Состояние современной цивилизации (материалистической по своей сути с ее обращенными вовне умом и жизненной активностью), которое производит на вас столь удручающее впечатление, это только эпизод, но эпизод, который, по-видимому, был неизбежен. Ведь если необходимо достичь одухотворения всей человеческой природы и ощутить реальное присутствие Духа даже в физическом сознании и материальном теле, то, вероятно, должен был наступить период, когда Материя и физическая жизнь становятся главным объектом внимания и все усилия интеллекта направлены на открытие истины материального существования. С одной стороны, эта эпоха, давая всему, даже уму, материальное объяснение, породила почти непреодолимые трудности для духовного искателя, о которых вы говорите, но с другой – придала жизни в Материи ту значимость, в которой ей практически полностью отказывала духовность прошлого. Эта эпоха сделала одухотворение Материи необходимым условием духовного поиска, способствуя тем самым нисхождению эволюционирующего духовного сознания в земную Природу. Но не следует ожидать от этого периода большего, так как реально его усилия были направлены скорее на подавление и почти полное уничтожение духовности в человечестве. Выход из создавшейся ситуации возможен только при условии, что противостояние противоположных сил будет использовано в божественных целях и только благодаря вмешательству свыше.
* * *
Все этапы истории развития человечества можно рассматривать как постепенную подготовку земного сознания, и каждая фаза этой подготовки необходима и оправдана. Без сомнения, суждено было прийти и сегодняшней материалистическо-интеллектуальной стадии, имеющей свое предназначение и смысл. Вполне возможно, что одна из задач этой стадии была чисто экспериментальной – выяснить, в каком направлении и как далеко сможет продвинуться человеческое сознание, следуя по пути интеллектуального и внешнего господства над Природой, используя только физические и интеллектуальные средства, без участия более высокого сознания и знания. Не исключено также, что сопротивление, возникшее на данном этапе, могло побудить духовное сознание, растущее благодаря преодолению всех испытаний жизни, предпринять попытку овладеть Материей и обратить ее к Божественному. Нечто подобное пытались сделать последователи Тантры и вишнуиты с эмоциональной и низшей витальной природой, не ограничиваясь обращением к Высшему одного только разума, как это характерно для Веданты. Однако трудно ожидать от этого периода чего-то большего и предполагать, что материализм сам по себе есть нечто духовное или же что беспросветное состояние современной Европы, охваченной смутой и насилием, является необходимым условием для нисхождения Духа. Этот мрак и насилие, которые, похоже, намерены полностью уничтожить свет ментального идеализма и желание гармонии, утвердившиеся было в разуме человечества, связаны с нисхождением жестоких и темных витальных Сил, стремящихся завладеть человеческим миром в своих собственных и отнюдь не духовных целях. Действительно, вторжение асурических сил из темных витальных миров предсказывалось некоторыми оккультистами как одно из первых последствий нисхождения и давления божественной Силы на витальную область, но это рассматривалось как условие неизбежной битвы, а не как обстоятельство, способствующее божественной Победе. Беспощадное воздействие на Материю в попытке интеллекта покорить материальную Природу и использовать ее в своих целях может пробудить ее от пассивности и инертности, хотя это всегда делалось им ради достижения материальных благ, в раджасическом духе и при полном отрицании духовности в качестве внутренней основы. Его усилия могут привести и, судя по всему, уже приводят к хаосу и дезинтеграции, а попытки нового творения и объединения столкнутся, с одной стороны, с упорной неподатливостью материальной Природы, а с другой, с возрождением первобытного варварства и жестокости полуживотной витальной Природы. Как в этом случае действовать духовным силам, чтобы извлечь пользу из этого противоборства энергий материального космоса? Путь Духа это путь мира, света и гармонии, и если Дух должен сражаться, то лишь потому, что существуют силы, стремящиеся уничтожить духовный свет или не допустить его проявления. Благодаря духовному преобразованию инертность должна быть заменена божественным миром и тишиной, беспокойная раджасическая энергия – спокойной, мощной, чистой и свободной динамической силой, а ум должен стать восприимчивым к действию высшего Света и Знания. Как может деятельность, свойственная эпохе материализма, привести к такому преобразованию?
Материализм едва ли может быть духовным в своей основе, поскольку его главный способ действия прямо противоположен духовному. Духовный принцип заключается в том, чтобы действовать изнутри вовне, тогда как принцип материализма – действовать извне вовнутрь. Материализм рассматривает внутреннее как результат внешнего, главным образом феномена Материи, и действует, исходя из этого взгляда на мир. Он стремится «усовершенствовать» человечество внешними средствами, и одно из его главных усилий направлено на построение идеального социального механизма, принуждающего людей соответствовать общепринятым нормам. Идея духовности основывается на отказе от эго и единении с Божественным, здесь же она заменена принесением индивида в жертву милитаристскому и индустриальному Государству. Так где же во всем этом хоть какая-нибудь толика духовности? Только когда ум, витальное и физическое откроются глубинной душе, высшему «Я», Божественному, когда они подчинятся духовным силам и станут проводниками внутреннего Света, высшего Знания и Силы, может прийти истинная духовность. Но это слово часто утрачивает первоначальный смысл, когда его ошибочно используют для определения явлений ментального, эстетического и витального порядка, которые не имеют с духовностью ничего общего.
