– Песню своей молодости: Б`урушка, Бур`ушка на голове два ушка…
– Как тебя зовут, лошадка? – удивился Ветер.
– Сейчас Кляча, как звали раньше – не помню. Много работала, мало отдыхала. Некогда было вспоминать. Завтра
будут звать колбасой…
Ветер осмотрел лошадку со всех сторон.
– Белая с серыми яблоками, с чёрной, как смола, гривой, карими глазами, так говорил Буран о своей Лауре, – размышлял Ветер. – Эта тощая, чахлая совсем. Шкура грязно-серая, волосы в гриве спутанные, все в репьях. Глаза тусклые… Нет, не может быть эта Кляча Лаурой! А ну-ка, проверю. Привет тебе от Бурана, – вскрикнул Ветер, – просил, если увижу, передать, что ждёт!
– Всё ещё ждёт?! – в глазах лошадки заскакали солнечными зайчиками искорки счастья. – Скажи ему, Ветер, помню его. Себя забывала, а его нет! В последний свой день, одного его помню…
– Вот дела! – удивился Ветер – До чего злые бывают люди, из совсем молодой кобылки древнюю старуху сделали. Зовут тебя Лаурой, вспомнила? Беги, Лаура! Беги к Бурану! Беги…
Ветер сорвал тяжёлые ворота с петель, подтолкнул Лауру:
– Беги, тебе мои братья, степные ветры, помогут добраться. Я здесь задержусь, кое-что поправить надо…
Степные ветры подхватили кобылку, понесли её навстречу другу.
Ветер озлобился, надулся, превратился в большую бурю, чёрную, беспощадную. Закрутился юлой. Пошёл танцевать на крыше богатого дома хозяина лошадки. Не выдержал дом тяжёлого танца Ветра, развалился на мелкую щепу, да и ту ветер раскидал по всей округе, так, чтобы даже памяти не осталось.
А степные ветры всё несли и несли ослабевшую лошадку
– Ну, давай, ещё немного, – уговаривали они её, – постарайся!
Лаура старалась из последних сил.
* * *
– Что за кляча скачет нам навстречу? – спросил табунный конь у вожака. – Смотри-ка, не боится, что затопчем!
Буран вгляделся вдаль, увидел, как степные ветры хлопочут вокруг кобылки, понял – Лаура!
Помчался навстречу. Ничего не видел Буран, кроме глаз подруги. Глаз, в которых солнечными зайчиками прыгали весёлые искорки
– Б`урушка, Бур`ушка на голове два ушка…
Оглядел Буран подругу со всех сторон, обомлел.
– Кто ж тебя так, милая?! Ну, да ничего. Главное, жива!
Тряхнул Буран гривой. Вздыбился. Из ноздрей пар повалил. Из-под копыт искры посыпались:
– Э-ге-гей, табун! – протрубил конь. – Теперь к морю, купаться! Пошли! Пошли!
Табун клином скакал к морю. Позади всех Буран со своей подружкой.
– Не грусти! – кричал Буран Лауре. – Скоро поправишься, опять будем впереди!
У моря Буран загнал подружку в сильную волну. Сам вылизал её шкурку, пока она не стала белой и на ней не появились серые яблочки. Зубами выбрал репьи из гривы, заставил плыть:
– Плыви! – кричал он. – Накачивай мышцы! Набирайся силы!
– Молодец, Буран! – радовался Ветер. – Тоску прогнал. Радости в два раза больше стало, её и на Лауру хватит.
Время от времени присаживается Ветер на облачко отдохнуть, полюбоваться, как по весенней степи идёт табун, впереди степной конь Буран и его серая в яблоках подружка Лаура
– Эх, хорошо идут, хорошо! – улыбается Ветер.
О странствующем альбатросе по имени Ур
– Какой бездарный памятник, – проскрипел ветер Сквознячок. – И кому? Пустоголовой птице! Альбатросу!
– Отчего уж такой бездарный? – пролетая мимо, спросил Большой Ветер. – Хороший памятник славной, героической птице. Ты, Сквозняк, как всегда, сплетни разносишь. Что ты знаешь об этой птице?
– Знаю – жрёт много. Крыльями не машет, ленится, – Сквозняк криво улыбнулся. – На тебе, Ветер, катается, как на лошади. Не обидно быть у альбатроса средством передвижения?
– Помогать птицам летать – моя работа и призвание, – Ветер с нежность посмотрел на памятник. – Помогать летать такому странствующему альбатросу, как Ур, ещё и почётно…
– Почётно?! – скривился Сквозняк. – Сколько килограммов почёта он вывалил на твои плечи, Ветер? После такого почёта – помёта, наверное, долго дурно пахнет!
