– Здорово! – объявила девушка, надевая серьги и разглядывая их в круглом зеркальце на длинной ручке, появившемся неведомо откуда и таком же призрачном, как она сама. – Будет чем похвастаться перед нашими!
«Наши» – это такие же, как она, дворцовые призраки. Правда, мне ни разу не доводилось видеть никого из них. Только ее, Майю Данси, девушку, жившую в этом дворце около столетия назад и умершую в возрасте всего двадцати четырех лет. Вообще такого рода общение было, мягко говоря, нестандартным. Материальный мир и мир потусторонний пересекаются крайне редко. Очень редкие люди обладают способностью видеть и слышать призраков. Однако и призраки в большинстве своем не могут показаться людям на глаза. Так что мы с Майей обе являлись своего рода исключением из общего правила.
– Ну, рассказывай! – заявила девушка, насмотревшись на себя в призрачное зеркало. – Дворец гудит! Что это была за история с переодеванием, в которой ты, кажется, сыграла ключевую роль?
Принято считать, что привидения приходят к живым людям, чтобы пугать их, стонать, жаловаться на свою загубленную жизнь или требовать мести. Не знаю, возможно, где-то именно так и происходит. Но дворец – место особенное. Здесь даже призраки разговаривают о нарядах, украшениях, балах – и, конечно же, обожают сплетни.
Не имея ничего против, я пересказала Майе, как вывела любовника из покоев дючессы, переодев его в женское платье. Никаких причин скрывать правду у меня не было. В этом прелесть общения с привидением. Оно не предаст, не станет использовать рассказ в своих меркантильных интересах и даже не подумает вам позавидовать как минимум черной завистью.
Вот и сейчас Майя просто веселилась от души и заливисто хохотала над моей историей.
– Вот уж точно: ему сильно повезло, что он не родился в мое время! – воскликнула она. – Белила – это еще ерунда. Кстати, никто тогда даже подумать не мог, что они настолько опасны. А между тем сейчас я понимаю, что, вероятнее всего, моя тетя умерла именно от отравления свинцом… Так вот, этот твой любовник…
– Не мой, а Мирейи! – поправила я.
Еще чего не хватало!
– Ну да, Мирейи. – Девушка махнула рукой, давая понять, что именно это и имела в виду. – Знал бы он, какие корсеты носили в мое время! Тогда понял бы, насколько ваши щадящие! В мой век в моде была осиная талия и плоская грудь. Корсеты, в которые все это упаковывалось, даже назывались панцирями! И состояли сплошь из металлических палочек. Не белье, а доспехи!
– Какой ужас!
Я обладала богатым воображением и потому поежилась, живо представив себе, как эдакий «панцирь» надевается на тело.
– Или вот еще фижмы, – добавила Майя, оглядывая собственное платье. – Думаю, они бы тоже заставили того беднягу почувствовать себя крайне некомфортно.
Я согласно кивнула. Фижмы перестали носить лет семьдесят тому назад; на данный момент пышности платью придавала лишь нижняя юбка, а вот каркасы из китового уса канули в Лету.
– Мне как-то раз довелось носить это удовольствие на костюмированном балу, – сообщила я. – Ощущения были еще те. И главное – я совершенно не могла пройти в дверь!
– Для этого требуется специальная сноровка, – не без гордости хмыкнула Майя. – Вообще прогресс – это все-таки великое дело, – заключила она немного погодя. – Смотрю на те изменения, которые произошли у вас за последние десятилетия, – и прихожу к выводу, что почти все они действительно к лучшему. Парик – это тоже то еще украшение жизни. Сказать по правде, – она понизила голос, хотя ее в любом случае никто не смог бы услышать, – от них ужасно чешется голова. Зато туфли в мое время были намного лучше. Уж извини, но ваши смотрятся на ноге довольно-таки смешно. И еще эти невероятно длинные брюки у мужчин.
