За дверью послышался громкий смех девочки.
Алекс кивнул головой иронично улыбающейся ему Наташе и быстро сбежал вниз по лестнице.
Сцена 16.
– Ну-с, милая девочка, – заговорила вошедшая в комнату к девочке Наташа, – во-первых скажи, как тебя зовут?!
– Зовите меня просто дурочкой! – засмеялась девочка.
– Ну, что ж, дурочка, – постаралась улыбнуться Наташа, – сейчас ты все снимешь с себя и пройдешь со мной в ванную, и помоешься, а я тебе помогу!
– Ну, вот еще, охота мне, блин, мыться! Я что тебе, в спецприемнике, что ли, чтобы дезинфекцию разводить?! – хихикнула девочка, глядя на растерявшуюся Наташу.
– Я тебя последний раз спрашиваю, – возмущенно крикнула Наташа, – пойдешь ты мыться или нет?!
– А пошла ты на фиг! – еще громче рассмеялась девочка.
– Рэй! – крикнула Наташа и на ее зов в комнату с лаем вбежал мраморный дог.
– Ну, что?! – усмехнулась Наташа, – тебе все еще охота быть дурочкой?!
– Да ладно уж, – опустила вниз голову девочка, – я просто пошутила!
– Ну и как тебя зовут?!
– Маша! – девочка смущенно улыбнулась. – Маша-растеряша!
– Как?! Как?! – засмеялась Наташа.
– Маша-растеряша, – теперь и девочка, и Наташа засмеялись вместе, а дог выразительно залаял, с полным одобрением поглядывая на них.
– Кажется, ты ему понравилась, – заметила Наташа.
– Собаки очень часто перенимают увлечения своих хозяев, – вздохнула девочка и встала с постели.
Сцена 17.
Гостиная. За столом сидят Наташа, девочка и Алекс. Перед каждым из них стоит тарелка с картофелем и дымящейся уткой и серебряными столовыми приборами.
– А как мне жрать, руками или вилкой, а может, вот этой фигней, – поднимает перед Алексом большую серебряную ложку девочка.
– Как хочешь, – пожимает плечами Алекс.
– А разве культурные люди едят как угодно, – не отстает девочка от Алекса.
– В сущности, истинно культурных людей не существует, – ответил Алекс, – а что касается дичи, то ее можно есть и руками!
– Вы, наверное, такой умненький, – захихикала девочка, поднимая высоко над юбкой обнаженное колено.
Наташа сразу же покраснела и исподлобья взглянула на Алекса.
Тот невозмутимо ел, держа в руках утиную ножку.
– Если вы молчите и не разговариваете со мной, значит, вы думаете, что я дура, – уже как-то обиженно поглядела на него Маша, – разве не так, покровитель?!
Алекс поглядел на девочку, невозмутимо вытер салфеткой губы и молча вышел из-за стола, покидая гостиную.
– И зачем ты так?! – окинула Наташа девочку презрительным взглядом.
– Пусть не воображает, – ответила Маша, – а то я у вас стала похожа на домашнюю кошку, чуть что, и пугаете меня собакой или строите мне надменные рожи!
– Если тебе здесь не нравится, то можешь уходить, я тебе денег дам на дорогу, – с улыбкой прошептала Наташа.
– Ах, какие вы добрые, – опять засмеялась Маша и бросила в Наташу утиной косточкой со своей тарелки.
– Ну, это уж чересчур! – сдвинула брови Наташа, и решительно подойдя к девочке, стала за руки ее поднимать со стула.
Маша укусила ее и вырвалась, и выбежала в коридор.
Алекс стоял перед ней с невозмутимым видом.
– Ага, значит, сторожите, – усмехнулась девочка и, развернувшись, побежала к себе в комнату.
Наташа вышла из гостиной с растрепанной прической и размазанной по щекам тушью.
– Кажется, еще немного, и я убила бы ее, – сказала она Алексу, шумно дыша и поблескивая злыми глазами.
– Что поделаешь, – вздохнул Алекс, – всех диких кошечек весьма трудно приручить!
– А надо ли приручать-то, – скривила губы в усмешке Наташа, – и зачем она тебе?!
– Ты, что, ревнуешь?! – задумался Алекс.
– Ничуть, – ответила Наташа и спустилась по лестнице в сад.
– И все же ревнуешь, – Алекс еще раз поглядел ей вслед и вошел в комнату. Маша лежала на постели под одеялом.
Ее платье было неаккуратно брошено и смято на кресле.
– Может, вам хочется со мной переспать, а, покровитель?! – жеманно улыбнулась ему девочка. – Ну, правда же, ведь вам сразу же станет легче! Ну, правда, покровитель, ну попробуйте ведь очень юное тело, пока оно вам до чертиков еще не надоело!
Алекс сел в кресло и закурил, глядя на девочку.
