Угадав мои мысли, он торопливо проговорил:
– Поверьте, сейчас любая беседа будет мне в радость. Сами понимаете, должен прийти фаит. Да… Я уже, знаете, устал… В такие минуты радуешься всему, что может отвлечь. – Хозяин подворья неловко улыбнулся, будто не мог понять, насколько грубо прозвучали его слова. Он до дрожи боялся хоть чем-то оскорбить постояльцев. – Присаживайтесь. – Сольвин указал на козетку со свежими сартонными подушками.
Пройдя через комнату мимо пустующего каменного стола, я успел оглядеться. На стенах, обтянутых голубым бархатом, висели выцветшие гобелены с изображениями конной охоты на маргул. Я с интересом взглянул на этих страшных шестилапых существ с овальной оскаленной пастью и всадника, который, судя по всему, был Боагрином – нынешним ойгуром Земель Эрхегорда, семнадцатым Венценосцем из рода Эрхегорда.
Окна были закрыты тяжелыми портьерами. С балочного потолка на цепях свисала пирамидальная свечная люстра. На тумбах и полках горели светильники.
Я разглядывал узоры на древках алебард, висевших между гобеленами, когда Сольвин с вялой улыбкой поинтересовался:
– Так что вас привело ко мне?
Тут же поспешно добавил:
– Я всегда рад постояльцам, просто хочу знать, чем могу быть полезен.
Я заранее продумал свои слова, поэтому говорил без сомнений. Кратко, без подробностей и имен, описал удивившие меня случаи: убийство, а затем исчезновение двух горожан с золотыми волосами, арест мальчика, обрившего себе голову. Упомянул и то, что некоторые люди в Багульдине резко изменяют цвет волос.
Сольвин застыл и как-то неловко улыбнулся, будто только сейчас заметил меня в своей комнате и не понимал, как я сюда попал. Даже приоткрыл рот в немом удивлении. Мне стало неловко. Подумалось, что мои слова отдают безумием. Уже хотел обратить сказанное в шутку, но хозяин подворья, запинаясь, проговорил:
– Так вы… Разве… Но ведь вы знаете, что… Я же видел, как вы вчера хотели сбежать из подворья. Вас наверняка поймали стражники. Они бы…
– Я никуда не бежал. Торопился на встречу, не более того. – Нужно было рискнуть. – Вас смутил мой капюшон, ведь так? Вы не знали, какого цвета мои волосы. Боялись, что они стали ярко-золотыми, так?
Сольвин, развеселившись, медленно опустился в кресло. Впрочем, веселость быстро покинула его, и на лице осталась лишь слабая улыбка, показавшаяся мне печальной.
– Не поймите неправильно… – проговорил он, затем посмотрел мне в глаза. – Так вы еще не знаете?
– Нет. – Я качнул головой. – О чем бы вы сейчас ни говорили – нет.
– Вот как…
Сольвин глубоко вздохнул, колыхнувшись всем своим тучным телом. Его живот, от груди до пояса перетянутый тремя ткаными кушаками, отдаленно напоминал свиную колбасу в лавке мясника. Хозяин подворья был одет в синюю рубаху, серый холщовый фартук и широкие, перехваченные на голени, штаны. Под большим обвисшим носом росли длинные, закругленные на кончиках и перевитые серебристой проволокой усы. Они были выкрашены в синий – под цвет каменотеса на гербе Багульдина.
Обдумав что-то и вновь посмотрев на меня, Сольвин сказал:
– Тут нет никакой тайны, я вам все объясню… Точнее, объяснит наш гость.
– Гость?
– Да, можно и так сказать. Я чувствую, он придет этой ночью. Такое нельзя не почувствовать… И вы поймете. Сами увидите. Уже скоро. Заодно поможете. Я так устал… – Вздрогнув, Сольвин поспешно добавил: – Вы не подумайте, это только просьба. Обычно мне помогает наш кравчий, но сегодня этот негодяй куда-то запропастился, и вот я тут один жду… своего гостя.