Я улыбнулась. Что призраку не нравилось в современной обуви, мне было не понять. А вот в отношении брюк я понимала ее прекрасно. Еще пару лет назад брючины доходили лишь до колена и укомплектовывались длинными чулками. А потом в моду резко вошли длинные брюки. Поговаривают, что какой-то прогрессивный портной представил такую модель на суд короля. А монарху это новшество настолько понравилось, что исключительно так он с того дня и стал одеваться. А что носит король – то носят и придворные. Словом, мода переменилась очень быстро. Кстати, в герцогском дворце одним из первых, кто ее перенял, стал лорд Эстли.
– Как прошел бал? – переменила тему Майя.
– А разве ты там не присутствовала? – немного удивилась я.
Учитывая тот интерес, который девушка испытывала к моде и сплетням, она просто не могла бы пропустить подобное мероприятие.
– Только совсем немного. Видишь ли, на балах бывает уж очень много света. Нас это утомляет. Начинается такое состояние… что-то вроде вашей мигрени. Поэтому мы обычно предпочитаем держаться в стороне.
– Да в общем-то бал как бал, – задумчиво ответила я. Потом поморщилась и жалобным голосом наябедничала: – Они все пытались учить меня жизни!
– Кто «все»? – полюбопытствовала Майя. – И чему именно?
– Сначала Илона рассказывала, как опасно связываться с Кэмероном Эстли, – принялась перечислять я. – А потом Кэмерон Эстли принялся меня поучать – дескать, я должна срочно бросать заниматься глупостями и заводить себе любовника.
Майя рассмеялась, но ответить не успела: дверь приоткрылась, и в комнату осторожно заглянул Коллин, один из здешних пажей.
– Леди Инесса? – При виде знакомого лица он, кажется, испытал чувство облегчения. – А я шел мимо и удивился, услышав, что тут кто-то есть в такой час. А… с кем вы разговаривали?
Он, хмурясь, всматривался в глубь комнаты, но, кроме меня, никого увидеть, естественно, не мог.
– С привидением, – спокойно ответила я.
– С привидением?! – испуганно встрепенулся юноша.
– Ну да, – ответила я таким тоном, будто разговоры с привидениями – дело столь же обыденное, сколь и, к примеру, болтовня с белошвейками.
– И… что оно говорит? – спросил паж, опасливо повернув голову из стороны в сторону.
– Оно говорит, – я понизила голос, копируя его заговорщицкий тон, – что оголодало за последнюю сотню лет и очень хочет съесть тебя на ужин.
– Неправда, ничего такого я не говорила! – возмутилась Майя.
Беда только в том, что ее – в отличие от меня – Коллин слышать не мог.
– Вы шутите! – В голосе пажа слышалась неуверенность.
– Ну почему же? – изогнула бровь я. – Вот как раз сейчас оно страшно-престрашно скалится, тянет к тебе руки, а в глазах голодный блеск.
Майя, спокойно стоявшая, сложив руки на груди, посмотрела на меня с укоризной.
– А… И… что же делать?
Коллин попятился, но покидать комнату не спешил. Вообще, если не ошибаюсь, он испытывал целую гамму чувств, в которых страх смешивался с любопытством и даже азартом.
Я таинственно округлила глаза.
– Я постараюсь уговорить призрака тебя не трогать. Но он согласится лишь в том случае, если ты выполнишь кое-какие условия.
– А… какие именно?
Я сделала вид, что внимательно слушаю привидение. Майя лишь выразительно покрутила пальцем у виска.
– Значит, так. Во-первых, ты больше никогда не будешь заходить в чужие комнаты, предварительно не постучав, – принялась загибать пальцы я. – Во-вторых, перестанешь волочиться за дочерью портного. И, в-третьих, будешь каждое утро чистить зубы. Ты все понял? – грозно спросила я, не давая ему времени на размышления.
Паж кивнул, правда, не слишком уверенно.
– Тогда ступай.
Коллин немного помялся на месте. В общем-то юноша понимал, что с вероятностью девять из десяти его просто разыгрывают. Но один шанс из десяти, остававшийся в пользу второго варианта, заставил его на всякий случай ретироваться из комнаты.
– Ну, и тебе самой не стыдно? – укоризненно спросила Майя, когда за пажом закрылась дверь.
– Нет, – совершенно искренне ответила я. – Нечего входить в закрытые комнаты без стука. А если бы я здесь с кем-нибудь любовью занималась?
