Артём забрался в машину и, мельком взглянув на наручные часы, похвалил сам себя:
– Молодец, братец, всё правильно рассчитал. Без пяти минут девять. Нормальный вариант. Можно начинать.
Он достал из кармана светло-голубой джинсовой куртки маленький пульт управления и перевёл – указательным пальцем – круглый ярко-бордовый тумблер в положение «вкл.», после чего отправил пульт обратно в карман, завёл мотор, развернулся в три приёма и неторопливо покатил в сторону шоссе…
«Рабочую» машину Кристи (неприметный светло-светло-серый «Шевроле» с самыми обычными номерами), расположившуюся в ста двадцати метрах от полосатого садоводческого шлагбаума, он заметил издали.
Заметил, припарковался рядом и вышел.
Через несколько секунд и Кристина выбралась из «Шевроле».
Выбралась, подошла и, взволнованно округлив тёмно-зелёные глазищи, рассерженно зашипела (то бишь, спросила полушёпотом):
– Мисти, ты окончательно сошёл с ума? Окончательно и бесповоротно? Что творишь-то, добрый молодец? Отвечай, морда наглая и загримированная. Не молчи.
– Ничего такого не творю. Всё в рамках. Честное и благородное слово. Ничего, в смысле, предосудительного и вредоносного. Просто пытаюсь помириться со своей любимой девушкой. Типа – семейный примус усердно починяю. И не более того…
– А это – что такое? – нервно махнула рукой Кристи. – Что это ты там поджёг? Лес, кустарники и сухие торфяные болота? Или же какие-то древние склады со старыми армейскими ватниками, оставшиеся ещё с советских времён? Хочешь, чтобы всё садоводство сгорело дотла?
Северная часть местного небосклона, действительно, смотрелась очень даже солидно и впечатляюще: там стояло, постоянно подрагивая и угрожающе пульсируя, янтарно-малиновое зарево-марево, по краям которого, изысканно заворачиваясь в крутые спирали, к небу поднимались угольно-чёрные дымы.
– Какой ещё пожар? – непонимающе передёрнул плечами Артём. – Ерунду говоришь, красавица блондинистая. Сгущаешь, так сказать, краски. Впрочем, как и всегда. А ещё, понимаешь, майор полиции.
– Что же это такое, а?
– Конечно, самая обыкновенная мистификация. Что же ещё? В том плане, что качественная, талантливая и оптическая.
– Точно? Не врёшь? Мистификация?
– Чтоб мне судебным приставом – где-нибудь в Тамбовской области – всю оставшуюся жизнь проработать.
– Хорошо, верю, – голос «главной по шишечкам» заметно потеплел. – Да, знатную ты кашу заварил – по полной и расширенной программе. Испуганный садоводческий народ так и бегает туда-сюда, устали не ведая. Некоторые уже телевизоры, микроволновки и собак-кошек в машины загружают. А другие диваны и буфеты выносят из домов и к автомобильным багажникам – крепко-накрепко – привязывают. То бишь, готовятся к экстренной и полномасштабной эвакуации. Зарево-то больно солидное. И сильный ветер, как раз, дует с севера…
– Я старался, – скромно потупился Мисти. – В том плане, что поработал на совесть, и даже с толикой обострённой фантазии…. Кстати, а что у нас с фигурантом?
– Всё нормально, как ты, фантазёр и оболтус, предсказывал. Минут двенадцать назад ему на мобильник позвонил здешний старик-сторож и сообщил о пожаре.
– Мол: – «Всё пропало! Всё пропало! Виктор Петрович, кормилец вы наш жемчужный, страшное пламя с севера – вслед за ураганным ветром – валом прёт, через час-другой всё-всё-всё, к нехорошей матери, сгорит. Даже пепла с золой не останется. А-а-а. Срочно приезжайте и спасайте своё барахлишко…». А? Так было?
– Как-то так, догадливый ты мой, – понимающе улыбнулась Кристина. – Только я, в отличие от тебя, не умею так ловко языком трепать…. Значит, хочешь помириться?
– Ага. Очень. Был неправ. Исправлюсь. Отработаю – по мере сил своих скудных. Но с усердием и прилежанием…
– А почему – хочешь?
– Ну, это…. М-м-м…
– Смелее-смелее, гений мистификаций.
– Я люблю тебя, госпожа майорша, – с трудом выдавил из себя Артём. – И очень скучаю.