Сольвин по привычке говорил с мягкой, отчасти наигранной учтивостью, но его взгляд при этом ушел в пустоту. С каждым словом хозяин подворья все глубже погружался в свои мысли:
– Мама часто говорила мне, есть ошибки, которые нельзя искупить. Они остаются на теле, как ожоги, и потом всегда зудят. Говорила: «Смотри, чтобы все твое тело не покрылось такими ожогами, а то до старости так и доживешь, в кровь расчесывая себя и свою память». Я ведь думал, что все осталось в прошлом. А теперь этот фаит… Я ведь даже не знаю, что ему от меня нужно, чего он на самом деле хочет. Думаю, он хочет меня наказать. Мерзость… Зельгард, конечно, прав… Но вы не бойтесь. – Сольвин понуро улыбнулся. – В первые минуты они всегда слабые. Главное, не упустить… Главное, чтобы не дрогнула рука.
Эти слова были мне знакомы.
«Поначалу они всегда слабые», – говорил следопыт Тенуин.
«Что, рука не поднялась?» – смеялся комендант Зельгард.
– Из-за тумана теперь все случается просто. Слишком просто. Но вы, – Сольвин, оживившись, посмотрел на меня, – вы не поймите неправильно, я вам все расскажу. Это очень кстати. Так проще. Это отвлечет меня, пусть ненадолго.
Хозяин подворья вдруг замер. Его лицо свела судорога страха. Он будто прислушивался, и я невольно посмотрел на дверь: «Ждет гостя? Тогда почему так его боится?» На всякий случай положил руку на оголовье меча. Но Сольвин опять улыбнулся. Опершись на подлокотники, тяжело встал.
– Надо только решить, с чего начинать. Ведь вы у нас совсем недавно…
Хозяин подворья заложил руки за спину, и кушаки на его животе натянулись еще сильнее. Стал неспешно ходить по комнате. Смотрел на камшитные ковры, на просветы каменного пола и тихо говорил:
– Семь веков назад Земли Эрхегорда пустовали. По-настоящему населенным был только Юг. Там, среди песков и предгорий, прятались бедные поселения пустынных аваков, нарнаитов, дворков и других народов. Из Земель Нурволкина с краткими набегами приходили степные гулы. Заглядывали кочевники. Они поднимались по Тиоле до западных отрогов Хамаруданского хребта, достигали Дорских пустырей и там через Саарминское ущелье попадали в нынешние Лощины Эридиуса.
Наши Земли всегда были богатым, но гиблым местом. Залежи драгоценных металлов, нефрита, аренции, целебные источники, редкие породы древесины, растений – все это охраняла здешняя природа. Леса, болота, пустоши и те, кто их населял, губили самых смелых путников. Кто-то строил крепкие остроги, сопротивлялся, но потом в отчаянии, обессилев, бежал отсюда или вовсе пропадал. Здесь никогда не знаешь, где тебя ждет очередная западня. Сложно сказать… – Сольвин пожал плечами, – быть может, нерлиты правы. Быть может, разумным существам и не следовало населять наши края… Так или иначе, за семьдесят лет до рождения Эрхегорда Великого сюда с западных гор спустились переселенцы – их вел Энион Прародитель, прадед Эрхегорда.
Местные племена никогда не бывали по ту сторону западных гор. Рассказывали своим детям небылицы о пределе всех земель, скрытом за Черной сопкой и Саильскими пещерами. Говорили, что там начинается вечная мерзлота – пустыни льда и снега, которые постепенно уходят в бескрайнюю ночь. Говорили, что при движении на запад там с каждым днем все тише солнце, короче дни, а за последними застругами начинается мрак и бесконечное поле мутного льда, настолько гладкого, что по нему невозможно идти: ты просто не сможешь оттолкнуться от поверхности. А если разбежаться, прыгнуть с последней полоски наста и покатиться, то ты уже никогда не остановишься. Солнце позади совсем погаснет, тебя поглотит темнота, а ты все будешь катиться вдаль, пока тебя не сгубит холод или голод. Глупые суеверия. Но они жили в наших краях еще много лет и смолкли только в третьем веке, когда открылась Ханаитская расщелина и с западных гор спустились первые торговые караваны. Там, за Черной сопкой, начинаются Земли Ворватоила. Оттуда привел своих переселенцев Энион Прародитель, но почему он оставил дом и почему не любил о нем вспоминать, до сих пор толком неизвестно.