– Когда я законопачу тебя в старую морскую бочку с тухлой рыбой, ты тоже будешь долго дурно пахнуть, – вскипел Ветер.
– Эй-ей, Ветры, как ни стыдно ссориться?! – вмешалось в разговор дождевое Облако. – Освежу сейчас водичкой, поостынете немножко. Не связывайся со сквозняком, Ветер, мерзкий он. Лучше расскажи мне и моим подружкам, кучевым облакам, об альбатросе Уре. Слышала я что-то, но как-то всё вокруг да около, точно никто ничего не знает. Нам интересно, расскажи!
– Я, пожалуй, полечу. Вам интересно, а мне нет, – проворчал Сквозняк, кашлянул и удалился.
– Хорошо, что он ушёл Сквознячок – соплячёк, – порадовалось кучевое Облако. – Рассказывай, Ветер, рассказывай!
Ветру и самому хотелось вспомнить ещё раз ту давнюю историю.
– Этот день для Ура был самым счастливым и самым несчастным, – Ветер прикрыл глаза и ушёл в воспоминания.
* * *
Да, этот день для альбатроса Ура был самым счастливым и самым несчастным. Утром его подружка по имени Айя первый раз снесла яичко. Альбатросы долго не несут яйца. Начинают только тогда, когда им исполнится восемь-десять лет. Срок для птиц немалый. В кладке только одно яйцо. Птица садится на яйцо, греет его теплом своего тела. Сидят альбатросы неотлучно месяца три-четыре. Ни при каких условиях яйцо не должно остыть, иначе оно протухнет и птенец на свет не появится. И это тоже не всё. Как только малая птичка вылупится, её нужно выкормить. Процесс долгий, кропотливый. Месяцев десять родители кормят своё прожорливое чадо.
– Завтра сяду на яйцо, – сказала Айя альбатросу Уру. – Сегодня последний раз вместе с тобой хочу полетать над океаном. Позволь мне, Ур! Хочу покататься на волне, взлететь в синее небо, рассказать подружкам облакам о нашей будущей детке, попрощаться с Ветром. Позволь мне, Ур!
Айя так жалобно просила, что Ур не смог ей отказать.
– Кто посмотрит за яйцом? – спросил Ур.
– Я договорилась с соседкой из ближнего гнезда. Полетели.
Альбатрос – странная птица. Тело маленькое, а крылья огромные. Нет больше таких крыльев ни у одной из летающих в мире птиц. Уйти в полёт альбатросы могут с гребня волны или берегового утёса. Летать им всегда помогает ветер. Сутками парят птицы в штормовом небе. Вода и ветер – вечные спутники альбатросов. Айя любила летать. Её белые крылья с чёрными перьями на концах сверкали на солнце. Она смеялась от счастья, задевая клювом волну. Потом разворачивалась к ветру и вновь, не шелохнув крыльями, взмывала ввысь. Там Айя перелетала с одного облака на другое, делилась своей радостью о будущей детке.
– Ур, Ур, Ур! – нёсся ликующий клёкот из облаков.
– Айя, Айя, Айя! – вторил ему альбатрос. – Айя, как мы назовём нашу дочку?
– Мы назовём её Ирри, Ирри, Ирри!
– А если будет сын?
– Нет, Ур, у нас обязательно будет дочка! – смеялась Айя. – Видишь, Ур! Какая красивая яхта под нами. Надо её лучше рассмотреть!
Ур увидел, как на яхте с белыми парусами и двумя синими полосами на бортах мужчина в красной бейсболке заправил стрелу в лук. Натянул тетиву.
– Айя! – неистово закричал Ур.
Он не успел.
Стрела попала Айе в сердце. Птица умерла мгновенно. Только эхо не хотело понять, что Айи больше нет. Оно носило и носило в облаках её смех.
Мужчина повторно натянул тетиву и направил стрелу в сторону Ура.
– Это хорошо! – подумал альбатрос. – Там, на дне океана, мы будем вместе!
Альбатрос Ур летел прямо на стрелу. Расстояние между ними сокращалось. Ур видел глаза человека, убившего его Айю.
Человек не выдержал взгляда птицы, опустил лук.
Ур ещё долго кружил над яхтой, он ждал.
– Стреляй! Стреляй быстрее, негодяй! – кричал альбатрос.
Яхта резко изменила курс, пошла к берегу. Ур закрыл глаза, сложил крылья и пошёл камнем вниз.
