Вин кивнула и направилась следом за Кельсером к выходу. Кельсер распахнул дверь, открыв взгляду темную шевелящуюся стену тумана. И шагнул прямо в нее. Глубоко вздохнув, Вин последовала за ним.
Кельсер закрыл дверь. Мощенная булыжником дорога как будто скрадывала звук шагов, и Вин ощущала вокруг влагу. Ничего не было видно, улица словно исчезала в пустоте, она стала дорогой в вечность… И неба над головой не было, лишь на сером фоне кружили серые облака.
– Ну хорошо, давай понемногу начинать, – сказал Кельсер.
Его голос прозвучал очень громко. В тоне Кельсера слышалась уверенность, как будто он бросал вызов туману. Вин такой уверенности не чувствовала.
– Сейчас будет твой первый урок, – продолжил Кельсер, шагая по улице. – Но не алломантии, а отношения к миру. – Кельсер сделал широкий жест рукой. – Все это, Вин… все это принадлежит нам. Ночь, туман – они наши. Скаа боятся тумана до смерти. Воры и солдаты выходят по ночам, но им тоже страшно. Знать делает вид, что ей плевать на все, но и в лордах туман порождает смущение. – Он обернулся и посмотрел на Вин. – Туман – твой друг, девочка. Он прячет тебя, он защищает тебя… и он дает тебе силу. Братство внушило скаа некую идею… Оно утверждает, что рожденные туманом – потомки тех немногих людей, которые сохраняли верность Вседержителю до Вознесения. Правда, есть и другие легенды, их рассказывают только шепотом; и они гласят, что рожденные туманом – нечто такое, над чем даже Вседержитель не властен, нечто возникшее в тот самый день, когда туман впервые опустился на мир.
Вин осторожно кивнула. Ее поразило, что Кельсер говорит обо всем этом столь откровенно. По обе стороны улицы высились здания, битком набитые спящими скаа, но Вин казалось, что они с Кельсером совершенно одни. Одни в этом перенаселенном городе, одни во всей Последней империи.
Кельсер шел все дальше, и его бодрая походка как-то плохо сочеталась с туманной мглой.
– А мы разве не должны опасаться солдат? – тихо спросила Вин.
Ворам всегда приходилось держаться осторожно, чтобы не нарваться на ночной патруль.
Кельсер покачал головой:
– Если даже мы окажемся настолько беспечны, что нас заметят, ни один имперский патруль не осмелится побеспокоить рожденного туманом. Они увидят наши плащи и тут же сделают вид, что нас здесь нет. Помни, почти все рожденные туманом – члены Великих Домов, а остальные принадлежат к чуть менее знатным семьям Лютадели. В любом случае все они – очень важные особы.
Вин нахмурилась:
– Значит, стражники просто не обратят внимания на рожденного туманом?
Кельсер пожал плечами:
– Это, видишь ли, дурной тон – признавать, что некто крадущийся по крышам на самом деле является знатным и уважаемым господином, если не госпожой. Рожденные туманом настолько редки, что на них нельзя распространять обычные светские правила и предубеждения. Они всегда жили двойной жизнью. С одной стороны, они аристократы, допущенные ко двору, а с другой – шалящие по ночам алломанты. И каждая семья тщательно охраняет тайну своего рожденного туманом. Это, кстати, служит неизменной пищей для сплетен и обсуждений в высшем свете.
Кельсер повернул за угол, и Вин, все еще нервничая, поспешила за ним. Она не знала, куда он ее ведет, а ночью так легко заблудиться… А может, он не вел ее к какой-то конкретной цели, а просто знакомил с туманом?
– Ладно, – сказал Кельсер, – давай учиться использовать базовые металлы. Ты ощущаешь свой металлический запас?
Вин немного помолчала. Сосредоточившись, она отчетливо различила восемь источников силы внутри себя – и каждый из них был мощнее тех двух, на которые успел указать ей Кельсер. С того дня она не использовала удачу. Она начала осознавать, что всегда обладала оружием, силы которого по-настоящему не понимала, – оружием, которое случайно привлекло к ней внимание Стального инквизитора.
– Начинай поджигать их, по одному, – сказал Кельсер.
– Поджигать?..