* * *
Все, о чем вы говорите, только подтверждает тот общепризнанный факт, что наш мир это мир медленной эволюции, в результате которой человек появился из животного (и еще не совсем вышел из этого состояния), свет появился из тьмы, развитое сознание – из вначале инертного и безжизненного, а затем мятущегося и борющегося бессознательного. Духовное сознание пока находится в процессе проявления, и только благодаря ему можно познать Божественное. Религии, полные смешанных, противоречивых и невежественных витально-ментальных представлений, способны воспринимать лишь проблески Божественного. Позитивистский ум, признающий только физическую реальность, который сомневается во всем, кроме того, что есть здесь и сейчас, и отказывается верить в возможность или неизбежность прихода чего-то другого, вообще не способен что-либо увидеть. Духовное сознание это новое сознание, которое должно быть развито и уже находится в процессе развития. Вполне естественно, что вначале и на протяжении довольно длительного периода времени лишь единицы смогут воспринять свет во всей его полноте, значительно большее число людей будут воспринимать его частично, но и это ничтожно малая часть по сравнению со всем человечеством. И все же то, что достигнуто одиночками, на определенной стадии эволюции может стать доступным для многих людей, и именно ради этого совершаются усилия, которые мы сейчас предпринимаем.
I
Веды
Предисловие
В древние времена Веда почиталась как священная книга мудрости, как великое собрание вдохновенной поэзии, плод труда риши, провидцев и мудрецов, озаренным умам которых открылась – а не была познана лишь умозрительно – великая универсальная, вечная и безличная Истина, которую они воплотили в мантры, стихи силы, рожденные не обычным, но божественным вдохновением и произошедшие из божественного источника. Имя этих мудрецов было Кави; позднее это слово стало употребляться для обозначения любого поэта, но в то время его смысл был таков: «провидец истины». В Веде они описываются как kavayaḥ satyaśrutaḥ, «провидцы, которые слышат Истину», а сама Веда именовалась шрути (śruti) – словом, которое стало означать «Писание откровения». В таком же качестве воспринимали Веду и провидцы времен Упанишад, и они часто обращались к ее авторитету, чтобы подтвердить истины, провозглашенные ими самими, а позднее также причисленные к Шрути, Писанию откровения, и вошедшие в священный Канон.
Эта традиция продолжилась в Брахманах, сохраняясь вопреки попыткам комментаторов ритуалистического толка, яджников, все объяснить как миф и обряд и несмотря на различение, введенное пандитами, согласно которому следовало выделять раздел деяний, Кармаканду, и раздел Знания, Джнянаканду – при том, что первый отождествлялся с гимнами Вед, а второй с Упанишадами. Это преобладание разделов, посвященных обряду, над разделами, связанными со Знанием, резко осуждается в одной из Упанишад и в Гите, но при этом и в той и в другой Веда рассматривается как Книга Знания. И все же канон Откровения, Шрути, включающий и Веды, и Упанишады, признавался наивысшим и непогрешимым авторитетом в сфере духовного знания.
Является ли все это легендой и вымыслом или безосновательной и даже бессмысленной традицией? Или дело в том, что эта теория появилась на свет лишь благодаря наличию небольшого количества высоких идей в ряде поздних гимнов? Не приписали ли авторы Упанишад стихам Ригведы смысл, которого в тех не было, создав его своим воображением или просто вольно истолковав? Современная европейская наука утверждает именно это. Она склонила на свою сторону и умы современной Индии. В пользу европейской точки зрения говорит тот факт, что ведические риши были не только провидцами, но также песнопевцами и жрецами на жертвоприношениях – что их напевы, предназначенные для исполнения в ходе публичных жертвоприношений, постоянно отсылают нас к обычному ритуалу, и, видимо, нацелены на получение внешних плодов этих церемоний – богатства, процветания, победы над врагами. Саяна, великий комментатор, предлагает ритуалистическое и – в местах, где этого требует контекст, условное мифологическое или историческое толкование стихов Ригведы, крайне редко допуская более возвышенный смысл, хотя иногда он и предполагает этот смысл, – также и в качестве альтернативного, словно отчаявшись в возможности подобрать ритуалистическую или мифологическую трактовку. Тем не менее Саяна не отрицает ни духовный авторитет Веды, ни присутствия в ее гимнах более высокой истины. Впрочем, окончательное ее раскрытие было оставлено до наших времен и популяризовано западными учеными.
