* * *
Модернизационный потенциал России выглядит сегодня практически исчерпанным. На протяжении ХХ в. слишком большое количество жизненных сил нации было истрачено в ненужных мобилизациях, слишком велико разочарование от неудач и слишком дезинтегрированы народ и элиты, чтобы можно было предпринять новую попытку прорыва. Это особенно печально потому, что именно в наши дни имеются крайне благоприятные условия для резкого ускорения экономического и социального развития страны: сырьевые доходы, которые могли бы быть использованы для финансирования модернизации, велики как никогда; финансовые ресурсы повсюду в мире невообразимо дешевы, а возможности для их доходного инвестирования ограничены; трансферт технологий не самого последнего поколения выглядит предельно доступным и осуществляется сплошь и рядом далеко не самыми развитыми странами; а принципы и технологии модернизационных прорывов давно уже вошли в учебники по developmental economics.
У современной России имеются все объективные предпосылки для успешной модернизации, кроме одной, но самой важной: политической воли и заинтересованности элит и общества в модернизации. Этот минус перевесит все плюсы, и наша страна в ближайшие годы продолжит свое движение «по наклонной траектории».
Однако, несмотря на то, что эта перспектива выглядит не слишком оптимистичной, не нужно относиться к ней фаталистически. В последние десятилетия ХХ в. на путь модернизации встали такие страны, что сегодня можно уверенно сказать: нет такого момента в истории любого государства, когда его модернизация была бы невозможной. Южная Корея в 1950-е годы была намного беднее Кении, но обогнала ее по уровню жизни более чем в 10 раз. Китай времен конца «культурной революции» был беднее, чем в начале ХХ столетия, но через 30 лет стал первым в мире экспортером промышленных товаров, главным рынком автомобилей и самой масштабной строительной площадкой на планете. Для тех, кто сильно желает, нет ничего невозможного. И нам стоит начать хотеть перемен, не прятаться в лохмотья консервативной идеологии, не поклоняться государству, ничего не сделавшему для народа в последнюю четверть века, не ждать улучшений, а пытаться самим обеспечить их. Мы все можем, но просто сейчас мы ничего не хотим. И изменить эту ситуацию никто, кроме нас, не в силах.
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРИЗИС В РОССИИ И РЕЗУЛЬТАТИВНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ АНТИКРИЗИСНОЙ ПОЛИТИКИ
Т.А. АгаповаАгапова Татьяна Анатольевна – доктор экономических наук, профессор ИППК им. М.В. Ломоносова
Современный кризис в мировой экономике отличается значительными масштабами и сложными социально-экономическими последствиями, связанными с модернизацией экономики на новой научно-технологической основе. Эти процессы по своему содержанию имеют долговременный характер. Поэтому и экономические стратегии, реализуемые национальными правительствами и центральными банками, а также международными экономическими институтами, включают в себя как краткосрочные и среднесрочные антикризисные инструменты, так и более долговременные меры экономической политики, направленные на восстановление траекторий устойчивого экономического роста.
Этот общий долговременный процесс преодоления кризисных тенденций в мировой экономике приобретает в России ряд специфических особенностей, которые, в свою очередь, «отодвигают» временной горизонт возвращения на траекторию устойчивого экономического роста. Одной из таких особенностей является значительное увеличение степени открытости экономики России, что, в частности, нашло свое отражение в росте доли внешнеторгового оборота ВВП с 47 % в июле 1998 г. до 53 % в июле 2008 г. При этом структура товарного экспорта из России значительно ухудшилась по сравнению с 1998 г.: если в 1998 г. доля продукции топливно-энергетического комплекса составляла 42 % в общем объеме товарного экспорта из РФ, то к июлю 2008 г. эта доля возросла до 70%1. Это свидетельствует о значительном усилении сырьевой ориентации экономики, что сопровождается относительно низким уровнем наукоемкости и информоемкости ее отраслей: в России эти показатели примерно в 3 раза ниже, чем в среднем в группе индустриально развитых стран2.
Экспорт нефти и газа обеспечивает более двух третей общих доходов от экспорта из России и составляет более 15 % ВВП3. Открытая экономика с сырьевой ориентацией экспорта сильно восприимчива к внешним шокам, связанным с падением цен на нефть, с изменением направлений международных потоков капитала и с колебаниями мировых фондовых рынков. Дальнейший экономический рост в России в значительной мере будет зависеть от эффективности структурных и налоговых реформ, направленных на расширение не-нефтяной налоговой базы экономики. Поэтому на первый план выдвигаются вопросы, связанные с разработкой не только краткосрочных антикризисных мер стабилизации экономики, но и более долговременных стратегий государственной экономической политики, обеспечивающих устойчивый рост экономического потенциала вне прямой зависимости от циклических колебаний конъюнктуры.
В широкой дискуссии о стабилизационных и более долгосрочных стратегиях экономической политики нередко остается на втором плане вопрос о типе экономического спада, который сформировался в экономике России на фоне глобального кризиса. Конечно, в настоящее время еще сложно адекватно оценивать всю картину полностью, однако с очевидностью проявились признаки стагфляционного спада, когда относительно быстрый и малоуправляемый рост безработицы сопровождается достаточно высокой инфляцией.