Вздохнув, Сольвин, опять сел в кресло. Поправил сбившийся кушак. Достал из поясной сумки ломтик ганитовой смолки, разогрел его в ладонях и бережно положил под язык. Приятно запахло сосновым лесом.
– Переселенцы пришли в теплых шкурах. В таких сейчас ходят гирвиндионцы. Они были сильны, умны, среди них было много мастеров, закаленных холодом и опасностями западных земель. Им понравились теплые, плодородные Земли Эрхегорда, тогда еще названные Зиалантиром[13]. Жестокая природа их не спугнула. Защищаясь от нее, они укрылись на горном плато Эридиуса, основали там четырнадцать селений, объединенных общим названием Вер-Гориндор. На ворватоильском наречии это означало «Новая жизнь на скале».
Тогда переселенцы и не думали управлять всеми Землями. Торговали с местными племенами и с народами Юга, боролись с ненастьями, лесными и песчаными зверьми.
Вер-Гориндор расширялся, сменял одну крепостную стену другой. Кочевники, добиравшиеся до этих мест, все чаще устремлялись к нему, а в низине, под горой, появилось несколько новых селений; они быстро признали власть Эниона Прародителя, стали выплачивать ему дань, а в ответ просили оберегать их от коварной природы с ее маргулами, летучими хвойниками, эорлитами и прочей живностью, которой в те годы было значительно больше, чем сейчас.
Но переселенцам едва удавалось защитить самих себя. Дополнительная забота была им в тягость. Тогда Энион отправил первые отряды на север – надеялся отыскать не менее щедрые, но более приветливые места. Там, где-то между Лисьим долом и Гарскими рудниками, которых тогда еще, конечно, не было, он отыскал следы древней дороги. Дороги Предшественников.
Сольвин, чуть улыбнувшись, достал кинжал из ножен. Стал медленно поворачивать гладкое лезвие, будто старался уловить в нем свое отражение. Увидеть свои глаза.
«Отчего он так боится своего гостя? Почему не позовет стражников, если уверен, что его нужно встретить оружием? Почему так рассчитывает на свой клинок и на то, что гость поначалу будет слабым?»
Гарда кинжала была украшена темными, как вечернее небо, горошинами синего гелиотропа. Подарочное оружие, едва ли бывавшее в сражениях. Да и сам хозяин подворья не выглядел опытным бойцом.
«Доводилось ли ему вообще убивать?»
– Так переселенцы узнали о Предшественниках, – говорил Сольвин, продолжая неспешно поворачивать лезвие то в одну, то в другую сторону. – Они жили здесь задолго до Эниона. В годы, когда его ворватоильские прадеды еще не построили свою первую крепость, когда еще не знали своего мастерства и только учились жить, здесь уже процветал могущественный народ.
Самым удивительным было то, что после них не осталось других следов: ни городских руин, ни остатков крепостных стен. Только дорога – расточительно широкая, будто и не дорога вовсе, а бесконечно длинная площадь из крепкого, за все эти века почти не потревоженного временем камня.
Энион решил узнать, куда ведут ее желтые, с вкраплением красных прожилок плиты, надеялся отыскать другие следы Предшественников, чтобы понять, почему они исчезли, куда подевались их города и строения.
Сделать это было непросто. Дорога часто прерывалась. Местами ее занесло земляными холмами, затянуло лесом. Она терялась среди каменных обвалов, шла по дну рек и озер.
Следопыты Эниона долго искали путь – плутали по Солончакам, в северных отрогах Хамаруданского хребта. Затем обнаружили Ардонское ущелье, через которое вышли напрямик к полям Северных Земель, к месту, где сейчас построен Онгуран.
Они гибли от диких животных, таинственных жителей чащоб, о существовании которых прежде никто не знал. Раскапывали увалы и холмы, больше похожие на старинные курганы. Теряли и находили дорогу.
Наконец переправились через быстрый Даэнгай, пробились через Вересковую долину и вышли к северным горам.