– Ты, что, сумасшедшая?!
– Ноу смокинг, покровитель! Детям нужен кислород! – засмеялась девочка и тут же накрыла голову одеялом.
Алекс нервно потушил сигарету и молча вышел из комнаты, на прощанье бросив на нее задумчивый взгляд.
На экране титры: ТРИ ДНЯ СПУСТЯ.
Сцена 18.
Цветущий сад. Наташа поливает розы. Алекс стоит рядом и курит.
– Ну, как, вы еще в здравом рассудке? – улыбается ему Наташа.
Под левым глазом у нее расплывается багровый синяк.
– Даже не знаю, что сказать, – вздыхает Алекс, – раньше она хоть только смеялась, а сейчас и кричит, и бросается на всех с кулаками!
– Ну, нет, на тебя она не бросается! – с сарказмом усмехается Наташа. – Тебя она уже заочно любит!
– Да, за что?! – удивляется Алекс.
– Ты мужчина, и этим все сказано!
– Да, но она еще совсем ребенок!
– Это не имеет никакого значения! – перебивает его Наташа. – К тому же брошенные дети гораздо раньше взрослеют! И девочки больше любят своих отцов, чем матерей!
– Но дочери не показывают отцам свои голые телеса, – возразил Алекс.
– Бездомные кошки все могут, не так ли, покровитель, – нервно засмеялась Наташа.
– Ничего, мы что-нибудь решим, – нахмурился Алекс и с какой-то яростью сорвал куст цветущей розы.
Из его руки засочилась кровь от шипов, вонзившихся в ладонь.
– Ничего ты не решишь, ты будешь играть с ней, как с кошкой, как с дикой и безумной кошкой, но только игра эта будет идти по ее правилам, я в этом уже убедилась! – Наташа бережно вытащила у Алекса из ладони зубами впившиеся шипы и поцеловала его раны, и тихо заплакала.
– Это не так, Наташа, – мягко провел по ее голове рукой Алекс, – рано или поздно ты в этом сама убедишься!
– Да, ты признайся, что, и сам не ожидал, что эта девчонка может оказаться таким ужасным монстром, – нервно засмеялась Наташа.
– В тебе говорит одна только ревность, – грустно вздохнул Алекс.
– Да какая, к черту, ревность, если ты ведешь себя, как идиот!
– Все сплетничаем?! – раздается за их спиной голос Маши.
Оба, и Алекс, и Наташа вздрогнули от неожиданности.
– Ну что, – продолжала говорить Маша, – я вам, наверное, уже изрядно поднадоела, ведь у вас до меня была спокойная и сытенькая жизнь! Не так ли, покровитель?!
– Замолчи! – крикнул Алекс, – ты не должна с нами так разговаривать! Ты совершенно забываешься и не отвечаешь за свои слова и поступки! За что ты ударила вчера Наташу?! Что она тебе сделала такого плохого?!
– Она мешала мне зайти к вам в спальню, покровитель, – улыбнулась лукаво девочка и сорвала с куста цветок алой розы. Ее ладонь тоже окрасилась кровью.
– Ты, почему срываешь цветы?! – совсем тихо спросила Машу Наташа.
– Ты что, боишься ее?! – с удивлением взглянул на нее Алекс.
– Нет, это ты ее боишься, – нервно засмеялась Наташа.
– Ах, боже ты мой, – схватился за голову Алекс, и тут же взяв за плечи девочку, стал ее трясти, – если ты только сейчас не попросишь у Наташи прощения, то я за себя не отвечаю!
– Не утруждайся, маэстро, я все равно ухожу, – остановила его Наташа.
– От меня?! – вскрикнул в испуге Алекс.
– От кого же еще?! – всхлипнула Наташа.
– Этого не может быть, не может быть, – в замешательстве словно безумный, зашептал Алекс. Его взгляд обращенный на Наташу, переместился неожиданно в небо.
Небо в кадре закружилось со стремительной силой. Темные кучевые облака поменялись неожиданно местами, и Алекс упал в траву.
Крупным планом – дергающееся на траве в конвульсиях тело Алекса.
Его расширенные от непонятного ужаса зрачки. В зубы вставлен черенок от лопаты.
– Он больной, больной, – жалобно закричала девочка и убежала в дом.
Сцена 19.
Вечер. Гостиная. За столом сидят Алекс, девочка и Наташа. Все тихо едят. Даже слышно, как на стекле жужжит муха. У девочки опущены вниз глаза, а по щеке ее медленно сползает слеза.
Меланхолическая музыка Дебюсси набирает опять безумные обороты, перерастая в грустное смятение.
Маша робко встает из-за стола, подходит к Алексу и целует его в щеку. Алекс прижимает ее к себе и гладит рукой по волосам.
– Не волнуйся, все будет хорошо, – шепчет он ей на ухо.