Последние годы (до осени 2008 г.) можно характеризовать как период относительной стабилизации уровня инфляции, хотя, несмотря на самые серьезные усилия и Центрального банка, и Министерства финансов, за десять лет, прошедших после кризиса 1998 г., уровень инфляции в России не приблизился к тому значению, которое является устойчивым для индустриальных стран и составляет в среднем 1–3 % в год, а в развивающихся странах – в среднем 3–5 % в год4.
В экономике России как прогнозные, так и фактические показатели уровня инфляции более высокие, а превышение фактических показателей над прогнозными значениями свидетельствует не только об относительной неточности макроэкономического прогнозирования, но и о том, что динамика инфляционных ожиданий пока слабо поддается корректирующему воздействию со стороны органов государственного регулирования экономики. Так, например, в 2006 г. уровень инфляции составил 9 % против 8,5 по прогнозу; в 2007 г. – 12 % против 8 по прогнозу; в 2008 г. – 13,5 % против 7,5–8,5 % по прогнозу. Первоначальный прогноз уровня инфляции на 2009 г. составлял 13 % (уточненный – 11 %) при одновременном спаде ВВП в размере 2,2 % (первоначальные данные)5 и в размере 6–7 % (уточненные прогнозные данные Правительства РФ) 6. Фактически спад ВВП в 2009 г. составил, по оценочным данным, 8,5 % при уровне инфляции в 9–10 %, что делает вероятным достаточнодлительный, затяжной выход из финансово-экономического кризиса, так как подъем экономики в условиях стагфляции, как правило, затруднен7.
В многочисленных дискуссиях о мировом финансово-экономическом кризисе нередко проводится прямая аналогия между спадом производства в индустриальных странах и в России, хотя в индустриальных странах ведущими факторами спада являются изменения параметров совокупного спроса, тогда как в России стагфляционные тенденции определяются преимущественно параметрами совокупногопредложения. Так, например, снижение ВВП в США и в странах ЕС сопровождается постепенным снижением общего уровня цен при относительно невысоком уровне инфляции. В 2008 г. в странах ЕС уровень инфляции составил 2,5 %, в США он возрос до 4 %, но уже в 2009 г. проявил тенденцию к снижению. При этом снижение цен на дома в США, помимо проблем с обеспечением кредитов, одновременно уменьшило доходы и накопленное богатство домохозяйств, что привело к сокращению потребительских расходов как основополагающей части совокупного спроса. С учетом последующей мультипликации это сокращение усилило общий спад в экономике США.
Поэтому в основу антикризисной программы США были положены ассигнования для стимулирования потребительского спроса, в первую очередь с помощью комплекса мер налоговой политики, а также расширения расходов правительства по созданию новых рабочих мест. Стратегия стабилизации предусматривает увеличение налогов на доходы от капитала и на дивиденды (с 15 до 20 %), отмену налоговых льгот для наиболее высокодоходных групп населения в 2010 г., введение налогов на прибыли, полученные за рубежом. Совокупность этих мер должна обеспечить дополнительные налоговые поступления в государственный бюджет в размере 350 млрд долл. в год.
В то же время предполагается сохранение льгот в налогообложении большинства населения, причем наименее обеспеченные группы выигрывают от изменений в налоговой системе: федеральный бюджет США на 80 % обеспечивается налоговыми платежами, которые вносят 20 % граждан с наиболее высокими доходами8. Общие расходы на расширение потребительского спроса составляют свыше 42 % всех антикризисных ассигнований правительства США.
В отличие от описанной последовательности событий, сопровождающих спад совокупного спроса, в экономике России из-за монополизации цены на недвижимость искусственно поддерживаются на относительно высоком уровне, не соответствующем затратам, хотя отдельные строительные фирмы и предоставляют скидки. Средняя цена одного м
2
Высокая монополизация ряда отраслей производства в экономике России препятствует и адекватному снижению цен на нефтепродукты вслед за снижением мировых цен на нефть – более того, происходит традиционное ежегодное повышение цен на услуги ЖКХ: электроэнергию, тепло, воду, услуги стационарной телефонной сети; возрастают железнодорожные тарифы и т.д. Эти повышательные тенденции противодействуют тем понижательным тенденциям в динамике уровня цен, которые сопровождают в России спад потребления и инвестиций как компонентов совокупного спроса.
Стагфляционные тенденции в экономике России основаны на сохранении устойчивой диспропорции в динамике реальной заработной платы и производительности труда: по данным Росстата, за первые девять месяцев 2008 г. рост реальной заработной платы составил 12,8 %, тогда как рост производительности труда составил около 7%9. В сочетании с комплексом антикризисных мер бюджетно-налоговой и денежно-кредитной политики правительства и ЦБ РФ, многие из которых также способствуют повышению уровня цен, эти стагфляционные тенденции формируют базу устойчивых инфляционных ожиданий на фоне продолжающегося спада производства.
