Относительно его места в системе отрасли нужно понять, в какой мере расширение предмета конституционно-правового регулирования в области идеологического многообразия на постсоветском этапе, изменение приемов и способов его регулирования, способствует его правовой институционализации. Полагаем, данный фактор является одним из определяющих. Однако одно дело – констатировать единую институциональную природу данных норм. И совсем другое – вписать эту институциональную совокупность в существующие представления о системе отрасли. Если разделять подход, в соответствии с которым предлагается выделять институт основ конституционного строя, то это не позволяет вести речь о самостоятельной институциональной природе идеологического многообразия.
Данными соображениями и определяется наш интерес к проблемам системы отрасли конституционного права и взаимосвязанному вопросу о юридической природе конституционно-правовых институтов. Теперь же мы можем добросовестно перейти собственно к проблеме системы отрасли конституционного права.
Постановка вопроса о системе отрасли конституционного права, а в конечном счете и вопроса об определении понятия, признаков и функционального назначения категории конституционно-правового института, предполагает рассмотрение известного круга проблем. Во-первых, это проблемы, связанные с уяснением самого понятия системы отрасли права и, что существенно, с выяснением юридического смысла, назначения систематизации правовых норм как в плане теоретической, так и отраслевой юриспруденции. Во-вторых, объективируется проблема поиска и обоснования адекватного критерия систематизации – основания дифференциации и интеграции правовых норм. В-третьих, проблемы определения элементного состава системы, идентификации юридической природы образуемых правовых общностей. В-четвертых, проблема установления системных взаимосвязей соответствующих элементов. Наконец, в-пятых, решение ключевой проблемы практического применения системного подхода к отраслевому нормативно-правовому массиву в процессе как правотворчества, так и правореализации. Рассмотрим методологические основы вопроса.
Система отрасли конституционного права – категория научная, наделенная соответствующей формой и содержанием. При этом, по понятийному ряду профессора Н.А. Богдановой, с одной стороны, данный феномен представляет собой понятие простое (категорию), с другой – теоретическое построение (теорию)13. Дело в том, что всякое сложносоставное научное построение, будь то доктрина, концепция или теория, образуется на почве того или иного объективного юридического феномена, научным отражением которого является единичное понятие. В этом смысле система отрасли, являясь по содержанию теоретическим построением, в формальном плане предстает перед исследователем как научное понятие (категория). Н.А. Богданова, напрямую не обращая внимания на такой характер взаимосвязи сложных и простых компонентов системы науки конституционного права, указывает на логическую природу первичных элементов – научных понятий в отношении теоретических построений14.
С определением системы отрасли конституционного права как научной категории теснейшим образом связан вопрос об ее (системы) объективной или субъективной природе. Не вступая в давний теоретический спор об объективном и субъективном в праве и его системе15 – он уведет нас в сторону, – в решении данной проблемы следует учесть одно методологическое соображение. И заключается оно в том, что первым требованием ко всякой научной категории является требование объективности16. В этом состоит важнейшая специфическая черта научного знания, отличающая его от всех иных форм познания, – отражать в категориальном аппарате соответствующей науки реально существующие, объективные общественные отношения, явления и процессы. В этом смысле любая научная абстракция должна иметь под собой объективное основание, в то время как научный поиск в целевом отношении должен быть направлен на постижение объективных закономерностей познаваемого предмета. В вопросе о системе отрасли конституционного права следует всегда различать, во-первых, ее объективный статус и закономерности как юридического феномена и, во-вторых, научные представления о ней в категориальной и теоретической формах. Процесс и результат познания феномена системы отрасли конституционного права непременно несет в себе субъективное начало. И это нормально для юриспруденции, как и для любой другой гуманитарной науки, где истина, как известно, рождается в споре. Однако главная задача ученого состоит в том, чтобы не упустить ту тонкую грань между объективными закономерностями изучаемого феномена, его логикой, банальным здравым смыслом и собственными научными представления о нем. Важно не «заисследоваться», не дойти до схоластических мудрствований, которые, по меткому замечанию профессора Г.С. Гурвича, «подобно патентованным средствам от мигрени и зубной боли, – столь же безвредны, сколь и бесполезны»17. Глубоко прав профессор С.С. Алексеев, указав, что «право, как и государство, не существует только в сознании и психических переживаниях людей, а имеет объективный характер. Система (структура) какого-либо явления представляет собой его необходимое свойство. Поэтому признание права объективной реальностью… означает в то же самое время признание объективного характера и его свойств, в том числе и его внутренней структуры – системы права»18. Следует заключить, что феномен системы отрасли конституционного права, с одной стороны, представляет собой объективное свойство одноименной отрасли, а с другой – систему представлений об этом феномене в науке конституционного права. Вместе с тем именно наука конституционного права посредством собственной методологии призвана выявить те объективные закономерности, свойственные системе отрасли, существо которых определяет юридический смысл и практическое назначение конституционно-правовой систематизации.