– О, Боже! – громко вздыхает ревнивая Наташа и закрывает ладонями глаза.
Алекс виновато улыбаясь, смотрит то на Машу, то на Наташу.
– А я не верю, – говорит Маша и смотрит на него с лукавой улыбкой, проводя языком по верхней губе.
– Ну и зря, – улыбается Алекс.
– Сволочь! – кричит Наташа и, выливая суп из тарелки в лицо Алексу, убегает из гостинной.
– Не обращай на нее внимания, – шепчет Алекс, гладя Машу по волосам как ребенка.
– Да, это уж вы не обращайте внимания, а мне то что, – весело смеется Маша.
– Ты, знаешь, я к тебе все больше и больше привязываюсь, – Алекс снимает у себя с головы запутавшуюся в волосах вермишель.
– Да я уж вижу, чай не каменная, – и девочка обнимает Алекса и целует его в щеку.
Алекс зажмуривает от счастья глаза и по щеке пробегает слеза. Он улыбается девочке и прижимает ее к себе.
– Что ты хочешь от меня?! Проси, все, что пожелаешь! – просит он.
– Сукин сын! – громко кричит Наташа из-за двери.
– От сукиной дочери слышу! – кричит в ответ возмущенный и покрасневший Алекс.
– Развратник! – кричит Наташа.
– Дура! – отвечает Алекс.
– Сам дурак! – уже тихо отвечает Наташа. Раздаются ее рыдания и торопливый стук каблуков.
– И охота вам ее держать, – вдруг заговорила Маша, – взяли бы и вышвырнули ее!
Я и сама могу вам готовить, стирать и убирать весь дом!
– Ты, что, с ума сошла?! – вспыхнул Алекс, с удивлением разглядывая ее, – или тоже белены объелась?!
– Да, нет, я просто пошутила, – покраснев, улыбнулась девочка.
– Разве так можно шутить, – удрученно покачал головой Алекс
– Ну, честное слово, больше не буду, – девочка прижалась к Алексу, и его лицо сразу умиротворенно разгладилось, а губы растянулись в улыбке.
– Эх, женщины, женщины, и что вы с нами только делаете?! – прошептал он.
Сцена 20.
Утро. Алекс и Сэм играют в теннис на корте, в саду у Алекса, недалеко от дома.
– Ты знаешь, с тех пор, как Маша узнала про мою болезнь, она стала любить меня, почти как дочь, – говорит Алекс, посылая Сэму мяч ракеткой.
– А я думал, как мать, – усмехнулся Сэм, отбивая подачу.
– Зря смеешься, Сэм, – обиженно смотрит на него Алекс, не сумев отбить подачу, – иногда во мне просыпаются такие странные чувства, что я даже никак не могу их выразить словами… Вроде бы она мне чужая, взятая из другого какого-то фантастического мира, и в то же время есть в ней что-то такое, что связывает нас, как родных, и даже, кажется, что это и не любовь, и не жалость, это просто какое-то фантастически необъяснимое чувство, чувство родства, ведь я вырос сиротой и у меня не было родителей и я всегда хотел иметь семью, – Алекс делает подачу.
– По-моему, ты просто относишься к ней как к подрастающей гетере, – Сэм отбивает мяч, – которая тебя заменит и мамку, и няньку, и все остальное, – Сэм с сарказмом улыбается, видя, что Алекс опять упустил его подачу.
– И почему я так люблю тебя, и ненавижу, Сэм?! – удивляется сам себе Алекс.
– Потому что я говорю тебе одну только правду…
Постепенно камера перемещается от них на девочку, которая скрывается за кустами и настороженно слушает их, покусывая свои нестриженные ногти.
– Все-таки иногда, Сэм, мне кажется, что ты, как и Наташа, ревнуешь меня к ней.
– Какой ты все-таки самовлюбленный, Алекс, – грустно смотрит на Алекса Сэм, – ты живешь, и ничего не видишь кроме себя любимого!
– Так ты что, тоже ее любишь, что ли?!
– Да, но не так, как ты! Поверь, Алекс, ты привык любить только те вещи, которыми ты обладаешь, а я наоборот, дорожу только теми вещами, которых у меня нет! К тому же я тоже сирота, и мне гораздо легче ее понять, чем тебе, и вообще, мне кажется, что из-за этой девочки ты испортишь жизнь и ей, и Наташе, и даже может быть и мне, – Сэм бросает ракетку к ногам Алекса.
– И если бы я тебя не знал так долго, и не дружил с тобой, то, может быть, давно бы уже с тобою расстался!
– Очень жаль это слышать, – развел руками Алекс.
– Мне тоже, – вздохнул Сэм, – впрочем, заранее прошу простить меня за эту раздражительность, и позволь тебя покинуть, хотя бы на денек, очень хочу побыть один. Что-то уже старею!