– Ого. Ничего себе – заявление…. А как – ты меня любишь?
– Э-э-э…
– Так, собственно, как?
– Как потомственный в сотом поколении алтайский шаман – свой заветный шаманский бубен, доставшийся ему от прапрадеда.
– Отлично сказано, – развеселилась Кристи. – Можешь, когда захочешь, родное сердце…. Кстати, этот угольно-чёрный паричок тебе очень даже идёт. Определённо. И бородка стрёмная, клинышком козлиным…. А с чего это ты, вдруг, заговорил про шаманов?
– Да, снится мне тут один – уже третью ночь подряд. Костька Ворон из урочища Кангай. Снится, понимаешь, и снится. Надоел уже слегка, честно говоря.
– Как же, как же, помню этого дядечку. Серьёзный такой. Заслуженный и очень авторитетный…. А сны…м-м-м, они – цветные?
– Ага. Причём, в завлекательных и неповторимых алтайских интерьерах. В природных интерьерах, я имею в виду.
– Значит, сбудутся.
– Я знаю, – обречённо вздохнул Артём. – Все-все мои цветные сны – рано или поздно – сбываются. Так, вот, получается. Причём, с самого детства…. А ты сможешь взять отпуск?
– Он же у меня на конец октября месяца запланирован. В полном соответствии с план-графиком, утверждённым высоким московским руководством. Не получится, скорее всего.…. Не хочешь ехать на Горный Алтай без меня? Потому что любишь?
– Ага. И не хочу. И люблю.
– А почему же тогда не делаешь – предложения руки и сердца?
– Дык, это…
– Что?
– Мы же с тобой договаривались. Мол, когда меня «разведёшь» – тогда. Не раньше.
– О, Господи! – возмутилась Кристина. – Опять – двадцать пять. На колу мочало, начинай сначала…
– Так что, дорогая, помиримся?
– Не знаю, право. Посмотрим, чем завершится сегодняшнее оперативное мероприятие. В зависимости от конечных результатов…. Слушай, а это твоё марево-зарево всё пламенеет и пламенеет. И чёрный дым, который величественно клубится по сторонам, явственно матереет. Солидно сработано, ничего не скажешь.
– А то…
Они ещё немного поболтали: вроде бы ни о чём конкретном, и – одновременно с этим – обо всём сразу. Любовь – дело такое. Сложное. Ну, как в том знаковом стихотворении:
Любовь, она всегда волнует кровь.
Всегда, когда приходят холода.
Полезна очень – как морковь,
Любовь…
Через некоторое время раздалась приятная мелодичная трель.
Кристина, коротко переговорив с кем-то по нежно-лазоревому мобильному телефону, (этот цвет просто обалденно и неизменно подходит всем блондинкам), сообщила:
– Бугай уже едет по Токсово. Минут через шесть-семь будет здесь…. Слушай, Мисти, а где же пожарные?
– Скоро притащатся. Вызов из садоводства для них насквозь второстепенен. Практическая диалектика…. Ага, слышишь? Катят…
Вскоре к въезду в «Дружное» прибыли – под отчаянные и громкие завывания сирен – две ярко-красные машины. Подкатили и остановились. Из них выбрались пожарники в широких брезентовых робах и, о чём-то озабоченно переговариваясь между собой, принялись недоверчиво таращиться на огненно-дымное зарево-марево, угрожающе пульсировавшее на севере.
– Нестандартный случай, – насмешливо фыркнув, прокомментировал Артём. – То бишь, не прописанный в строгих служебных инструкциях. Вот, ребята и сомневаются – в своих дальнейших действиях…. Ага, и чёрный «Мерседес» фигуранта прибыл: браво объехал машины пожарников и, не притормаживая, проследовал на территорию садоводства. Ваш выход, мадам «главная по шишечкам». Прошу на сцену.
– Я уже отправила «эсэмэску» подчинённым, – небрежно помахала мобильником Кристи. – Отработают – без лишних вопросов и глупых накладок. А я здесь постою, в сторонке. Как авторитетному начальству и положено…
И «шишкари», действительно, отработали: через пятнадцать минут вновь ожил нежно-лазоревый мобильный телефон, и Кристина, выслушав доклад, подытожила:
– Всё, операция завершена. Причём, с нехилым блеском. Бугай задержан. Естественно, вместе с искомым богатым «схроном». То бишь, крепкая доказательная база собрана в должном объёме. Приказ генерала выполнен. Отбой…. Какие у тебя планы, милый?