Как показано в табл. 1, антикризисные меры правительств и центральных банков носят во многом проинфляционный характер и в индустриальных странах, и в трансформационных экономиках. Однако в экономике России инфляционные риски оказываются более высокими не только с точки зрения чисто количественной оценки уровня инфляции, но и вследствие стагфляционного «наполнения» этого уровня.
Таблица 1
ДИНАМИКА УРОВНЯ ИНФЛЯЦИИ (в %)
Примечание: Таблица составлена на основании материалов, опубликованных в вышеназванной статье М. Ершова (Вопросы экономики. – М., 2009. – № 12. – С. 10). Данные по Японии отражают периоды 08.2009 г. / 08.2007 г.
В индустриальных странах, как известно, был продолжительный период стагфляции после нефтяных шоков 70-х годов, а экономические стратегии, направленные на снижение инфляции и постепенное оживление экономики, имели долгосрочный характер, связанный с последовательным осуществлением стимулирующих налоговых реформ. В качестве меры противодействия аналогичным стагфляционным тенденциям в экономике России были снижены ставки НДС, что является эффективным инструментом не только количественного стимулирования экономического роста, но и относительного повышения его качества, так как основной выигрыш от снижения ставок НДС получают отрасли с высокой добавленной стоимостью. При последовательной реализации такой стратегии структура экономики может измениться в связи с перемещением акцента с сырьевых отраслей на отрасли с более высокой степенью переработки. Более того, Министерство экономического развития и торговли РФ – как один из органов государственного регулирования экономики, разрабатывающих антикризисные стратегии экономической политики, – предполагает осуществить замену НДС налогом с продаж и снижение ставок налогообложения до 10 % в целях стимулирования малого и среднего бизнеса как потенциального «локомотива» экономического роста.
Однако другой орган государственного регулирования экономики – Министерство финансов РФ – достаточно сдержанно оценивает перспективы снижения налоговой нагрузки в условиях финансово-экономического кризиса, поскольку такое снижение будет обязательно сопровождаться дополнительным сокращением налоговых доходов государственного бюджета. А ведь доходная часть Федерального бюджета России и без того уменьшилась в 2009 г. более чем на 20 % вследствие сокращения объемов экспорта сырья и снижения цен на него. Дальнейшее сокращение бюджетных доходов происходит и из-за общего спада ВВП. Между тем расходы государственного бюджета быстро увеличиваются, в том числе и вследствие финансирования чрезвычайных антикризисных мер экономической политики в 2008–2009 гг., что сопровождается сохранением инфляционного давления и в 2010 г. В целом за период 2005–2008 гг. темп роста расходов консолидированного бюджета РФ вместе с внебюджетными государственными фондами примерно в 6 раз превышал темпы роста ВВП по физическому объему, что не могло не сопровождаться устойчиво высокой инфляцией. За этот период консолидированный бюджет в номинальном выражении возрос в 3,2 раза, а ВВП в реальном выражении – примерно на 30%10. Хотя за период между двумя кризисами (с августа 1998 по сентябрь 2008 г.) объем ВВП России в реальном выражении почти удвоился, номинальный объем ВВП в долларовом выражении возрос почти в 7 раз, главным образом за счет роста цен на энергоносители и сырье как основы для повышения реального курса рубля11.
Эффективность стимулирующей налоговой политики может оказаться относительно невысокой в том случае, если она не будет сопровождаться скоординированными антиинфляционными стратегиями правительства и Центрального банка по управлению динамикой государственных расходов, с одной стороны, и динамикой денежной массы – с другой.
За период высокой конъюнктуры на внешних сырьевых рынках в Центральном банке РФ были аккумулированы значительные официальные валютные резервы, величина которых достигла максимального значения к июлю 2008 г. и составила 596,6 млрд долл. Одновременно правительство РФ, начиная с 2004 г., аккумулировало значительные резервные ресурсы в Стабилизационном фонде, который с февраля 2008 г. был преобразован в собственно Резервный фонд и Фонд национального благосостояния, суммарный объем которых осенью 2008 г. приблизился к 190 млрд долл.12 Поэтому в кризисной ситуации, начиная с осени 2008 г., правительство и ЦБ РФ имели возможность профинансировать комплекс антикризисных мер бюджетно-налоговой и денежно-кредитной политики, позволив экономике оперативно адаптироваться к изменениям конъюнктуры. Были предоставлены дополнительные ресурсы банковскому сектору и тем самым обеспечены выплаты по депозитам и внешним долговым обязательствам банками и корпорациями. Таким образом, если в 1998 г. часть издержек по стабилизации экономики после кризиса была профинансирована негосударственным сектором, то в 2008–2009 гг. это бремя в основном принял на себя государственный сектор, чьи денежно-кредитные издержки, а также бюджетные и квазибюджетные расходы значительно возросли. При этом непосредственные бюджетные затраты на антикризисные меры оцениваются всего лишь на уровне 0,58 % ВВП России 2007 г., тогда как доля квазифискальных издержек стабилизации экономики может составить около 14,7 % от его объема13.