Установление факта объективности системы отрасли конституционного права обязывает сделать еще один важный и необходимый вывод: система данной отрасли права возникает и развивается параллельно с самой отраслью. В феноменологическом плане отрасль конституционного права и ее система вообще не поддаются разграничению, так как ни система вне отрасли, ни отрасль вне системы объективно не существуют. Система отрасли конституционного права есть «форма жизни» самой отрасли. В системе закладывается механизм ее функционирования. Поэтому выявление отрасли права вне ее системы невозможно. Становление отрасли конституционного права в России это наглядно иллюстрирует. Здесь действует простой закон диалектики: всякая отрасль, и конституционное право не исключение, познается лишь в соотношении с себе подобными явлениями – в данном случае с такими же отраслями права. Ее возникновение, таким образом, проистекает из необходимости ее самоидентификации, отграничения от подобных феноменов и научного осознания этого обстоятельства.
Исторически это произошло в дореволюционный период истории России, а именно в начале XIX в. Первое внятное определение русского государственного права, по всей видимости, было дано профессором Дерптского (Тартусского) университета К.О. Дюгамелем19 в его труде под названием «Опыт государственного права Российской империи»20. Под «главным предметом» курса государственного права автор предлагал понимать «изложение прав и обязанностей разных сословий и определение отношений, существующих между подданными и верховной властью»21. Вместе с тем автор выделил государственное управление в особый раздел, посвященный механизму осуществления государственных установлений22. Такая формулировка предмета государственного права проистекала из германской государственноправовой традиции, производившей в то время деление государственного права на вопросы государственного устройства (в широком смысле) и вопросы государственного управления. Сообразно этому мыслилась и система государственного права, также реципированная российскими учеными. Справедливости ради следует сказать, что имела место не простая рецепция категорий, а заимствование методологии познания отрасли государственного права, способа ее отграничения от смежных отраслей и установления логики распределения государственно-правовых норм по отделам государственного устройства и государственного управления. Все это свидетельствует об одном – система отрасли конституционного права диалектически связана с судьбой самой отрасли. С ее образованием в качестве обособленной правовой общности, развитием представлений о ней в научном сообществе образуется и развивается система отрасли конституционного права.
Уяснение объективных закономерностей, логики систематизации конституционно-правовых норм составляет традиционный предмет отечественной юридической мысли: как дореволюционной, так и советской, в меньшей степени – постсоветской. И дело здесь не только в том, рассматривалась ли система отрасли конституционного права как научное понятие и теоретическое построение на конкретном историческом этапе развития науки или нет. Известная формализация юридических явлений, как и самого права, есть результат их принципиальной, длительной научной разработки, накопления знаний о соответствующем предмете многими поколениями ученых. И отсутствие понятия «система отрасли конституционного права», скажем, в науке дореволюционного государственного права вовсе не означает отсутствия как самого феномена системы названной отрасли, так и определенной научной рефлексии на сей предмет. Более важно в этом смысле обратить внимание на то, в каком ключе и контексте рассматривались вопросы, связанные с системой отрасли; имела ли место дискуссия по этому вопросу. Необходимо разобраться, на основании какого историко-теоретического знания мы можем теперь судить о фактической системе государственного права дореволюционной России. Важную задачу составляет установление направлений фактической кумуляции и преемственности теоретических представлений о системе отрасли конституционного права на протяжении всех периодов развития науки.
Исследование комплекса проблем, обозначенных нами в самом начале, с учетом всего сказанного возможно, прежде всего, в историко-теоретическом ключе. Такова логика объективно существующих юридических явлений – их история есть готовая теория для научной мысли наших дней23
1
См.: Кононов К.А. Идеологическое многообразие как институт российского конституционного права: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2009.
2
Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 г.) (с учетом поправок, внесенных законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 г. № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 г. № 7-ФКЗ) // СЗ РФ. 2009. № 4. Ст. 445).
