объедались легким йогуртом или низкокалорийным клюквенным суфле), болтали, иногда выпивали бутылочку брюта и танцевали под Псая. С веселой, неконфликтной Сью было легко уживаться. И она не нарушала двух условий, которые Алиса перед ней поставила перед тем, как приютить: не разводить бардак и не водить мужиков.