Приведенные выше результаты психологических исследований касались лишь одного, наиболее ограниченного масштаба психологического времени – ситуативного, в котором осуществляется непосредственное восприятие и переживание коротких временных интервалов. На основе закономерностей, проявляющихся при возникновении и смене непосредственных форм переживания времени в различных жизненных ситуациях, в сознании человека может сформироваться определенная система обобщенных временных представлений, являющаяся своеобразной концепцией времени личности в масштабе ее жизни. Это – биографический масштаб, который задается временем жизни в целом, то есть хронологическими границами индивидуального существования человека и его представлениями о наиболее вероятной продолжительности своей жизни. В основе этого представления лежат такие факторы, как средняя продолжительность жизни человека в конкретных социально-исторических условиях, продолжительность жизни старшего поколения семьи, состояние здоровья и общее, оптимистическое или пессимистическое, умонастроение человека. Время жизни задает границы индивидуального жизнеосуществления, но кроме «времени для жизни» у человека есть и «время жить» (Сэв, 1972, с. 481), которое связано с реальным использованием «времени для жизни» и является не абстрактной продолжительностью жизненного процесса, а собственным временем личности. Концепция времени личности отражает психологические закономерности, обусловленные реальным использованием времени жизни.
В биографическом масштабе суждения об отдельных переживаниях времени в интегративном виде распространяются на жизнь в целом или на ее отдельные этапы. Примерами такого рода суждений являются распространенные в обыденном сознании высказывания о скоротечности молодости, о том, что время с годами движется все быстрее; концептуальное отношение ко времени в биографическом масштабе может выражаться в идиоматической форме, например, в суждениях типа «прожил много, да пожил мало» и т.п. Глубина концептуального осмысления времени1 зависит от общего уровня развития индивида, содержания его духовного мира. В связи с этим существенно различаются концепции времени взрослого и ребенка, представителей различных социальных общностей, культур и исторических эпох (Кон, 1978а, с. 287–294).
Индивидуальная жизнь в сознании человека не ограничивается рамками непосредственного существования, она рассматривается также и в историческом масштабе, когда события, происходящие до рождения индивида, и те, которые произойдут после его смерти, вовлекаются в сферу временных отношений и выступают условием формирования личностной концепции и непосредственных переживаний времени. Наиболее традиционной формой осознания времени в историческом масштабе является представление о генеалогической преемственности, когда в качестве прошлого индивид рассматривает жизнь своих предков, в качестве настоящего – собственную жизнь, а в качестве будущего – самостоятельное существование детей, внуков и т.д. Таковы принятые в традиционных культурах способы усвоения временных отношений прошлого на основе изучения детьми их родословной вплоть до двадцатого поколения (Туви, 1980, с. 27); в средневековье этой же цели служили разветвленные генеалогические древа феодальной знати. Временные отношения исторического будущего в аспекте генеалогической преемственности объективно включались в деятельность человека посредством системы экономического наследования и субъективно усваивались в той мере, в какой родителям была небезразлична дальнейшая судьба их потомства. В наиболее широком плане психологическое время личности в историческом масштабе – это освоение индивидуальным сознанием временных отношений и закономерностей человеческой истории, в результате которого историческое будущее предстает в глазах индивида как его собственное будущее, как возможность преодоления ограниченности времени индивидуальной жизни.
В определенных случаях различные масштабы психологического времени совмещаются. Так, может возникнуть ситуация, в которой личность переживает время в масштабе истории, если эта ситуация порождена переломными событиями общественной жизни. Это – ситуация подвига, героического поступка, решающего революционного действия, когда человек отчетливо осознает, что исторический процесс осуществляется и в его собственном времени и пространстве, «здесь» и «сейчас». Исторический масштаб совмещается с индивидуальной концепцией времени в сознании выдающихся представителей культуры определенной эпохи. Ярким примером может служить Гете, который, по его собственному признанию, «стал для себя историчным» (Гете, 1969, с. 4), то есть время собственной жизни рассматривал как время истории, ибо ясно осознавал историческое значение своих произведений, поступков, мыслей. И наконец, совмещение ситуативного и биографического масштабов происходит в критических жизненных ситуациях, когда в переживании нескольких минут или часов укладывается время всей человеческой жизни. Такую ситуацию по собственным переживаниям перед казнью описывает Достоевский: «Выходило, что остается жить минут пять, не больше. Он говорил, что эти пять минут казались ему бесконечным сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять минут он проживет столько жизней, что еще сейчас нечего и думать о последнем мгновении…» (Достоевский, 1982, с. 65). Аналогичные переживания перед выполнением смертельно опасного боевого задания испытывает герой произведения Хемингуэя «По ком звонит колокол»: «Может быть, это и есть моя жизнь, и вместо того, чтобы длиться семьдесят лет, она будет длиться только сорок восемь часов… Странно, что такое слово, как “сейчас”, теперь означает весь мир, всю твою жизнь» (Хемингуэй, 1968, с. 287).
