Сентябрь, ночное небо перед битвой было покрыто облаками. Все погрузилось в непроглядную тьму. Мартинес решил нанести неожиданный удар по противнику на рассвете, когда, как он считал, постовые будут усталыми и, возможно, уснут. Он прокрался в темноте со своей ротой, и когда приблизился к лагерю Легиона, поднял саблю и приказал своим людям броситься в беспощадную атаку, пока не перебьют эту банду наемников. Рота Карлистов атаковала фронтально лагерь Легиона, убежденная, что застанет врага врасплох, но когда испанцы подошли достаточно близко, они были ошеломлены несколькими залпами.
Легионеры ждали их в боевой готовности. Первый залп остановил атаку. Второй свинцовым ливнем с еще большей мощью обрушился на головы Карлистов, которые были не ожидали стрельбой легионеров. «Вперед!» – снова приказал Мартинес. «Разгромите эту банду ублюдков!» Новый приказ был заглушен третьим залпом, который вызвал всеобщую панику среди солдат. Они были в ужасе.
Легионеры были отличными стрелки и не промахивались. Они охраняли проход и не отступали ни на сантиметр. Штурм Карлистов продолжался шестнадцать часов, но не успел пробить оборону. Вечером все роты армии Дона Карлоса отступили, чтобы отдохнуть после этой страшной битвы. Офицеры-карлисты решили продолжить атаки лишь на следующий день.
Капитан Феррелль, однако, придерживался иного мнения. Полководец приказал своим людям атаковать. Легионеры вышли из своего укрытия и набросились, как звери, на роту Мартинеса, которая покинула поле боя. Карлисты были поражены мужеством иностранных солдат и не смогли ответить на атаку. Капитан Феррелль, однако, воин, который жил одними только битвами, и решил преследовать противника до конца. Карлистам были в кошмаре, утром их было, по крайней мере, в три раза больше, чем легионеров, и теперь эта «банда псов» преследует их. Как бы ни было стыдно, у них не было выбора, и они обратились в бегство.
Мартинес был одним из немногих, кто остался на поле боя. Он предпочел погибнуть с честью, чем быть покрытым позором. Пуля попала ему в плечо, и он упал на землю. Легионеры прошли мимо него и продолжали преследовать бегущих Карлистов. Мартинес увидел, что эти люди продолжили свою атаку, но без гнева, а совершенно спокойно, как будто это не было вопросом жизни и смерти. Тогда он понял, что он слишком недооценил этих храбрых иностранцев, которые сражались с гордостью львов. Перед тем как потерять сознание, он восхитился этими отважными людьми, для которых война была буднями.
Когда Мартинес открыл глаза, то решил, что он в раю. Четыре женщины заботились о нем посменно с единственной целью – спасти его. Он встал и спросил, что случилось с его отрядом. Одна из девушек разрыдалась, а другая вышла и позвала какого-то старика. Дрожащим голосом, пожилой человек поведал:
– Армия иностранцев, сеньор, вас победила. Все ваши люди, сеньор, мертвы. Вы единственный оставшийся в живых.
– Да, я был со своей ротой до конца, а где же остальная часть нашей армии? Все же нас было по крайней мере тысяча.
– Ах, сеньор, хуже, гораздо хуже. Иностранцы преследовали вашу армию, сеньор, до замка Гимера. Мой сын и несколько человек из деревни отправились туда, чтобы помочь вашим людям, но иностранцы осадили замок и сказали, что штатские не имеют права участвовать в войне и расстреляли всех, кто был без формы. – На глаза старика навернулись слезы. – Мой сын был среди них. Ваши солдаты сложили оружие и были освобождены.
– Эти люди позволили себе навязать свои законы здесь, в Испании! Я обещаю тебе, старик, они пожалеют об этом. Лично я отомщу за твоего сына и за остальных селян.
Мартинес не мог поверить, что тысячная армия была уничтожена тремястами иностранными наемниками. Он был полон гнева, но в глубине души испытывал уважение к этим бесстрашным людям, которые не только осмелились покинуть свое укрытие и встретить многочисленного противника, но и преследовали врага до победного конца. Произошло чудо – легионеры исполнили свою почти невозможную миссию.
Через неделю Мартинес полностью выздоровел и покинул деревню под влюбленные взгляды девушек, которые впервые имели честь ухаживать за дворянином.
***
Год спустя после драматических боев Мартинес продолжил неустанно преследовать батальоны Легиона. Он выполнил и перевыполнил свое обещание отомстить за убитых жителей деревушки.
Молодой офицер научился много чему из военной премудрости как раз у своего врага. Конечно, легионеры были испытанными бойцами, было почти невозможно победить их, когда они укрепились в некоем бастионе, поэтому Карлисты начали атаковать их из засады, когда те перемещались. Несмотря на то, что легионеры были суровыми воинами и воевали не на жизнь, а на смерть, иностранцы не были в состоянии противостоять многочисленной армии, во время внезапных нападений они могли быть уничтожены до последнего человека. Мартинес побеждал их во многих сражениях и убил многих из них, но никогда ему не удавалось заставить их сдаться – они всегда сражались до смерти.