3
См., например: Мезенцева А.Б. Институт гражданства в Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2006; Хомина И.С. Институт гражданства Российской Федерации: теоретические и практические вопросы: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2004.
4
См., например: Брянцев О.Г. Гражданство Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1993. С. 8–9.
5
См., например: Гончаров М.В. Конституционно-правовое регулирование территориального устройства Российской Федерации: вопросы теории и практики: Дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006. С. 43; Стародубцев В.П. Государственное устройство как конституционно-правовой институт: основные тенденции развития: Дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2006. С. 28 и далее.
6
См., например: Аванесян А.А. Референдум как конституционно-правовой институт в современной России: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2004; Синцов Г.В. Конституционно-правовой институт референдума Российской Федерации и субъектов Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2003.
7
Так, институциональная природа норм, регулирующих референдум, в данных исследованиях не обосновывается, не говоря уже об определении места данного института в системе отрасли (см., например: Аванесян А.А. Указ. соч.; Синцов Г.В. Указ. соч.).
8
Среди таких работ можно назвать диссертационные исследования В.П. Стародубцева, содержащее разбор проблемы конституционно-правового института и системы отрасли конституционного права (Старобудцев В.П. Указ. соч. С. 28–33), и Н.И. Долидзе (Долидзе Н.И. Конституционно-правовой институт многопартийности в Российской Федерации: Дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2009. С. 119 и далее).
9
См., например: Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право Российской Федерации. М., 2008; Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. М., 2001; Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. М., 1998; Витрук Н.В. Верность Конституции. М., 2008. С. 57–63.
10
Хотя институциональная природа подобного рода групп норм (тогда – государственного и общественного устройства) оспаривалась профессором А.И. Лепешкиным еще в 1961 г. (см.: Лепешкин А.И. Курс советского государственного права. М., 1961. С. 28).
11
Кононов К.А. Идеологическое многообразие как институт российского конституционного права: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2009.
12
Здесь и далее в случае ссылки на конкретного автора в отсутствие соответствующей сноски имеются в виду мысли ученого, высказанные им в процессе защиты моей кандидатской диссертации и зафиксированные в материалах аттестационного дела (отзыв официального оппнента, отзыв ведущей организации, отзывы на автореферат либо протокол заседания диссертационного совета).
13
Богданова Н.А. Система науки конституционного права. М., 2001. С. 79–82.
14
Там же. С. 80.
15
Вместе с тем следует заметить, что обоснование объективности системы права, вытекающее из методологии материалистической диалектики, прочно укрепившейся в умах отечественных ученых-юристов с конца 1920-х гг., никем до начала 1960-х гг. не опровергалось. Лишь впоследствии были заявлены теории субъективной природы системы права (см., например: Корнеев С.М. Вопросы построения системы права // Правоведение. 1963. № 1. С. 16–17) и субъективно-объективной природы системы права (см., например: Райхер В.К. О системе права // Правоведение. 1975. № 3. С. 70).
16
См., например: Богданова Н.А. Указ. соч. С. 145–146.
17
Гурвич Г.С. Принципы автономизма и федерализма в советской системе. М., 1924. С. 3–4.
18
Алексеев С.С. Общие теоретические проблемы системы советского права. М., 1961. С. 7–8.
19
До этого момента, в силу развития отечественной юриспруденции в направлении «практического законоискусства», государственно-правовая проблематика не выделялась ни в самостоятельную отрасль права, ни в относительно автономную область знания. Труды ученых начала XIX в. были посвящены комментированию действовавшего российского законодательства (см., например: Сперанский М.М. Введение к уложению государственных законов. М., 1809; Горюшкин З.А. Руководство к познанию российского законоискусства. М., 1811–1816; Хапылев С. Систематическое собрание российских законов с присовокуплением правил и примеров из лучших законоучителей. СПб., 1817–1819; Васильев И.В. Новейшее руководство к познанию российских законов. М., 1826).
20
Дюгамель К.О. Опыт государственного права Российской империи. СПб., 1833.
21
Цит. по: Куприц Н.Я. Из истории государственно-правовой мысли дореволюционной России. М.: Изд-во Моск. ун-та. 1980. С. 58–61.
22
Там же.
23
Филигранно точно эту мысль формулирует профессор Н.А. Богданова при рассмотрении единства исторического и теоретического методов познания (см.: Богданова Н.А. Наука советского государственного права: историко-теоретическое исследование. М.: Изд-во МГУ, 1989. С. 15 и далее).