– Яйцо! Ты забыл о яйце! – закричал Ветер, подхватывая птицу. – Если ты умрёшь, умрёт ваш птенец. Некому будет его высиживать!
Сквозь рёв плачущих волн, вой штормового ветра альбатрос услышал голос Большого Ветра. Он открыл глаза, медленно расправил крылья и полетел в направлении Птичьего острова, туда, где было его гнездо.
Ур сам сел на яйцо. Через три месяца из него вылупился птенец. Это была дочка, такая же беленькая хохотушка, как Айя. Ур назвал её Ирри. Маленькая Ирри имела презабавный вид. Она походила на белый, мохнатый клубок шерсти, величиной с хорошего индюка. Такой облик ей придавала тёплая шубка из густейшего длинного пуха. Из клубка торчала голова с огромными чёрными глазами и солидным, не по возрасту, оранжево-красным клювом с крючком на конце. Ур внимательно разглядел Ирри.
– Ну что же, вполне взрослый клюв и такие же лапы! – удовлетворённо хмыкнул альбатрос. – Крылышки маловаты. Ничего, время есть, подрастут! Ты бы понравилась Айе, детка!
Альбатрос спрятал голову под крыло, Ирри не должны была видеть его слёз. Ур больше не летал над океаном в маловетреную погоду. Он летал только в шторм, в грохоте волн не было слышно его плача. Чувство мести маленьким зёрнышком поселилось в сердце альбатроса. Теперь оно выросло до огромных размеров. В штормовых волнах он выглядывал белую яхту с двумя синими полосами на бортах. Выкармливая Ирри, Ур представлял, как однажды встретит своего врага.
– Я собью его крылом, когда он будет стоять на капитанском мостике. Удар моего крыла настолько силён, что он обязательно упадёт в океан. А там его сожрут акулы.
Альбатрос живо представил эту картину
– Стоп, Ур! Яхта без капитана потеряет управление, врежется в маленькое рыбацкое судно. Погибнут люди, так не пойдёт. Лучше я попрошу океан, он заведёт яхту в Мёртвое море, оттуда не выбираются корабли, там человек найдёт смерть! Стоп, Ур! Не надо вовлекать в свою месть других, ты должен сделать это сам!
Выкармливая Ирри, Ур выращивал месть. Постепенно у Ирри пух заменился на перья. Наконец, наступил момент, когда она вовсю ширь расправила чудесные крылья. С силой взмахнув ими, Ирри взмыла в небо, подставляя грудь встречному ветру.
– Вот и началась твоя взрослая жизнь, доченька! – восхищённо глядя на Ирри, подумал Ур.
Теперь он свободен. Теперь он может целыми сутками парить над океаном, высматривая своего врага. У жизни есть хорошее правило – кто ищет, тот всегда найдёт!
Однажды это случилось, Ур встретил своего врага! Белая яхта терпела бедствие. Тяжёлая океанская волна молотом ударяла по палубе маленького судна. Мужчина в красной бейсболке пытался убрать тяжёлые от воды паруса. Не успел, яхту перевернуло.
– Айя! – радостно закричал альбатрос. – Он получил своё, я увидел это! Океан скормит его акулам…
Из-под перевёрнутого днища яхты выплыло две головы, мужчины и мальчика. Мальчик захлёбывался водой, лихорадочно болтал ногами и руками. Он тонул. Мужчина, вероятно, отец мальчика, пытался подплыть к ребёнку. Злая океанская волна растаскивала их в разные стороны. Отец успел ухватиться за обломок яхтовой мачты. Он дико кричал, звал сына.
Альбатрос увидел голову мальчишки на гребне волны. Это была его последняя волна, дальше чёрная пропасть и смерть. Ур не думал, он сложил крылья, спикировал в белый гребень. Время оставалось мало, точнее, его не было совсем, перо не должно намокнуть. Ур поднырнул под мальчика, и тот час выплыл с ним на поверхность. Расправив крылья, альбатрос не дал мальчишке упасть обратно в воду. Встречный ветер приподнял птицу и понёс её ввысь. Альбатрос успел донести ребёнка до большого океанского корабля.
– Покажи, где его родители, альбатрос?! – прокричал капитан, принимая мальчика с крыльев птицы.
Ур не стал отвечать, он просто повернул в сторону яхты терпящей бедствие, туда, где погибал его враг.
– Моряки успели спасти отца мальчика? – спросило кучевое Облако.
– Как вы думаете, кто поставил памятник альбатросу? – вопросом на вопрос ответил Ветер.
– Неужели папаша?! – удивилось дождевое Облако.