– Я думал, что мы домой поедем, – неуверенно замямлил Мисти. – Ну, типа… мириться, раз дело выгорело. Некоторые, между прочим, обещали. Только мне ещё надо оборудование забрать с объекта.
– И сколько у тебя на это уйдёт времени?
– Часа за полтора управлюсь.
– Что же, и мне этого времени хватит, чтобы оформить все необходимые документы, – умиротворённо вздохнула Кристина. – Постановление о задержании подозреваемого, Акт изъятия вещдоков, ещё всякого – по мелочам…
– Значит, встречаемся в двенадцать ноль-ноль, на этом самом месте?
– Встречаемся. Уговорил, речистый. Будем мириться. Будем. Раз обещала. Может, даже отгул на завтра у начальства выпрошу. Мол, в честь полной и безоговорочной победы над гадким наркоторговцем, развратителем нашей «золотой молодёжи».
Артём, даже и не пытаясь скрывать широченной радостной улыбки, неуклонно расползавшейся по его щекастой физиономии, достал из кармана куртки пульт управления и – коротким щелчком – перевёл ярко-бордовый тумблер в положение «выкл.».
Через пять-шесть секунд янтарно-малиновое зарево-марево, висевшее в северной части небосклона, погасло. Только что было, а уже и нету его: только скучные грязно-серые облака неторопливо ползут-перемещаются на юг.
– Гений ты у меня, что ни говори, – восхищённо покрутила головой Кристи. – Талантливый весь такой из себя. И неповторимый. Местами, понятное дело.
– А то…
Он уже заканчивал паковать приборы, разъёмы и провода по клетчатым хозяйственным сумкам, когда зазвучала знаковая мелодия шведского ансамбля «АББА»:
– Мани, мани, мани…
– Хм, деньгами запахло, – запуская правую ладонь в бездонный карман куртки, хищно усмехнулся Артём. – И это, надо признать, радует.
Надрывался жёлто-золотистый мобильник, предназначенный сугубо для деловых разговоров с проверенными «действующими» клиентами. Судя по высветившемуся на светло-сером экранчике номеру абонента, беспокоил Рыжий (какие официальные Ф.И.О. были у этого человека Мисти не знал, да и знать не хотел), один из руководителей фан-сообщества питерского «Зенита».
– Привет, Рыжий, – поднёся к уху «денежный» аппарат, поздоровался Артём.
– Здорово, Мисти, – солидно пророкотал в трубке мужественный бас. – Спасибо от пацанов за помощь. Здорово ты Володьку «приподнял». Уважил, что называется, братву…
– Стоп-стоп. Мы же с тобой договаривались – беседовать по этому номеру только о делах. Причём, коротко и сжато.
– Да, помню, помню. Я тебе, собственно, по делу и звоню.
– Так излагай, не стесняйся.
– Тут один хороший человек хочет тебе заказ сделать. Обратился ко мне за рекомендацией.
– Точно – хороший? – въедливо уточнил Артём.
– По крайней мере, лет пять-шесть назад был таковым, – слегка притормозил Рыжий. – Когда мы с ним вместе служили в одной славной Конторе.
– В ФСБ?
– Так точно. Хотя, как я помню, «грушники» к нам всегда относились настороженно…
– Ладно, старина, не ворчи. Проехали…. Расскажи-ка чуток про своего протеже. Кто он? Что он? Чем сейчас занимается?
– Михаил Абрамович Михельсон. Возглавляет «Службу безопасности» строительной корпорации «СМУ-Сигма».
– Нормальный вариант, – одобрительно присвистнул Мисти. – Известная компания, на слуху. Значит, денежная.
– Это точно, – понимающе хохотнул Рыжий. – Натуральные лощёные буржуины. Бабки лопатами гребут. И, что характерно, совковыми…. Значит, встретишься с Абрамычем? Переговоришь?
– Не вопрос.
– А сегодня сможешь? У них там (Абрамыч с напарником будет), что-то горящее…
– Извини, брат, но сегодня не получится. Никак. Только завтра. В девять вечера. В «Капитанах». За тем столиком, за которым мы с тобой в прошлый раз «тёрли». Пароль-отзыв прежние. И, пожалуйста, без всяких пафосных глупостей. По-тихому всё должно быть. Без автомобильных кортежей и охранников-мордоворотов, я имею в виду. Скромность, она украшает человека. Любого. Хоть богатого, хоть бедного.