– Так мы называем активацию алломантических способностей, – пояснил Кельсер. – Ты «поджигаешь» металл, связанный с конкретной силой. Ты сейчас поймешь, что я имею в виду. Начни с тех металлов, с которыми ты пока незнакома, а с приглушением и разжиганием эмоций мы поработаем в другой раз.
Вин кивнула, остановившись посреди улицы. Очень осторожно она потянулась мыслью внутрь себя, к новым источникам силы. Один из них показался ей смутно знакомым. Может, она и прежде его использовала, сама того не замечая? А что он делает?..
«Проверить это можно только одним способом…»
Не слишком хорошо представляя, что, собственно, должна делать, Вин ухватилась за источник силы, пытаясь извлечь его на свет.
И в то же мгновение в ее груди вспыхнул жар. Ничего неприятного, Вин просто отчетливо и ясно ощущала его. А вместе с теплом пришло что-то еще… как будто все ее тело налилось здоровьем и мощью. Вин словно бы стала крупнее, сильнее…
– Ну, что случилось? – спросил Кельсер.
– Я как-то по-другому себя чувствую, – ответила Вин.
Она подняла руку, и ей показалось, что мышцы реагируют быстрее.
– Тело какое-то другое. Я больше не ощущаю усталости, и я вроде как начеку.
– Ага, – бросил Кельсер, – это пьютер. Он увеличивает твои физические возможности, делает тебя намного сильнее, ты лучше сопротивляешься усталости и боли. Реакции тоже ускорились. В общем, теперь твое тело выносливее и крепче.
Вин для проверки несколько раз наклонилась в разные стороны. Ее мышцы, казалось, не увеличились, но появилось что-то новое… не только в мускулах, но и в костях, в коже… Вин снова заглянула внутрь себя и почувствовала, как источник физической силы уменьшается.
– Он догорает, – сказала Вин.
Кельсер кивнул:
– Да, пьютер горит довольно быстро. В том флаконе, что я дал тебе, был запас пьютера примерно на десять минут непрерывного горения… хотя он кончается быстрее, если заставлять его вспыхивать ярко, и медленнее, если использовать осторожно.
– Вспыхивать ярко?..
– Ты сможешь раздувать горение уже подожженных металлов, когда научишься, – пояснил Кельсер. – Они от этого сгорают быстрее, становятся трудноуправляемыми, зато дают дополнительный прилив сил.
Вин нахмурилась, пытаясь проделать то, о чем сказал Кельсер. С некоторым усилием она как бы разворошила пламя в своей груди, и остатки пьютера ярко вспыхнули.
Это было похоже на глубокий вдох перед отчаянным прыжком. Внезапный прилив энергии и силы. Ее тело напряглось в ожидании, и на мгновение Вин почувствовала себя непобедимой. Но еще через мгновение все прошло, и мышцы медленно расслабились.
«Интересно», – подумала Вин, отметив, как быстро сгорел пьютер в этой вспышке.
– Ты должна еще кое-что знать об алломантических металлах, – заговорил Кельсер, когда они отправились дальше. – Чем они чище, тем эффективнее. Смеси, которые мы разливаем по флаконам, содержат чистейшие металлы, продающиеся специально для алломантов. Сплавы вроде пьютера изготовить куда сложнее, потому что процентное соотношение металлов должно быть точно выверенным. И если ты будешь невнимательна при покупке металлов, тебе могут всучить совсем неправильный сплав.
Вин немножко подумала.
– Хочешь сказать, кто-то может надуть меня?
– Не намеренно, – ответил Кельсер. – Если разобраться, слова вроде «латунь», «пьютер» и «бронза» не вполне отражают суть вещей. Взять, к примеру, пьютер – обычно так называют сплав олова со свинцом, с добавлением меди или серебра, в зависимости от того, для чего он нужен. А вот в алломантическом пьютере девяносто один процент олова и девять процентов свинца. И если ты хочешь выжать максимум из металла, то должна использовать именно этот сплав.
– А… что будет, если поджечь неправильный сплав? – спросила Вин.
– Если в сплаве допущена небольшая ошибка, ты получишь определенный эффект, – ответил Кельсер. – Но если ошибка велика, ты можешь причинить себе вред, воспламенив его.