– Да, именно он! Потом всю жизнь отец мальчика пытался вымолить прощение…
– А мальчик, что стало с ним? – облака притихли, ожидая ответа.
– Вырос в отличного парня. Окончил мореходное училище, стал капитаном большого океанского судна. – Ветер улыбнулся. – Иногда возвращается в прибрежную деревушку отгулять отпуск, навещает отца. Тогда они оба выходят в океан на своей белой яхте.
– А Ур? – хором спросили облака. – Умер?
– Почему умер?! – засмеялся Ветер. – Жив. Альбатросы летают долго, более восьмидесяти лет. Ур так же, как раньше, спасает людей, указывает кораблям место беды.
– А Ирри?
– Ирри всегда рядом с отцом…
– Смотрите! – неожиданно, закричало дождевое Облако. – Под нами яхта с двумя синими полосами на борту. Глядите, она называетсяся «Айя»
– Ты ошибся, Ветер, – негромко сказало кучевое Облако, – Айя не погибла, она сейчас бежит по океанской волне под белыми парусами
О «картофельном» клубеньке!
Полинка гордо вышагивала по базару рядом с мамой. Сегодня её взяли заготавливать картошку на зиму. Мама спрашивала дочку, нравится ли ей цвет картошки. Полинка не понимала, при чём здесь цвет? Важен вкус, однако, гордилась тем, что мнение её было решающим. В этот раз они купили три мешка картофеля. Один с янтарно-жёлтой, другой с красной, а третий (по настойчивой просьбе Полинки) с сиреневой картошкой. Этот мешок был самый дорогой. Мама ворчала, но дочку уважила. Картошку распределили в погребе по трём ящикам. Когда высыпали сиреневый мешок, из самой середины выпал странный клубенёк. Он был вовсе не сиреневый, а розоватый.
– Обязательно обманут продавцы! – рассердилась мама. – В самый дорогой картофель положили такой несимпатичный клубень. Как чистить этакого уродца?!
Она в сердцах бросила картофелину в другой ящик. Клубенёк, действительно, выглядел не совсем обычно. Он был похож на медвежонка. На большом шарике торчал маленький шарик, а по бокам ещё четыре совсем малюсеньких шарика. Полинка раньше видела сросшиеся картофелины, но чтобы так причудливо, первый раз.
Клубенёк упал в ящик с белой картошкой и сразу услышал недовольный шепоток:
– Почему к нам?! – загалдели белые клубни. – Разве мы достойны такого соседства? Он портит всю компанию!
Стоило маме с Полинкой уйти из погреба и потушить свет, белые клубни не на шутку разбушевались. Начали толкаться боками, всячески обзываться:
– Ты гадкий, гадкий, уходи немедленно! – кричали они.
Самый большой белый клубень так поддал медвежонку упругим боком, что тот перелетел в ящик с красной картошкой. Эти тоже не церемонились с новичком:
– Мы отборный картофельный сорт! – кричали они. – Пусть уродец, чучело огородное убирается прочь!
Отборные картофелины сердито пыхтели и Клубенёк выскочил из ящика сам. Ему было страшно, холодно и одиноко лежать на полу. Он совсем уже собрался замёрзнуть и заснуть навсегда, когда в подвале зажёгся свет – это Полинка спустилась за картошкой.
– Ой, медвежонок, почему валяешься? – девочка подняла клубень, положила его на деревянную полку. – Лежи здесь. Оставляю тебя на семена. Придёт весна, мы с папой и мамой обязательно поедем на дачу. Сама посажу тебя в землю.
Родители Полинки всегда сажали немного овощей, чтобы на отдыхе не ездить за ними на базар. Клубеньку было одиноко, но безопасно. Никто его не пихал, не ругался, а главное – не смеялся над ним.
– Придёт время, – думал Клубенёк, – разделит меня Полинка на маленькие клубеньки-делянки, посадит в землю. Я вам докажу, какой я уродец! Вырастет из меня по большому ведру картошки: сладкой, рассыпчатой. Будут мою картошечку есть и нахваливать!
С этими мыслями дожил Клубенёк-медвежонок до весны, до самой посадочной поры.
Весной мама выделила Полинке грядку у дома.
– Сажай клубенёк рядом с дачей, – сказала она. – Правда, цветки у картошки неказистые, маленькие, голубенькие, с жёлтой серединкой, но всё равно пусть растут здесь. Бабушка всегда сажала именно тут. Говорила: «Раз картошка нас кормит, пусть растёт на видном месте». Теперь это твоя грядка. Посмотрим, какую картошечку ты вырастишь!