Есть большая вероятность попадания с однокурсниками в одну воинскую часть. Тут уж как повезет, и что в кадрах приготовили. Формируемых частей в Западном ОВО много, вакансий еще больше. Большинство однокурсников Седова погибнет в первые месяцы войны. Но тем не менее такая проблема остается и вероятность встречи исключать нельзя. Придется включать «дурку». Было бы неплохо еще один день побыть в городе для адаптации в данной реальности. Вжиться в тело. Пройтись по городу, посмотреть то, что видел только на старых фото, освежить память. Но судьба за меня все решила – предоставив билет на поезд. Может, оно и к лучшему, что сегодня я его покину. Меньше проблем со знакомыми и однокурсниками Седова.
Следующая проблема. Что я знаю о жизни своего визави? Абсолютно ничего. Хорошо, что автобиографию мне придется писать года через четыре, не раньше. Так что возможно, удастся узнать что-нибудь. Если с делом ознакомлюсь. Но сослуживцы будут расспрашивать о жизни, а что говорить, не знаю. Личное дело прибывшего командир изучать будет. Вдруг возникнут вопросы, а я буду молчать, как рыба об лед. Ляпну что не так, а кто-то особисту стукнет. Девушки вряд ли смогут помочь. Откуда они могут знать. Кстати, а личное дело у Седова было с собой или его выслали из училища фельдпочтой? Командирской сумки, где можно было бы его хранить, среди вещей не наблюдалось. Вообще-то было бы странным, если бы командир его с собой носил на пляж. Может быть, она в поклаже, сданной в багаж? Вот это был бы классный рояль в кустах.
Долго одному мне побыть не пришлось. Девушки, накупавшись, вышли из воды. Сняв шапочки и обтираясь полотенцами, они стояли передо мной. Молодые, что называется кровь с молоком, раскрасневшиеся, с каплями воды на загорелом теле, освещенные лучами солнечного света, они были прекрасны.
Ирина мне нравилась больше Наташи. Она и не могла не понравиться. От девушки так и пахло чистотой и русским духом. Особенно впечатляла ее улыбка, собранные без особых изысков в тугую косу волосы. Двигалась она, на мой взгляд, очень даже грациозно.
– Володя, вы тут не скучали без нас? – спросила Наташа. – Как себя чувствуете?
– Очень соскучился, – ответил я. – Чувствую себя вполне прилично. Особенно рядом с такими обаятельными и привлекательными нимфами из сказок.
– Скажете тоже. Нимфы. Вы нас еще русалками или наядами назовите, – продолжила Наташа.
– И назову. Вы так прекрасны и восхитительны, что у меня просто нет слов. Одни мысли, которые по убогости и косности речи высказать не могу.
– Ну, тогда разливайте вино и приглашайте дам к столу. А то мы есть хотим, – скомандовала она. Ирина стояла рядом с ней и смущенно улыбалась.
– С большим удовольствием, – ответил я, разливая вино по стаканам. Вино оказалось вполне приличное – «Хванчкара». Кроме открытой, в воде охлаждалось еще одна.
Закуски было много. Пусть она была непритязательна на искушенный взгляд. Вареная картошка в мундире, зеленый лук, квашеная капуста, моченые яблоки и копченая колбаса. Буханка черного хлеба с одуряющим, почти забытым запахом. Один только вид нарезанного и разложенного просто требовал срочного употребления всего, что лежало на импровизированном столе. От запахов кружилась голова.
Кружилась она и от присутствия рядом действительно красивых и обворожительных девушек.
Мы пили вино и разговаривали. Говорили больше девушки, я же слушал и иногда поддакивал. А когда вино закончилось и все наелись, пошли купаться. Вода была чистой, прохладной и нежно обволакивала, успокаивала, окутывала, очищала и охлаждала разгоряченные на солнце тела.
Рано или поздно всему приходит конец. День клонился к вечеру. Вот и нам пришло время собираться. Лично мне уходить не хотелось. Но надо, не сидеть же здесь вечно. Часы показывали шесть, и мне пора было выдвигаться на вокзал.