Таким образом, три выделенных выше масштаба психологического времени – ситуативный, биографический, исторический – взаимосвязаны. Некоторые, наиболее значимые для индивида ситуации, сопровождающиеся специфическими формами переживания времени, приобретают статус жизненно важных событий, которые становятся вехами на жизненном пути человека. Их содержание определяет основное содержание человеческой жизни, а взаимосвязь – отношения длительности и последовательности, принадлежности к прошлому, настоящему и будущему – временную структуру жизни, на основе осознания которой формируется индивидуальная концепция времени. В свою очередь, сопоставление собственной жизни с масштабами истории, вплетение ее в событийную цепь исторического процесса накладывает особый отпечаток и на ситуативные переживания времени, и на концепцию времени личности в целом. В связи с этим в последующих главах данной монографии рассмотрены историко-культурные основы и психологические механизмы переживания и концептуального осмысления времени личностью.
Авторы поставили перед собой задачу раскрыть механизмы, лежащие в основе тех свойств психологического времени, которые пока еще не стали предметом научного исследования. Предпринята попытка теоретически обосновать один из подходов к построению теории психологического времени личности и на его основе разработать методы экспериментального исследования. Такая теория должна не только систематизировать содержательные характеристики психологического времени, но и определить количественные корреляты этих характеристик: единицы измерения и соответствующие показатели временных отношений длительности и последовательности, прошлого, настоящего и будущего, а также указанных выше свойств психологического времени. В настоящей работе исследование в основном сосредоточено на психологическом времени личности в биографическом масштабе, или в масштабе времени жизни, поскольку личностная концепция времени в интегрированной форме отражает и специфику индивидуальных переживаний времени в ситуативном масштабе, и представления личности о времени ее жизни в масштабе историческом.
Проблема психологического времени в масштабе человеческой жизни получила теоретическое обоснование в работах П. Жане, Ш. Бюлер, К. Левина, С.Л. Рубинштейна, Б.Г. Ананьева. В последние годы интерес к ней постоянно возрастает, увеличивается количество теоретических и эмпирических исследований в данной области. Вопросы, связанные с содержанием этих исследований, специально рассмотрены в главе, посвященной становлению и развитию научного подхода к проблеме психологического времени.
Принятый в психологических исследованиях и ставший традиционным общетеоретический подход к изучению механизмов восприятия и осознания личностью времени можно назвать «событийной концепцией психологического времени», согласно которой особенности психического отражения человеком времени, его скорости, насыщенности, продолжительности зависят от числа и интенсивности происходящих в жизни событий – изменений во внешней среде (природной и социальной), во внутреннем мире человека (мыслях и чувствах), в его действиях и поступках. Однако в рамках событийной концепции в ее исходном виде не получили удовлетворительного решения такие фундаментальные проблемы, как определение границ и содержания психологического настоящего, взаимосвязь прошлого и будущего, субъективная обратимость течения времени, механизмы формирования определенных временных свойств психической деятельности.
В данном исследовании авторы показывают, что ответы на поставленные выше вопросы могут быть получены путем анализа событий не самих по себе, а в их взаимосвязи. В соответствии с предлагаемой нами «причинно-целевой концепцией психологического времени» особенности отражения личностью временных отношений в масштабе жизни определяются ее представлениями о характере детерминации одних значимых жизненных событий другими. Эмпирическая проверка этой концепции осуществлялась на основе специально разработанного нами метода (каузометрии), с помощью которого возможно измерение и регуляция психологического времени личности.
Основные концептуальные положения и методы исследования, представленного в монографии, были разработаны авторами совместно. Отдельные разделы написаны: введение, гл. 1, 2 (§ 1) – Е.И. Головахой; гл. 3, 4 – А.А. Кроником; гл. 2 (§ 2), 5, 6, 7, заключение, приложения – совместно.