– Запираться надо в таких случаях, – фыркнула Майя.
– Надо, – согласилась я. – Но это мелочи. Стучать все равно следует. А кроме того, портной действительно сильно волнуется из-за своей дочери, за которой ухлестывает этот мальчишка.
– Ну ладно, первые два пункта я как-то могу понять, – согласилась Майя. – Но третий… Зубы-то тут при чем?
Я немного растерянно пожала плечами.
– Не знаю… Если честно, мне просто показалось, что по всем законам жанра условий должно быть три. Вот я и сказала первое, что пришло в голову.
– Мерзавец! Негодяй! Недоумок!
Мирейя металась по комнате, подобно урагану, и яростно выкрикивала одно ругательство за другим, ни разу при этом не повторившись. Эмма испуганно вжалась в угол. Илона, чувствовавшая себя более спокойно, сидела в кресле, на всякий случай поджав ноги. Я только что вошла и теперь оценивала обстановку, остановившись на пороге.
Мирейя промчалась мимо, бросив на меня по дороге мимолетный взгляд. Она определенно была вне себя от ярости. В таком состоянии люди ее положения и темперамента нередко принимаются крушить все вокруг. Однако Мирейя этого не делала. Во-первых, все бьющиеся предметы, украшавшие интерьер комнаты, были подобраны ею самолично и с большим вкусом. Утратить их из-за сиюминутной вспышки гнева оказалось бы попросту обидно. А во-вторых, дючесса, невзирая на свой взрывной характер, не имела склонности к банальной показухе. А именно к этому явлению и сводится битье посуды в абсолютном большинстве случаев.
Из уст дючессы посыпалась новая череда ругательств, на этот раз нецензурных и касающихся главным образом близких родственников некой персоны мужского пола. Интересно, и кому же удалось настолько сильно вывести ее из себя? Герцогу или новому любовнику?
– Леди Мирейя, – проговорила Илона, на которую лексикон хозяйки будуара не произвел особенно сильного впечатления, – мать герцога – это и ваша мать тоже. Вы уверены, что действительно хотите сделать все эти утверждения на ее счет?
В голосе и выражении глаз фрейлины читался едва заметный сарказм.
Итак, стало быть, речь идет о герцоге. Что же он на этот раз натворил?
– Так и быть, все, что касается матери, я беру назад, – мрачно согласилась Мирейя. – Но только это!
– А что, собственно, произошло? – поинтересовалась я, проходя в комнату и усаживаясь в кресло неподалеку от Илоны.
Мирейя остановилась, тяжело дыша. Илона открыла было рот, но затем все-таки перевела взгляд на госпожу, сочтя, видимо, что будет правильнее, если та расскажет все сама.
С тихим рычанием герцогская сестра плюхнулась на банкетку.
– Этот мерзавец, мой драгоценный брат, надумал построить на юге благотворительную школу для ремесленников, – хмуро проинформировала меня она.
Я немного подалась вперед; взгляд оставался вопросительным. Благотворительность – это вроде бы как не порок, открытие школы – вещь полезная. Для того чтобы Мирейя так разозлилась, явно должно было произойти что-то еще.
– Он собирается открыть ее на мои деньги! – рявкнула она.
– На ваши? То есть… на какие именно? – решила уточнить я.
– На деньги из моего приданого! – просветила меня дючесса, сопровождая свои слова злым смешком.
– Это еще с какой стати?! – возмутилась я.
– Вот именно! – тут же подхватила Мирейя. – Отличный вопрос: с какой стати? Именно его я и задала моему дорогому братцу!
– То есть вы с ним об этом уже побеседовали, – сделала вывод я.
– Еще как! – гордо заверила меня Мирейя.
По ее интонации я поняла: беседа прошла так жарко, что во дворце дрожали стены.
– И как же он все это объяснил? – осторожно поинтересовалась я.