Дорога в город шла по тропинке вдоль железнодорожной насыпи.
Город мало изменился с того времени, во всяком случае та его часть, что стояла около берега реки, – те же деревянные домики и сады вокруг них. Все было знакомо и узнаваемо. Разговаривая и дурачась, мы направились в сторону станции. Она жила своей жизнью – грузились и разгружались у складов грузовики, переговаривались грузчики, а у ворот стояли вохровцы. За забором виднелось окруженное невысокими деревьями желтое здание ДК. Рядом с ним стояли двухэтажные деревянные бараки для семейных железнодорожников.
Все чаще стали попадаться военные, спешащие к своим семьям и пахнущие казармой, ваксой и одеколонами «Шипр» и «Тройной».
Около одного из домов Наташа с нами попрощалась. Пристально смотря мне в глаза, она попросила обязательно проводить Иру до дома. Естественно, я обещал. Тем более что она жила недалеко от железнодорожного вокзала. Да и времени до поезда еще оставалось.
Куда и как идти, искать было не нужно. Сколько раз было хожено по этому маршруту. В мое время эта часть города была плотно застроена частным сектором. Здесь и сейчас территория была в основном свободна и заросла деревьями. Приток реки Цны еще не пересох, и его воды вольготно бежали среди зарослей Ахлебиновской рощи и прилегающих территорий.
…На путях пыхтело несколько маневровых паровозов, толкая по рельсам вагоны. Все станционные и заводские пути были заняты эшелонами, некоторые из них охраняли вохровцы…
Наш путь был недолог, и мы вскоре оказались на Железнодорожной улице. Одноэтажные деревянные и редкие двухэтажные каменные здания за невысокими заборами составляли ее. Около двухэтажных домов на лавочках сидели старушки, обсуждавшие какие-то свои темы. Редкие прохожие спешили по своим делам, совсем не обращая на нас внимания. На поле, между улицами Кронштадтской и Комсомольской, с упоением гоняли мяч раздетые по пояс пацаны. Вокруг, в тени лип и берез, стояли и сидели многочисленные разновозрастные зрители, весело покрикивая, комментируя и поддерживая игроков. Пройдя мимо десятка домов, Ира показала мне небольшой деревянный дом с застекленной верандой под шиферной крышей – «Вот здесь я и живу. Зайдем?»
– В другой раз. Боюсь, что на поезд опоздаю.
– Ну, нет так нет, – ответила Ирина. И мы пошли дальше в сторону Привокзальной площади. Когда до площади оставалось несколько десятков шагов, девушка внезапно остановилась и сказала: «Жаль, что ты сегодня уезжаешь. Может быть, останешься? Я тебя с родителями познакомлю. У тебя же еще есть время до прибытия в часть?»
– Прости, Ир. Не обижайся. Как бы мне ни хотелось, но остаться не могу. Мне в часть надо попасть пораньше. Я приеду. Как дадут отпуск.
– Ну, не можешь так не можешь. Писать будешь? Адрес не забыл?
– Напишу, как приеду в часть.
– Я буду ждать. Ты не обидишься, если я не пойду тебя провожать? – повернувшись ко мне лицом, осторожно спросила Ира.
– Нет.
– Ну, и хорошо, – ответила она и, резко повернувшись, пошла назад в сторону своего дома…
Вот и понимай после этого женщин… То буду провожать, то не буду. Может быть, это даже и лучше, что я остался один. Спасибо девчонкам. Они помогли мне немного адаптироваться и сделать первые шаги в этом мире…
Глава 2. В путь
Как и в мое время, Привокзальная площадь была вся в зелени лип и цветов, струях фонтана. За соблюдением порядка строго глядели молоденький милиционер и несколько военных патрулей. В тени деревьев со своими плетеными корзинками расположились старушки, продающие урожай садов и огородов. Ассортимент не так уж и плох – яблоки, молодой редис, вареные картошка и яйца, семечки в газетных кулечках. Из-под полы можно купить и бутылочку домашнего самогона. Прицениваясь и что-то покупая, к ним постоянно подходит разночинный народ: железнодорожники, рабочие с завода, пассажиры и провожающие, военные. Последних особенно много. В городе расквартирована куча воинских частей. Вот и приходят сюда в увольнение, благо в ДК «Знамя труда» есть все 33 удовольствия: крутят кино, работают секции, а вечером на летней площадке танцы под звуки духового оркестра одной из воинских частей. Здесь же назначались свидания и встречи. Тем более что и центр города совсем рядом. По широкой улице, окруженной цветущими липами, всего за десять минут можно дойти до площади Ленина, Центрального рынка и Набережной.