Авторы выражают искреннюю благодарность Н.В. Паниной за ряд ценных рекомендаций, Л.С. Финкелю и Ю.И. Яковенко, оказавшим большую помощь в математической обработке эмпирических данных,О.С. Чичкевич, взявшей на себя труд по подготовке таблиц и рисунков, а также редакторам – Л.В. Сохань и И.В. Прусс, и рецензентам – В.А. Роменцу, В.Е. Хмелько, М.И. Алексеевой, В.И. Паниотто, работа которых способствовала совершенствованию текста монографии.
ГЛАВА I.
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ НАУЧНОГО ПОДХОДА К ПРОБЛЕМЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ВРЕМЕНИ
На Человеке-Горе оказалось еще два кармана… из правого кармана спускается большая серебряная цепь; она прикреплена к диковинной машине… Мы полагаем, что это либо неизвестное нам животное, либо почитаемое им божество… Этот предмет он называет своим оракулом и говорит, что он указывает время каждого шага его жизни.
Дж. Свифт «Путешествия Гулливера»
На протяжении длительного исторического периода от цивилизаций древности до Нового времени в искусстве и философии предпринимались попытки осмыслить закономерности человеческого времени, рассмотреть их в сложном переплетении событий и судеб людей. Человек жил во времени своей эпохи и стремился объяснить особенности переживания времени и определить отношение к нему в духе этой эпохи. В зависимости от конкретных культурно-исторических условий время могло выступать и в форме безропотного принятия предначертаний судьбы в ожидании благоприятных возможностей, открываемых временем, и в форме активного деятельного наполнения времени собственным жизненным содержанием.
До середины XIX века о времени как факторе человеческой психики было известно только то, что по этому поводу высказывалось в философских и художественных произведениях. Как правило, суждения носили умозрительный характер и по сути являлись афористически выраженным обобщением обыденного опыта. Их основное содержание заключалось в том, что время – индивидуальная ценность, потеря его невосполнима, а течение неравномерно и зависит от характера и возраста человека, его поступков и особенностей жизненных ситуаций. Главное же для индивида – уметь правильно распоряжаться временем, не растрачивать его на пустые занятия, не отставать от времени и не опережать его, согласовывая темп своей жизнедеятельности со «скоростью» времени. Об этом говорили Гесиод и Платон, Сенека и Марк Аврелий, Данте и Монтень, Гете и Франклин, Достоевский, многие другие выдающиеся философы и художники различных эпох и народов2.
Отдельные наблюдения, в которых фиксировалась зависимость переживания времени от конкретных жизненных ситуаций, например замедление времени при ожидании или неравномерность его течения в зависимости от масштаба происходящих событий, не становились и не могли стать (в силу ограниченности научных представлений о психических явлениях) предметом теоретических обобщений, раскрывающих природу психологического времени.
Пытаясь понять сущность и закономерности человеческого времени, мыслители прошлого сталкивались с ситуацией, которую наиболее ярко описал на рубеже 4–5 вв. Августин: «Что обыкновеннее бывает у нас предметом разговора, как не время? И мы, конечно, понимаем, когда говорим о нем или слышим от других. Что же такое, еще раз повторяю, что такое время? Пока никто меня о том не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняясь; но, как скоро хочу дать ответ об этом,я становлюсь совершенно в тупик» (Антология… 1969, с. 586).
Трудности в понимании природы времени в целом и психологического в частности не могли остановить процесс накопления фактов и наблюдений, которые к моменту формирования психологии как самостоятельной науки являлись достаточно устойчивым элементом духовной культуры, стимулировавшим поиск научных методов исследования психологического времени. Анализу истории и современного состояния научных исследований психологического времени посвящена данная глава.
1. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ В ФИЛОСОФИИ И ПСИХОЛОГИИ
Впервые психологические закономерности переживания человеком времени были строго сформулированы Кантом. В истории философии с именем Канта связана концепция трансцендентальной идеальности времени как априорного условия чувственного созерцания.Такое понимание времени является достоянием «критического» периода философии Канта. Его оценке в свете современных естественно-научных и социальных знаний уделено достаточное внимание в философской литературе (Аскин, 1966; Лой, 1978 и др.). Ценные же для понимания психологического времени идеи Канта еще не стали предметом специального анализа. В своих ранних произведениях он подчеркивал, что отношение ко времени и его переживание находятся в зависимости от характера деятельности различных субъектов: «Потребность во времени есть нечто относительное, узнать и понять которое можно, лишь сравнивая величину предполагаемого дела со скоростью его исполнения. Поэтому один и тот же промежуток времени, который для одного рода существ кажется лишь мгновением, для другого может оказаться весьма продолжительным временем, в течение которого благодаря быстроте действий происходит целый ряд изменений» (Кант, 1963, с. 255).