– А никак! – отрезала Мирейя. – Вожжа попала ему под хвост – и все! «Я так хочу – значит, так оно и будет!» Нет, он, конечно, долго распространялся о том, как важна эта школа для герцогства. Целую лекцию мне прочитал! Про новые возможности для бедняков, про рост материального благосостояния, про уровень мастеров и развитие южной части герцогства. Как будто я только вчера родилась! Как будто не знаю, что такими красивыми словами можно оправдать любое, даже самое нелепое начинание! И будто бы я так наивна, что даже не догадываюсь о подлинной причине, которая скрывается за этими красивыми объяснениями, но сама куда как менее благородна!
– А о какой причине идет речь? – нахмурилась я.
На этот счет у меня предположений не было, хотя я в любом случае считала, что, невзирая на цели герцога, трогать приданое своей сестры, да еще и без ее согласия, он права не имел.
– Эту школу Конрад планирует построить в Зеркальной долине. – Мирейя многозначительно хмыкнула. – Еще какие-нибудь вопросы есть?
Я поджала губы. Зеркальной долиной называли местность, расположенную на юге герцогства, которая была буквально испещрена всевозможными ручьями, речками и озерами. Видимо, из-за того, что в чистой воде постоянно отражалось небо и растущие на берегу деревья, это место стало ассоциироваться у людей с зеркалами и отсюда получило свое название. Природа там была потрясающая, купание – одно удовольствие, воздух, по утверждениям целителей, полезный.
– Брат собирается под шумок построить там для себя особняк, чтобы не сказать малый дворец, – на всякий случай пояснила Мирейя. – Якобы для того, чтобы иметь возможность курировать работу школы. Какая часть суммы уйдет на эту часть его плана, а какая – собственно на школу, не мне тебе объяснять.
Больше не в силах сидеть на одном месте, она вскочила и снова принялась мерить шагами комнату. Правда, на этот раз уже не двигалась так стремительно.
– Он просто хочет устроить себе курортный особняк и сделать это собирается за мой счет, – заявила она, резко развернувшись на каблуках.
– Ну хорошо, допустим, что он хочет именно этого. – Я очень сильно злилась на герцога, но старалась сохранять хладнокровие, поскольку оно способствует ясности мысли. – Но герцог ведь и сам не бедствует. Почему бы ему не потратить на школу и особняк собственные деньги?
Мирейя зло рассмеялась.
– Отличный вопрос! – во второй раз похвалила меня она. – Просто чудесный. И знаешь, его я тоже задала Конраду. Как ты думаешь, что он мне ответил? Прочитал очередную лекцию. Дескать, у него нет сейчас свободных денег. Мое же приданое лежит без дела. Поэтому нет ничего более логичного, чем пустить его в ход. «А что же будет дальше, когда я вознамерюсь выйти замуж?» – поинтересовалась я. «Тогда и разберемся», – вот его ответ. Дескать, беспокоиться мне не о чем, ведь я нахожусь под его опекой. Когда понадобится, он позаботится о том, чтобы все устроилось наилучшим образом.
– То есть возвратить вам эту сумму со временем он не пообещал? – уточнила я.
– Вот что мне в тебе нравится – это умение видеть суть вещей, – объявила Мирейя. – Да, он ничего не намерен мне возвращать. Это не говорится прямым текстом, но подразумевается. Если мне понадобятся эти деньги, а у него будет возможность их возместить и он сочтет мои причины уважительными, то, может быть… – Она отмахнулась и снова плюхнулась на банкетку.
– И все-таки это какая-то чушь, – пробормотала я. – Что значит «у него нет свободных денег»? Он что, разорился? Как-то я до сих пор не замечала никаких признаков подобного.
– И снова уместный вопрос. – Сегодня мне впору было прямо-таки краснеть от сыпавшихся из уст Мирейи похвал, вот только настроение, вопреки этому факту, было отнюдь не радостное. – Траты большие, дел в герцогстве много, а в самом скором времени настанет пора отправлять королю собранные в этом месяце налоги. В общем, ответ у него всегда и на все найдется. – Она сжала и снова разжала кулаки. – Но этот номер у него не пройдет. – Голос Мирейи был полон решимости. – Я не позволю ему так поступить. Это мои деньги. Мое приданое. Мне его оставили покойные родители. И только мне решать, как с ним обойтись.