На перекрестке, напротив входа в красивое двухэтажное кирпичное красное здание (где до революции располагалось здание публичного дома), разместился книжный ларек с молоденькой продавщицей. У ларька, рассматривая книги, расположились несколько красноармейцев и пожилой мужчина в шляпе. До отправления поезда оставалось около получаса. Стоять и светиться у вагона, на глазах огромного количества отъезжающих и провожающих, не входило в мои планы. Поэтому я остановился у книжного киоска. Где только что освободилось место у прилавка – очередной покупатель, что-то купив, заторопился к вокзалу. Встав на его место, стал перебирать книги. Невзрачные по внешнему виду обложек, книги были просто замечательными. В свое время потратил кучу времени и денег на то, чтобы собрать такую подборку для домашней библиотеки.
Тут лежала достаточно приличная коллекция классиков литературы (как мировой, так и русской). Выбор политкниги был просто огромен: только одни работы Сталина чего стоили (в мое время днем с огнем не найдешь, исключительно у коллекционеров), а кроме него тут стояли работы Ленина, Кагановича, Краткая история ВКП(б) и т. д. Военная книга была представлена «библиотечкой командира», уставами, книгами по военной истории. Правда, отпечатано это было на не очень хорошей желтоватой бумаге и довольно тусклым шрифтом. Среди всего этого богатства для себя в дорогу нашел сборник стихов Есенина. Кроме того, мне удалось ознакомиться с интереснейшей книжечкой, которая меня искренне восхитила: написанный автором с простой русской фамилией Токарев и изданный Военным издательством Наркомата Обороны в сороковом году «Тактический справочник по германской армии». В ней четко, подробно были разобраны обычаи и привычки вермахта, рассказ о боевых группах, авиаподдержке, снабжении и всем остальном. Причем не просто голыми словами, но и внятными схемами. Надеюсь, что мне все это пригодится.
Все это время продавщица – молоденькая, симпатичная девушка – весело разговаривала с несколькими курсантами-летчиками и не обращала на меня почти никакого внимания. Заплатив деньги и получив сдачу, освободил место у прилавка, тут же занятое новым покупателем…
Вокзал жил своей обычной жизнью, не изменившейся и в моем мире… На путях свистели и пыхтели маневровые паровозы, буксами стучали вагоны, у складов кто-то матерился. На перроне суетился и двигался в разные стороны народ. Под большими часами над входом в здание вокзала в фуражке с красным верхом важно стоял дежурный по станции. На первом пути стоял состав из двух десятков синих и зеленых вагонов, с паровозом в голове. Посадка разночинного народа в вагоны уже шла. У дверей толпились люди со своим багажом, с завистью смотревшие на тех, кто уже разместился и выходил из вагона постоять и подышать воздухом…
Получить по квитанции багаж много времени не заняло. Дел-то было отдать кладовщику квитанцию и получить от него чемодан и два больших тяжелых пакета. Ну, да, не такие тяжести таскали.
Мой вагон был рядом с вагоном-рестораном. У открытой двери вагона стояло несколько человек, в основном военные из числа старшего командного состава. Были и гражданские в костюмах и галстуках. Они о чем-то тихо разговаривали друг с другом и провожающими. В вагоне все блестело чистотой: ковровые дорожки, бархатные занавески на окнах, начищенные медяшки. Несколько купе были заняты, и из них слышался тихий разговор. Мое купе оказалось двухместным с мягкими полками, расположенными друг над другом. Полки с бархатной обивкой, нижняя – широкий диван со спинкой, напротив – широкое мягкое кресло и дверь в душевую – умывальник (одна на два купе). Мое место было на нижней полке. Положил вещи и впервые за все время посмотрел в зеркало. Оттуда на меня смотрел высокий, симпатичный, русоволосый, сероглазый, с правильными чертами лица молодой человек. Со свиданьицем. Теперь хоть знаю, как выгляжу.