Вин задумчиво кивнула:
– Я… думаю, что и раньше поджигала этот металл. Время от времени, понемножку.
– Металлический осадок, – сказал Кельсер. – Ты пила воду, в которой много металла, или ела что-то из металлической посуды.
Верно, подумала Вин. В берлоге Камона было несколько кружек из металла, похожего на олово.
– Ну хорошо. Погаси пьютер. Попробуем поджечь какой-нибудь другой металл, – предложил Кельсер.
Вин так и сделала. Погасив пьютер, она почувствовала себя слабой, уставшей и беззащитной.
– Теперь, – сказал Кельсер, – ты должна научиться разделять металлы на пары.
– Как те два, что воздействуют на чувства? – спросила Вин.
– Совершенно верно. Найди металл, связанный с пьютером.
– Я его уже вижу, – пробормотала Вин, сосредоточиваясь.
– Для каждой из сил существует по два металла, – продолжил Кельсер. – Один толкает, другой тянет… Второй – это обычно сплав, включающий первый. Если говорить об эмоциях, то их ты тянешь цинком, а толкаешь латунью. Ты только что использовала пьютер, чтобы подтолкнуть свое тело. Он – источник физической силы.
– Так Хэм делает? – спросила Вин. – Поджигает пьютер?
Кельсер кивнул:
– Туманщиков, поджигающих пьютер, называют громилами. Наверное, это звучит грубо, но они обычно довольно грубые люди. Наш дорогой Хэммонд – исключение из правил.
– А что делает другой металл, влияющий на тело?
– Попробуй – увидишь.
Вин мгновенно последовала его совету – и мир вокруг как будто осветился. Или нет, не так. Вин вдруг стала лучше видеть, хотя туман никуда не делся. Он просто как бы утратил плотность, и редкие огни вокруг стали ярче.
Изменилось и еще кое-что. Вин ощутила свою одежду. Она понимала, что, конечно, всегда ощущала ее, просто никогда не обращала внимания. А теперь Вин чувствовала каждый шов, особенно там, где ткань слишком плотно прилегала к коже.
Потом свело от голода живот. Вообще-то, она давно привыкла не замечать голод, но сейчас… это было нечто особенное. Кожа стала влажной, в воздухе запахло грязью, сажей, отбросами…
– Олово обостряет чувства, – сказал Кельсер, и Вин показалось, что он говорит слишком громко. – Это один из наиболее медленно горящих металлов… Того олова, что было во флаконе, хватит, чтобы поддерживать остроту ощущений в течение нескольких часов. Большинство рожденных туманом поджигает олово, когда отправляется на прогулку… и я поджег, как только мы вышли из лавки.
Вин кивнула. Богатство ощущений переполняло ее. Она слышала в темноте непонятный тихий треск, неторопливые шаги, и ей хотелось спрятаться, потому что казалось: шаги рядом, кто-то крадется за ней…
«Похоже, к этому надо хорошенько привыкнуть…»
– Оставь его гореть, – сказал Кельсер, жестом предлагая отправиться дальше. – Тебе нужно освоиться. Только не позволяй олову гореть все время и слишком ярко. Не только потому, что его надо беречь, но… если металлы горят постоянно, с людьми происходят странные вещи.
– Странные? – повторила Вин.
– Металлы – особенно олово и пьютер – испытывают твое тело на прочность. Алломантическая вспышка делает испытание серьезнее. Если оно станет слишком серьезным или затянется надолго, что-то может и сломаться.
Вин кивнула, не разобравшись, о чем речь. Кельсер замолчал, и они просто пошли дальше, а Вин исследовала свои новые ощущения и тот необычный мир, который открыло перед ней олово. Прежде поле ее зрения было ограниченно. А теперь она видела весь город, окутанный одеялом кружащегося тумана. Она узнавала вдали крепости, похожие на небольшие темные горы, различала свет в окнах – как будто маленькие дырочки в саване ночи. А наверху… она увидела огни в небесах. Вин остановилась, восторженно задрав голову. Они выглядели неяркими и размытыми даже для ее обостренного оловом зрения, но они там были… Сотни. Тысячи. Маленькие, как искры на фитилях потушенных свечей.