Карлисты оккупировали страну, но пока Легион был на сцене, дороги в Мадрид были перекрыты. Армия иностранцев понесла многочисленные потери и некоторые роты были выведены с фронта, чтобы воссоединиться со своими товарищами и подготовиться к решительному сражению – битве чести, в которой, скорее всего, все они погибнут. Армия Дона Карлоса тоже готовилась к решительному бою. Как всегда, она превосходила легионеров в численности и снова была уверена в своей победе.
Наступил день, когда Иностранный легион, по всей вероятности, будет уничтожен до последнего легионера. Мартинес ждал этот день с начала войны, и ему не терпелось броситься в атаку.
Когда армия была готова, к удивлению Карлистов, три офицера Легиона приблизилась к ним. До сих пор легионеры никогда не принимали и не посылали парламентеров. Мартинес, который так хорошо знал врага, глазам своим не верил. Что, наконец-то они испугались и собрались сдаться? Те самые легионеры, которые были готовы умереть только во имя чести, верные данному слову?
Не снова ли это какая-то ловушка или тактика этих хитрых воинов, рассуждал офицер, но все-таки пошел навстречу посланцам. Полководец легионеров был лаконичен:
– Мы здесь, чтобы сообщить вам, что мы получили приказ от короля Франции вернуться. Он нуждается в нас в других местах. Это означает, что вы больше не наши враги. Мы должны подготовиться к дороге.
Мартинес не мог поверить своим ушам. Они не могут уйти просто так в поле, как будто ничего не случилось за все эти годы длительной кровавой войны. Смешанные чувства наполнили его сердце. В этот момент он вспомнил о любви, которую испытывал к девушке из дворца, но и о том, как королева Мария-Кристина унизила его перед его возлюбленной.
Из-за этих печальных эпизодов своей юности во дворце Мартинес стал суровым воином, и он неоднократно выступал против Иностранного легиона. Жизнь словно связала его с этой странной армией, на которую он выливал свою ненависть к королеве, но в тоже время подсознательно восхищался этими хладнокровными бойцами.
Три иностранных офицера уже вернулись к своим солдатам, как вдруг услышали топот скачущей лошади и удивились, увидев приближающегося к ним в бешеном темпе офицера. Командующий Иностранным легионом встретил всадника, недавнего врага.
Мартинес крикнул, задыхаясь:
– Я готов вступить в ваши ряды и выполнять ваши приказы.
– Я могу принять вас, так как мои роты понесли огромные потери, но не могу сохранить вам звание офицера. Вы можете начать сразу же, но лишь как обычный легионер.
– Я готов служить солдатом, единственное, чего я хочу, – отправиться в путь с вами.
– В таком случае вы должны сдать мне саблю, и с этого момента включаю вас в состав Первой роты.
Испанский офицер выполнил приказ командира и замаршировал в рядах своей новой роты. Несколько лет спустя легионер Мартинес был ранен пулей под Севастополем. Он погиб, проявив исключительное мужество. Из врага Легион стал для Мартинеса домом и семьей, и он отдал свою жизнь за него.
Болгария, 1996
Я смотрел на дорогу, ведущей меня на Запад, и солнце, которое близилось к закату. У меня было ощущение, что с минуту на минуту оно коснется Земли. Автомобили, которые проезжали мимо, мне были не интересны. Я знал, что у меня был шанс доехать автостопом на грузовике. Так я и покинул Болгарию – на грузовике компании СОМАТ, которую недавно приобрела немецкая фирма «Вилли Бетц». Оставался час, прежде чем солнце исчезнет полностью.
Приближение темноты меня не беспокоило, очередная ночевка под открытом небом летней ночью не была бы проблемой. Только мои шансы доехать автостопом уменьшались пропорционально с наступлением темноты. Большинство водителей останавливались на ночлег перед заходом солнца, и я два часа простоял на дороге, ожидая пробуждение Фортуны.
На востоке небо было покрыто облаками. Я вспомнил, что пересек Сербию, Хорватию, Словению и Австрию, так и не увидев солнца. Ливни, по-видимому, преследовали меня и здесь, в Германии. Солнца уже почти не было видно, остался только маленький красный пучок света на горизонте, который скоро погрузится в темноту, и с минуту на минуту можно было ожидать проливной дождь. Вдруг я услышал знакомый звук двигателя большого тягача «Мерседес Бенц». Я проголосовал, указывая на запад большим пальцем. Шум тормозов огромной машины был самым приятным звуком для моих ушей в тот момент. Считанные секунды спустя я уже находился в кабине рядом с бородатым водителем, оставив дождь позади. Дождь отмывал и мои воспоминания, и проблемы прожитых в мире коммунизма двадцати трех лет. Я ехал прямо к своей цели, к небольшому кусочку заката, который все еще придавал кроваво-красный цвет небу. Этот последний свет давал мне надежду, что я найду лучшую жизнь, потому что я был готов бороться за нее.