– И ты меня извини, – неловко улыбнулся Алекс и, подобрав с травы ракетки, кивнул на прощание Сэму и пошел к дому.
Сэм идет по аллее к машине. У его белого «мерса» стоит девочка. Она смотрит ему в глаза и улыбается, и тут же стыдливо опускает перед ним голову.
– Хочешь поехать со мной? – неожиданно предлагает ей Сэм.
– Нет, – усмехается девочка и отступает от него на шаг.
– Что, никак не можешь обойтись без своего покровителя?!
– Да пошел ты, говно на палочке, – девочка бросает на него презрительный взгляд.
– Значит, ты все-таки любишь его, – криво улыбается Сэм.
– Не твое собачье дело, – хмурится девочка.
– Значит, уже влюбилась в него, – смеется Сэм, – может, тебе еще замуж выйти за него хочется?!
– Да, он просто любит меня как человек, как приемный отец, – кричит девочка и, подобрав с дороги камень, кидает его в белый «мерс». Правая фара разбивается на осколки, и девочка убегает в заросли сада.
– Ну, сучка, я тебе еще отомщу, – Сэм со злобой разглядывает разбитую фару, потом садится в машину и уезжает.
Сцена 21.
Алекс сидит в кресле на веранде и читает газету. Входит Наташа.
– Нет, я так больше не могу, – говорит она, – я, наверное, скоро с ума сойду!
– В чем дело? – Алекс с тревогой складывает газету.
– Она только что разбила Сэму машину.
– И как сильно?! – Алекс старается выглядеть невозмутимо.
– Не знаю. Я слышала только звон стекла, и ее крики, а еще шум отъезжающей машины.
– Н-да, придется ему возместить ущерб, – тяжело вздыхает Алекс и настороженно вглядывается в окно.
– Но это еще не все, – уже как-то злорадно улыбается Наташа.
– Что там еще? – морщится Алекс.
– Она разбила градусник с ртутью в моей комнате!
– Ну, может это случайно, – Алекс пытается выглядеть спокойным и невозмутимым.
– А я уверена, что это не случайно! – кричит Наташа.
– Да, ну, что за глупость такая, – раздражается Алекс, – приведи ее ко мне!
– А ты думаешь, она меня послушается? – усмехается Наташа, подперев руки в бока.
– Скажи, что я попросил, – вздохнул Алекс.
Наташа уходит, через минуту в комнату робко входит Маша.
– Это ты разбила градусник в комнате у Наташи? – спрашивает ее хмурый Алекс.
– Да, что я сумасшедшая что ли?! – возмущается Маша, – не верь ей, она просто хочет выжить меня! Ну, честное слово! – она опускается на колени перед Алексом и обхватывает его ноги, – я так люблю тебя, – шепчет она.
– Встань и прекрати надо мной издеваться, – с презрением шепчет Алекс, поднимаясь и отталкивая ее от себя, – я уже устал от этого идиотизма! Кстати, почему ты разбила машину Сэма?
– Он оскорбил нас с тобой, а самое главное, тебя! – Маша с вызовом поглядела ему в глаза, – Я ведь люблю тебя, неужели ты не видишь?!
– Ты еще ребенок, – смущенно шепчет Алекс.
– Ничуть, – она обнимает Алекса и пытается поцеловать его в губы, но он с силой усаживает ее в кресло.
– Успокойся, – задыхаясь от перевозбуждения, шепчет он.
Маша, сидя в кресле, неожиданно начинает стаскивать с себя платье.
– Что ты, что ты, сейчас же оденься, – испуганно шепчет Алекс.
– Я вам не помешала?! – громко и с язвительной улыбкой, спросила Наташа, входя в комнату, – или может мне уйти куда-нибудь?!
– Вот, гадина! – крикнула девочка, опять накинув на себя платье, и кидаясь с кулаками на Наташу.
– Прекрати! – крикнул Алекс, оттаскивая девочку от рыдающей Наташи, которую девочка все же успела ударить кулаком в лицо.
– Или я, или она! – крикнула Наташа в лицо онемевшего Алекса и убежала из комнаты.
– Ну, я же говорила, что она хочет меня выжить, – захныкала девочка.
Алекс с недоумением взглянул на нее, и в то же время прижал ее к себе.
– Не бойся, я тебя никому не отдам, – зашептал он.
– Дай-то Бог, – улыбнулась она и поцеловала его в губы.
– Черт! – отшатнулся с испугом он от нее.
– Да, не бойся, я больше не буду! Честное слово!
Крупным планом ее лукавая улыбка, задумчивый взгляд Алекса и тело рыдающей Наташи под деревом в саду, а рядом с ней сочувственно воющий дог – Рэй.
Сцена 22.
Жаркий летний день. Алекс с девочкой, качаются на качелях, сидя на раскачивающейся доске, привязанной цепями к толстому суку дуба.