– Звезды, – тихо произнес Кельсер, подходя к Вин. – Их нечасто можно разглядеть, даже с помощью олова. Должно быть, сегодня особенно ясная ночь. Раньше люди могли смотреть на них каждый вечер… до того, как пришел туман, до того, как Пепельные горы стали выбрасывать в небо дым и золу.
Вин удивленно посмотрела на него:
– Откуда ты знаешь?
Кельсер улыбнулся:
– Вседержитель изо всех сил старается уничтожить воспоминания о тех днях, но они живы.
Он повернулся, так и не ответив на ее вопрос, и пошел вперед. Вин поспешила за ним. Благодаря олову туман уже не казался таким зловещим. Теперь она понимала, почему Кельсер так спокойно и уверенно ходит по ночному городу.
– Ну ладно, – сказал наконец Кельсер, – давай испытаем еще один металл.
Вин кивнула. Оставив олово медленно тлеть, она выбрала другой металл и воспламенила его. И тут же случилось нечто странное: из ее груди вырвалось множество слабых лучей голубого света. Вин застыла на месте, уставившись на собственную грудь и задохнувшись от изумления. Большинство голубых линий были очень тонкими, как хлопковые нити, но две оказались толстыми, как шерстяная пряжа. Кельсер хмыкнул.
– Оставь пока этот металл и его напарника в покое. Они немного сложнее прочих.
– Но что?..
Вин проследила взглядом за голубыми линиями. Они показывали на разные предметы. Двери, окна… две уткнулись в самого Кельсера.
– Мы с ним разберемся, – пообещал Кельсер. – Погаси его пока и опробуй два последних.
Вин погасила странный металл и, не обратив внимания на его пару, выбрала один из оставшихся. И сразу ощутила вибрацию. Вин замерла, ясно различая некий пульс, который невозможно услышать… Но она чувствовала, как энергия короткими толчками проносится сквозь нее. Она как будто исходила от Кельсера. Вин вопросительно посмотрела на него.
– Это, наверное, бронза, – сказал Кельсер. – Внутренний металл, он притягивает, тянет. Он позволяет узнать, есть ли рядом кто-то из алломантов. Его используют охотники вроде моего брата. Обычно от него нет особой пользы… если, конечно, ты не Стальной инквизитор, который ищет туманщиков-скаа.
Вин побледнела.
– Инквизиторы пользуются алломантией?
Кельсер кивнул:
– Да, они все охотники… Вот только я не знаю, то ли они стали инквизиторами, потому что родились охотниками, то ли посвящение в инквизиторы дарует такую силу. Поскольку их главная обязанность – искать полукровок, которые пользуются алломантией, для них это полезное умение. К несчастью, полезное для них оказывается очень вредным для нас.
Вин хотела было кивнуть, но застыла на месте. Пульсирующая энергия угасла.
– Что случилось? – спросила она.
– Я воспламенил медь, напарницу бронзы, – ответил Кельсер. – Когда ты поджигаешь медь, то скрываешь свою силу от других алломантов. Можешь попробовать зажечь ее сейчас, если хочешь, но ничего особенного не почувствуешь.
Вин так и поступила. Но единственным, что она ощутила, была слабая вибрация внутри.
– Медь – жизненно важный металл, – сказал Кельсер. – Она спрячет тебя от инквизиторов. Но пожалуй, сегодня ночью нам не о чем тревожиться – любой инквизитор примет нас за знатных рожденных туманом, которые вышли немного попрактиковаться. Однако, если ты будешь одета как скаа и тебе понадобится зажечь один из металлов, позаботься сначала воспламенить медь.
Вин согласно кивнула.
– На самом-то деле, – продолжил Кельсер, – многие рожденные туманом никогда и не гасят медь. Она тлеет очень медленно и делает тебя невидимым для других алломантов. Она скрывает тебя от бронзы, а заодно не позволяет воздействовать на твои чувства.
Вин насторожилась.
– Так и знал, что ты заинтересуешься, – сказал Кельсер. – Любой, кто поджигает медь, невосприимчив к алломантии, влияющей на чувства. К тому же горение меди создает вокруг тебя большое облако. Это облако – его называют медным – скрывает от охотников всех, кто входит в него, но, правда, не спасает их от эмоциональной алломантии, как спасает тебя.