Снаряжая молодых ученых, руководство Арктического и антарктического института исходило из того, что на мощном ледяном острове жизнь и работа их будет более спокойной, подобно тому как было на станции СП-6.
Мы предполагали, что найденный ледяной остров будет дрейфовать на север, в сторону больших глубин. Но он, делая зигзаги, пошел почти на запад, к островам Де-Лонга, где были глубины 30 метров и менее. Ледяной остров наскочил на одну из отмелей, и несколько кусков ледяного острова откололось по трещинам в районе лагеря станции.
«И тут открылась картина, по сюжету схожая с „Гибелью Помпеи“, – пишет один из участников дрейфа. – Правда, не было огня и дыма, лишь слабый электрический свет да суматошные ракеты освещали эту великолепную и жутковатую работу природы… Огромные куски льда, по которому совсем недавно ходили с чувством твердой и непоколебимой почвы под ногами, неожиданно осели и отошли. У ног разверзлось море».
Один из крупных обломков, на котором находился домик радиостанции, перевернулся. Сметены льдом были и некоторые другие вещи. Особенно пострадало океанографическое имущество, так как лунки и палатки для океанографических работ находились на морском льду, припаянном к острову. Это случилось в середине полярной ночи. Катастрофическое положение станции вызвало у нас беспокойство. Было дано указание послать самолет для обследования ледяного покрова. Разведка показала, что большой кусок ледяного острова не разломало, и участники дрейфа с помощью трактора и присланного вертолета перебазировались на него.
От участников дрейфа потребовались поистине героические усилия, дружная работа, чтобы справиться с последствиями катастрофы, с честью выйти из тяжелых испытаний и восстановить регулярную работу станции. Я не стану повторять описания событий жизни и работы комсомольско-молодежного коллектива. Это превосходно сделали сами ребята. Они оказались достойными продолжателями лучших традиций советских полярных исследователей. Они проработали на ледяном острове почти год и передали станцию новой смене. Еще две смены работали на станции СП-19, последняя смена была эвакуирована на подходах к проливу Фрама.
Откуда же берутся ледяные острова в Арктическом бассейне?
У острова Элсмир Канадского Арктического архипелага существует пояс шельфового ледника, края которого, по данным исследований канадских ученых, в некоторых местах лежат на грунте, а в некоторых – на плаву.
По сравнению с гигантскими шельфовыми ледниками, окаймляющими Антарктиду, шельфовый ледник у острова Элсмир небольшой, он является остатком более мощного давнего оледенения Арктики. Когда-то, в ледниковую эпоху или в периоды похолодания после нее, с гор арктических архипелагов спускались языки ледников и, растекаясь над шельфом, превращались в шельфовые ледники. Шельфовые ледники в Арктике образовались над неглубокой прибрежной частью моря, там, где имеются отмели и небольшие острова. Такие условия и существуют у берегов острова Элсмир в Арктике. В нашу климатическую эпоху питание этого ледника с суши практически прекратилось, так как горные ледники на Земле не растут, а отступают, но, как и все этого типа ледники, он подпитывается за счет превращения в лед снега, выпадающего на его поверхность. Движущиеся мимо массы морского льда откалывают куски шельфового ледника и увлекают его с собой под влиянием ветров и течений. Таким образом, ледяные острова – это плоские айсберги. Раньше, вероятно, этих айсбергов было больше. В наше время найти такой айсберг среди дрейфующих льдов случается очень редко. Советские, американские и канадские полярные исследователи «охотятся» за ними – на них безопаснее работа научных станций, за дрейфом таких приметных образований легче следить с самолетов и спутников для изучения дрейфа массива льдов.
Последней советской дрейфующей станцией на ледяном острове была станция «Северный полюс-22». Она была основана осенью 1973 года к северу от Чукотского моря на 76° северной широты с помощью ледокола «Владивосток» и дизель-электрохода «Капитан Кондратьев». Более 7 лет работала эта станция. В Антициклоническом круговороте она совершила полный оборот и, к сожалению, на втором витке попала в Трансарктический вынос.
Еще на ледяном острове станции СП-19, а затем на острове станции СП-22 работали океанологи-аквалангисты. Они установили, что толщина таких островов составляет 30–40 метров, нижняя поверхность почти ровная, чуть холмистая, с выступами всего сантиметров тридцать, в теле острова находятся слои грунта разных эпох. Это снесенные с суши галька, глина, небольшие валуны. Систематические измерения показали, что с нижней поверхности остров за год стаивает на величину около 50 сантиметров. На такую же величину стаивает остров с поверхности. Таким образом, ледяные острова «худеют» по мере дрейфа примерно на 1 метр в год.
В заключение мне хочется сказать о дальнейшей судьбе некоторых героев этой книги.