Время тянулось ужасно медленно и тоскливо. Прислонившись к окну, я смотрел на соседние пути, железнодорожные составы. Постепенно вагон заполнялся пассажирами, в соседних купе слышались разговоры и стук опускаемых полок. В следующие за моим купе никто так и не заселился. Проводник хриплым голосом прокричал: «Товарищи провожающие! До отправления поезда осталось пять минут, прошу освободить вагон». Провожающие заторопились покинуть вагон. Наконец раздался гудок паровоза, и поезд медленно тронулся с места. За окном провожающие махали руками, что-то кричали на прощание. За высоким деревянным забором промелькнули постройки и цеха завода «Ревтруд». С противоположной стороны показались казармы военного училища. Окраина города осталась за окном. Было бы прекрасно, если бы я ехал в купе один. Хотя это вряд ли. Кто-то обязательно подсядет…
Меня никто не беспокоил. Не считать же таким ожидаемое появление проводника с проверкой билета. Следующей большой остановкой поезда был Мичуринск, и я мог наслаждаться одиночеством не менее полутора часов. Так что до прибытия туда у меня было время изучить багаж.
Что везет военный, только что окончивший училище и получивший необходимое вещевое довольствие? Правильно, только его родное. Тем, чем его одарила Родина. Так что увидеть что-то необычное я даже и не надеялся.
В самом тяжелом из пакетов оказались зимние вещи.
Во втором пакете были более необходимые вещи: парадный китель командного состава со знаками различия лейтенанта, темно-синие галифе с кантом, летняя фуражка с двумя чехлами, тонкие форменные перчатки, кавалерийская (с двумя плечевыми ремнями) портупея, портянки, пустая командирская сумка, форменные с кантом брюки навыпуск, носки. Все новое и необмятое. Во внешнем левом кармане парадного кителя нашелся чистый носовой платочек и костяная расческа.
Обклеенный коричневым дерматином, с металлическими накладками на углах, дополнительными широкими ремнями снаружи, двумя металлическими блестящими замочками, достаточно легкий, вместительный и удобный чемодан лучился своим качеством. Ключ, найденный в кармашке, прекрасно подошел к замкам.
Раскрыв чемодан, стал изучать его содержимое, выкладывая вещи из него на полку. Ничего удивительного в нем не было: нижнее белье, комплект летней походной командирской формы, санитарные принадлежности, носки, фланель, ткань на подворотнички, носовые платки, пара тонких черных кожаных перчаток, запасная фурнитура, несколько чистых тетрадей (в мою любимую клеточку) и сапожный крем с щеткой. Были тут и деньги. Несколько тысяч рублей, аккуратно завернутые в чистую бумагу и спрятанные в карман ношеного «хэбэ». В другом кармане нашелся еще один подарок – небольшой замшевый мешочек, в котором лежал золотого цвета перстень с крупным камнем. Само кольцо было старым, большим, широким, витым, с крупным восьмиугольным ограненным камнем. Камень был необычный. Он состоял из четырех цветов – белого, красного, желтого и изумрудного, переходивших из одного цвета в другой. Металл тяжелый, прохладный. На дужках кольца имелись спирали. Для того чтобы лучше рассмотреть перстень, я поднес его ближе к свету. Как только электрический свет коснулся камня, тот засверкал всеми огнями радуги и стал нагреваться. Камень в перстне сменил свое разноцветье на сплошной красно-желтый цвет. Примерил перстень, надев его на безымянный палец сначала правой, а затем левой руки. Перстень отлично сидел на пальце, не мешал, не вызывал отторжения и очень естественно смотрелся. Можно сказать: «Был как родной». Лучше всего он смотрелся на левой руке. Тяжесть металла совсем не чувствовалась.