– Всё понял. Передам.
– Бывай, Рыжий.
– Покедова, Мисти. «Зенит» – чемпион!
– Без вопросов…
– Горит у них, видите ли, – отключив мобильник, принялся незлобиво ворчать Артём. – Сегодня, понимаешь. Хрена лысого вам всем. Дела у меня сегодня образовались. Важные-важные. Важней, просто-напросто, не бывает. А ещё и очень приятные. Очень-очень-очень…. И завтра, возможно, они продолжатся. Если, понятное дело, строгое и вредное начальство выпишет моей Кристи отгул…
Пожилой шаман – высокий, плечистый, облачённый в длинный тёмно-бордовый малахай, щедро расшитый разноцветным бисером и украшенный многочисленными разнообразными монетами, – неторопливо брёл по «железному лабиринту».
Что это такое – «железный лабиринт»?
Обыкновенный лабиринт – очень обширный и запутанный.
Впрочем, не совсем обыкновенный, а выстроенный – несколько веков тому назад – исчезнувшим ныне народом «чудь». То бишь, сложенный из разнообразных железных руд, в состав которых входили (и входят), следующие горные минералы: магнитный железняк, красный железняк, бурый железняк и шпатовый железняк.
Итак, пожилой алтайский шаман, опираясь на массивный чёрный посох, неторопливо брёл по «чудскому железному лабиринту» и негромко бормотал под нос:
– Зачастили, что-то, мои друзья «параллельные». Зачастили, однако. Помоги в том. Помоги в этом. Приставучие такие, однако, слов не хватает. Дай, понимаешь, ложку. Да и бочку со сладким мёдом прикатить не забудь, однако. Совсем обнаглели…. Впрочем, однако, помогу. Глядишь, и пригодится когда-нибудь. Мол, долг, как известно, он платежом красен, однако…
Глава пятая
Игра началась
В Купчино (это такой неформальный район Санкт-Петербурга), насчитывалось шесть приметных и общеизвестных достопримечательностей. Первая – бронзовый (вроде бы), памятник бравому солдату Швейку с ярко-начищенным – до зеркального блеска – носом. Мол, если хорошенько потереть пальцами этот самый нос, то денег – обязательно и всенепременно – прибудет. Вот, все, кому только не лень, и тёрли…. Вторая – знаменитый питерский певец и музыкант Билли Новик, который изредка – по старой памяти – наведывался в места, где прошли его детские и юношеские годы. Третья – известный писатель-фантаст Сергей Хрусталёв. Четвёртая – легендарный «мент в законе» Павел Сомов, некогда возглавлявший Фрунзенское РУВД. Пятая – Пашкина жена-красавица Александра Сомова, главный редактор газеты «Новейшие новости». И, наконец, шестая – пивной бар «Два капитана».
Почему, интересуетесь, только шесть? Ведь, по аналогии с «семью чудесами Света», должно быть семь? А их и было – семь. Ровно семь купчинских достопримечательностей. Просто Мисти был плотно-плотно законспирирован и в общенародном признании не нуждался. Ну, ни капельки. Мистификатор – профессия особая, нестандартная и специфичная, чуждая широкой публичности…
Впрочем, вернёмся к пивному бару, в интерьере которого, несмотря на «капитанское» название, ничего морского – ровным счётом – не наблюдалось: стены, наспех обшитые неряшливым бело-красным пластиком, обшарпанные квадратные столики, разномастные убогие стулья, заплёванный грязный пол, мрачные официанты в скучных тёмно-коричневых костюмах. Единственным светлым пятном заведения неизменно выступала телевизионная плазменная панель – полтора метра на метр.
Тогда почему – «Два капитана»? Всё очень просто, обыденно и где-то даже банально. Учредителей у бара было ровно два. Один – до выхода в отставку по плановому сокращению штатов – трудился капитаном в ГРУ. Второй – в капитанском же звании – «тянул лямку» в ФСБ. Ничего хитрого и необычного, если вдуматься…
Но главное заключалось совсем в другом. Кабачок, действительно, являлся заведением, отнюдь, непростым. Спецслужбы и прочие несимпатичные организации – по негласному секретному соглашению – никогда не устанавливали здесь никакого записывающего и подслушивающего оборудования. Более того, «Два капитана» никогда не попадали даже в полицейские сводки и профильные отчёты, будто бы этого бара, и вовсе, не существовало в природе. Совсем не существовало. Никогда…