Чилингаров Артур Николаевич – после дрейфа принимал участие в 17-й Советской антарктической экспедиции (САЭ), где возглавлял работу станции «Беллинсгаузен» в 1971–1973 годах. В 1973 году он руководил созданием СП-22 с борта ледокола «Владивосток» и некоторое время был ее начальником. В 1974–1979 годах был начальником Амдерминского управления Госкомгидромета СССР. Кроме руководства управлением он возглавлял океанологические и ледоисследовательские работы при зимних морских операциях по доставке грузов для разведки нефти и газа на полуострове Ямал в районе мыса Харасавей. За эту работу с группой моряков А. Н. Чилингаров был удостоен звания лауреата Государственной премии, а на основе собранных тогда научных материалов успешно защитил диссертацию на ученую степень кандидата географических наук. В сентябре 1979 года он был назначен начальником управления кадров и учебных заведений Госкомгидромета СССР и членом его Коллегии. В 1985 году, когда в море Росса у антарктической станции «Русская» попало в вынужденный дрейф научно-исследовательское судно «Михаил Сомов», А. Н. Чилингаров был послан начальником спасательной экспедиции в Антарктику на ледоколе «Владивосток». За успешное проведение операции по выводу «Михаила Сомова» из ледового плена ему присвоено звание Героя Советского Союза.
Саруханян Эдуард Иосифович – после дрейфа участвовал в экспедициях в Арктику и Антарктику по программе «ПОЛЭКС» на научно-исследовательских судах «Профессор Визе» и «Профессор Зубов». Возглавил международную экспедицию под названием «Полынья» в море Уэдделла. Был начальником отдела «ПОЛЭКС» в ААНИИ. На основе собранных при его участии научных материалов по Южному океану успешно защитил диссертацию на ученую степень доктора географических наук. С 1983 года работает в секретариате Всемирной метеорологической организации в Женеве, осуществляя координацию международных океанологических исследований.
Евсеев Михаил Павлович – работает по своей специальности – метеорологом в Арктическом и антарктическом институте. Кандидат наук. По совместительству преподает курс динамической метеорологии в Высшем инженерно-морском училище им. адмирала Макарова, которое он когда-то окончил. В 21-й САЭ работал начальником аэрометеорологического отряда на станции «Молодежная». Эксперт ООН по вопросам метеорологии и охраны окружающей среды.
Волдаев Владимир Николаевич – после дрейфа окончил Ленинградский университет. Принимал участие во многих экспедициях в Антарктику и Арктику. Коммунисты ААНИИ избрали его членом партийного комитета.
Кривошеин Валерий Константинович, Сафронов Владимир Александрович – окончили Ленинградский университет и продолжают работать в экспедициях в Арктику и Антарктику.
Селезнев Павел Валентинович – много лет работает в Арктике в Тиксинском управлении Госкомгидромета СССР. Здесь, в Тикси, его родина. Летает в ледовые авиаразведки и обслуживает ледовой информацией караваны судов, плавающих по Северному морскому пути.
Сериков Михаил Иванович – защитил диссертацию на ученую степень кандидата географических наук. По-прежнему увлеченно работает в лаборатории и экспедициях в Арктике и Антарктике над изучением физических свойств морских льдов.
Горбунов Геннадий Александрович – несколько раз зимовал на дрейфующих станциях, где выполнил интересные работы по психофизиологии людей, работающих в экстремальных полярных условиях. Его исследования, опыт и знания дают возможность подбирать людей для работы в полярных экспедициях. Между экспедициями он обрабатывает материалы тестов и наблюдений в отделе полярной медицины ААНИИ.
Смелков Олег Николаевич – по возвращении из дрейфа поступил в Высшее художественное училище. Окончил его и работает художником.
Я не ставил перед собой задачи описать судьбу всех участников героического дрейфа СП-19. Многих из них я не смог повидать, так как они снова уехали в экспедиции. К сожалению, ушли из жизни А. Н. Воробьев, А. Ф. Быков, В. Д. Углев. Все полярники вспоминают этих замечательных людей с теплым чувством.
Все они прожили интересную жизнь. Теперь уже не комсомольцы, а зрелые люди, многие из них коммунисты, они передают опыт новым поколениям полярных исследователей.
Сейчас в Северном Ледовитом океане снова работает комсомольско-молодежная станция, СП-28. В апреле этого года я участвовал в специальном рейсе ленинградской газеты «Смена» на Северный полюс. На СП-28 мы прилетели одним из первых самолетов, когда даже еще не все зимовщики прибыли на свою льдину (официальное открытие станции состоялось 21 мая).
– Вам приходилось работать на СП во время разломов? – спросил я одного из молодых полярников, заслышав идущий откуда-то издали гул ломающихся льдов.
– Приходилось.
– Ну, тогда хорошо. Тогда, значит, к таким ситуациям готовы, – сказал я.
Летал с нами и Артур Чилингаров. С собой он взял вымпел ЦК ВЛКСМ, врученный СП-19. Этот вымпел он передал новому молодежному коллективу.
Я желаю молодым исследователям быть достойными преемниками лучших традиций предшественников. Так держать!
Из издания книги «Под ногами остров ледяной» 1986 годаГлава 1
Перед стартом
Текст песни участника дрейфа «СП» В. Пигузова.Нету нам и тридцати,Если взять на круг,Каждый из семнадцати – брат,И если вдругБудет туго, друг за друга —Закон основной,Так велит нам остров ледяной.