Очень хорошо иметь веру и желание бороться, но в нашем мире нужно также иметь деньги, а они кончались быстро. Передвигаясь автостопом по Германии и Франции, я сэкономил немало денег и смог побывать в разных городах, в зависимости от того, куда меня забрасывала судьба. Возможности, которые мне предлагала новая жизнь на Западе, отнюдь не были столь привлекательными, как их описывали по той стороны стены. Конечно, я не согласился на ни одно предложение работать нелегально за сомнительную плату, потому что у меня все еще были деньги и я мог позволить себе выбирать. Я пока не осознавал полностью, что это не экскурсия, и вскоре мне придется соглашаться на любую работу, не предъявляя претензий. Жизнь иммигрантов, с которыми я познакомился во время этой поездки, была не из легких. Все они жили без документов, работали без контрактов за мизерную плату и получали деньги на кусок хлеба. Некоторые из них вкалывали как сумасшедшие на стройках и зарабатывали больше, но без официальных документов, будущего у них не было.
Я быстро понял, что без вида на жительство и официального контракта я всегда буду человеком второго сорта. Оптимизм меня не покидал, и хотя мои деньги были на исходе и питался я все реже и реже, я не терял надежды найти свой шанс. Должно было быть и другое решение, кроме того, чтобы стать нелегалом.
***
Ворота с надписью LEGION ETRANGERE и красно-зеленый флаг были перед моими глазами. Как будто Провидение привело меня сюда. Я не мог объяснить себе, что же это было, но я знал, что какая-то необъяснимая сила – удача, судьба, Бог или даже дьявол привела меня к этим воротам. Я случайно увидел на станции в Страсбурге плакат с надписью «Regarde La Vie Autrement!» («Посмотри на жизнь по-новому!»). Я поинтересовался, о чем идет речь, и понял, что на плакате изображен солдат французского Иностранного легиона. До сих пор для меня Легион был легендой из прошлого, и я понятия не имел, что он действительно существует и поныне. По нашу сторону Берлинской стены не просачивалась никакой информации о нем, или, по крайней мере, до меня она не доходила. К моему счастью эта легендарная армия не изменила своему основному принципу – принимать иностранцев. Идея попробовать свой шанс именно в Легион вытеснила все варианты нелегальной работы. Теперь я стоял перед воротами, и я знал, что мой путь пройдет отсюда. Я проехал более двух тысяч километров автостопом, чтобы встать как раз здесь, на пороге казармы Лекурб. Я оглянулся в последний раз на город и на прохожих, которые спешили вслед за своими проблемами, и смело нажал на кнопку звонка. Дверь открылась, и легионер в белой фуражке, такой же, как с плаката, посмотрел на меня с головы до ног, затем нахмурил брови, как будто захотел запугать меня. Но я улыбнулся и сказал ему на чистом французском:
– Volontaire, – слово «доброволец» должно было объяснить все.
– Дай мне паспорт или какое-нибудь удостоверение личности с фотографией, – сказал легионер, который имел звание младшего сержанта.
Но тогда я совсем не разбирался в воинских званиях, и для меня это был простой легионер. Я протянул ему паспорт, и он взял документ и начал рассматривать, как будто это был мой билет или какой-то пропуск.
– Русский? – спросил он.
– Нет, болгарин, – сказал я ему.
– Болгары, русские, – одно и то же, очередной коммунист в наших рядах, – впервые засмеялся легионер.
Он задержал мой паспорт, пока я пересекал порог казармы «Лекурб», не задумываясь о том, что этот шаг изменит всю мою жизнь. После этого рокового шага мне предложили посмотреть фильм на русском, который показывал все этапы, чрез которые должны были пройти добровольцы, чтобы стать настоящими легионерами. В фильме офицер объяснял, что по истечении пятилетнего контракта легионеры имеют право на французское гражданство. Тогда для меня свобода означала французский паспорт. Первый контракт, который добровольцы со всего мира подписывали, тоже был сроком на пять лет. После этого они могли продолжить свою военную карьеру, вновь подписывая новый контракт на год или на три. Если легионер отслужил пятнадцать лет, то он имеет право на пенсию, которая выплачивается в любой точке мира. После этих первоначальных разъяснений фильм рассказывал о жизни легионеров в разных полках, разбросанных по всему миру. Перед моими глазами проходили кадры из экваториальных джунглей Французской Гвианы, космической базы Ариана, побережья Джибути, пальмы острова Майотта и пляжи архипелага Муруроа. Все это казалось невероятным и произвело на меня очень сильное впечатление. Я был твердо уверен, что это была та жизнь, которую я хотел. В тот момент легенда по имени Иностранный легион, пленила мою душу. Я был взволнован фактом, что начинал свою новую жизнь на Западе таким интересным приключением, но после конца фильма началась реальность, которая не была столь «романтичной».
Сержант вошел в комнату, где я смотрел фильм, и спросил, есть ли у меня вопросы. Я убедил его, что все ясно и у меня вопросов нет, после чего он достал формуляр, который я должен был заполнить. Вопросы были написаны по-французски, но ниже был их русский перевод. Я ответил на все вопросы, притом писал по-французски, я ведь окончил французскую школу «Альфонс де Ламартин» в Софии, которая при коммунизме называлась «Георгий Кирков»[6]. Когда вернул формуляр легионеру, он посмотрел на меня с удивлением.