Там, в скале одного из отрогов, Энион увидел обрушенный фасад древнего города. Города Предшественников.
Подступы к нему были слишком крутые, вытесанные в камнях лестницы и серпантины давно растрескались и разрушились. К тому же ступени оказались гигантскими, будто рассчитанные на людей, чей рост втрое превышал рост обычного человека. Следопыты вынуждены были отступить. Энион тогда был на закате своей жизни. Он так и не узнал тайну Предшественников – умер на обратном пути в Вер-Гориндор.
Лишь отцу Эрхегорда Великого – Лиадору, сыну Эниона – удалось добраться до горных руин. Прошло еще десять лет, прежде чем он построил и укрепил новую дорогу в обход сыпучих стен, расщелин, выходов карной породы. Лиадор был так увлечен строительством дороги и освоением ближайших земель, что почти не бывал в престольном городе. В Вер-Гориндоре тогда, по сути, правила его жена, мать Эрхегорда – Эргеона. И делала это, быть может, не хуже своего мужа. В наследство сыну она оставила сильное государство: десяток защищенных городов, тренированную армию, способную отражать нападки южан, и несколько отрядов зачистки, обученных противостоять местной природе. Все это со временем позволило Эрхегорду надеть первый венец нашей ойгурии[14].
Пока шло строительство горной дороги, Лиадор успел основать несколько селений в Вересковой долине, перекрыл островной проход через Даэнгай крепостью Устендол – теперь это один из главных городов Северных Земель. Утвердил в тех местах свою власть и даже сделал первые вылазки в Сухтуумскую долину и к Скальным бросам.
Когда был окончен последний виток дороги, когда от укрепленной над обрывом площадки можно было без опасений перейти на нижнюю террасу города Предшественников, Лиадор отчего-то сказал: «Здесь начинается наша слава и наша погибель».
Впрочем, я уверен, эти слова – легенда, придуманная нерлитами или кем-то еще. – Сольвин усмехнулся и резко вогнал кинжал в ножны.
– Быть может, позвать стражников? – спросил я.
Хозяин подворья, увлеченный своим рассказом, на время позабыл о недавнем волнении, но теперь вновь растревожился. Не выпускал из рук ножен, часто вздыхал, бережно пощипывал переплетенные проволокой усы, тер гладко выбритый подбородок.
– Зачем? – не понял он.
– Ваш гость. Если он так опасен, можно позвать стражников.
Сольвин сглотнул. Рассеянно посмотрел на меня и неожиданно рассмеялся. На глазах у него показались слезы. Несколько мгновений спустя я уже не понимал, смеется он или, пораженный безумием, плачет.
– Не сочтите мой смех грубостью, нет, – все еще подрагивая и судорожно улыбаясь, покачал головой Сольвин. – Просто я устал. Из-за тумана это происходит слишком часто.
– Быть может, расскажете, что происходит? Кого мы ждем? Кто этот ваш гость? Мне будет проще…
– Поверьте, вам его можно не опасаться.
Я только развел руками, приглашая Сольвина продолжить рассказ.
– Да, конечно… У вас есть оружие?
Я нетерпеливо хлопнул свой меч по оголовью.
– Точно-точно…
– Лиадор построил дорогу, – напомнил я.
Хозяин подворья кивнул. Встал с кресла. Прошелся по комнате. На ходу обтер влажные ладони тряпкой. Остановившись возле каменного стола, продолжил:
– Впервые за долгие века свет факела выхватил из мрака покинутые жилища. Выдолбленные в пещерах, дома Предшественников были огромными, под стать ширине их дорог – в парадные проемы могли без проблем въехать сразу три всадника. Следопыты не нашли ни единого черепка. Ни надписей, ни узоров, ни копоти от настенных светильников. Ничего. Пустые, гладко отесанные стены помещений, будто в них никогда не было ни мебели, ни жильцов.
В память об отце Лиадор распорядился перестроить город Предшественников под нужды переселенцев; его объявили частью общих владений и назвали Пекель-Зордом, что на ворватоильском наречии означало «Огненная пещера» или, точнее, «Пещера огненного зверя» – в ее глубине, среди прорубленных расщелин, скрывалась лавовая река.