Михаил Евсеев:
Экспедиция «Северный полюс-19», или просто СП-19, началась для меня в то июльское утро 1969 года, когда в вестибюле Арктического и антарктического научно-исследовательского института меня остановил Артур Чилингаров и спросил:
– Миша, ты председатель Совета молодых специалистов?
Едва дождавшись утвердительного кивка, он быстро продолжал:
– Комитет комсомола ААНИИ проявил инициативу в деле организации новой комсомольско-молодежной станции СП-19. Ты как председатель Совета молодых специалистов мог бы помочь нам отобрать достойные кандидатуры в эту экспедицию.
Артур выжидательно смотрел на меня, неторопливо поглаживая черные блестящие усы.
– Что же… – ответил я, – давай обсудим.
Мы вышли из вестибюля в небольшой скверик перед зданием института. Пригревало утреннее июльское солнце, пахло прелой землей и свежей зеленью, по набережной Фонтанки сплошным потоком двигалась бесконечная вереница грузовиков.
Я молчал и думал о том, как бы лучше помочь Артуру, и вдруг поймал себя на том, что мои мысли сосредоточиваются на другом: что бы, например, я мог делать на дрейфующем льду. Хватило бы у меня сил жить и работать на дрейфующей станции? Что я сам мог бы предложить нового в научных исследованиях в высоких широтах?
– Артур, – сказал я, – конечно, я постараюсь помочь тебе всем, чем смогу. – И, немного помолчав, добавил: – А меня ты не возьмешь с собой?
Он сразу оживился, усы зашевелились, глаза заблестели, и он сразу стал похож на того Артура, которого я знал десять лет назад, когда мы вместе учились в ЛВИМУ имени адмирала Макарова.
– Старик, – возбужденно заговорил он, – давай! Это, наверное, самая лучшая идея, которая когда-либо приходила тебе в голову. У нас как раз есть великолепная мысль послать во главе метеорологического и гидрологического отрядов молодых кандидатов наук. Ты понимаешь, ведь это будет не совсем обычная станция. Мы хотим, чтобы там не только наблюдали, но и проводили интересную и нужную научно-исследовательскую работу. Да, ведь я хочу забрать еще и Эда Саруханяна; представляешь, какую работу мы сможем там делать!
И он с увлечением продолжал говорить о задачах будущей станции.
«А Артур совсем не изменился, – подумал я. – Такой же горячий и экспансивный, каким был и раньше. В этом он похож на Эда…» И я мысленно перенесся на десять лет назад, когда мы все трое были курсантами ЛВИМУ.
От всех
Да, тогда мы все трое были курсантами Ленинградского высшего инженерно-морского училища. Ежедневное общение в курсантской среде сдружило нас крепко и надолго. Не сразу и не легко возникают узы этой дружбы. Обнаженность курсантской жизни – это, пожалуй, то основное, что отличает училище от любого другого вуза. Здесь ты все время на виду, на твою жизнь смотрят товарищи, не уйти, не укрыться от их внимательных глаз; тебя, все твои поступки, твою правду и твою фальшь видят и оценивают твои однокашники. И как порою бывает горько от их справедливых слов, и как иногда ругаешься с ними, в душе сознавая, что ты неправ, но из глупого самолюбия отстаиваешь свою лжеправоту и потом все же сдаешься.
Жизнь разбросала нас по разным местам. В последние годы один руководил комсомолией на Севере, работая секретарем райкома в далеком заполярном поселке Тикси; другой, защитив диссертацию, трудился в Институте Арктики и Антарктики, а третьего судьба, казалось, совсем увела от полярных широт: уже два года Эд работал в Институте биологии внутренних вод, что в небольшом академгородке на берегу Рыбинского водохранилища.
Случалось, мы годами не виделись, но это ни в коей мере не мешало нам всегда помнить друг о друге, тревожиться о каждом и радоваться успехам. И вот теперь жизнь снова сводила нас и давала в руки увлекательное дело.
С самого начала было ясно, что речь идет о не совсем обычной дрейфующей станции. Необычен, во-первых, состав экспедиции: преимущественно молодежь в возрасте до 30 лет, притом большинству предстояло впервые зимовать на дрейфующем льду. Необычен, во-вторых, выбор льдины, на которой будет создана станция, – это не поле морского пакового льда трех-четырехметровой толщины, а гигантский дрейфующий ледяной остров, состоящий в основном из пресного льда, площадью около 100 квадратных километров и толщиной примерно 30 метров. Необычно, в-третьих, время высадки – организация и строительство станции планировалось на октябрь – ноябрь, то есть в зимнее время, в условиях полярной ночи, что создавало для участников экспедиции особые трудности. Участие в экспедиции молодых ученых, кроме того, значительно расширяло научные задачи, поставленные перед коллективом. Предстояло выработать новые программы научных наблюдений и исследований, ранее никогда не проводившихся на дрейфующем льду.