Европейские ученые переняли ритуалистическую традицию, но что касается всего прочего, то Саяну они просто оставили в стороне и занялись собственными этимологическими изысканиями или взялись строить собственные догадки в отношении ведических стихов, предложив новое толкование, во многом спорное и надуманное. Они принялись искать в Веде то, что их интересовало: древнюю историю Индии, ее общественное устройство, ее образ жизни – картину цивилизации тех времен. На основе различия языков они изобрели теорию арийского вторжения с севера, вторжения в дравидскую Индию, которое не запечатлелось ни в памяти, ни в традиции самих индийцев и не оставило никакого следа ни в эпической, ни в классической литературе. Ведическая религия с их точки зрения представляла собой простое поклонение богам природы, основанное на солярных мифах и освященное жертвоприношениями и жертвенными церемониями, достаточно примитивными по идеям и по содержанию, – и вот эти варварские моления и составляют столь высоко ценимую, прославленную и возведенную на пьедестал Веду.
Нет сомнения, что вначале существовало поклонение силам физического мира – Солнцу, Луне, Небу и Земле, Ветру, Дождю, Буре и прочим силам, Священным Рекам и множеству богов, которые управляли явлениями Природы. Это общая особенность древнего культа поклонения в Греции, Риме, Индии и у других народов древнего мира. Но во всех этих странах такие боги постепенно приобретали более высокие, психологические функции; Афина Паллада, которая первоначально могла быть богиней Зари, восходившей в пламени из головы Зевса – бога Неба, ведического Дьяуса, в классической Греции выполняет более высокую функцию, а римляне отождествляют ее со своей Минервой, богиней учености и мудрости; аналогичным образом, Сарасвати, богиня Реки, становится в Индии богиней мудрости, учености, искусств и ремесел; все греческие боги претерпели различные превращения в этом направлении: бог Солнца Аполлон стал богом поэзии и пророчеств, бог Огня Гефест стал божественным кузнецом, богом труда. В Индии этот процесс остановился на полпути, и ведические боги, развив свои психологические функции, в значительной мере сохранили определенность внешнего характера, а представление более возвышенных идей уступили новому пантеону. Им пришлось отдать главенствующие позиции богам Пуран, которые развились из этой же ранней группы божеств, но приобрели более масштабные космические функции, – Вишну, Рудре, Брахме, произошедшему из ведического Брихаспати, или Брахманаспати, Шиве, Лакшми, Дурге. Таким образом, в Индии превращение, затронувшее богов, было менее полным – боги раннего периода стали подчиненными божествами пуранического пантеона. Это произошло в значительной степени благодаря тому, что сохранилась Ригведа, в которой сосуществовали и в равной степени подчеркивались их психологические и их внешние функции; в Греции же и в Риме не было таких древних литературных памятников, которые могли бы сохранить в себе изначальные черты греческих и римских богов.
Это превращение, очевидно, происходило под влиянием культурного развития этих древних народов, которые все больше опирались на разум, все меньше были поглощены физической жизнью и, по мере того, как успешно развивалась их цивилизация, у них возникала потребность видеть в своей религии и в своих богах более возвышенные и тонкие стороны, которые могли бы подтвердить их новые, в большей степени ментальные, концепции и интересы и открыть им подлинно духовное существо или некую небесную фигуру – дающую божественную поддержку и санкционирующую их действия. Однако главнейшая роль в определении и углублении этой направленности вовнутрь, несомненно, принадлежит мистикам, которые оказывали огромное влияние на эти древние цивилизации. Действительно, почти всем им предшествовала эпоха Мистерий, когда люди, обладавшие более глубоким уровнем знаний и самопознания, устанавливали свои порядки, значимые ритуалы, символику и тайную практику внутри или на границе более примитивных внешних религий. Этот процесс принимал различные формы в разных странах. В Греции существовали орфические и элевсинские мистерии, в Египте и Халдее – жрецы с их оккультной практикой и магией, в Персии – волхвы (маги), в Индии – риши. Важнее всего для мистиков было самопознание и углубленное знание мира. Они обнаружили, что под оболочкой внешнего физического человека находится глубинное «я» и внутреннее существо, открыть и познать которое есть его высочайшая задача. «Познай самого себя» – таково было их великое наставление, точно так же, как в Индии познание Себя (или Самости), Атмана, стало великой духовной потребностью, высочайшей целью человеческого существования. Эти мистики также обнаружили Истину, Реальность, лежащую за внешними проявлениями вселенной, и ее открытие, следование ей, осуществление этой Истины было их великим устремлением. Они раскрыли тайны и силы Природы, которые не принадлежали физическому миру, но были способны дать оккультную власть над ним и над предметами, находящимися в нем; систематизация этого оккультного знания и способностей также сделалась одним из их главных занятий. Но безопасно заниматься этими вещами можно было только после трудной и тщательной подготовки, соблюдения дисциплины и очищения своей природы – человеку обычному это было не под силу. Вступая в эту область без суровой проверки и подготовки, человек подвергал опасности и себя, и других; это знание, эти силы могли быть неправильно использованы, неправильно истолкованы, обращены от истины ко лжи, от добра ко злу. По этой причине все это было окружено строгой тайной, и под ее покровом знание передавалось от учителя к ученику. Была создана завеса из символов, за которой могли укрыться эти таинства, выработан язык, доступный пониманию лишь посвященных и непонятный для других или понимаемый ими в смысле, лежащем на поверхности, который тщательно укрывал подлинное значение и тайну слов. Это было сутью мистицизма повсеместно.